Альманах «СовременникЪ» №1 (28), 2022 (посвященный Николаю Гоголю)

Коллектив авторов, 2022

Новый «Современникъ» посвящен Николаю Гоголю, мастеру юмора и сатиры, умевшему за «видимым миру смехом» различить «невидимые миру слезы», а за человеческими пороками и недостатками жизни – надежду на лучшее. Проза и поэзия, веселая сказка и философские размышления, классическая традиция и постмодернистская литературная игра – читайте и выбирайте то, что вам по душе. Вам представится достаточно возможностей улыбнуться и посмеяться, но, вполне возможно, потом захочется задуматься. Если произойдет именно так – значит, гоголевская традиция живет и развивается. Современные авторы не случайно обращаются к творчеству Гоголя. В наши дни его юмор, идеи, образы и даже фантасмагорические персонажи оказались удивительно реальными и жизненными. Герои классика продолжают жить среди нас, приспособившись к нашему времени, но не изменив своей сути.

Михаил Жинжеров

Родился в 1947 году в городе Чернигове на Украине. В семье был культ книг. Бабушка, мать отца, член «Спiлки письменникiв Украины», погибла в урочище Бабий Яр в 1941 году, литературное наследие не сохранилось. Отец — инвалид ВОВ, работал зав. абонементом Черниговской областной библиотеки, всю жизнь сочинял стихи, печатался в областных газетах. Старшая дочь была победителем литературной олимпиады г. Чернигова. Отец и сестра окончили Ленинградский институт культуры им. Крупской.

В четыре года Михаил научился читать самостоятельно, с одного раза запомнив буквы на кубиках — азбуку. С тех пор не мыслил своей жизни без книг.

Стихи сочинял всю жизнь, но никогда не записывал по причине отсутствия времени и из-за плохого почерка. Кроме стихов пишет рассказы, басни, короткие сценки. Написал пьесу в стихах. На некоторые стихи композиторами А. Бухманом и Л. Шнейдером написана музыка. Переводит стихи для детей и взрослых с английского. Публиковать свои произведения начал недавно. Является автором трех изданных бумажных и одной виртуальной книг. Произведения переведены на английский, греческий, польский, болгарский, украинский и азербайджанский языки.

Член Интернационального Союза писателей и Российского союза писателей, Пушкинского общества Америки и Клуба литераторов Нью-Йорка.

Награждён тремя почётными звёздами «Наследие», две из которых — второй степени, медалью им. Мацуо Басё, орденом Кирилла и Мефодия, юбилейными медалями к 125-летию В. В. Маяковского, 220-летию А. С. Пушкина, им. А. П. Чехова, им. С. Есенина, им. И. Бунина, им. А. Куприна, грамотой Пушкинского общества Америки, Почётным сертификатом литературного клуба Нью-Йорка, дипломами им. Антуана де Сент-Экзюпери, им. Сергея Есенина, дипломами номинанта премий «Поэт года», «Прозаик года» и другими.

Счастье придёт

(история основана на реальном событии, естественно, с большой долей авторского домысла и изменёнными именами)

Если удача спит — жди.

Кобо Абэ

В незапамятные времена жил в одном селе, тогда ещё «на Украине», молодой парень, назовём его Мыкола, и был он непутёвый, как солдат Иван Бровкин из популярного в прошлом фильма. Только было Мыколе ещё хуже, чем Бровкину: на гармошке играть он не умел и девки его не любили.

Как и Ивана Бровкина, в один прекрасный день забрали Мыколу в армию. Но и в армии он не преуспел. Был Мыкола ленивым и неповоротливым, бегал плохо, поджиматься на перекладине не умел, устав выучить не мог и в нормативное время при отбое не мог вложиться. В армии каждый солдат до начала настоящей службы должен был пройти курс молодого бойца, называемый карантином. И было в карантине одно требование: каждый солдат должен был перед сном по команде «отбой» в течение 45 секунд раздеться, аккуратно сложить свою одежду, лечь в койку и укрыться. Если хоть один солдат не вкладывался в указанное время, поступала команда «45 секунд подъём», и всё отделение повторяло попытку до достижения идеального результата. Через определённое время все солдаты, не желая подвести товарищей, усваивали нехитрые приёмы раздевания и одевания и переходили к темпу подъёма и отбоя в 30 секунд. Все — кроме Мыколы. Мыкола никак не мог заставить себя двигаться быстрее, за что не вылезал из нарядов и был неоднократно бит товарищами, которые из-за него не могли дождаться отдыха после напряжённого дня. Сержант пробовал заниматься с ним отдельно, но с тем же успехом. Бедный Мыкола, битый и замученный, один, без товарищей, даже подумывал о самоубийстве.

