Гурманам философских предпочтений

Альберт Федорович Савин

Наверное, каждый из философов – мудр по-своему. Но оказавшись вместе – они непременно разделятся на позиции – каждый со своей мудростью. А потому человек так по сей день и не знает, как всё же ему жить правильнее.(Сборник из книг: «Философские паутины», «Кто остановит новые Содом и Гоморру», «Мои логические атаки на стереотипы»).

Глава-1. Сознательно о бессознательном

1—1. Не вменяемые таланты

Кто бы сегодня мог подумать, что австрийский врач псхиатр Зигмунд Фрейд поставит во главу всей многогранной деятельности человека — не сознание и даже не сверхсознание, а нечто «бессознательное» в образе бездонного кладезя способностей, талантов и безумно великих деяний, основой чему послужил древнегреческий миф об Эдипе.

Когда у царя Фив родился сын Эдип — некий провидец определил его судьбу следующим образом: как только он вырастет, то обязательно убьёт отца и женится на матери. И, якобы, так по законам провидения и случается. Вернулся Эдип из странствий, не узнал отца и в случайной ссоре покончил с ним. Мать тоже не узнала сына, но восхищаясь его подвигами — согласилась разделить с ним супружеское ложе. И вдоволь насмотревшись на неслыханное извращение родства — сын выколол себе глаза, а мать — взяла да и покончила с собой.

Это, спрашивается, что за семейный триллер, подобия которого с большой охотой принялись распространять словно одуванчики по ветру.

Ведь по современным меркам вывод сам собой напрашивается: все эти ужасы, очевидно, только и стали возможны потому, что творились бессознательно, в полностью невменяемом состоянии.

А не тут-то было! Именно «бессознательное» принялись трактовать вместилищем творческой энергии и вдохновения, чему обыденное сознание мешает черпать художественную силу искусства и своих поступков, изобилующих убийствами, инцестами, буйными необузданными страстями, гримасами, позами и телами. Философы так и принялись учить — хочешь стать великим, откажись от сознания в пользу безумства!

====

Наверное, в доразумной природе, брошенной по Сотворению к ногам человека, подобные триллеры — в порядке событий, не вызывающих особых эмоций. и вольготно расположившихся в бессознательных уголках памяти с полным набором насилия, страхов, неврозов и половых беспорядочных совокуплений.

А что ещё можно было видеть на прмитивном уровне живого существования, кроме того — как набивают брюхо, проваливаются в сон, да подминают тех, кто первыми под фрикции попался.

Но ради исторической объективности — что ещё могло быть в головах людей, если в них тысячелетиями вдалбливали совсем иной, чем сегодня мир — жутким и пугающим кошмарами мрачных чащоб и ночей, диких зверей и грозных явлений природы по воле неких тёмных сил?

Однако, весьма оригинальную интерпретацию перехода от простого (обыденного) разума к талантливому художественному — предложил немецкий философ Мартин Хайдеггер в своей работе «Вещь».

Возьмём, например, обыкновенный кувшин. С позиции мысли элементарной — сущность кувшина лишь в тех его стенках, которые лепит гончар.

А с позиции мысли, еще и мыслящей — сущность не в стенках, а в пустоте кувшина. Вот эту пустоту можно заполнить водой, а вода из росы, а роса из неба или недр земли.

Но — нет! Лучше заполнить вином, а вино — посланный Богами напиток, добываемый из виноградной лозы в которой соединились питательные силы земли и солнца.

Значит в чем же суть кувшина — бестолковые вы мои?

Не в стенках и не в гончаре, а в умещающихся в стенках воде, вине, Земле, Солнце и вообще всего мира вместе с божествами.

А автор думает — и вот чего, уважаемый Хайдеггер пристал к кувшину? Как-то скудно и скупо для мыслящей мысли получается.

Почему бы тот кувшин не заполнить, например, золотом, брюликами и прочими драгоценностями, да мысленно промониторить — что за ними скрывалось и скрывается в пустоте по белу свету?

Или букет алых роз — неизвестно чему бывших свидетелями при свечах? Да со всеми страстями и неприметными для сознания деталями, нюансами и нюансиками, и вообще со всем мысленным смаком, вмещающимся в пустоту бытия.

Ведь так же сегодня у свободных продюсеров и режиссёров: — чтобы для большей убедительности — не просто постельные сцены, а как срывают неглиже перед этим, да со страстью, в которой от любви до ненависти всего-то один миг, и чтобы на отмашь, коли хрупкая, но сопротивляющаяся и — ой, как много всего интересного, ускользающего от обыденного сознания!

И как же тут простой супруге да не увидеть в совсем пустом кувшине весьма надежное средство на голову неверного супруга, заявившегося под утро пьяным от вина и вместе с виноградаркой?

А предлагается ещё одна вещица. Например, костюмная пара — пиджак и брюки. Конечно же, суть не в материале и не в мастерстве портного, и не в прямом и явном предназначении костюмной пары. А в пустоте, которая ею охватывается. А в эту пустоту втиснем тело философа со всеми надлежащими ему причандалами.

