Превентивный удар

Альберт Байкалов

Поднеси мобильник к уху – и ты мертв. Включи телевизор – ты мертв. Побреешься электробритвой, проедешь по железной дороге – мертв. То, что тебя убьет, не имеет ни вкуса, ни запаха, не оставляет следов, неотличимо от чистой воды. Это придумал один чокнутый ученый, чтобы истреблять крыс. Но его помощник продал людям, у которых другие цели. О таком химическом оружии мечтают террористы не только в Чечне. Подполковнику ГРУ Филиппову и его группе предстоит сражаться за безопасность не только своей страны – за весь мир, все человечество. Цена вопроса слишком велика. Действовать приходится, не замечая границ, порой – за пределами нормы, морали, по ту сторону добра и зла.

Глава 2

Это утро ворвалось к Антону со звонком в дверь. Не открывая глаз, он пощупал рукой справа от себя. Регины не было. Постель уже успела остыть. Прислушался. В квартире тихо.

Снова позвонили. Уже более настойчиво.

Чертыхнувшись, он сел и посмотрел на часы. Был полдень. Сон как рукой сняло. Накануне пообещал с утра отвезти жену в офис, но, понадеявшись на привычку рано вставать, не поставил будильник. В результате проспал. Значит, Регина на работе, сын в садике.

Сунув ноги в тапочки и накинув халат, направился в прихожую. Глянув в «глазок», удивленно хмыкнул. На площадке стоял Вахид Джабраилов со своим неразлучным другом Шамилем Батаевым.

Всего в группе было трое чеченцев. Но Иса Батаев, родной брат Шамиля, жил отдельно, на другом конце столицы. Подвижный, больше напоминающий темпераментом подростка, старший лейтенант состоял в гражданском браке с какой-то медсестрой.

Антон впустил гостей.

— Чего не отдыхаете? — спросил он осипшим голосом, едва поздоровавшись. — Проходите.

Внешний вид угрюмого Вахида насторожил Филиппова. Он был выше Шамиля и шире в плечах. Окинув Антона изучающим взглядом из-под густых, сросшихся на переносице бровей, Джабраилов потер массивный, отливающий синевой подбородок.

— Да мы, командир, на минуту.

С этими словами он вынул из папки, которую ему услужливо протянул Шамиль, стандартный листок бумаги.

Антон едва сдержал улыбку. Судя по всему, визит вызван какой-то проблемой у Джина, так окрестили в группе чеченца, а документы, словно ординарец, носил Шамиль, за которым закрепилась кличка Шаман. Строгие законы гор — это почти как воинский устав. Здесь свои старшие, особую роль играет возраст, соответственно распределены и обязанности.

Антон пробежал листок взглядом. Почерком пьяного первоклассника был написан рапорт на отпуск.

Он поднял взгляд на Вахида:

— Ты месяц назад был дома.

Тогда группа работала на Кавказе и на время командировки разместилась прямо в комендатуре родного села чеченцев.

— Командир, — Вахид покачал головой, — я хочу в законный отпуск, положенный мне, как любому гражданину.

— Ничего не имею против, — поспешил его успокоить Антон. — Только у тебя здесь что написано? — он развернул лист текстом к майору и ткнул в его нижнюю часть пальцем: — Отпуск буду проводить по адресу… Ну, читай!

— Разве я не могу съездить на родину? — лицо чеченца вытянулось от удивления.

— Можешь, — подтвердил Антон. — Только после того, как там все успокоится, а мы будем уверены, что тема Кавказа закрыта. Мне снова напомнить, кто ты?

— Мне теперь до пенсии домой нельзя? — Вахид растерялся.

— Еще когда вы только пришли в отряд, я вам сказал: перевозите семьи в Москву. Было такое? — он выжидающе уставился на Джина. — ГРУ не войска, и квартирами вас обеспечат в недельный срок. Вы что ответили? Никто не знает, что мы работаем здесь, и нашим семьям ничего не угрожает.

— Я тогда не подумал насчет отпуска, — расстроился Вахид. — Как же теперь быть?

— Никак, — Антон вернул ему рапорт. — Во-первых, в следующий раз подобного вида документы, где указана моя должность и фамилия, попрошу подавать в учебном центре, а не таскать по городу. Во-вторых, отпуска отменяются в связи с новой задачей. Чай, кофе? — неожиданно сменил он тему разговора.

— Спасибо, но мы пойдем, — Вахид смял листок. — Извини, что разбудили.

— Да нет, это как раз вовремя.

Закрыв за чеченцами дверь, Филиппов принял холодный душ и быстро перекусил оставленным на плите завтраком. Спустя полчаса, одетый в кожаный плащ поверх свитера, он уже поднимался по ступенькам прокуратуры Восточного округа.

Делом по факту гибели Свергуна и Акутина занимался майор юстиции Морозов Иван Дмитриевич. Следователь встретил Филиппова недружелюбно. Как и было оговорено с Родимовым, Антон шел на контакт с Морозовым под видом сотрудника Военной прокуратуры. Поводом для встречи была якобы начатая его ведомством за неделю до трагического случая проверка деятельности погибшего профессора.

