Гражданский спецназ

Альберт Байкалов, 2005

Участник трех войн, боец «Антитеррора» Антон Филиппов и на «гражданке» продолжает суровую борьбу против врагов. Только теперь в этой войне без правил его противники – русские бандиты. Их главарь – директор нефтяной компании «Нефптон» Бобров занял это кресло, зверски уничтожив своего предшественника Пешехонова. Его руки обагрены кровью и других людей. Вместе со старым приятелем Навродским, с которым он проходил огненными дорогами Чечни, Филиппов берется распутать этот клубок преступлений. Ему приходится действовать порой за гранью не только закона, но и морали. Другого выхода нет, когда почти в одиночку идешь против целой бандитской армии…

Глава 3

Несмотря на опасения Бориса Евгеньевича, празднование дня рождения обещало выйти на славу. На этот раз он ошибся по поводу организаторских способностей своего заместителя.

Оказывается, незадолго до юбилея в ресторане была закончена серьезная реконструкция и ремонт, что коренным образом поменяло его внешний и внутренний облик.

Теперь вместо одного зала размерами с волейбольную площадку, с аляповатыми обоями на стенах, дешевой светомузыкой и обшарпанными столами было два просторных и уютных помещения, разделенных между собой стеной с абсолютной звукоизоляцией.

Банкетный зал был отделан в стиле восемнадцатого века.

Длинный стол на пятьдесят персон ломился от угощений. Свет от свечей в старинных бронзовых подсвечниках, стоявших здесь же на столе, оригинально сочетался с мягким свечением умело спрятанных в зале светильников.

Стены были украшены старинным оружием и картинами в массивных позолоченных рамах. Каково же было удивление Пешехонова, когда на одной из них он узнал виновника торжества.

— Ну, как? — сбоку появился Бобров.

Он словно дожидался где-то поблизости, когда взор генерального директора упадет на написанный маслом холст, где Александр Михайлович был изображен в полный рост в мундире как минимум генерала.

— Оригинально, — кивнул головой Борис Евгеньевич. — Если бы не лысина, то я бы подумал, что это Наполеон. Ну что, долго голодом будешь морить?

— Тебя ждали, — слащаво улыбнулся Бобров и громко троекратно хлопнул в ладоши: — Господа, прошу к столу!

Как принято, началась официальная часть церемонии, состоящая из чопорных поздравлений и тостов. Подарки вручили еще на входе, где именинник собственной персоной встречал гостей. Принимая от пришедших коробки и цветы, Александр Михайлович, рассыпаясь в любезностях, укладывал их на поднос, который держал переодетый в дворецкого мужчина с пышными усами.

Пока жена вручала своему двоюродному братцу часы «Ролекс», Бориса Евгеньевича так и подмывало проверить, настоящие они или нет.

Позади расположенных за столом стульев для гостей расположились официанты. В расшитых золотом ливреях и белоснежных перчатках девушки и парни были как на подбор стройны и красивы. Причем гостям они прислуживали тоже своеобразно. Галантные кавалеры обслуживали женщин, а девушки — мужчин.

Первым, как водится, подчиненного и родственника поздравил Борис Евгеньевич, после чего наступила очередь остальных приглашенных. К своему удивлению, среди присутствующих Пешехонов увидел и управляющих двумя коммерческими банками, Ермакова и Олейника, которые выделяли кредиты на расширение его комплекса. С Бобровым он обсуждал этапы предстоящей работы, но не говорил, какие банки будут в этом задействованы. «Значит, этот пройдоха был знаком с ними давно», — пришел к выводу Пешехонов.

Когда череда поздравлений закончилась, а усиливающийся шум за столом сигнализировал, что празднование в самом разгаре, заиграла музыка. Несколько пар, встав из-за стола, направились танцевать.

— Пойдем, потанцуем, — успевший изрядно захмелеть, Борис Евгеньевич взял за локоть Наталью.

— Извини, мне что-то нездоровится, — она освободила свою руку. — По-моему, я сейчас испорчу застолье.

— Тебе плохо?

— Я смешала шампанское с водкой, — подтвердила она его опасения. — Давай уедем?

Пешехонов опешил. В разгар мероприятия покинуть зал было нельзя. Это могли расценить как дань неуважения к имениннику и гостям. Между ним и Бобровым и так довольно холодные отношения. Не дай бог, это будет замечено приглашенными, а среди них немало людей, от которых зависел успех компании.

