Тот, кто придет за тобой

Альбина Нури, 2019

Одинокая, считающая себя неудачницей Яна приехала в Сербию ухаживать за умирающей дальней родственницей Горданой. Взамен богатая тетушка обещала оставить ей все свои деньги и огромный прекрасный дом. Лишь спустя некоторое время Яна, не знающая языка, не имеющая знакомых в новой стране, стала понимать, что они живут почти в изоляции, местные жители шарахаются от них. Дом Горданы они называют Черным, а всех его обитателей считают проклятыми. Яна и рада бы не верить россказням, но тут начинают происходить настолько непостижимые события, что она вынуждена признать: они с Горданой в самом деле не одни в старом доме… Книга также издавалась под названием «Тот, кто стоит снаружи».

Глава первая

— Когда твоя мать выходит замуж раньше тебя, это как-то… — Яна сделала неопределенный жест рукой: помахала, как будто отгоняла назойливое насекомое. — Даже не знаю.

— Немного унизительно, — подсказала Зинаида.

— Вечно ты ляпнешь! — возмутилась сердобольная Галка. — Янчик, не слушай эту балбеску. Знаешь же, какой у нее поганый язык!

Яна сидела на кровати, скрестив ноги, поставив перед собой ноутбук. Суббота, на работу не нужно, а больше идти некуда.

Галка, как обычно, торчала на кухне и умудрялась что-то готовить, разговаривая с подругами по скайпу. Зинаида красила ногти на ногах винно-красным лаком.

— Строго говоря, Зинуля права, — честно сказала Яна, наблюдая за тем, как Галка с невероятной скоростью шинкует капусту для борща. — За маму я, ясное дело, рада. Она свое счастье выстрадала. Но в мои годы…

— Да какие годы, я тебя умоляю! — воскликнула Галка. — Нам всем что, полтинник стукнул? Мы старухи, по-твоему? И вообще, твоя мать, между прочим, в двадцать шесть тоже была не замужем!

— Что открывает передо мной фантастические перспективы, — грустно проговорила Яна.

Ее мать, Нина Владимировна, была один в один Катерина, героиня легендарного фильма «Москва слезам не верит» — умная, красивая, сильная, талантливая, гордая. В одиночку вырастила и выучила дочь — отец Яны бросил их еще до ее рождения. У девочки даже отчества от незадачливого папаши не осталось: она была Владимировна, как мать, и понятия не имела, жив ли человек, которому она обязана появлением на свет.

Нина Владимировна сама, без чьей-либо помощи, сумела получить высшее образование, а потом — ученую степень. Днем работала, вечерами бегала по ученикам: подрабатывала репетитором, вдалбливая химические формулы в деревянные головы учеников. Лет пятнадцать назад устроилась в крупную фармацевтическую компанию, доросла до исполнительного директора, купила квартиру. На работе на нее только что не молились.

— Хватит себя жалеть! — Зинаида ткнула пальцем экран. — На нас с Галкой посмотри! Ну, замужем она, и каждый день с мужем собачится. А я еле-еле от своего избавилась, все нервы вымотал.

— Девки, а мы ведь с вами прямо иллюстрация к женским судьбам: замужем, разведенка и в активном поиске, — хохотнула Галка и вдруг выкрикнула: — Неужели нельзя пять минут посидеть с ребенком! Я обед готовлю! — И после паузы: — Да, болтаю! Одно другому не мешает!

— Прелести семейной жизни, — прокомментировала Зинаида, принимаясь пилить ногти — теперь уже на руках.

Яна, Галина и Зинаида учились в одной группе в университете, на факультете социологии. Как подружились на первом курсе, так и оставались лучшими подругами, несмотря на то, что жили теперь в разных городах: Яна — в Казани, Галка — в Зеленодольске, а Зинаида после развода переехала в Москву. Снимала там квартиру и работала менеджером в какой-то строительной фирме.

— Свадьбу почему не стали делать? — поинтересовалась Галка, закончив препираться с мужем.

— Мама сказала, что поначалу хотела: с юности мечтала примерить фату, свадебное платье. Но потом решила, что в сорок пять рядиться невестой — это уже смешно.

