Наследница

Альбина Нури, 2017

Пока не начался этот кошмар, Вера смело строила планы и считала себя счастливой: крепкая семья, любимый муж, хорошая работа. Застав Марата с другой женщиной, она решила уйти из их общей квартиры и поселиться в деревенском доме, доставшемся в наследство от деда, которого Вера никогда не знала. Приехав в Корчи, девушка увидела, что в крохотной деревеньке всего несколько домов, а ее появление почему-то испугало местных жителей. Вскоре Вера узнала, что дом окутывают мрачные тайны, а жизнь всех прежних владельцев кончилась трагически. Вера не верит в легенды, к тому же дом кажется ей уютным, словно бы только что построенным и выполняющим желания новой хозяйки. Лишь когда начали умирать близкие, Вера осознала, что нужно срочно уезжать из деревни, отказавшись от наследства. Но уже слишком поздно: обитающая в доме сила хочет забрать нечто больше, чем просто Верину жизнь. Книга также издавалась под названием «Отмеченная судьбой».

Глава 5

Лето в этом году началось в среду. И впервые Вера встречала его в самой настоящей деревне. Раньше она никогда не задумывалась о том, что всего в полутора часах езды от города встречаются такие места, как Корчи. Не то, чтобы сюда не дошли блага цивилизации: свет и вода в доме были. Даже старенький телевизор имелся.

Иной, словно вырванной из времени, была сама атмосфера: ощущение затерянности, невозможность выбраться из деревни иначе, как пешком, удобства на улице, отсутствие привычного слуху многоголосья большого города: автомобильных гудков, шороха шин, громких разговоров, музыки, обрывков рекламных слоганов, телефонных мелодий. Кстати, телефон ловил не везде, только в определенных точках.

Вера жила в Корчах уже четыре дня. Здесь оказалось всего шесть домов, включая полученный ею в наследство. Раньше это была большая деревня, но сейчас вся жизнь протекала возле основной трассы, в Больших Ковшах. А здесь, в этом «аппендиксе», доживали свой век деды да бабки, которым никуда не хотелось ехать. Или некуда было.

Этакое стариковское царство.

Раз в неделю, по понедельникам, в Корчи приезжал продуктовый автобус, который привозил чай, сахар, соль, макароны и еще что-то. Можно под заказ. Плюс каждый месяц доставляли пенсию. Овощи, фрукты, ягоды росли в саду-огороде, грибы — в лесу. В одном доме держали коз, в другом — корову, во всех без исключения — кур. За хозяйственными надобностями, а также в аптеку или больницу старики шли пешком до Больших Ковшей, поскольку автомобиля ни у кого не имелось.

На одинокую девушку, которая забрела в Корчи под вечер субботы, вышли поглазеть все местные жители. Событие нерядовое, но, как позже поняла Вера, дело было не только в том, что гости редко сюда захаживали.

Имена соседей она скоро узнала. А в тот момент тетка Татьяна (как она сама представилась) с мужем Федором Степановичем, Маруся, дед Николай Семенович Емельянов (можно просто Семеныч) с женой Марией Сергеевной, бывшая учительница Ирина Матвеевна и братья Михаил и Кирилл Козловы — итого восемь человек, виделись ей просто пестрой кучкой стариков.

— Эт-та кто ж к нам пожаловал? — без обиняков поинтересовался Семеныч. — Заблудилась, что ли?

— Здравствуйте, — со всеми разом поздоровалась Вера. — Наверное, не заблудилась. Это ведь Корчи?

— Они самые, — подтвердил все тот же Семеныч. Остальные молчали.

— А где здесь дом номер четыре по улице Залесной, не подскажете?

Кто-то из стариков тихо ахнул, Михаил, старший из братьев Козловых, высокий и бровастый, отвернулся и сплюнул. Маруся перекрестилась и уставилась на Веру. Пауза затянулась.

— Я не понимаю… — заговорила было Вера.

Но тут вмешалась Ирина Матвеевна, интеллигентного вида пожилая дама в очках с золотистыми дужками. На ней единственной были не калоши или войлочные тапочки, а туфли без каблуков из мягкой коричневой кожи.