Но возьмём для приличия — конкретный желудок. Его ведь можно наполнить и коньяком за столом, который обслуживают удивительно хорошенькие девушки, одна из которых случайно прикоснулась к вам бедром.

А далее… просто не перечислить всех вариантов, которыми заполняют пустоту между двумя гранями, прежде не убедившись, кому и для чего эта вещь предназначена. А если еще по Фрейду и в самом деле докатиться до бессознательного…. — то чего уж там Эдип какой-то!

Так ведь для человека вменяемого, отдающего отчёт за свои поступки, и последствия для себя и окружающих, прежде, чем их совершать — то самое вместилище бессознательного и есть не что иное, как скопище различных проявлений шизофрении, с у с т о й ч и в ы м и аффектами взрывного характера и высокой интенсивности.

====

Но некоторую ясность внёс другой психиатр Карл Юнг. Он не просто поддержал выводы Фрейда о «великом» бессознательном, но и распространил его на «коллективное бессознательное» в образах т.н. архетипов.

И что примечательно — архетипы по Юнгу были не реальными существами, а лишь их символами. Например, вселенский Разум в различных интерпретациях — объективно не существует, а вместо них — символы, сформированные в головах людей.

Точно также нет демонов, дьяволов, чертей, ангелов небесных, царств, ада и прочих мифических персонажей, а есть их мысленные символы в головах людей. Вот ими-то в бытии и руководствуются.

Однако, Юнг ведёт не к этому. Он полагает, что поскольку архетипы условно символические — их нельзя узрить в принципе, с ними нельзя связаться, бесполезны различные доводы с доказательствами, ибо это всё в своих же головах, в сердце, в душе.

Наверное — так и есть. Но ведь тысячелетиями же и внушают, что те Архетипы — никакие и не символы, а запросто материализуются в людей и обратно, совершая подвиги во спасение человечества, что душа это никакой не символ, а реальное средство перемещения в иной мир на вечное блаженство в реальном занебесном царстве и что люди сами погрязли в аморализме, не желая внимать махровой мистике. Кому же верить?

А человек не может жить без веры в лучшее и доброе, а если веру раздвоить — как узнать, какая не даст ошибиться? Верить символически или по-настоящему, с полной отдачей своих чувств, сердца и души.

У нас же как в миру — носишь чувство веры в себе, в сердце, в душе, познакомился с человеком, пообщался по совместному бытию, убедился, что он систематически отвечает такой же верой в тебя — это и вдохновляет на всё дальнейшее светлое и доброе.

Но не так у некоторых психиатров! Они убеждены и других убеждают в том, что не требуется для веры никаких себе подобных.

А самостоятельно задействуй чувство веры и неустанно убеждай сам себя в том, что — есть он, твой объект веры и старайся, вплоть до того, пока сам он и не обнаружится с объятиями навстречу.

А ведь точный расчёт у мистических психологов — действительно самообнаруживается, и метода постижения не сложна — снабдить типовым текстом (желательно без пустоты), дабы читал его постоянно.

И не только в местах, для этого предназначенных, но и самостоятельно, денно и нощно, ко сну отходя и просыпаясь по утрам, за трудами или на досуге, снедуешь или исполняешь супружеские обязанности. Так ведь это тебе не школярская зубрёжка! И всё обнаруживается — к великой радости и счастью. Но как?

Не реальными же объектами, а теми, по Юнгу, условными символическими образами-архетипами — который не может материализоваться, с которым нельзя поручкаться, попытаться обнять п у с т о т у (опять Хайдеггеры нужны), а уж нечего и говорить про супружеское ложе. В сновидениях — запросто. Имеют-таки символы воздействие на тонкую психику!

Ибо сон как раз такое состояние, которое максимально свободно от помех процессам в голове с отключением приема информации, а потому все условия — для спонтанного проявления уже запечатлённой в памяти. Запечатлелось — как птицы парят в небесах и самому явится парение.

В сущности — сонное состояние вполне схоже с состоянием ухода из жизни, только с той принципиальной разницей, что в первом случае жизненная энергия накапливается для новой активности, а во втором и та, что есть — уходит постепенно, ещё давая шанс последним грёзам.

Вообще-то говоря — человек так и живёт в двух мирах — в одном реальном материальном, во плоти, с весомыми параметрами, а в другом — в мире символических бесплотных образов, в точности отражающих реальный мир, но способных своей невесомостью — на любые фантастические построения, вплоть до искажения (искривления) естества. Тут уж кому и что — предпочтительнее.

Но если перед тобой стоит задача расти и совершенствоваться — одним воображением не обойтись. У Ницше это называется устремиться к идеалу человека — сверхчеловеку. Ибо по высокой философии, изначально «человек» — это ещё «ничто» и лишь устремления к человеку.

Что именно означает «сверх» — остаётся только гадать. Если бы сам Ницше и не подсказал, что если среди нас и есть сверхчеловек — то это художник, философ и святой.