— Вот и брали бы себе на здоровье дело в производство, — с раздражением в голосе бубнил наполовину лысый, с оттопыренными ушами очкарик, копаясь в сейфе. — Институт работает на оборонку, а вы на нас все свалили.

— Ну, допустим, я так же, как и вы, не занимаюсь решением этих вопросов, — усевшись на стул, расположенный по другую сторону стола с компьютером, ответил Антон.

Морозов наконец вытащил дело и протянул через стол «коллеге»:

— Здесь будете работать?

— А вы хотите мне его дать? — хмыкнул Антон.

— Можете пройти в комнату для адвокатов, — пояснил майор. — Через полчаса у меня запланирована встреча.

— Я думаю, мне хватит этого времени, — уже скользя взглядом по сухим строчкам протокола осмотра места происшествия, отказался Антон от предложения.

Усевшись за свой стол, Морозов стал что-то набирать на компьютере.

Вскоре Антон добрался до фотографий.

— Извините, что отвлекаю, — он посмотрел на следователя, — здесь на снимке обгоревший сейф. Он открыт. А у кого из потерпевших были ключи и что нашли в сейфе? Судя по следам пламени, в момент пожара он был не заперт.

— Глупый вопрос, — Морозов оторвался от экрана монитора и с нескрываемой ненавистью посмотрел на нудного гостя. — Сами же сказали — в момент пожара сейф был открыт. Выгорело все полностью.

— Так не бывает, — Антон выдержал взгляд, которым следователь пытался дать понять, что он очень занят. — Дверь массивная и большая. Если они занимались за столами, то она мешала ходить. Или он был прикрыт, а потом его распахнул кто-то из экспертов?

— Слушай, — Морозов сложил на столе руки и слегка наклонился к Антону. — Какая теперь разница. Не сегодня-завтра закроем дело и спишем в архив. Нет состава преступления, понимаешь?

— Мне кажется, вы торопитесь, — вздохнул Антон. — Я могу осмотреть личные вещи?

— Конечно, — с раздражением ответил майор и поднялся из-за стола.

Уже близился вечер, когда Антон вошел в пропахший кошками подъезд старой пятиэтажки, где до недавнего времени жил Акутин.

Двери открыла худенькая женщина в накинутом на плечи черном платке. Близоруко щурясь, выслушала заранее заготовленные для такого случая слова соболезнования, а в ответ на просьбу поговорить молча посторонилась, пропуская его в квартиру.

— Я только из бюро ритуальных услуг, — словно извиняясь, тихо проговорила она. — Отдала документы. Проходите.

— Вы вдвоем здесь жили? — оглядывая скромный интерьер комнаты, зачем-то спросил Антон, хотя заранее знал ответ.

— Пока был жив Леонид, мой покойный муж, — она смахнула навернувшиеся на глаза слезы скомканным в кулачке куском бинта, — и отец Геночки, — втроем.

— Геннадий был какое-то время женат? — уточнил Антон.

— Да, — всхлипнула женщина. — Развелись. Как сейчас принято говорить — не сошлись характерами.

— А я могу посмотреть его комнату?

— Пожалуйста, — она показала рукой на двери. — Только, если можно, без меня. Не могу, знаете ли, пока туда заходить…

Отчего-то ответ женщины насторожил Антона. Не смысл, а тон, которым она говорила. Он заметил, что она умышленно старается говорить тихо и как-то наигранно.

«Зачем? — удивился он. — Пытается вызвать к себе жалость?»

Здесь, на девяти квадратных метрах, стояли старенький шифоньер, двуспальная кровать, телевизор. У окна — письменный стол, рядом с которым несколько книжных полок.

Обведя взглядом корешки книг, которые в основном имели отношение к специальности покойного, Антон уселся за стол. Покосившись на двери, выдвинул верхний ящик. Стопкой лежали несколько толстых тетрадей. Он взял верхнюю. Конспекты по физике. Еще с института. Неразборчивый почерк, почти как у всех студентов. Необычный наклон букв, справа налево. Возможно, Акутин был левшой. Во втором ящике валялись какие-то записи и фотоальбом. Пролистав, он вернул альбом на место. Антон не надеялся найти здесь что-то, проливающее свет на загадочную гибель Акутина. Просто хотелось представить, что это был за человек. Пообщаться с матерью, хотя в таких случаях родители говорят только хорошее. Однако определенные выводы можно сделать, просто увидев близких и побывав в среде, где жил человек.

Судя по всему, Акутин не был баловнем судьбы. Жил более чем скромно, дополнительных источников заработка не имел. Или не хотел иметь? Антон задумался. Он вдруг поймал себя на мысли, что упустил что-то важное. Что? Неожиданно, отмотав эти десять минут пребывания в квартире назад, словно видеопленку, и заново проглядев ее в памяти, он понял, что вызвало у него непонятное чувство напряженности. Он не ответил на вопрос, к которому готовился, поднимаясь по лестнице, — чем вызван его приход. Мать Акутина его попросту не задала. Более того, она даже не спросила, с какой целью он хочет осмотреть комнату. Если ей сказали, что сын погиб в результате несчастного случая, появление следователя должно насторожить и вызвать целую кучу вопросов.