— Я провожу тебя до машины, — сухо ответил он и помог ей подняться из-за стола.

— Что-нибудь случилось? — забеспокоился Бобров.

— Наталье нездоровится, — виновато улыбнулся Пешехонов. — Я провожу ее и сразу вернусь.

Бобров направился вслед за ними.

На улице было уже темно и прохладно. Предвидя, что будет выпивать, Борис Евгеньевич взял с собой водителя, который должен был поджидать их в машине, но как назло того на месте не оказалось.

— Не надо было ему говорить, что до часу ночи будем здесь, — занервничал Пешехонов. — Он, видимо, решил, что раньше не понадобится, и свалил домой.

— Я сейчас. — Бобер, обведя взглядом припаркованные рядом с входом в ресторан автомобили и увидев в одном из них человека, направился в его сторону.

О чем-то с полминуты поговорив с водителем, он подозвал Пешехоновых.

— Все, вопрос решен, этот молодой человек довезет Наталью до дома, — Бобров кивнул на сидящего за рулем серебристой «Ауди» парня.

— Я боюсь, — неожиданно запротестовала Наташа. — Кто это?

— Я провожу тебя, — Борис Евгеньевич решительно открыл заднюю дверцу: — Садись. Шеф, — обратился он уже к водителю, — обратно довезешь?

— Без проблем, — ответил сидящий за рулем Скоробогатов.

Вскоре они оказались возле дома.

— Сама дойдешь или проводить? — заглянул в глаза супруги Пешехонов.

Ему, разогретому спиртным, не терпелось вернуться назад, хотя еще утром он считал, что не высидит на торжестве и часа. Но алкоголь сделал свое дело, и организм, уставший от повседневной рутинной работы, расслабившись от нескольких рюмок хорошего коньяка, требовал продолжения веселья.

— Нет, провожать меня не стоит. Возвращайся. — Стараясь не смотреть ему в глаза, она чмокнула его в лоб и, выскользнув из машины, направилась к подъезду.

Не дожидаясь команды, Скорый завел мотор и, развернувшись, поехал в обратном направлении.

— А вы тоже кого-то со дня рождения поджидаете? — поинтересовался Борис Евгеньевич. Его душа пела, и ему хотелось с кем-нибудь пообщаться.

Водитель, казалось, не расслышал его вопроса. Неожиданно свернув в темноту какого-то переулка, он затормозил возле стоявшей с выключенными фарами «Нивы».

— Ты чего? — опешил Пешехонов, но тут же осекся.

Выскочившие из внедорожника парни быстро пересели в их «Ауди». Он оказался зажатым с двух сторон какими-то качками. На переднее сиденье, рядом с водителем, плюхнулся еще один мордоворот. Взревев мотором, машина рванула с места. Борис Евгеньевич предпринял попытку вырваться, но, получив удар в висок локтем, отказался от этой мысли. Он сидел молча, пытаясь понять происходящее уже основательно помутненным умом.

Остановив машину на территории заброшенного кирпичного завода, его выволокли из салона и повалили на землю.

— Что вам от меня нужно? — возмутился он и тут же получил еще один удар, уже ногой и в грудь.

С ним не церемонились. Стало страшно, хмель почти улетучился.

— А ты не знаешь? — Кто-то встряхнул его за отворот пиджака, и в тот же момент из глаз брызнули искры, а нос, казалось, превратился в лепешку.

— Бабки гони!

С трудом разлепив вмиг отекшие веки, он разглядел силуэт парня, сидевшего за рулем.

— У меня с собой меньше тысячи…

— Ты что, недоносок, — возмутился вдруг тот, — издеваешься? Ты еще скажи, что про счетчик первый раз слышишь.

— Какой счетчик?

Парень схватил его за грудки и замахнулся для очередного удара, но, неожиданно опустив руку, отпрянул, вопросительно посмотрел на своих товарищей, стоявших рядом:

— Это не Шнякин!

— Я не Шнякин, — механически повторил Пешехонов и почувствовал радость. Его с кем-то перепутали! Он облегченно перевел дыхание.

— Как? — Кто-то поднес к лицу Бориса Евгеньевича зажигалку. — Екарный бабай!

— Дядя, — его бесцеремонно потрепали за плечо, — а как тебя звать-величать?

Ответ Пешехонова привел бандитов в замешательство. Они принялись обсуждать, как поступить с ним и исправить чудовищную ошибку.