— Улица здесь теперь всего одна, а четвертый дом — вон он, — негромко ответила она.

Из толпы высунулась тетка Татьяна, женщина лет шестидесяти. У нее была своеобразная внешность: коротенькое и толстенькое, почти квадратное, тело и маленькая головка с узким личиком. Будто взяли две детальки из детского конструктора да и соединили вместе, не заботясь о пропорциях. Быстрые глазки, сильно выдающиеся вперед нос и рот придавали ей сходство с любопытной крольчихой.

— И надолго сюда? С вещичками-то?

— Пока не знаю.

— Вы кто Толмачевым будете? — продолжала допрос тетка Татьяна.

— Кому? — не поняла Вера. И тут же сообразила, что Толмачев — это фамилия отца. — Я дочь Владимира Толмачева, а мой дед — Игорь Толмачев. Папа давно уже умер, а дед примерно четыре года назад. Ни его, ни бабушку я никогда не видела. Мне письмо пришло, что я единственная наследница этого дома, вот и приехала взглянуть, — принялась объяснять Вера.

Все настороженно слушали. Напряжение передалось и Вере, хотя она не могла уловить его природу. Снова эта необычная реакция на слова о наследстве!

— Может, поживу пока здесь, — неуверенно закончила она.

— Ну-ну. Вот, значит, оно как, — кивнула тетка Татьяна.

— Беда таперича будет, беда, — вдруг громко заголосила сухонькая старушка в клетчатом платке, низко надвинутом на лоб, смешно выговаривая «бяда» и «таперича».

«Сумасшедшая!», — решила поначалу Вера, но наткнулась на взгляд старухи и поняла, что поторопилась с выводом. Изо рта кликуши размеренно неслись горестные рулады, при этом выцветшие глаза, в которых светился ясный ум, цепко, с инквизиторской холодностью всматривались в лицо Веры.

— Возвернулася — теперь уж никуда не денисси, никому не жить тута! Окаянная ты, окаянная. Были нам знаки! Все видали — не все верили-и-и!

— Машка, что ты как на похоронах, — цыкнул на жену Андрейыч. — Но вообще, да. Не к добру.

Все заговорили разом. Вера не могла ничего разобрать и растерянно вертела головой, пытаясь понять смысл происходящего.

— Хватит вам! Совсем запугали девушку! Пусть осмотрится, поживет. Может, и уедет, что ей с нами, стариками, делать? — зычным учительским голосом возвестила Ирина Матвеевна. — А вы, милая… Как вас, кстати, зовут?

Вера назвалась.

— Вы, Верочка, не обращайте внимания. Мы живем обособленно, своим мирком. Люди здесь не злые, сами увидите. Не сердитесь, пойдемте, я провожу.

Они с Ириной Матвеевной пошли, наконец, к дому. Пожилая учительница сразу понравилась Вере. Бывает иногда, что человек, которого видишь впервые в жизни, кажется близким и давно знакомым.

Дом, полученный в наследство, оказался совсем не таким, как боялась Вера. Она ожидала увидеть почерневшую от времени ветхую, полуразвалившуюся деревянную лачугу, покосившийся забор, заросший сад — брошенный, неухоженный клочок земли. Дед умер несколько лет назад, бабушка, по всей видимости, и того раньше, так что за домом некому было присматривать. А может, они тут вообще не жили. Вера ведь ничего о них не знала.

Ирина Матвеевна оставила Веру любоваться своим имуществом, а сама отправилась домой. «Ваш дед оставил мне ключи, когда уезжал», — пояснила она. Дом стоял особняком. Единственный на четной стороне улицы. Все остальные вытянулись немногочисленным строем напротив. Одноэтажный, с прочной на вид дверью и тремя глядевшими на улицу окнами, он был выстроен, вопреки Вериным ожиданиям, из белого кирпича.

За домом виднелась баня, небольшая и тоже кирпичная. Деревянный забор, который опоясывал участок, почти везде был целый, ровный, с аккуратной калиткой. Пройдя по периметру участка, Вера лишь в одном месте, возле яблони, увидела разрыв: в открывшемся провале на земле валялись гнилые черные доски. К крыльцу от калитки вела дорожка, выложенная плоскими каменными плитками, сквозь которые упорно пробивалась трава. Все выглядело добротным и обжитым. Обитаемым. И только большой сад был запущенным, заросшим травой и кустами.