«Может, просто раздавлена горем, еще плохо соображает?» — подумал он, поднимаясь из-за стола.

Женщина сидела спиной к нему на диване и глядела в окно. Почувствовав появление в комнате человека, обернулась:

— Вы нашли что-нибудь интересное для себя?

— Он давно окончил институт, много работал, а кроме студенческих конспектов, ничего нет, — пожал плечами Антон.

— Неудивительно, — она поправила свалившийся с плеча платок. — Последнее время все вечера Гена проводил на профессорской даче. Иногда ночевал там и прямо оттуда уезжал на работу.

— Он рассказывал вам, чем они занимаются со Свергуном?

— Упоминал про какую-то отраву, — она стала теребить уголок кофточки. — Я сама химик-технолог. Даже диссертацию начинала писать. Только с этим развалом… — она махнула рукой.

— Ваш сын не говорил, почему так увлекся этой работой? Может, профессор пообещал ему деньги за помощь?

— Засиделся, — она сокрушенно вздохнула. — После женитьбы Гена окончательно забросил науку. Просто тянул лямку. Он не относился к категории людей, которые могут трудиться на голом энтузиазме. Прошли те времена.

— Он был левшой? — на всякий случай уточнил Антон.

— Да, — она кивнула. — А какое это имеет значение?

— Я видел фотографии, сделанные после трагедии, — Антон неожиданно осекся, поймав себя на мысли, что убитой горем матери будет неприятно услышать фразу «на обгоревшем трупе часы надеты на левую руку», и тут же поправился: — На какой руке он обычно носил часы?

— Здесь, — Акутина тронула себя за запястье правой руки. — А что?

— То есть на правой? — нахмурился Антон. — А вы хорошо знаете его друзей, знакомых? Может, есть какие-то записные книжки с адресами?

— Он редко кого-то приводил домой, — немного подумав, ответила она. — Стыдился.

— Почему?

— Гена считал, что ему не повезло в жизни, — она вытерла пальцами уголки губ. — А записная книжка у него была. Но он всегда носил ее с собой.

— Среди вещей, которые находились при нем, ее нет, — осторожно напомнил Антон, зная, что ей уже предъявляли уцелевшие фрагменты на опознании.

Это были до неузнаваемости обгоревшие часы, расплавленная обложка, спекшаяся с паспортом, заклепки от куртки, фальшивая зажигалка «Зиппо» с разорванным корпусом.

— Скажите, — спохватилась Акутина, — а зачем вы все это у меня спрашиваете? Неужели есть другая версия случившегося?

Антон поднялся с дивана и отошел к окну, собираясь с мыслями. Говорить сейчас Марии Ивановне о том, что это не первый случай гибели ученых, он не собирался. Зачем зря расстраивать мать?

— Ваш сын, как и профессор Свергун, имели доступ к секретным военным разработкам. По каждому факту гибели мы проводим тщательную проверку. В истории бывали случаи, когда опытные сотрудники иностранных спецслужб организовывали не только несчастный случай, но и естественную по виду смерть. Поверьте, многие в этом преуспели.

— Бросьте! — на лице Марии Ивановны появилось что-то вроде снисходительной улыбки. — Какие секреты? Вы хотя бы знаете, сколько он получал? За такие деньги не могут человеку доверить что-то важное.

— Тем не менее мы обязаны проверить все версии.

* * *

День близился к вечеру, когда на улице Падеревского, расположенной в Старом городе Познани, появился среднего роста темноволосый мужчина с усами и небольшой бородкой. На нем был надет серый плащ, из-под которого выглядывали воротничок безупречно белой сорочки и темно-бордовый галстук. В руке он нес фетровую шляпу. Не спеша направляясь в сторону пляца Вольности, мужчина словно не замечал идущих навстречу прохожих. Погруженный в свои мысли, он несколько раз едва не столкнулся с небольшими стайками подростков, спешащих с ученическими рюкзачками домой. Впереди было два выходных, и поэтому имела место типичная для пятницы суета. Редкое в это время года солнце с тоской глядело на деревья, полностью лишившиеся своих листьев, черепичные крыши домов, остроконечные костелы и политую дождями брусчатку мостовой.

Он шел в сторону скульптуры греческой богини здоровья Гииги, установленной напротив библиотеки Рачинского. Однако его не интересовал ни уникальный пьедестал статуи, ни книги, хранившиеся в похожем на уменьшенный Лувр здании библиотеки.