Но однажды, сидя в туалете, Мыкола прочитал статью в одной газете. Надо сказать, что в те времена туалетной бумаги не было, и не только в армии, и вместо неё использовали газеты. Пища бывала всякая, в туалете сидели достаточно долго, и народ был политически грамотным и идеологически подкованным. И вот Мыкола прочитал статью о философском трактате Мао Цзэдуна «Житие крестьянина Ли». Беды не оставляли несчастного крестьянина, все мужчины в его семье ломали себе ноги, но Великий Кормчий писал, что в конце за все невзгоды семью ждёт великое счастье. Началась война, всех здоровых мужчин посёлка забрали на фронт, и все они погибли. В посёлке остались в живых только члены семейства Ли.

Мыкола поверил Мао Цзэдуну, и чем больше было у него неприятностей, тем большего счастья ждал он в будущем. Закончился карантин, солдат отправили к месту службы, а бедного Мыколу в связи с полной неспособностью к солдатской жизни и узнав, что он сельский житель, отправили работать в свинарник, где он и пробыл все два года службы.

Вернувшись в колхоз, Мыкола хотел пойти работать в свинарник, но там не оказалось свободных вакансий, и отправили его работать дояром в коровник. С девчатами отношения не складывались. «Кому он нужен, такой дурной та ледащий?» — говорили девушки, но Мыкола не унывал. Он верил Мао Цзэдуну и твёрдо знал, что впереди его ждёт великое счастье. Нужно было выбиваться «в люди». Угнаться за проворными доярками Мыкола не мог, но нужно было выделиться, и Мыкола начал разбавлять молоко водой. В химии и математике он был слаб и разбавлял молоко до тех пор, пока его удой не превышал результатов других доярок. Каким-то образом ему удалось пройти проверку на жирность, и сводка с его результатами попала на стол председателю колхоза. Конечно, его ожидали разоблачение и позор, но тут в колхоз пришла директива: выделить одного работника-комсомольца с блестящими результатами в труде для примера молодому поколению. В колхозе было много хороших молодых работников, но выдающихся результатов ни у кого не было. И тут председатель увидел сводку о надоях Мыколы. Нужно было срочно отвязаться от начальства, и имя Мыколы попало в вышестоящие инстанции. На другой день председателю позвонили из руководства района, дружески попеняли, что он так долго скрывал такого замечательного работника, и предложили представить Мыколу к награждению медалью «За трудовое отличие». Получив медаль, Мыкола вступил в коммунистическую партию.

Тем временем наступили новые времена. Распался Советский Союз. 18 ноября 1993 года был принят закон о выборах в Верховную раду Украины. Подумав, Мыкола подал свою кандидатуру.

Его кандидатура всех устроила: колхозник, мужчина-дояр, член КПСС, медалист. Мыколу включили в списки для голосования, и народ, не веривший начальству и чиновникам, выбрал своего представителя. Так Мыкола попал в высший руководящий орган республики. Оказалось, что он обладал важными качествами политика: беспринципностью, умением «держать нос по ветру», ладить с нужными людьми, угождать начальству и требовать с подчинённых. И теперь уже Мыкола Петрович стал начальником отдела Верховной рады Украины. Вскоре он женился, приобрёл квартиру в Киеве и дачу и зажил обеспеченной и приятной жизнью уважаемого человека. Гениальный Великий Кормчий оказался прав: непутёвого Мыколу ожидало большое счастье.

Гипнотизёр

Чудеса — там, где в них верят.

Дени Дидро

Пётр Николаевич был врачом-психиатром. В маленьком городке, где он проживал на пенсии, его очень уважали. Носились слухи, что он был гипнотизёром и под воздействием гипноза мог заставить выполнить любое своё желание или каприз.

Жил Пётр Николаевич с женой, Виолеттой Владимировной, скрипачкой, в небольшом, но красивом и уютном домике с садиком на тихой улице. Детей у них не было. Пётр Николаевич любил дружеские компании, свою машину и рыбалку. Виолетта Владимировна любила музыку и книги. Но было у них совместное увлечение: старики выращивали цветы. По вечерам они сидели на веранде и любовались цветами. А любоваться было чем. В садике были небольшой розарий, пионы, гладиолусы, тюльпаны. В мае цвели сирень и фруктовые деревья, осенью — георгины, каллы, астры, петуния, флоксы.

Но однажды старики увидели у себя в садике кур с соседнего двора. Куры топтали цветы и что-то клевали.

— Петя, они вытопчут все цветы, — всполошилась Виолетта Владимировна.

— Да, куры в цветнике как слон в посудной лавке, — резюмировал Пётр Николаевич. Он прогнал кур и пошёл разбираться с соседями. Дверь долго не открывали.