Краем уха слушая их, он вновь стал терять надежду на благоприятный исход недоразумения.

— Мочить его придется, — громом среди ясного неба прозвучало из уст одного из его мучителей.

— Наверняка. А то вложит нас, — поддержал его другой. — Тем более про Шнякина теперь знает.

— Не надо меня убивать, — выдавил он из себя. — Я молчать буду…

Водитель злосчастной «Ауди» вновь присел перед ним на корточки:

— Молчать, говоришь, будешь. — Он хмыкнул. — А как объяснишь жене, кто тебя отделал?

— Найду что сказать, — выдавил из себя Пешехонов. — С кем по пьяни не бывает?

Он старался говорить уверенно, пытаясь запрятать страх поглубже, чтобы слова прозвучали убедительней и не дали его мучителям повода подумать, будто он это лопочет, повинуясь инстинкту самосохранения.

— По пьяни, говоришь? — Парень посмотрел на своих дружков. — А что, накачаем его сейчас до усеру, чтобы до утра «му» сказать не смог, да выкинем рядом с тем местом, где я его подцепил.

— Пей. — В нос уткнулся край эмалированной кружки с какой-то жидкостью.

Он замотал головой и замычал.

— Пей, сука, иначе хлебало разорву!

Чья-то сильная рука обхватила шею и сдавила с такой силой, что в голове зашумело.

— Это что, — простонал он, — яд?

Раздался смех.

— Пей, придурок. — Парень, сидевший перед ним на корточках, взял из его рук кружку, выпил. — Водка это, чудик. — Он усмехнулся.

— Зачем? — набравшись смелости, едва слышно спросил Борис Евгеньевич и зажмурился, опасаясь получить вместо ответа очередную зуботычину.

— А затем, чтобы встреча с нами показалась тебе глюком.

* * *

Антон Филиппов со скучающим видом сидел в небольшом помещении офиса частного сыскного агентства «Туман», возглавляемого его другом Геннадием Навродским, отрешенно глядя на то, как за окном, в ветвях распустившихся деревьев, прыгают воробьи.

Впрочем, две крохотные комнаты, отделенные от уличного шума массивными железными дверями с видеоглазком, офисом можно было назвать с большой натяжкой, как и коллектив, состоящий из трех человек, агентством.

С бывшим майором милиции Навродским Антон был знаком давно. Проходя службу в одном из спецподразделений ГРУ, во время командировки в Чечню ему довелось принимать участие в деблокировании в Толстой Юрте следственной бригады МВД, в составе которой был и Геннадий, поразивший тогда бывалого офицера спецназа умением воевать. Спустя некоторое время, после увольнения Филиппова из армии, их судьба вновь странным образом свела уже здесь.

Сейчас он поджидал Геннадия, который при его появлении, отложив все дела, направился в ближайший супермаркет за всем тем, чем обычно отмечают встречи.

Едва слышно скрипнув дверью, вошла секретарь Навродского. Виновато улыбнувшись, словно стыдясь своей нескладной фигуры и маленького роста, она присела на краешек стула напротив Антона, с другой стороны стола, стоявшего перпендикулярно к столу хозяина кабинета.

— Скоро «Новости» будут. — Девушка поправила прядь крашенных в рыжий цвет волос, упавших на лоб, и, стрельнув глазками в сторону голубоглазого блондина крепкого телосложения, вновь улыбнулась: — Можно, я телевизор включу? В Чечне опять какую-то машину взорвали…

Антон, тяжело вздохнув, откинулся на спинку стула:

— Пожалуйста. — Он поморщился и с сожалением посмотрел на девушку. — Политикой интересуешься или родом оттуда?

Секретарша еще больше смутилась:

— У меня парень есть, он сейчас как раз там… Сапер…

Но едва она успела взять в руки пульт дистанционного управления, как открылась дверь и вошел слегка запыхавшийся Навродский с пластиковым пакетом в руке.

— Галя, организуй нам тару, из чего пить, и порежь, пожалуйста, это. — Геннадий вручил девушке лимон, палку копченой колбасы и свежий огурец. Затем, не обращая внимания на обиженно надутые губки своей помощницы, выставил на пол, рядом с массивным офисным столом, бутылку «Абсолюта».

Проводив девушку взглядом, он плюхнулся в кресло и принялся открывать банку с оливками.

Исподволь наблюдая за ним, Филиппов про себя отметил, что уход с государственной службы благоприятно повлиял на Геннадия.