Вчера по дороге домой из института доцента кафедры органической химии Владзимежа Новака неожиданно окликнула приятной наружности особа. Представившись Марией и сказав, что она из Варшавы, девушка спросила, как пройти в монастырь Босых кармелитов. Жгучая брюнетка с необыкновенно голубыми глазами и стройными ногами с ходу заинтересовала холостяка. Впереди было несколько свободных от лекций дней, и он решил попытаться завязать знакомство. Это на удивление легко получилось. Девушка была впервые в этом городе и остановилась в относительно дешевом отеле «Топаз». Объяснив свой интерес к памятнику старины увлечением историей, она была согласна на то, чтобы сегодня он показал ей местные достопримечательности.

Времени было еще предостаточно, и он не торопился…

— А вот и клиент! — обрадованно воскликнула с заднего сиденья «Фольксвагена» Ядвига и подтянула голенище модного сапога. Одернула юбку, поправила прическу.

— Где? — после небольшой паузы спросил сидевший за рулем Сиражеддин, вглядываясь в прохожих.

— Да вон же, — перегнувшись через спинку, она показала пальцем на другую сторону площади. — Серый плащ видишь?

Полячка хорошо знала русский, но говорила непривычно быстро, отчего чеченец не сразу понимал, о чем речь.

— Ты точно уверена, что это тот, кто нам нужен? — разглядывая химика, уточнил Сиражеддин, наконец увидев ученого.

— Да, — Ядвига погладила его по плечу, словно успокаивая. — Моя знакомая училась у него. Он хороший специалист.

— Тогда иди и ничего не напутай, — кивнул он, посмотрев в зеркало заднего вида.

Девушка выпорхнула из машины, оставив после себя запах дорогого парфюма, и не спеша направилась к условному месту.

«Жалко такую самку валить!» — с тоской глядя вслед полячке, подумал Сиражеддин и завел двигатель.

План, разработанный Нурпаши, был прост. Ядвига с химиком направятся пешком до площади Мицкевича. По пути неожиданно девушка должна вспомнить, что оставила в гостинице видеокамеру. Предложив вернуться, остановит машину, в которой будет ехать Сиражеддин. Он довезет полячку до «Топаза». Она выйдет, скажет, что сейчас вернется. К химику подсядут Адлан и Каха. Дальше дело техники.

Нурпаши удалось убедить девушку, будто пропал человек, который занимался производством синтетического наркотика. Химик по образованию, он работал на нефтеперерабатывающем заводе и долго с ними сотрудничал. Никогда не подводил. Однако отправленная месяц назад партия оказалась бракованной. Все попытки выйти на него снова не принесли результатов. Либо он уехал, либо арестован. Разбираться в причинах нет времени. Нужно в срочном порядке решить вопрос о дополнительной партии как компенсации клиентам. Сроки поджимают, и необходимо найти ему замену. Нурпаши хочет предложить эту работу другому, причем за хорошие деньги. Естественно, о таких вещах невозможно говорить в городе.

Полячка понимала, что ее прибыль также зависит от успешной работы чеченцев. Знала она и то, что любой здравомыслящий соотечественник согласится на такую работу, только не все имеют достаточные знания в этой области. Поэтому она с большим энтузиазмом взялась за поиски лучшего специалиста. Когда такой человек был найден, за сто долларов Ядвига согласилась заманить его в машину.

Уже на следующий день она сумела завязать знакомство. Ничего удивительного в этом не было. Невзрачный на вид Новак был ослеплен красотой варшавянки.

Другое дело, что до понедельника нужно убрать девушку. Узнав из газет об исчезновении Владзимежа, она вряд ли будет хранить молчание. Ведь ей сказали, что сразу после разговора его отпустят.

Сиражеддин въехал в узкий переулок, образованный старинными домами. По его подсчетам, Ядвига в сопровождении химика должна уже подойти к сувенирной лавке, расположенной на первом этаже трехэтажного дома. Именно отсюда он забирает ее и клиента.

Чеченец наконец увидел полячку. Роясь в сумочке, она бросила быстрый взгляд на его машину. Как назло, позади него тащилось такси. До минимума замедлив ход, он сделал вид, будто сворачивает в проезд под домом.

Ядовито-зеленый «Фиат», обогнав, устремился вперед. Когда до Ядвиги оставалось несколько десятков метров, полячка с расстроенным видом что-то сказала своему новоиспеченному гиду и махнула Сиражеддину рукой. Он остановился.

— Пан довезет за тридцать злотых панночку до отеля «Топаз»? — скороговоркой спросила она на польском, открывая дверь и игриво глядя на чеченца.

Не дожидаясь ответа, уселась на заднее сиденье. Впрочем, ответить чеченец мог только кивком. Он с трудом понимал эту пшикающую речь и совсем не мог говорить. Следом забрался Новак. Он был спокоен. Внешний вид чеченца ничуть не смутил поляка. Это не Москва, где к кавказцам относятся с большим подозрением. Кроме того, в Польше много турок и людей других национальностей, похожих на кавказцев, они работают повсюду.

Объехав квартал, они оказались на улице, где располагался «Топаз». Каха и Адлан уже поджидали рядом с одноэтажным желтым зданием.