(Обидно! Я-то думал — суперменом становиться. Ну, там — податься в космонавты, просторы покорять, уж на худой конец и жизнь свою за Родину геройски положить!

А в почёте, оказывается, мыслители, витающие в облаках! А надо полагать — от денег ещё не отказались на какие-то там продукты питания и регулярного справления естественных надобностей «по-малому» и «по-большому»? )

Но, похоже — так же, как у всех обычных бесталанных. Вот только кто же им подскажет выход из шекспировских мытарств про «быть или не быть».

А то ведь как? Одни, наивные, убеждены, что жизнь не зря прожить — это когда построишь дом, деревьев насажаешь, себя потомством обеспечишь и слабым пособишь.

А другим — так нравится лишь и з о б р а з и т ь — как бы то дурацкое кредо, да облачать в нечто более прекрасное, высокое и светлое, а то и поюморить над ним со сцены — и вот вам царские хоромы, кипарисовые рощи и ватага детей по белу свету.

А откуда, спрашивается? А оттуда! Шахтёр, например, выполнил норму по угольку, а для следующей — та же сила требуется. А артист подготовил одну программку — и ну колесить по белу свету с массовым облегчением карманов, желающих прикоснуться к прекрасному, высокому и светлому!

====

Ну а что философы — всё, что ли, познали? Да ничего подобного! Один советует жить вот так, а другой ровно наоборот.

Сократ сказал, что воровать негоже не потому, что закон запрещает, а оттого, что уважать себя перестанешь за это. Спасибо Сократу — теперь думаем как не воровать д о т о г о, как начнёшь себя уважать!

Он же учил молодёжь никому не верить, пока не пропустишь через себя. А самому-то Сократу — верить или тоже подождать? А тогда — в чём же мудрость?

Декарт, наоборот — за подчинение законам и обычаям своей страны. Не умиляться собственным мнением, а следовать мнениям более благоразумных людей.

Диоген прослыл мудрым своим безразличием ко всем внешним благам — богатству, комфорту и славе. А для воплощения своих идеалов не нашёл ничего лучшего, как спрятаться в бочку, питаться одной капустой и жить на то, что подавали. Спасибо Диогену — теперь будем знать, как наращивать самодостаточность!

Ж. Ж. Руссо за то, что науки, письменность и искусство — есть вообще враги морали.

И теперь спрашивается незамутнённым рассудком — какие сверхчеловеки? Ведь это означает ни много ни мало, а то, что человек и по сей день так и не знает как жить правильнее — благодаря исключительно мудрым философам.

Благодаря только им — одни двинулись куда-то, а другие им в пику и вплоть до фанатического истребления заблудших, а те — этих заблудших!

Но может святые на страже порядка? Есть и на этот счёт мудрость: — Л. Толстой с его объятиями навстречу револьверу убеждал, что христианская религия — это религия сильных людей. А тот же Ницше наоборот — она своим состраданием коверкает и искажает человеческий образ.

Ладно бы, упражнялись философы в высоких сентенциях между собой — но дети же, ученики вокруг. Приподнеси такому заумную премудрость про то, что мы знаем, что ничего не знаем — он же физически не сможет встать на позицию Сократа и принять по-философски оное, как призыв никогда не останавливаться на достигнутом.

А единственное, что он воспримет из этой мудрости (если и воспримет), то совершенно бесхитростное заключение о том, что, видно, он действительно — тупой, как валенок, хотя, возможно, до этой мудрости так не считал.

Открой ученику глаза на то, что он ещё «ничто» — он также, не будучи ещё философом, не сможет добраться до смысла — сколько ещё перед ним возможностей для роста и развития. А воспримет просто и недвусмысленно — букашка он, муравей и козявка.

Порекомендуй ему постараться вообразить мир свободным — он же ещё неспособен уразуметь про долг и честь и прочую мораль, а так и захочет вытворять всё что он захочет вплоть до махрового аморализма, да ещё и удивляться — чего это к нему другие вдруг с претензиями — дебилы!

Начни, философ, втемяшивать про то, что обыденный рассудок — это быть тебе серым, пока не начнёшь нырять в бездонный колодец бессознательного — и впрямь начнут отключаться для талантливой невменяемости.

Намекай на то, что безумству храбрых поём мы песню — точно сочтут за подвиг секс в самых людных и не обычных местах и позах, и гордиться тем, какие они смелые и раскрепощённые!

Так ведь по складу далеко не философского ума — мы все. по сути, перед ними дети. И уж точно поделены на учеников и Учителей — по всей планете!

1—2. Пример философии суицидальной

Суицид — (лат. — «себя убивать») — реакция человека на проблему, мысленно кажущуюся непреодолимой. Намеренное лишение себя жизни, самоубийство.

Человек на многое способен самостоятельным мышлением. Но есть ли меры, упреждающие суициды с лишением себя жизни добровоьным порядком. И добровольным ли, если учесть пропаганду спасительного ухода из жизни на тот свет именем Всевышнего?

Мысли человека, как продукта мозговой деятельности — физически защищены от влияния на окружение.