— Зря! Ничего смешного, вообще-то. — Галка всегда была романтично настроена.

— Их дело. Расписались и все. В ресторане посидели узким кругом. Я да они с Михаилом.

— Ты его папой зовешь?

— Ха-ха, — громко сказала Яна.

— Говорю же, язва! — Галка опустила овощи в кипящую воду. Зинаида усмехнулась. — А в итоге что ты решила, Янчик? Едешь или нет?

Яна пожала плечами.

— А у меня есть выбор?

— Ой, да если бы и был! — закатила глаза Зинаида. — Думать даже нечего! Что тебя тут ждет? Ничего! Так и будешь в своем детском центре с малолетними балбесами возиться за три копейки, жить с мамочкой и отчимом, мучиться комплексами. А тут — такой шанс! Новая жизнь!

— Хороша жизнь — за старой бабкой горшки выносить, — нежданно-негаданно появившись на экране, сказал Валера, Галкин муж.

— Иди ты к черту! Кто тебя спрашивает! — вскинулась Галка.

Заиграла музыка из фильма «Грязные танцы».

— Все, дамочки, пора бежать! Труба зовет! — Зинаида послала воздушный поцелуй и пропала. Она часто обрывала разговор резко, не утруждаясь тем, чтобы нормально попрощаться. Все уже привыкли к этой ее манере.

— Я тоже думаю, что тебе надо поехать, — сказала Галка.

Они могли бы еще обсудить эту тему — собственно, Яна как раз и хотела посоветоваться, но Зинаиды уже нет, а при Валере откровенничать не хотелось. Яна его всегда недолюбливала.

— Видно будет, — туманно сказала она. — Ладно, Галка, мне тоже идти надо.

— Ты не обиделась? — спросила подруга, заметив ее прохладный тон.

Яна уверила Галку, что все в порядке, и щелкнула на значок отбоя.

Вечером того же дня они с матерью сидели друг напротив друга за кухонным столом. Нина Владимировна недавно пришла с работы — часто приходилось выходить по субботам. Яна пожарила котлеты, отварила рис, но есть не хотелось, и они решили просто выпить чаю.

Михаила дома не было, у него сегодня проходила консультация в клинике. Он работал офтальмологом в медицинском центре — там они с матерью и познакомились.

— Я на первой же консультации понял: у этой восхитительной женщины проблемы со зрением, а у меня, по ее милости, — с сердцем! — любил говорить Михаил.

Шуточки у него нелепые, но сам он — прекрасный человек. Добрый, надежный. Бездетный вдовец. Теперь у матери и со зрением, и с личной жизнью все в порядке. У Михаила дом в пригороде Казани, и они планировали туда перебраться, оставив Яне квартиру.

Но планы изменились три дня назад, после звонка тетушки.

— Я понимаю, что ехать, конечно, нужно мне. Она меня и ждет, в общем-то, — в десятый раз сказала Нина Владимировна. Сказала, прекрасно понимая, что поехать не сможет.

Яна посмотрела на мать. Она всегда казалась себе бледной маминой копией. Вроде и похожи, но Нина Владимировна — красавица, а Яна — просто симпатичная. Мать сделала блестящую карьеру, а Яна, хотя и окончила вуз с красным дипломом, все стремится непонятно к чему; ищет, в чем сможет себя проявить. Хотя, приближаясь к тридцати, пора уже что-то да найти.

— Хватит об этом, — поморщилась Яна. — Я сказала, что поеду.

Нина Владимировна встала, чтобы налить себе еще чаю. Яна к своей чашке почти и не притронулась.

— Прости, дочь. — Не дойдя до чайника, она наклонилась к Яне, обняла, прижалась щекой к щеке.

— Да чего ты, мамуль. Не за что извиняться. Ты всю жизнь пахала, как слон, заработала свое право на счастье.

— Как лошадь.

— Что?

— Работала, как лошадь. — Мать села на соседний стул и улыбнулась. — Какой еще слон?

Яна тоже хохотнула, поболтала ложкой в чашке и сказала:

— Вы с Мишей только что поженились — вам эта поездка не в кассу. Но даже если бы ты решилась, и он захотел поехать с тобой… У вас карьера: тебя заменить некому, у Миши пациенты, а я мало того что одна, свободна, так еще и работа у меня — чисто символическая.