Немного проехав вперед, Сиражеддин остановил машину. Ядвига выскочила и устремилась к гостинице. Проводив ее взглядом, поляк сел ровно и что-то спросил. Пока Сиражеддин соображал, чего хочет пассажир, двери открылись, и тот оказался между двумя чеченцами.

* * *

Как и было оговорено с Родимовым, по истечении двух суток офицеры группы, привлеченные для проведения оперативных мероприятий, собрались у него в кабинете.

Антон с самого начала решил, что больше трех человек на начальном этапе не понадобится, и назначил себе в помощники Дорофеева и Полынцева. Каждому был определен свой участок работ и абсолютная самостоятельность. Сегодня необходимо было обобщить полученную информацию. На основании общего вывода генерал Родимов должен будет принять решение о целесообразности дальнейшей работы по теме ученых.

В общих чертах Филиппов уже знал, кто и что нарыл, и был уверен: на территории дачного кооператива произошел не несчастный случай, а самое настоящее двойное убийство.

— Начнем? — Федор Павлович оторвался от каких-то бумаг и посмотрел поверх очков на рассевшихся за столом офицеров. — Кто первый?

По своему обыкновению, генерал был одет в обычный серый костюм и галстук. Это делало его моложе и немного снимало напряжение.

Спецназовцы пришли также в гражданской одежде.

Антон кивнул Дорофееву. Василию поручалось осмотреть место происшествия, опросить очевидцев и встретиться с пожарным экспертом.

— В Дубки я выехал на следующее утро, — почему-то смутившись, заговорил капитан, словно опасаясь, что сейчас ему вменят в вину столь большую паузу с момента получения задачи до начала ее выполнения. Тем более пожар случился задолго до возвращения группы. На самом деле все было понятно — ночью там просто нечего делать. — Во время тушения вокруг все вытоптали. Даже повредили машины, на которых приехал и Акутин, и Свергун.

— Где они сейчас находятся? — спросил генерал.

— В соседнем дворе, — Дрон на секунду задумался. — Я обе осмотрел. Ничего интересного. Опрос дачников также ничего не дал. Там попросту в этот момент никого не было. Уже достаточно холодно, поэтому большинство домов пустует. С возгоранием тоже пока не все ясно. Предполагают, что произошло короткое замыкание одного из электроприборов, которых там было предостаточно. В подвале на тот момент находилось много легковоспламеняющихся жидкостей, вытяжка отсутствовала. В панике кто-то перевернул емкость с бензином. Это версия следствия, — Дрон провел по голове рукой, взъерошив бобрик пепельного цвета волос. — Я видел схему расположения комнат. В доме имелся чулан. Не понимаю, зачем нужно было спускать бензин в подвал?

— В чем он хранился? — нахмурился Родимов.

— Нашли много емкостей, — Дрон растерянно пожал плечами. — Но в них до пожара были другие вещества.

— Значит, канистр, бочек нет?

— Туда бочку и не спустишь, — Дрон, словно ища подтверждения, бросил быстрый взгляд на Антона. Накануне они уже обсуждали этот вопрос.

— Понятно, — Родимов перевел взгляд на Полынцева.

— У вас что?

Сергей Полынцев, по прозвищу Полынь, попал в группу из бригады спецназа больше года назад. Мастер спорта по рукопашному бою наряду с прекрасными физическими данными имел феноменальную память. Кареглазый, с соломенного цвета волосами и боксерским подбородком офицер нередко поражал Филиппова оригинальностью решений и способностью быстро находить выход из любой ситуации. Обучение и служба давались ему легко. Он имел богатый боевой опыт, однако попробовать его в деле, которое требует наличия навыков оперативной работы, Филиппов решился впервые.

— Сделали рентгеновские снимки трупов, — на секунду задумавшись, заговорил Сергей. — Они говорят о том, что один из погибших, опознанный поначалу как Акутин, таковым не является.

— Поясни, — брови генерала взлетели на середину лба.

— Пять лет назад Акутин получил серьезную травму, — Сергей заглянул в лежащую перед ним папку: — Открытый перелом берцовой кости со смещением. Есть снимок, сделанный после выздоровления. Человек, который сгорел с профессором, вообще никогда не имел таких проблем.

На какое-то время в кабинете воцарилась тишина.

— А если с профессором сгорел убийца? — наконец выдвинул предположение генерал. — Вполне возможно, что Акутина также устранили, но значительно раньше. Затем, воспользовавшись его машиной, приехали на дачу. В ходе потасовки перевернули емкость и столкнули какой-нибудь прибор…

— Я с этой версией не согласен, — Антон покачал головой. — Как тогда у него оказались вещи Акутина?

— Чтобы списать все на грабеж, — генерал откинулся на спинку кресла. — Убив и ограбив лаборанта, преступник не избавился от его вещей, а сразу направился к Свергуну. Ведь предыдущие эпизоды также подстроены как убийства с целью ограбления. Кто-то очень упорно желает скрыть истинную причину всех покушений.