Но лишь до тех пор, пока на вменяемой основе, или спонтанно — мысли начинают выражаться соответствующими мыслям словами и поступками, уже на всеобщее обозрение.

Что и означает в глзах очевидцев — конец вашим мыслям, кроме своего эго с тщетными, всё более раздувающимися попытками словесной демонстрации вычурных познаний, которые от этого никак не становятся более осмысленными окружению, удаляясь в одиночество, так и оставшееся недоступым для всех, с кем придётся (хотим или нет) шагать по жизни, суеверно полагаясь на т.н. бессмертную душу в б у д у щ е м времени — в сравнении с мирскими мытарствами во времени н а с т о я щ е м, разумеется — не в пользу безмятежному будущему

Мы можем сводить религию к каким угодно свободным толкованиям, но в сравнительных ситуациях холодного космического духа — с теплыми живыми чередованиями чувственных ощущений от приятного добра, но и и з б а в л е н и я от зла и боли — человек наделён способностью справляться самому, с началами от первородных рефлексов и инстинктов — ради собственного выживания и развития.

И, получается, что предлагая обывателю вместо борьбы с преодолением трудностей, с которыми в одиночестве не каждый способен справляться — религия оказывает живому организму"медвежью услугу» — уходом из жизни на, якобы, вечное блаженство в небытии.

Но ведь это возможно, если пастырям «заблудших овец» с двумя дипломами — неведомы труды Павлова, отмеченые Нобелевской премией — о первородных рефлексах, а тем более об отсылах к спасительному будущему времени, в котором весь мир земной поделен на персональных господ и большинство рабов, в точном соответствии с р е а л ь н ы м и уровнями развития по возрастному и ментальному индивидуальным признакам, и с распределением обязанностей — одним постоянно трудиться строить будущее царство, чтобы другие — незамедлительно и припеваючи в нём начинали жить.

А чего этому удивляться, если и Павлов и Маркс — в сравнении со вселенской вечностью — ещё только-только вчера обрисовали подлинную суть Человека (с большой буквы), успевшему всё же оценить и отнести живую форму существования на Земле — к Высшей Общечеловеческой Ценности.

Ведь иначе — какой-то экспериментальный абсурд выходит из бибейского Сотвореня мира: Святой Дух зачем-то сотворил не подобных себе небесных ангелов, а человека в греховной чувственной плоти — для того, чтобы с тех самых пор предпринимать всё возможное для возврата в лоно небесных ангелов — посредством досрочных «великолепных святых» суицидов.

Хотя знаем, что жизнь Человека — есть высшая ценность, охраняемая государством, а Церковь настаивает: — ценнее жизни есть духовное блаженство на «том свете».

А чем же, кроме душевной мистики — можно вообще что-то гарантировать на том свете?

И, как подумал бы иной, более смекалистый обыватель, а вместе с ним и духовник — в затылке почесав: и для чего ж тогда Всевышний — эксперимент тот городил?

Но — Эврика. Анти-суицид!

Есть перед каждым из нас вопрос, который ставит в тупик — даже если владеешь сверх вменяемой логикой. Например, зачем вообще — на свет являться, если предназначено умирая — уходить во тьму? Разве что — с судьбой поиграться в прятки — да позабавить её?

Но кем предназначено? Судьбой, как надо полагать, от имени Всевышнего, незримого и не слышимого обычными людьми — за исклюением пастырей «заблудших овец».

Хромать начинает логика, выискивая наиболее удобную версию с ответом. Но скорее всего — затем, чтобы за отведенный срок успеть как можно больше ощутить собственных чувственных наслаждений, отдаваясь бурным потокам страстей, затмевающих разум. Да и завершать свой путь, уставши от экстазов. Может — так?

А не совсем — так. То есть, по ещё одной версии — умирают не совсем, а просто переносятся душой с чистыми ещё мыслями — в нечто неведомое, с блаженством в вечности.

Но для этого требуется значительно умерить чувственные аппетиты и совсем не допускать таких крайностей, как прелюбодеяния и пресыщение с различными формами насилия.

Таким бразом, не всё уж так и тупиково, а налицо выбор — хочешь, прожигай жизнь, но короткую. Хочешь продлиться в вечности — умерь свои страсти и потом всё наверстается.

Но в каком смысле — наверстается? В смысле блаженства — как вечных наслаждений, заслуженных воздержанием от греховных сущностей? Или блаженством — как упокоением от каких-либо чувств и смыслов, целей и задач, вообще присущих всякой земной плоти?

Но тогда к чему были ограничения свободы воздержанием — если и с ними тот же конец.

Только кто же сказал, что умирая — мы расстаёмся с нашим миром, отчего и питается вся философская заумная казуистика чистых мыслей?

А добрые дела, что остаются в памяти людской в прогрессии от одного ко многим? А любовь и красота, спасающие этот суетный мир? А открытия на благо всего человечества? А музыка и поэзия, продолжающие бесконечно вдохновлять потомков на добрые свершения? А сами памятники любви и добру в бронзе и граните?