Подошла Ирина Матвеевна с ключами на железном колечке.

— Заходите, Верочка, не стесняйтесь. Калитка не заперта, — улыбнулась она, — толкайте сильнее.

Они прошли по короткой дорожке к дому. Ключ повернулся в двери легко и без усилий, словно замок недавно смазали. Женщины попали в пустые сени — ни мусора, ни пыли, ни старой обуви. Деревянные крашеные полы и стены, лестница на чердак, небольшое окошко во двор. Идеальная чистота и пустота.

Дверь в жилую часть дома открывалась другим ключом из связки. Вера вошла в темное помещение. Ирина Матвеевна протянула руку из сеней, нашарила слева выключатель. Свет вспыхнул, осветив коридорчик с пятью дверями: одна напротив, две с правой стороны, две — с левой.

За крайней левой дверью оказалась кухня, за остальными — комнаты. Рядом с кухней — просторная гостиная, «зала», пояснила Ирина Матвеевна. Остальные комнаты оказались практически одинаковыми по размеру, небольшими, в каждой — по одному окошку. Мебели почти не было, только в комнате напротив — кровать, тумбочка и шифоньер, в «зале» — низкий столик с телевизором и диван, в кухне — обеденный стол и три стула, несколько шкафчиков, рабочий стол для готовки, плита, маленький допотопный холодильник да белая раковина.

В коридорчике висело большое овальное зеркало.

— Ирина Матвеевна, я смотрю, на кухне кран. В доме есть вода?

— Да, Верочка. На участке собственная скважина, ваш дед провел воду прямо в дом и баню. Очень удобно! Он был строителем. Вы, наверное, знаете.

Вера ничего такого про деда не знала. Равно как и про бабушку, и про отца. Она неопределенно промычала что-то в ответ и стала осматриваться дальше.

— Ирина Матвеевна, это вы приглядывали за домом?

— Простите? — не поняла та.

— Здесь очень ухоженно, — пояснила Вера. — В заброшенных домах всюду паутина, пылища, грязь, а здесь и окна вымыты, и полы. Это вы прибрались?

— Нет, Верочка. Сюда никто не заходил последние семнадцать лет, почти с самой смерти Валентины Андреевны, вашей бабушки. Чудесная была женщина, мы с ней дружили.

Вера недоверчиво уставилась на Ирину Матвеевну.

— Вы серьезно? Семнадцать лет? Но это невозможно!

Та, не переступая порога, стояла в сенях и смотрела на Веру. Ей показалось, пожилая женщина хотела что-то сказать. Но передумала.

— Вы устраивайтесь, Верочка. У вас есть что покушать? Если нет, приходите ко мне на ужин. И вообще приходите. Я живу в коричневом доме с зеленой крышей. Не буду вам мешать, — и она быстро ретировалась, словно опасаясь расспросов.

Вера осталась одна. Остаток дня прошел в домашних хлопотах: она умылась, разобрала сумку и пакеты, повесила вещи в шкаф в комнате напротив, которую решила сделать спальней. Прошлась по всему дому, заглядывая в каждый угол.

Зашла в баню, решив спросить попозже у Ирины Матвеевны, как ее топить. Там было свежо и чистенько, готово к помывке или стирке. Ковши, тазики, даже пара веников на веревке под потолком. Чудеса, да и только.

Вера на скорую руку приготовила себе ужин. Благо, посуда нашлась, в том числе кастрюли, сковородки, чайник. Все, разумеется, кристальной чистоты. Вода из крана текла не ржавая, прозрачная, хотя и тонкой струйкой.

Завтра надо в магазин сходить, решила Вера. Помыла посуду и аккуратно придвинула стул к столу.

Ужасно хотелось спать: день выдался невероятно длинный, нервный, трудный. Она настолько устала, что даже о Марате не думалось. Застелив кровать постельным бельем в яркую разноцветную клетку, Вера с наслаждением потянулась всем телом и подумала: «На новом месте приснись жених невесте». Грустно усмехнулась и заснула, прежде чем усмешка сошла с губ.