— Открыто, — наконец донёсся пьяный голос.

Пётр Николаевич зашёл и остановился на пороге. Соседи занимались своим любимым делом — пили самогон. У них в гостях были Петро, строитель, и Лёха, шофёр с нефтебазы. Застолье было в самом разгаре, когда появился возмущённый сосед.

— О! Гипнотизёр, — обрадовался Лёха. — Васька! Наливай ему штрафную.

— Я не пью, — Пётр Николаевич остановился у двери.

— Не пьёшь, интеллигент проклятый, брезгуешь рабочим классом. — Василий, хозяин дома, агрессивно приподнялся, но сил встать у него не хватило.

В дискуссию вступила Верка, его жена. Из её монолога разобрать можно было только маты.

— Тихо, — вступил в беседу наиболее трезвый собутыльник, Петро. — Он гипнотизёр, заставит тебя дом поджечь или закодирует, и ты пить больше не сможешь.

Василий с опаской посмотрел на соседа:

— Да нет, не может быть, как это, пить не смогу, а жить как же? Ну ты, гипп, гиппо, короче, чего явился, если не пьёшь?

— Да вот куры ваши топчут цветы.

— Ишь ты, цветочки, перебьёшься. Куры — тоже живые, что ж им, и погулять нельзя? Вали отсюда, гипотизёр, пока я добрый.

Пётр Николаевич повернулся и пошёл домой. Он осмотрел ограду. Заборчик был невысокий, и курам ничего не стоило взлететь на него и перескочить на соседний двор. Пётр Николаевич задумался. Переделывать забор ему не хотелось.

На другое утро Пётр Николаевич достал спиннинг и насадил на крючок дождевого червя. Забросив леску в цветник, он сел на веранде и стал ждать. Вскоре появились куры. Они начали просеивать цветы в поисках чего-нибудь съедобного. Вдруг одна курица клюнула приманку. Она дёрнулась и крепко села на крючок. Пётр Николаевич начал потихоньку сматывать леску. Курица задрала голову и двинулась к нему. В это время через ограду заглянула соседка. Она увидела соседа, внимательно глядевшего в глаза курице, и курицу, задравшую голову вверх и медленно идущую к веранде.

— Свят, свят, — заголосила Верка. — Гипнотизёр проклятый. Она выгнала кур из сада и убежала в дом. Вскоре к Петру Николаевичу зашёл Василий.

— Так ты что, и правда этот… как его, гипотизёр и можешь сделать так, что я пить не смогу? Ты на нас не сердись. Мы люди тёмные. Вот тебе бутылка, может, разопьём? А, не пьёшь… Ну ладно, только не надо нас гипотизировать. Курицу забери себе за то, что она цветы топтала, а другие к тебе больше не придут.

Слухи о гипнотических способностях Петра Николаевича быстро распространились среди соседей. Теперь его уже не только уважали, но и боялись. «Вот сделает так, что мы пить не сможем, — говорили они между собой. — Что же это за жизнь будет?»

Невеста

Как-то, гостя у дяди в Боулдере, штат Колорадо, я встретил своего старого знакомого, приехавшего учиться в Боулдерский университет по программе обмена студентами.

Боулдер понравился моему знакомому. Был май, лучший месяц года. Мы гуляли по улицам, любовались причудливой архитектурой домов, экзотическими цветами, слушали пение птиц. Я рассказал, что в 2010 году Боулдер был признан самым счастливым городом Америки. И вдруг мой собеседник заметил:

— Всё это хорошо, но посмотри, какие уродины здешние женщины: тощие, с длинными носами и лошадиной челюстью. А в России или на Украине каждая вторая — красавица.

Я посмотрел вокруг. Действительно, окружающие женщины как-то не вдохновляли.

Вдруг чуть поодаль я заметил, как к ресторану подъезжает свадебный кортеж.

— Давай посмотрим на невесту, — сказал я. — Может, она тебе больше понравится.

— Ну-ну, — скептически заметил мой знакомый. — Наверно, очередная лошадь.

Мы приблизились. Толстый надутый жених помог невесте выйти из машины. Невеста опустила вуаль. Мы обомлели. Это была совершенная красота. Нежный овал лица, огромные голубые глаза, маленький аккуратный носик, пухлые губки, жемчужные зубки. А фигура! Платье только подчёркивало красоту длинных ножек, а приоткрытая грудь обещала неземное блаженство.

— Ну, — заметил я, — очередная лошадь?

— Господи, какая красота! — не удержался от восклицания мой приятель.

Невеста посмотрела на нас. От взгляда прекрасных очей нас охватило голубое блаженство.