А вечная память солдатам, отдавшим жизнь за то, чтобы и умники не умирали, продолжая философствовать, независимо от того, кто какую свободу не хочет! Или хочет — с бесконечным потомственным продолжением себя и душ своих — в своих же детях: сынах и дочерях, внуках и внучках!

Так, может быть душе и не требуется никуда улетать, а просто передаватся по естественному наследству своим любимым карапузам, с потомственным блаженством в любви к ним в вечности ж и в о й, е щ ё н а э т о м Свете!

Конечно, кроме тех, кто прожигает жизнь. Это же элементарные основы позитивной психологии!

1—3. К логике свободного эксгибиционизма

Ох уж эта латынь — язык можно вывихнуть, пока уловишь смысл и удачно выговоришь э к с г и б и ц и о н и з м!

То ли дело, в русском переводе — всего-то, оказывается, добыча удовольствия от показа своего обнажённого тела или его отдельных позиций и пропорций. Особенно в динамике усердных стараний по отработке основного (по Фрейду) — сексуального инстинкта.

Это как же, наверное, балдели от кайфа предки наши первобытные в одних узеньких набедренных повязочках, а то и вовсе без них!

Причём, абсолютно свободно — в трудах и на досуге, на охоте и возле ночных костров, на переходах и привалах и с теми из соплеменников, кто ближе всех подвернулся к моменту, когда начинал настырно подпирать основной инстинкт из-под бедренных повязок. А ближе всех были, как правило — шаловливые дети свои.

Но, конечно же, в те далёкие первобытные времена — ещё не ведали о свободах, правах и иных ценностях современных обществ с развитой цивилизацией.

А и в самом деле, почему бы сегодня не покрасоваться перед друзьями, знакомыми и коллегами — удачно сложенной фигурой, которая так досадно иногда скрывается одеждами?

Или не возгордиться изяществом при творческом самовыражении своих талантов — со сцен и подиумов, на кастингах и конкурсах. На дружеских вечеринках и встречах тет-а-тет, да и просто перед

прохожими — в качестве достигнутых идеалов красоты своего тела.

И казалось бы, по современным меркам, нет в том ничего предосудительного — ни перед солидными жюри, ни перед публикой, требующей как можно больше острых зрелищ, ни, тем более, перед телевизионной аудиторией на расстоянии.

Коль не безобразно — то и достойно подражания. И вот вам в подтверждение и в благодарность — бурные аплодисменты. Всё — добропорядочно и из общего со всеми согласия.

Одна только небольшая незадачка. Хотел бы кто этого или не очень, но все ню-ансы (см. русский перевод) — эксгибиционизма точно так же характерны и присутствуют в подготовке к открытому сексуальному соитию.

Но откуда знать стороннему окружению, что именно имеют ввиду раскрепощающиеся от одежд фигуры: — творческий талант, молчаливый призыв к соитию или провокацию доступным сексом?

Сколько судебных копий уже поломано и продолжают ломаться с определениями — где и когда имело место доброволие и взаимное согласие, а где — насилие и надругательства над несогласными жертвами!

Так ведь никакого громкого согласия в сексе и не требуется. Оно подспудно начинается с невинных дружеских прикосновений, рукопожатий, объятий и поцелуйчиков — в точности по основному (по Фрейду) чисто физиологическому инстинкту, многократно поощряемому и нарастаемому заведомо обнажёнными деталями тела.

Прозрение от неверно истолкованной взаимности и податливости к сексуальному соитию от дружеских прикосновений на вечеринках и встречах тет-а-тет, конечно же, приходит.

Но приходит после уже содеянного факта, со всеми возможными последствиями, когда нечаянная страсть стихает на смену прежнему разуму, с твёрдым решением скрыть ошибку своего неожиданного увлечения соитием, хотя бы до выяснения последствий — от родных и знакомых, а тем более от публичных судебных разбирательств.

И трудно даже представить — сколько насилия над невинными жертвами со спонтанным, дружески натянутым согласием на более тесную близость, возбуждаемою предвкушением удовольствий от одних лишь деталей обнажённого тела — остаются в мрачной тени от родных, знакомых и вне судебно-правовой объективности.

Но тет-а-тет с собственными надеждами на то, что возможно партнёр действительно влюблён — ещё до данной встречи и надолго.

А тут и к бабке не ходи гадать. Искренне влюблённый партнёр ни за что не опустит лицо любимой партнёршы до уровня своих гениталий, не развернёт её в противоположную от себя сторону и предоставит ей равное право активности — навстречу чувствам любимого.

Ибо всё остальное — от грязного дна известной древнейшей профессии, с её традиционным устремлением к добыче эгоистической выгоды и из человеческих тел тоже.

Такой вот ворох проблем от, казалось бы, дружеских контактов на эксгибиционизме. Но может не стоит волноваться за судьбы мальчиков и девочек в счёт будущей свободы Личности от общества и мужского пола от женского?

Осознаёт ли элита российского народа, так озабоченная поиском ответов на уже набившие оскомину вопросы «как быть», «что делать», «быть или не быть», что сущность всех проблем вообще — вовсе не во взятках, не в коррупции, не в оборотнях в погонах и респектабельных сюртуках. И не в медвежьем менталитете с дураками и плохими дорогами.