— Если бы это было лет тридцать назад, — Антон вздохнул, — можно было бы предположить, что таким образом пытаются подорвать обороноспособность. Сейчас, — он пожал плечами, — ума не приложу.

— Не сбрасывайте со счетов, что все эти ученые имели в разное время доступ к совершенно секретной информации, — напомнил генерал. — И в Новосибирске, и здесь, в Москве.

— Почему мы должны связывать этот случай с остальными? — неожиданно хмыкнул Дрон. — Вдруг здесь обычная бытовуха? Тот же Акутин вполне мог грохнуть своего профессора, а потом, испугавшись, заманить на дачу бомжа и, разделавшись с ним, устроить пожар.

— А мотив? — Антон почесал переносицу. — Психически он был здоров. В физическом отношении, мягко говоря, недостаточно подготовлен, чтобы угрохать, пусть и с перерывом, двоих человек.

— Остается нетрадиционная ориентация, — усмехнулся Дрон. — Приехал и застал профессора с другим, — он осекся, поймав на себе осуждающий взгляд Филиппова.

— Я склоняюсь к мнению, что на даче убит Свергун, а гибель его помощника Акутина инсценирована, — заговорил Антон. — Причем в этой инсценировке лаборант по какой-то причине не участвовал.

— Почему ты так думаешь? — насторожился Родимов.

— Если бы Акутин захотел инсценировать свою гибель сам, то все продумал бы до мелочей. А так, — Филиппов окинул взглядом своих коллег и развернулся к генералу: — Сами посудите, он левша. Часы же, которые ему принадлежали, надеты на левую руку жмура. Я специально уточнил у матери, как он их носил. Кстати, судя по ее поведению и состоянию, она не сильно убита горем.

— Ребус, — протянул Дрон.

— Пока следов Акутина не найдено, будем все-таки считать его пострадавшим от рук злоумышленников, которых интересуют ученые, — генерал поднялся со своего места и, подойдя к пластиковой доске, взял из подставки маркер. — На сегодняшний день мы имеем, — он нарисовал ряд кружков, — шесть трупов. Один из них, — он поставил на последнем крестик, — никому не нужный лаборант, но, по странному стечению обстоятельств, его история — самая загадочная.

— А если бандиты сначала вышли на него, — осторожно заговорил Полынцев. — Взяли, например, у дома, вывезли в глухое место и вытрясли информацию о Свергуне. Потом убили, а труп спрятали. По дороге подобрали какого-нибудь похожего парня, напоили и привезли на дачу, чтобы, завалив доктора, выдать его лаборанта за убийцу.

У Антона эта версия вызвала улыбку.

— Зачем, в таком случае, искать человека со стороны, если есть нормальный труп самого Акутина? Грузи в багажник — и все дела.

— Надо отработать связи этого лаборанта и Свергуна, — наконец принял решение генерал. — Одновременно заняться и ранее погибшими учеными. Контакты, круг знакомых, общие интересы и наклонности. Как только найдете то, что объединяет этих людей, немедленно сообщите мне.

— Разрешите вопрос? — Антон выжидающе уставился на Родимова.

— Я знаю, о чем ты хочешь меня спросить, — генерал вернулся на свое место и сел. — Почему мы должны заниматься расследованием, которое в компетенции ФСБ?

— Да, — подтвердил Антон.

— Это инициатива нашего начальника. Наверняка смежники также заинтересовались убийствами, но до сих пор от них никакой информации не поступало, — генерал отвернулся к окну. — Что, если за всем этим стоит некая террористическая организация? Возможно, известные нам факты — лишь вершина айсберга. Никто не гарантирует отсутствие хорошо продуманных планов по овладению секретами специфических технологий. Террористы — это те же диверсанты. По крайней мере, функции одинаковые, только цели разные. Следовательно, думают они примерно как вы. Кроме того, руководство не исключает, что, если такая работа ведется, значит, уже имеется центр, в котором можно на основе теоретических знаний создавать оружие массового поражения.

— Выходит, — переваривая услышанное, задумчиво проговорил Антон, — есть вероятность, что где-то существуют подпольный институт и завод?

— Для чего тогда этим людям ученые, если, конечно, они не имеют отношения к иностранной разведке, которая, кстати сказать, так грубо не работает?

— Вы считаете, что всех погибших пытались склонить к сотрудничеству? — догадался Антон.

— По крайней мере, допускаю это.

* * *

Оказавшись между двумя мужчинами, Владзимеж резко вскочил, но тут же Каха двинул ему под ребра надетым на руку кастетом. Охнув, поляк сложился. Адлан, положив на плечо химику ладонь, с силой придавил его шею локтем.

Машина плавно отъехала от тротуара и набрала ход. Сиражеддин посмотрел в зеркало заднего вида. Никто не обратил внимания на поведение его земляков. Пара прохожих спешили по своим делам. На углу болтала о чем-то по сотовому телефону девушка.

Между тем поляк, отдышавшись и придя в себя, начал быстро говорить, морщась от боли.

— Чего это он? — спросил Адлан Каху.