Он стал более раскованным, заметно поправился, а с лица исчезла постоянная печать усталости.

— Ну, рассказывай, как дела, чем занимаешься?

Сыщик поставил наконец оливки на стол и весело посмотрел на друга.

Антон поднялся и, обойдя стол, подошел к окну.

— Устал я. — Он задумчиво оглядел пустынную улицу, по которой лишь изредка проносились автомобили, и развернулся в сторону Геннадия: — Не мое это все.

— Ты имеешь в виду улицу или мой офис?

Прекрасно понимая, о чем говорит Антон, Геннадий попытался свести разговор к шутке. Но, видя, что друг лишь сильнее нахмурился и не особо расположен к веселью, тяжело вздохнул:

— Поясни, что тебя не устраивает?

— Жизнь вот такая размеренная, спокойная и почти без проблем.

— Вернуться хочешь? — Брови Геннадия поползли вверх. — Не навоевался?

Антон усмехнулся:

— Я как не в своей тарелке. Все вроде бы хорошо, жена, сын, достаток. Живи, не тужи. Но вот какая-то тоска заела. — Он кивнул на выключенный телевизор: — Еще как этот ящик посмотришь, так сердце щемить начинает.

— Сейчас мы твою тоску развеем — Геннадий, натянуто улыбнувшись, принялся откручивать пробку бутылки.

Вошла секретарша, неся в руках поднос с двумя небольшими рюмками и тарелочками, на которых была выложена закуска.

— Хлеб забыл купить, — подосадовал Геннадий, осматривая выставленную на стол снедь. — Ну ничего, перебьемся.

Выпив за встречу и закусив лимоном, они с минуту сидели молча.

— Значит, говоришь, тоска заела? — наконец, задумчиво глядя на Антона, переспросил Навродский. — Может быть, у меня поработаешь?

От такого предложения Антон даже поперхнулся:

— В качестве соглядатая за неверными женами или мужьями?

Для него не было секретом, что подобного типа бюро используют супруги, чтобы уличить свою половину в измене.

— Значит, я, по-твоему, соглядатай? — грустно усмехнулся Геннадий.

— Я не совсем точно выразился, — спохватился Антон, поняв, что обидел друга. — Специального образования у меня нет, навыки оперативной работы отсутствуют. В каком же еще качестве меня можно использовать?

— Брось прибедняться. — Геннадий вновь наполнил рюмки. — Есть у меня одна заморочка, которую самостоятельно, в одиночку, я решить не смогу.

— У тебя же помощник есть, — удивился Антон, намекая на третьего сотрудника «Тумана», коим был Горяинов Петр Викторович, бывший майор милиции, в отличие от Навродского ушедший из органов не по собственному желанию, а по достижении предельного возраста.

Это был невысокий, наполовину облысевший сорокашестилетний мужчина с умным, проницательным взглядом.

Всю свою жизнь проработав следователем, он отлично разбирался в криминалистике, хорошо знал ситуацию в городе и был знаком практически со всеми криминальными авторитетами области.

Геннадий поморщился:

— В этом вопросе он мне не помощник.

— Почему? — удивился Антон, беря из рук Навродского протянутую дольку лимона.

— Тип внешности у него не тот, и менталитет не соответствует.

— Странно. — Антон с интересом посмотрел на собеседника. — Что же это за задача такая?

— Задача проста, — после того как снова выпили и закусили, вновь заговорил Геннадий. — Пройти курс лечения в одном из медучреждений города.

— Наверняка в психушке, — хмыкнул Антон, с интересом посмотрев на друга, пытаясь понять по его виду, угадал он или нет.

— Почему ты так решил? — удивился сыщик.

— В основном об этих заведениях ходят страшные слухи.

— Ты почти угадал, — немного подумав, сказал Геннадий. — Наркологический диспансер и психушка — почти одно и то же. — Он тяжело вздохнул. — Понимаешь, два месяца назад ко мне обратилась одна женщина. С ее братом произошла на первый взгляд банальная история. Крепко приняв на грудь во время празднования дня рождения своего заместителя в одном из ресторанов города, он очутился на Ясной в состоянии алкогольного психоза.

— Это что, белая горячка? — уточнил Антон, не особо разбирающийся в медицинской терминологии.

— Она самая, — кивнул Геннадий. — Так вот, к утру ей сообщили, что он скончался от глубокой алкогольной интоксикации.