Она во вновь насаждаемом свободном эгоизме, на одной и той же меркантильной экономической основе свободного рынка — с приоритетом индивидуалистской выгоды через свободную продажно-п о д к у п н у ю систему любых человеческих ценностей.

Эгоизме, пронзившем холодным равнодушием лестничные площадки новых этажей. Лишь бы не уставали получать наслаждения от дружеских показов обнажённых деталей тела — при подписании контрактов и эскорт-сервисах, со сцен и подиумов, на кастингах и конкурсах, корпоративных вечеринках и просто тет-а-тет!

1—4. Про мир — один сплошной бордель.18+

Задумался автор — и что же такое это злочастное сочетание Homo sapiens, если не естественно-природная сущность человека — как животного на физиологических инстинктах, с отличительной от них разумной преференцией?

Казалось бы, если и искать гармоничное сочетание пропорций — то это между ними, а не на обнажёной фигуре, которую труд ли (общество ли, ум, природа, Всевышний ли — кому как удобней) — поднял с четверенек на две ноги, а прелестную женскую головку — над всем, что выше талии.

Очевидно, до нас ещё не доходит, что при современных аудиовидеосредствах массового тиражирования (как явных, так и скрытых) — ещё недавнее понятие о закрытых клубах для ненормальных меньшинств разлетелось по всей планете, словно лондонский смог к востоку от Гринвича.

Можно бы потужить, как поизмывались над русой косой: — секущимися концами укороченой, и различными красителями потравленой, с корнями повыдёрганой, и на разрыв тягаемой, и пришедшей-таки к новой моде на лысые маковки с париками. А требовалось-то всего лишь одна русская банька в неделю, да элементарная гигиена по утрам. и вечерам.

Но как отнестись к тем картинкам из закрытых клубов, на которых современные лолитки и лолитики, под ажурным покрывалом безобидной эротики — уже открыто признаются в том, что так и тянет в грязные шлюхи на четвереньки (благо задирать хвосты нужда отпала), и чем раньше, тем интереснее. А там и свинга исчерпывающее разнообразие — рядом.

Разнообразие — это когда единственная интеллектуальная красота — женская грудь, в принципе предназначенная своему самому любимому чаду-карапузику — должна быть облапана и измята как можно большим числом чужих самцов.

А о том, чтобы «спасать» мир красотой и любовью, накрученными на сутки до очередного утра — и говорить уже бесполезно.

Но тогда, простите — чем же ещё принялись уседно заниматься секретарши у деловых боссов? И очередное пополнение Бомонда, прошедшее кастинги у бывших торговцев мясом, оказавшихся в состоятельных продюсерах?

И что творится в гинекологических кабинетах с дверными защёлками на личных приёмах? А с частной обслугой на дому? А в ночных сменах в больницах? А в чартерных авиарейсах и поездах дальнего следования? А на складах с товарами и продуктами? А в библиотеках за стеллажами? А…?

Никто из депутатов не задумывался над тем, что одной из причин крушений и жертв на всех видах транспорта (и не только) — стал элементарный бордель за рулём и штурвалами?

Остальным профи от высокого искусства в жюри — вроде как и невдомёк, что в любом заочном голосовании, каким они популистски себя подстраховывают, объективнейший рейтинг высшей популярности — запросто сегодня сварганить большинством голосов из тех же меньшинств с фанатками-лолитками.

Нам-то преподносят, что вся страна голосует и нет таких, кто со стыда не знает, куда глаза отвести от любимых дочерей.

А кому ещё неизвестно, что интеллектуальным достоянием человека по сравнению с животным диким миром на подсознательных инстинктах — явилась второе осознающее и широкомасштабное зрение через память, которая непрерывно обогащается благодаря тому, что научились читать, писать и взаимно делиться со всем миром увиденым другими — на основе, наконец, самых современных средств коммуникаций.

И достаточно хотя бы один разок увдеть воочию картинку вульгарного совокупления — и ни одна заслонка не скроет, отчего пары заёрзали тюда-сюда, заскакали без батута и застонали беспричинно. То есть, нет никаких границ между безобидной эротикой и вульгарной порнухой.

Кто ещё не заметил, как со всех телеканалов, кроме, разве что, православных — некто лукавый лупоглазенький индивид, подмигнул запанибратски всей стране — мол приготовили «кое-што», чего российский народ не видел за всю свою горемычную Историю — ночной пакет, в точности подтверждающий реальность вышеописанного. из закрытых, было, клубов для ненормальных меньшинств.

Но ведь все прекрасно понимают, что заочные возрастные ограничения рассчитаны только на безупречные семьи с родителями-педантами и детьми-паиньками!

А что же в том интригующем «кое-што»?

— О, как обрыдла нудная эротика. Смелей, подружка! Если не оставлять следов — всегда будешь как новенькая. Никто, ни мать с отцом, ни муж, ни бойфренд — никогда и ничего не узнают.