Тот нагнулся к химику. Через некоторое время цокнул языком и снова откинулся на сиденье:

— Ерунда. Спрашивает, за что и куда везем.

— Вы русские? — неожиданно спросил поляк, причем без намека на акцент.

— О! — Сиражеддин едва не отпустил руль, обернувшись назад.

— За дорогой смотри! — прикрикнул на него Каха и снова наклонился к поляку: — Все нормально, пан. Скоро приедем.

— Зачем вы меня похитили? — всхлипнул Новак. — Это ошибка. Я не богатый человек!

— Ты химик? — спросил Адлан.

— Да, — не разгибаясь, поляк осторожно посмотрел на чеченца.

— Откуда знаешь язык?

— Я был на стажировке в России, — поляк сделал робкую попытку приподнять голову, но Адлан лишь сильнее надавил ему на шею. — Вы из КГБ? Я не могу знать никаких секретов!

— Приедем — разберемся, — повеселев, успокоил его Каха.

До места добрались без приключений. Глаза поляку не завязывали, он все равно не мог видеть дороги. Да и не собирались его оставлять живым.

Въехав в гараж, расположенный в подвале дома, и закрыв ворота, вытащили пленника из машины. В это время в дверях, ведущих в дом, появился Нурпаши.

Оглядев пленника придирчивым взглядом, он посмотрел на Адлана:

— Как все прошло?

— Нормально, — тот поджал губы. — Никто ничего не заметил.

— Где Ядвига?

— Поехала домой, — он отряхнул руки и привалился плечом к машине.

— Зачем я вам понадобился? — захныкал Новак.

— Знает русский? — удивился Нурпаши и с уважением посмотрел на своих подчиненных, словно это была их заслуга.

— Пока сюда ехали, выучил, — пошутил Каха.

— Значит, так, — Нурпаши уставился немигающим взглядом в лицо поляка. — Сейчас тебе будет дана схема получения одного вещества, реактивы и оборудование. Изучишь и сразу приступаешь к его производству.

— Я не имею дело с наркотиками, — выпалил поляк.

В тот же момент мощным ударом в челюсть Нурпаши опрокинул его на пол.

— Повтори, что ты сказал?

— Я согласен, — Новак затрясся.

— Ведите его в лабораторию, — чеченец слизнул языком выступившую на кулаке капельку крови и поморщился. — Я на время убрал оттуда нашего урода.

В лаборатории Новака усадили за небольшой столик в углу и сунули под нос записи.

— А он сможет прочесть? — неожиданно засомневался Адлан. — Говорить — одно…

Нурпаши сокрушенно вздохнул:

— Формулы на всех языках одинаковы.

Его сильно раздражала необразованность помощников. Из-за войны на родине они не смогли даже окончить школу. Убивать — все, чему научила их жизнь. Впрочем, для нормального существования большего и не требуется.

Некоторое время поляк сидел тихо. Чеченцы устроились на служившем местом отдыха Акутина небольшом диванчике рядом с выходом.

Наконец, оторвавшись от записей, Новак окинул взглядом заставленный оборудованием стол, словно желая убедиться, что здесь есть все необходимое для работы.

— Ты готов начать? — насторожился Нурпаши.

— Да, — едва слышно ответил химик. — Только я не могу понять, что это будет?

— А тебе и не надо, — повеселел чеченец, поднимаясь со своего места. — Сколько нужно времени?

— Попробую за ночь успеть, — на секунду задумавшись, ответил Владзимеж. — Вы потом отпустите меня?

— А зачем ты нам нужен? — вопросом на вопрос ответил Нурпаши и перевел взгляд на Каху: — Остаешься с ним до конца. Как закончит, скажешь.

Под утро Адлан и Сиражеддин вновь вернулись в город. Теперь предстояло убрать Ядвигу. Оба нередко посещали Брыльску и хорошо знали, где она живет. Девушка была без комплексов и часто удовлетворяла сексуальные потребности своих работодателей. Причем иногда делала это даже одновременно с обоими чеченцами. Поэтому появление гостей не должно было ее насторожить. На фоне начавшего светлеть неба уже можно было разглядеть остроконечные пики костелов, а в некоторых окнах домов вспыхнул свет, когда они вышли из машины в двух кварталах от нужного дома. Никто ничего не заподозрит, если она просто исчезнет. Девушка не была обременена семейными и родственными узами. Хватиться ее некому.

Адлан держал за пазухой сверток. В нем был обыкновенный мел, который он собирался выдать за наркотик. Под предлогом, что его нужно срочно отвезти в Варшаву, он попадет к ней в квартиру. Потом проводит к машине. Свой «БМВ» полячка оставляла в безлюдном дворе, где в это время ничто не помешает расправиться с ней, а затем вывезти за город. Сиражеддин остался поджидать напарника у машины.

Поднявшись по скрипучим ступенькам на площадку второго этажа старого, довоенной постройки дома, он прислушался. Было тихо. Осторожно надавил на кнопку звонка и стал ждать. Послышались легкие шаги, стихшие с другой стороны двери.