— Ну и что? — удивился Антон. — Ну, переборщил мужик, выпил сверх нормы…

— Погоди, — Геннадий поднял указательный палец вверх. — Я тоже сначала так подумал, но есть несколько «но». Первое, он очень редко выпивал и знал норму. Вел здоровый образ жизни. Во-вторых, имел свою долю нефтяного пирога в регионе, и довольно внушительную. — Навродский тяжело вздохнул и, откинувшись на спинку кресла, ослабил галстук. — Я тогда лишь развел руками, решив, как и ты, что человек хватил лишку. Однако неделю назад, как раз перед праздником Победы, ко мне пришла еще одна женщина. У нее примерно таким же образом в том же учреждении сгинула племянница, но значительно раньше. Она тоже не верит в то, что это последствия выпивки. Девке двадцать пять лет. Поводом для недоверия тетки послужило письмо племянницы, написанное незадолго до смерти.

— И о чем же она поведала в письме?

— Она написала, что отношения ее с возлюбленным в корне расстроились после лечения в наркологии. Он потерял к ней всяческий интерес.

— Любопытно, — хмыкнул Антон. — Она что, алкоголичка?

— Что-то вроде того, но не в этом дело. В том же письме она рассказала о каких-то документах, оформленных на ее имя. Якобы ее гражданский муж, хоть и охладел к ней, но все же без средств к существованию не оставил. Когда же тетушка задала вопрос ее благоверному, тот лишь пожал плечами, сказав, что в первый раз об этом слышит.

— А она чем занималась? — В глазах Антона появился интерес. — Тоже бизнес?

— Нет, — Геннадий загадочно посмотрел на Филиппова, — в этом-то и все дело. Умершая была на содержании того самого заместителя, после дня рождения которого позже гикнулся генеральный директор «Нефптона».

Некоторое время Антон, с задумчивым видом глядя перед собой, тер указательным пальцем подбородок. Затем перевел взгляд на Геннадия:

— Не вижу смысла многоходовых комбинаций в случаях устранения неугодных людей. Зачем в больницу везти, если можно просто пристрелить в подъезде или куда-нибудь вывезти.

— Расслабила тебя сладкая жизнь, — усмехнулся Навродский. — Во всех остальных случаях уголовные дела возбуждаются либо человека в розыск объявляют. Обязательно очерчивается круг подозреваемых. Хоть какой-то риск есть. Здесь же — все чисто. Комар носа не подточит.

— Как я понял, ты предлагаешь мне очутиться там в качестве конченого алкаша?

— По-другому никак не выходит, — вздохнул Навродский. — Не пойдешь же ты туда в качестве врача-нарколога.

— Подготовка соответствующая нужна, — после паузы проговорил Филиппов. — Может, мне с бомжами на вокзале пожить?

— Считай, что это первый этап, — кивая на бутылку водки, уже наполовину опустевшую, ответил Геннадий. — Вообще-то, если это не случайное совпадение и диспансер используют в качестве последней станции в конце жизненного пути, перед тем как опустить человека в могилу, то наше расследование может закончиться очень печально.

— Почему? — удивился Антон, которому после почти годичной давности разборок с чеченцами в Самаре и представителями преступного мира столицы история с медучреждением казалась чем-то вроде прогулки за грибами.

— Понимаешь, — Геннадий внимательно посмотрел в глаза Антону, — вариантов того, что происходит там, много. Если за основную версию брать внутренние разборки в «Нефптоне», а именно — борьбу за власть, то можно предположить, что заместитель генерального директора либо запугал, либо подкупил персонал. Кстати, он наполовину состоит из тех, кто там проходил лечение.

— Как это?

— Очень просто. После того как человека приводят в норму, он должен в качестве платы за лечение около двадцати дней отработать кухонным работником, слесарем, дворником или, — он выдержал паузу, — санитаром.

— Так это обыкновенный лечебно-трудовой профилакторий! ЛТП! — воскликнул Антон. — Они же ментами охраняются, как «зоны».

— Это уже в прошлом. Сейчас милиции на всех не хватает, — покачал головой Навродский. — Прошли те времена. Охрана также из числа бывших больных.

Антон надолго задумался, пытаясь переварить услышанное. Наконец, поднял на Геннадия взгляд:

— Тогда непонятно, зачем этот самый заместитель сначала свою подругу жизни лишил.