— Не откладывай на потом, ибо жизнь может закончиться и завтра.

— Не жди от секса ничего особого, пока не выявишь свои возможности собственными руками.

— А впрочем — зачем нам мужики?. Иди ко мне — не худший кайф устрою.

— А решили проблему с защитой от беременности — добывай наслаждения хоть с братом, хоть с отчимом, и деда можешь ублажить — как внучка.

Но если бы только дело обошлось истрёпаной Камасутрой! Оказывается, Император Пётр 1 возрождал Россию только в коротких перерывах — с переключением своей неистовой энергии к множеству молодых холопок, которых в каждой избе подносили вместо хлеба с солью.

А императрица Екатерина, насмотревшись в окно, прорубленное Петром — принялась набирать рекрутов на собственное ублажение и все ночи напролёт осваивала евросексуальные инновации, лишь пополдни просыпаясь, чтобы подписать какие-то там указы по укреплению державы.

И потёмкинские деревни возникали вовсе и не от благородства Светлейшего, а Манифест об освобождении крестьян только и появился из-за того, что местные пастушки уже обрыдли барам.

А не открыть глаза обывателю задним смутным числом на тягу классиков к обнажёнке или педофилии Великих — просто кощунство перед Истиной.

Неплохо, разумеется, было бы напомнить и о том, какая несусветная безнравственность буйствовала миллионы лет до православия, под Богами вакханалий. И чего заграница заинтересовалась, вдруг — российскими детьми?

Речь-то сегодня не о политике с экономикой или демократии с правами человека. Она о том, нужна ли российскому государству и народу в принципе — общественная нравственность?

Та самая нравственность, которую новая власть обязалась защищать конституционно. А зачем? Если по всей Конституции восторжествовал культ прагматического индивидуализма с эгоистической моралью, прямо противоположной общественной нравственности. Культ, якобы, давно и упешно подвигнувший запад к процветанию.

Ну реформаторы в 90-х напортачили, ну чего только не расчленили по частным кускам и норам, ну Путин, наконец потребовался, чтобы спасать разваливавшуюся, было, Россию наперекор западу.

Но ведь всё это вместе взятое — как в прорву, если не решить вопрос о нравственности. Всё, как в прорву, если продолжать искать гармоничные пропорции между животными инстинктами и потребностями, а не между инстинтами и интеллектом, когда бы двойственная сущность Homo sapiens трактовалась в учебниках уже не иначе как Личность, научившаяся, нисколько не посягая на глубину чувств — лишь распределять их по месту, времени и обстоятельствам, с учётом веками накопленого цивилизованого этикета. А эта проблема уже не одного Путина.

Ведь если бы Всевышний действительно сажал на троны своих безупречных последователей — все обыватели давно подчинились бы их моральному авторитету.

Не перед массовым обывателем требуется источать своё энциклопедическое красноречие. Вы попробйте себя с оппонетами в равных себе весовых категориях, ибо без этого и дураку понятно, кто останется на белом коне и со своей правдой при себе.

Тот же индивидуализм, только чуть благороднее, и уж никак не отвечающий на вопрос, что предпочитаете — общественную нравственность или свободу прагматического индивидуализма?

Нет сегодня никакого действееного плюрализма ни политических партий, ни частных идеологий, ни частной инициативы — как никогда не было и нет ни одной партии, которая бы не претендовала на самую близкую к народу.

Весь российский народ представляется всего лишь двумя партиями — одна за общественную нравственность, другая за индивидуализм. Не пробовали дать им аналогичные названия — вместо истрёпанных?

И на поединках по госканалам (то ли серьёзных дебатах, то ли шоу?) тоже нашли палочку-выручалочку, типа — мы Вам, обыватель на самом элитном уровне поднесли и обсудили проблему, а окончательно решать вам.

Но леший бы нас побрал (не к ночи будь сказано) — кому это нам? Если сама элита не определилась с предпочтениями, а после элитной демагогии — кто знает, куда направляются умники — к Посланию Президента или на порнуху любоваться скотскую и ещё не познанную в нюансах, благо подпирает основной инстинкт по Фрейду с психосоматикой?

Так он и без элитной демагогии подпирает у каждого сытого!

Додискутировались до того, что засомневались — а нужен ли патриотизм и что это за штука — национальная идея и особенность, и на хрена бы они нужны.

То ли дело — сразу две законные Родины и равное право на отечественные богатства аборигенов и заежших гостей, не имеющих к ним совершенно никакого отношения.

Но, может, на основе патриотизма дать-таки народу свободу выбора — на кого трудиться? Непосредственно на свою Родину или на частных посредников между тобой и Родиной? Хотя бы в муниципалитетах, вместо фирмочек по поддержке штанов безработным!

Ладно бы массовый обыватель по темноте своей — а почему талантливый Бомонд-то вместе с вами принялся слетаться на пошлость?

Верно — не пошлость вас интересует, а пошлость — талантливо преподнесеная — в талантах толк узнали.