— Спасибо, — тихо сказала невеста по-русски, зарделась и опустила пушистые ресницы.

Мне почему-то стало грустно.

Медицинские истории

Интермедия

Походы к дантистам

Действующие лица:

От автора.

Больной, лет 50, чуть полноватый.

Регистратор первого дантиста — женщина под 30, глуховатая.

1-й дантист — здоровенный еврей.

2-й дантист — пожилая женщина.

3-й дантист — средних лет, худощавый.

Регистратор 3-го дантиста — молодая девушка.

Factum est factum.

Что сделано, то сделано.

Жил в США весёлый иммигрант, немного плут, немного лох,

Был либерал, и демократ, и в спорах жуткий демагог.

Мог боссу комплимент ввернуть и деликатно попросить.

Того, кто нужен, мог лизнуть, а кто не нужен — укусить.

Хоть не хватал он с неба звёзд, был аккуратный, не бездельник.

По службе потихоньку рос и накопил немного денег.

Любил он выпить, вкусно ел, но зуб однажды заболел.

Проклятый зуб болит и ноет. Беднягу мучит не шутя.

Сердечный, вдруг «как зверь, завоет» или «заплачет, как дитя».

Картина первая. Дома. Больной ходит, держась за щёку.

— У-У-У, А-А-А, болит и крутит, и ноет чёртов зуб. Господи! Что делать? Замучил проклятый зуб. Чеснок клал, солью натирал, ватку с одеколоном прикладывал — ничего не помогает. А я хотел в отпуск пойти. На курорт слетать. Вот 2500 долларов отложил. Придётся идти к дантисту. Какой тут поблизости? — смотрит в газету. — Клиника. Во, пойду в клинику, там уже выберу доктора.

Вторая картина. Клиника. Регистратор.

— Ох, девушка, какая вы красивая, просто Мерилин Монро.

— Сам мурло. У вас никакого вкуса.

— Ой, что вы, вы просто Брижит Бардо.

— Прекратите, мужчина, здесь вам не бордель. Вы к дантисту пришли. Какая у вас страховка?

— Вот, рабочая.

— Ладно, хоть вы и грубиян, я запишу вас к самому лучшему доктору. Вот, доктор Кац. Он коллекционирует вырванные зубы. У него их целый ящик. Ох, что вы, может, и не будет вырывать. Проходите, он здесь и вас примет, но сначала снимочки.

Доктор:

— Так, голубчик. Снимочки сделали. Хорошо. Просто чудесно. Нужно вырывать восемь зубов.

— Как — восемь? У меня только один болит.

— Сегодня — один, завтра — восемь. Не бойтесь. Я рву небольно. А потом импланты сделаю.

— Знаете, я должен подумать.

— Подумайте. Только недолго. У вас болит, не у меня.

Больной уходит. «Нет, надо получить второе мнение. Жалко восемь зубов. Пойду-ка я к доктору Приятиной. Она пожилая, опытная. Лишь бы зубы рвать не будет».

Доктор Приятина:

— Ах, голубчик, проходите. Что у вас?

— Да зуб проклятый замучил. Вот снимки.

— Ах-ах-ах. Немедленно удалять. Вам сразу станет легче. Ждать не надо, будет хуже.

— Ладно. Рвите, замучил проклятый зуб.

Усаживается. Дантист делает укол.

— Вам будет не больно. Расслабьтесь. — Берёт инструмент. Вырывает зуб. — Теперь сплюньте.

— Всё, да, доктор?

— Нет, голубчик, ещё один вырву, подождите. — Вырывает второй зуб. — На сегодня всё, можете отдохнуть. Придёте завтра.

— Доктор, а почему всё равно болит?

— Этот зуб, который болит, я вам вырву завтра.

— Как — завтра? А что вы сегодня рвали?

— Эти тоже больные.

— А всего сколько?

— Не волнуйтесь. Ещё три, и будет хорошо.

— Ещё три?

— А как вы думали? Зубы — дело серьёзное.

«Господи. Два зуба вырвала, а болит ещё сильнее. Пойду к третьему врачу. Он, правда, говорят, дорого берёт, но у меня страховка».

В кабинете:

— Доктор, вот снимки. Сколько зубов мне нужно вырвать?

— Вам не нужно вырывать зубы. Сделаю маленькую пломбочку, и всё.

— А вот мне два удалили и сказали, ещё три нужно.

— А вам удалили здоровые зубы. В одном было маленькое дупло, а второй мешал его запломбировать. А вот в этом, больном, нужно убить нерв. Буду чистить рутканал. Через неделю запломбирую.

Через некоторое время:

— Всё, болеть не будет. Через неделю приходите. Поставлю коронку.

Конец ознакомительного фрагмента.