— Чего тут непонятного? — удивился сыщик. — Возможно, она знала о его планах в отношении генерального, а когда тот поставил ее перед фактом, что стала не нужна, попыталась его шантажировать.

* * *

Александр Михайлович вздрогнул от неожиданности, когда, войдя уже в свой кабинет генерального директора «Нефптона», увидел сидящего в его кресле Скоробогатого.

— Ты… Ты как здесь оказался? — Он покосился на дверь, через которую только что вошел.

— Секретарши еще не было, когда я появился, — сказал Вадим. — А замок этот, — он поднял со стола связку каких-то крючков, иголочек и тряхнул ими, небрежно держа на пальце, — для лохов.

С видимой неохотой Вадим поднялся из глубокого, удобного кресла, уступая его новому хозяину кабинета, и подошел к окну.

Бобров снял пальто, повесил его во встроенный в стену шкаф, причесался и, взяв себя в руки, прошел на свое место.

— Зачем пожаловал?

Скорый посмотрел на торчащую из-за спинки кресла лысину:

— Я относительно расчета за услуги…

— Не понял. — Бобров всем телом развернулся в его сторону. — По-моему, мы уже рассчитались.

— Неужели? — Скорый подошел вплотную к столу и уперся в него руками. — Моими усилиями ты сейчас занимаешь это место и смеешь так говорить?

Бобров побледнел от злости:

— Ты что себе позволяешь?! Ты что мне тыкаешь?

— Алексей Михайлович, — кривляясь, с сарказмом в голосе заговорил Скорый, — вы оценили мою работу в десять штук «зелени». То есть мой риск, связанный с похищением лепилы и его обработкой, вливание через воронку водки в Пешехона и все прочее, связанное с вашими интрижками, в десять тысяч долларов на шестерых человек, тогда как себе отхватили одной только недвижимости на сотни миллионов.

Выдержав паузу, разглядывая новоиспеченного генерального директора, он криво усмехнулся:

— Как ты считаешь, что сделают небезызвестные тебе люди, когда узнают, каким именно образом ты занял эту должность?

Бобер заерзал, словно ему стало неудобно сидеть, затем зло посмотрел на Скорого:

— А ты собираешься в стороне остаться?

— Мне легче в тину уйти, — улыбаясь, ответил Вадим. — Да и кто будет со мной разбираться? Нужен я больно. Не будь меня, ты бы других нашел. Так что с тебя весь спрос.

Бобров приуныл.

— Ладно, что ты еще хочешь?

Ответ Скорого ошарашил.

— Место заместителя пустует…

Александру Михайловичу показалось, что он ослышался. Его лицо сделалось бледным от негодования.

— Ты в своем уме?! У тебя же ни образования, ничего… Два курса института!

— Жизнь мой институт, — перебил его Скорый. — Ладно, пока подумай. С этим решением я тебя не тороплю, а вот сумму за услуги попрошу утроить.

С этими словами он вышел.

Как только за Скоробогатовым закрылась дверь, Бобер заметался по кабинету. «Что делать?!» — пульсировало в голове. С одной стороны, этот бандюган ни перед чем не остановится. С другой — пойди ему на уступки — и обеспечен конфликт с Пешехоновой, которая заблаговременно выдвинула одним из условий оформления доверенности назначение замом генерального своего любовника Малахова.

«Может быть, предложить Скоробогатову возглавить службу безопасности? — неожиданно мелькнула у него мысль, но он тут же ее отверг: — Гаденыш уже почувствовал вкус крови и чересчур заносчиво держался, переведя тем самым себя в разряд ненужных людей».

Еще с полчаса поразмышляв, Александр Михайлович принялся искать в записной книжке номер телефона Лузина.

Уже через час Игорь сидел у него в кабинете.

Александр Михайлович некоторое время расспрашивал Лучка о его жизни, внимательно всматриваясь в этого коренастого парня с холодным, равнодушным ко всему взглядом, боясь в очередной раз ошибиться в своем выборе.

Лучок недоумевал, почему его персона вдруг вызвала у Бобра интерес.

Наконец, окончательно сделав выбор, Бобров перешел к делу:

— Игорек, ты, как мне известно, юридический институт закончил?

— Ну, в общем-то, да, — усмехнулся парень. — Только я по своей специальности ни дня не проработал.

— Это не имеет значения. Просто мне необходимо, чтобы ты понаблюдал за моими перемещениями по городу.

— С какой целью?

— Глянуть надо, не будет ли «хвоста».

— А что, есть предпосылки?