Что равно означает — не просто деградируем к обезьяньему стаду, а талантливо деградируем! Да здравствуют режиссеры, полюбившиеся за шедевры прежних классиков, только со свбодой от артистических нарядов, с завлекающими, ниже талии, пропорциями.

Создаётся такое впечатление, что либо бомонд вместе с депутатами не имеют и элементарных понятий о нравственности, либо им очень по нраву безнравственность, но, конечно же, не при народе — благо и сослаться можно на Великих из прошлого.

Кому же как не Вам останавливать новые Содом и Гоморру, не дожидаясь испепеляющей кары небесной?

И снова в ответ, что за бред — вокруг порядочных людей — море, а беспорядочных — ручейки. Обеими руками и ногами — «за»!

Но кто и как определит — кого больше-меньше, если порядочность всегда на виду, а беспорядочность укрыта за модными одеждами. широкими объятиями, уединением от свидетелей и темнотой подполья?

А пуще всего — правовым невмешательством в личную жизнь. Не государства уже и не власти, а в самом семейном кругу из личных жизней. Инцест-то — он уже, похоже, как завтрак поутру.

Но как же быть с требующей вдумчивости проблемой предохранения, поддержания непрерывной чистоты и общей безопасности секса — общеизвестного источника целого букета заразных болячек?

И с теми, кого на измены просто бес, якобы попутал, а влюбился в пятый раз, потому как со страстью чувств (сами понимаете) ничего нельзя поделать, а также с честью и достоинством по обязательствам, которые раздаёшь направо и налево, лишь бы поскорее дорваться до вожделенной релаксаторши страсти?

Вот попытался было уточнить у полюбившихся кумиров Потапа с Настей — они то хоть венчаная пара? Или никакая не пара, и только по каждой весне становятся чумачечими, а в остальные сезоны — бочком-бочком и всё пучком!

Бочком, бочком — и всё пучком!

Не стали бы беспокоить всобщую Эйфорию, не наткнись на объявления о том, что в моей любимой столице — девочки по вызову на-дом! Под самым боком у Истеблишмента, Элиты и Бомонда.

Вроде того, пожалуйте, Господа, коль деньги есть — насилуйте дочерей, хоть оптом, хоть в розницу. Или всё же за извечную проблему отцов и детей выдаётся проблема чужих отцов во власти для чужих детей под нею?

Но если в любимой Столице подобное — то что же тогда творится от неё до самых до окраин?

1—5. Куда заходит детство? 18+

Даже поисковик и тот вежливо переспросил: а, может — куда уходит детство?

И, действительно, куда? У всех на слуху — куда оно уходит, а заходит-то куда? Возможно — вот куда.

Наверное, всем известно, что у человека не одна, а две сущности. Врождённая, подтверждаемая от поколения к поколению, основанная на известных инстинктах, обеспечивающих живую форму существования и размножения на самом простейшем (примитивном) уровне.

И приобретаемая духовная, от разума, этики и эстетики, с уходом от примитивного прозябания — к вершинам творческого, разнообразнейшего и интереснейшего развития.

Но не ведает малыш, каким примитивным способом, подобным тому, которым древние предки начинали добывать огонь — добывали родители и его самого, вполне затем удовлетворённого благозвучными сказками про капусту и аистов.

И вдруг, случайно, это благозвучие обрывается циничной картинкой совокупления взрослых, полных человеческого достоинства и уважения!

Ладно бы видел Жучку с Тузиком с их нехитрыми забавами, но м а м а с п а п о й? А тем более, когда они есть высокопарные философы, тончайшие художники и святые из местного прихода!

Отложит малец картинку в самый потаённый уголок памяти и никто не узнает, что именно она и явится началом опережающего развития примитивной сущности.

Никто и не заподозрит, как начнёт малец пытаться проникать глазами сквозь любые одежды до голой сущности — в поисках нюансов для ответа на картинную загадку: у соседки и училки, на уроках и в толпе прохожих.

И, наконец, в дискуссиях со взрослыми о пользе приличия, с одним и тем же неозвученным вопросом к ним — а вы сами-то из другого теста, что ли слеплены?

А услышав возражения и в полном соответствии со свободной мыслью, примется сам творчески обогащать картинку из далёкой памяти, на предмет — какую бы позу он предпочел с соседкой и училкой, на уроках и дискуссиях.

И так до тех пор, пока не созреет мысль — а почему бы не набраться храбрости, тщательно подстрахованной темнотой, глухоманью и уединением от свидетельств, да не перевести воображаемое — в реальные наслаждения?

И мама будет потом до слёз уверять, что рос он в приличной семье, не пил и не курил и всегда был почитаем в школе и вузе и творческом коллективе. И это будет правдой — она же плохие мысли ребёнка не читала!

Но в действительно приличной семье, как только увидят первые признаки юношеского либидо — тут же заменят капустные басни на открытый и дружеский, не зависимо от возраста и сана — рассказ про вечный зов природы к продолжению самих себя в потомстве, подталкивающий к противоположному полу с поисками симпатий, подтверждаемых взаимностью.

Конец ознакомительного фрагмента.