В принципе, работа Яне нравилась: полдня она отсиживала методистом в детском центре «Журавлики» (мама пристроила), полдня — свободна. Яна писала статьи для женского интернет-издания, а параллельно, втайне ото всех, корпела над романом.

— Яночка, милая, ты не…

— Мам, мне уже Зинаида сказала сегодня. Не надо себя жалеть. Я и не жалею, просто это правда.

— Слушай, давай по-честному. Если отбросить разговоры про востребованность — не востребованность и прочее, мне кажется, это неплохо — поехать в Сербию. Красивая европейская страна, отличный климат, у тети Горданы большой дом. Да, нелегко, конечно, придется — все-таки нужно ухаживать за смертельно больным человеком. — Мать вздохнула. — Но потом… Она оставит тебе дом и сбережения. Ты сможешь поселиться в Сербии, если захочешь. Со временем можно будет получить гражданство. Возможно, встретишь кого-то, замуж выйдешь. Отличные же перспективы!

«А еще я допишу роман и прославлюсь на весь мир, — подумала Яна. — Сплошные плюсы. Здесь, в России, у меня ни фига не выходит, пришла пора поискать счастья на чужбине».

На следующий день она написала заявление об увольнении по собственному желанию. Мама позвонила директрисе, объяснила ситуацию, попросила не заставлять отрабатывать положенные две недели. Та легко согласилась: Яна не бог весть какой специалист. Работа детского центра без методиста не остановится.

Девушка заказала билеты на самолет — с недавних пор из Казани в Белград можно улететь прямым рейсом. До отлета оставалось три дня — куча времени, чтобы собраться.

— Постоянно будем на связи, — твердила мама.

— Не пропадай, звони! — говорили Галка с Зинаидой.

Яна, укладывая свои вещи, постепенно приходила к убеждению, что поездка, которая поначалу воспринималась как тяжкая повинность, теперь видится ей началом какого-то грандиозного жизненного этапа.

Вырваться из привычного ритма, выйти из круга, по которому бегаешь годами, как цирковая лошадь, — люди мечтают о таком! Еще и за границу уехать — вообще красота!

Когда Михаил за день до вылета, смущаясь и потирая от волнения ладони, сказал: «Ты только, пожалуйста, не считай нас с мамой эгоистами. Мол, сами не захотели ехать, а тебя заставили тут все бросить, сорваться с места…», Яна перебила его и вполне чистосердечно ответила:

— Перестань! Ничего такого я не думаю. Мне нравится идея поехать в Сербию. Я, может, даже мечтала об этом, только сама не подозревала. Все будет хорошо. Не волнуйся и береги маму.

Перед самым отъездом Яна, придя в парикмахерскую, вдруг неожиданно для себя, спонтанно, решила сменить прическу. В последние несколько лет она носила длинные волосы, ниже плеч, и постоянно закручивала их в узел на затылке или же делала «хвост». Все, хватит этого унылого однообразия.

— Сделайте мне каре, пожалуйста.

— А давайте лучше «боб», — предложила молодая парикмахерша, которой Яна прежде тут не видела. Мастера, у которой Яна обычно стриглась, сегодня не было. — Вам пойдет. У вас волосы послушные, густые. Укладывать будет несложно.

Яна взяла и согласилась, а потом, разглядывая в зеркале свой обновленный облик, удивлялась, почему не стриглась так раньше. Глаза стали казаться больше и выразительнее, а черты — изысканнее, тоньше.

— Стильно, современно. Мне нравится, — подвела итог мама. — У тебя даже вид теперь какой-то европейский.

Ночью, уже засыпая, Яна подумала, что все это как-то странно: лететь в чужую страну в качестве сиделки для малознакомого человека; пытаться начать новую жизнь, ожидая, когда умрет твоя родственница.

«Что на самом деле я получу в наследство?» — всплыл в голове вопрос, от которого почему-то побежали мурашки. Яна повернулась на другой бок и велела себе прекратить терзаться глупыми вопросами.

Она едет — и точка.