— Кто? — с тревогой заспанным голосом спросила Ядвига.

— Адлан, — словно пароль, назвал чеченец свое имя.

В замке повернулся ключ, и двери бесшумно приоткрылись.

Он проскользнул внутрь.

— Почему так рано? — испуганно зашептала полячка, запирая за ним двери. — Что-то случилось?

— Твой химик оказался очень сговорчивым парнем, — проходя в комнату, ответил Адлан. — Он сделал то, что его просили. Теперь нужно срочно отправить это в Варшаву.

— Так быстро? — удивилась девушка.

Не знакомая с тонкостями производства наркотиков, она тем не менее знала, что это довольно длительный процесс.

— Я же говорил: у нас было почти все готово, — Адлан уселся в старомодное кресло. — Оставалось только смешать.

Ядвига не включала свет, но горевшего в изголовье кровати светильника было достаточно, чтобы все видеть.

Девушка была в одной ночной рубашке, которая подчеркивала округлости тела и выпирающие соски. Волнистые волосы разбросаны по спине. Адлану очень хотелось овладеть ею, но, покосившись на быстро светлеющий квадрат окна, он пересилил себя.

— Одевайся, — поторопил он не столько из-за убегающего времени, сколько для того, чтобы она поскорее скрыла под одеждой свои прелести. Чеченец боялся, что скоро желание пересилит чувство опасности.

Полячка собралась быстро. Это даже удивило его. Спустя каких-то десять минут они уже вышли на лестничную площадку.

— Ты собрался проводить меня до Варшавы? — удивленно спросила она, когда Адлан повернул вслед за ней в проезд под домом.

Из-за охватившего его напряжения чеченец не сразу понял, что она спросила.

— А? — уставился он на нее.

— Странный ты, — протянула она, не сводя с него взгляда.

Он огляделся по сторонам. На улице по-прежнему никого. Однако его состояние не ускользнуло от внимания девушки. Она остановилась. На лице появилась тревога.

Ядвига много лет работала с чеченцами. Познакомившись с ними еще в Варшаве, где занималась проституцией, она быстро расположила к себе Адлана. Уже спустя месяц он запретил ей выходить на панель, определив для нее роль наложницы и распространителя мелких партий наркотиков. С течением времени полячке стали доверять более ответственные поручения. Она хорошо знала город, умела легко войти в доверие, с легкостью одурачить нужного человека. Особенно Адлан ценил в ней ум. За все время она ни разу не имела конфликтов с полицией. Основным источником дохода земляков Адлана были наркотики, а Польша была транзитным государством. Чеченцы до появления Нурпаши очень нуждались в подобных Ядвиге людях. По сути, они являлись связующим звеном между местным населением и чужаками. Сейчас по ее виду Адлан понял, что, кроме всего прочего, за это время она сумела узнать не только тонкости торговли «дурью», но и психологию горцев.

Остановившись, Ядвига вдруг уставилась на него округлившимися от ужаса глазами и медленно покачала головой:

— За что?

«Как она догадалась?» — опешил Адлан. Раздумывать было некогда. Он схватил Ядвигу за руку. Полячка резко присела, и в тот же момент из глаз чеченца брызнули искры, а боль, молнией пронзившая тело от низа живота куда-то к позвоночнику, сковала дыхание. Острым концом сапога Ядвига мастерски залепила ему прямехонько между ног.

Скорчившись, он присел, едва удержавшись, чтобы не упасть на бок.

— Сука!

Где-то в конце тоннеля стучали каблучки убегающей бестии. Собравшись с силами, Адлан бросился следом, на ходу вынимая кастет.

Когда он вбежал в небольшой и узкий, как пенал, двор, полячка уже уселась в машину и захлопнула за собой дверь. На ходу, скользнув взглядом по нескольким выходившим сюда окнам, он подскочил к машине и дернул за ручку. Замок оказался заблокирован. Между тем, втянув голову в плечи и отстранившись от окна, девушка вставила в замок ключ зажигания. Машина вздрогнула и завелась. Потеряв над собой контроль, он размахнулся и ударил кастетом по стеклу. Раздался страшный грохот. Одновременно полячка надавила на сигнал. Было слышно, как она закричала. В стекле появилось небольшое отверстие с неровными, острыми краями. Он попытался просунуть в него левую руку, но, ободрав кожу, снова ударил правой. Кулак с надетым на него кастетом влетел в салон и уткнулся в плечо девушки. В это время машина рванула с места. Уцепившись за стойку, Адлан почувствовал, как земля уходит из-под ног. Не видя арки, он с ужасом понял, что сейчас, оказавшись между стеной и корпусом автомобиля, разобьет голову. Взвыв от отчаяния, он оттолкнулся от машины и кубарем покатился по грязному асфальту. Когда вскочил на ноги, превозмогая боль в разбитых коленях, плече и руке, Ядвига уже вывернула на дорогу. Адлан задрал голову вверх. В одном из окон маячил силуэт. Вне себя от злости он выбежал со двора.