— Нет, но проверить лишний раз не помешает. — Давая понять, что разговор окончен, Бобер открыл лежащую перед ним папку с документами и, словно забыв о сидящем в кабинете человеке, углубился в их изучение.

Вечером, подъехав к дому, Александр Михайлович не торопился покинуть машину. Опустив немного спинку сиденья и отрегулировав зеркало заднего вида с таким расчетом, чтобы в него был виден въезд во двор, оказавшийся позади машины, он принялся ждать.

Спустя несколько минут с улицы свернула «Нива». Уже достаточно стемнело, и цвет машины было невозможно разобрать, но в вышедшем из нее человеке Бобер сразу узнал Лучка.

— Ну, как? — спросил Александр Михайлович, как только Игорь, усевшись рядом, закрыл за собой дверцу. — Что-нибудь заметил?

Тот неопределенно пожал плечами:

— Вроде бы чисто.

— А я и не сомневался, — неожиданно выпалил Бобров. — Просто мне нужен был повод остаться с тобой наедине.

Несмотря на скрытую угрозу Скорого, Александр Михайлович пока не опасался его. Он прекрасно понимал, что бандит сначала будет ждать ответа на свое требование, а вот если он его не устроит, тогда уже и следует остерегаться не только слежки, но и чего-нибудь посерьезней.

Лузина сказанное Бобром удивило.

— Можно было и попроще объяснить, а то я весь день как на иголках… Головой так крутил, аж шею натер.

Затянувшееся молчание Бобра насторожило Игоря. Он напрягся. Заметив это, Александр Михайлович по-барски похлопал его по плечу.

— Не тушуйся, все нормально. Или ты в мужеложстве меня подозреваешь? — неожиданно нагнувшись к нему, вполголоса спросил он и громко рассмеялся.

Как ни старался Бобров создать перед началом разговора непринужденную обстановку, Лучок был не лыком шит и заметил в голосе у шефа нотки фальши, неуверенности и даже боязни перейти к серьезному разговору.

— Вообще-то я об этом и не подумал, — смутился Игорь.

— Ладно, это я так. — Лицо Александра Михайловича вновь сделалось серьезным. — Я с тобой, Игорь, хочу поговорить на одну щекотливую тему. — Он выдержал паузу, вздохнул. — Но перед этим ты мне должен дать слово, что о нашем разговоре никто больше не узнает.

— Даже Скорый?

Задав этот вопрос, Лучок заметил, как Бобер вздрогнул.

— Он в первую очередь.

— Как скажете, — теряясь в догадках, пожал плечами Игорь. — Никто, так никто. Будь по-вашему.

— Ну, вот и хорошо. — Удовлетворенный ответом, Бобров проводил взглядом проходившую рядом с машиной женщину с собакой. — Как тебе известно, не без вашего участия я занял нынешнее положение. — Он специально построил фразу таким образом, чтобы дать понять Лучку, что основная роль во всем этом принадлежит не им, а ему.

Дождавшись, когда сказанное дойдет до Лузина, он продолжил:

— Теперь мне нужны надежные и преданные люди.

— Так мы вроде бы и так… — открыл было рот Лучок, еще не понимая, к чему клонит босс, но тот остановил его, дотронувшись до руки:

— Не спеши. Тебе известно, что Скорый принялся меня шантажировать?

— Как это? — растерялся Лузин. Его глаза округлились от удивления. — Вадим?!

— Именно Вадим, — подтвердил Бобров, довольный тем, что по интонации Лучка стало ясно — он не при делах.

Дав возможность Игорю прийти в себя, Александр Михайлович вопросительно посмотрел на него:

— Ты как планируешь дальше жить?

— Как? — Тот неопределенно пожал плечами. — Не знаю.

— Собираешься до старости душу из лохов вытряхивать? Несолидно. Да и редко кто на таком поприще хорошо заканчивает. Либо тюрьма, либо похороны.

— Вы хотите что-то предложить? — Лучок оживился.

Александр Михайлович понял, что тот и сам задумывался над этим вопросом.

— Предлагаю тебе возглавить мою службу безопасности, но для начала ликвидируешь этого подонка. Каким образом, уже знаешь.

— А куда Малахова денете? — осторожно поинтересовался Игорь.

Бобров, догадавшись, о чем подумал Лучок, рассмеялся:

— Да никуда я его девать не собираюсь. Пусть живет. Наоборот даже, на зама планирую.