Адванта. Т1. Вход

Алуер Добров, 2023

Десятилетия трудов множества учёных родили виртуальное игровое пространство, полное возможностей – и без правительственных запретов. Что получится, если в новую, развивающуюся реальность пустить старого, уставшего от жизни неформала? Только его совесть сможет хоть как-то нивелировать содрогания этого молодого и хрупкого мира, Адванты.

Глава 1

Почти всю свою сознательную жизнь я был не-такой-как-все и по любому вопросу имел СВОЁ мнение. Поэтому мне не находилось места в этом мире. Общество, где стадное соглашательство было одним из основных догматов, не могло принять того, кто всё делал по-своему. Ярлык социально опасного, непредсказуемого, ненормального, нелюдимого сектанта ко мне не просто приклеился, он со мной сросся. Да-да, именно сектанта. Большинство из тех, кто на меня вешали все эти, да и ещё некоторые, ярлыки, были людьми настолько религиозными, что не видели самой возможности мышления, альтернативного своему, и делали вполне логичный для своего уровня вывод, что я своим атеизмом прикрываю какое-то тайное верование. А тайное оно потому, что ничего доброго человечеству не несёт. Разумеется, использовались критерии доброты из догматов своей религии, которых в мире осталось не так уж много, особенно тех, что разрешены правительствами. Большинство из них восхваляли мучительное существование во благо некоей высшей послесмертной цели и ныне живущих «посланников высшей силы для направления неразумной паствы». Естественно, самые неразумные — это такие как я, по мнению тех, кто не то что простейшую программу написать не может, а даже оказать себе грамотную первую помощь при порезе не в состоянии. Самым раздражающим было даже не наличие религиозных людей в эпоху квантового компьютера, а то, что большинство из них даже не знали догматов и заповедей своей религии, о чём мне было бы очень интересно пообщаться как человеку, интересующемуся историей. При этом они усердно корчили из себя «очень» верующих, потому что таким быть принято, а ещё очень удобно все свои промахи списывать на некоего астрального антагониста. И если бы религиозность была единственной неразумной чертой общества, я бы ещё смотрел на это с ухмылкой. Но нет, лицемерие как общественная норма, ненависть на основе национальных или расовых признаков с псевдонаучными обоснованиями, имитация высокого качества жизни, но не стремление к нему, объясняемые одной простой фразой «все так делают», отравляли жизнь тех, кто мыслил самостоятельно и рационально.

Дед мой жил в начале двадцать первого века. Он из того поколения, которое застало необходимость всё делать самому из-за недостатка технологий. Затем последовал резкий скачок прогресса, после которого сходить в магазин и купить то, что ранее представлялось только в фантастике, стало столь же просто, как сейчас заказать доставку еды. Хотя бы взять мобильную связь его времени. В его молодости уже были наработки по этому аспекту, но даже не все люди знали о существовании телефона, способного работать без всяких проводов, а кто знал, логично полагал, что это доступно только очень богатым. Уже в его средние годы, мобильные телефоны были даже у нищих, а у среднестатистического человека, целый компьютер в кармане с функцией телефонии. Да, о компьютерах в молодости мой дед мог только разве что мечтать, глядя фантастические фильмы. Подобный технологический скачок произошёл почти во всех аспектах жизни человека.

Это неминуемо привело к резкому улучшению качества жизни, что в свою очередь повлекло массовый отказ людей от изворотливого изобретательства. Мой дед всегда сокрушался по этому поводу. Он часто вспоминал слова одного мудрого правителя, при котором появилось целое государство: «Мой дед ездил на верблюде. Мой отец ездил на верблюде. Я езжу на мерседесе, мой сын — на лендровере, и мой внук водит лендровер, а вот мои следующие потомки будут ездить на верблюде! Почему? Потому что тяжёлые времена создают сильных людей, сильные люди создают лёгкие времена, лёгкие времена создают слабых людей. А слабые люди создают тяжёлые времена… Многие меня не поймут, но я скажу коротко: надо из детей воспитывать воинов, а не паразитов». Вот и мой дед меня воспитывал в духе того, что все эти технические навороты — это хорошо и правильно, надо ими пользоваться и по мере сил совершенствовать, но всегда помнить о том, что можно остаться и без них, и следует уметь прожить без них в удовольствии и относительном комфорте. В лес на несколько дней мы с ним ходили постоянно. Когда власти ввели налог на посещение лесов, мы учились ходить туда в обход кордонов, при этом не ущемляя себя в комфорте. Когда-таки, нас ловила полиция, дед учил меня урегулировать вопросы с низшими чинами без взяток, скандалов и поднятия связей, которые у него, к слову, были. Желая сделать жизнь комфортнее, он и разработал описанный ранее комбинезон.

Он меня воспитывал с момента потери мной родителей в возрасте десяти лет. Времени у него на меня хватало, но большое количество работы не позволяло выделять его на меня столько, сколько мне хотелось. Поэтому я просто тихо крутился рядом с ним, слушал его разговоры, смотрел, что и как он делает, и анализировал. На протяжении всей моей жизни и мои родители, и он учили меня тому, что любую информацию, от какого бы доверенного источника она ни исходила, необходимо проверять и переосмысливать. Играя вечерами со мной в шахматы, дед совершал совершенно не типичные ходы, чтобы научить меня принимать решения в тех ситуациях, которых я ещё не видел. Это позже, изучая историю, я понял, что ничего в жизни людей не меняется, повторяется всё. А значит, если изучать историю, можно найти ответы на очень многие вопросы в жизни.

Ранее власти с опаской относились к таким, как я, а в некоторые периоды даже закрывали в тюрьмы и психушки. Потому виртуальные миры и стали для нас спасением. Не выдерживая тяготы десоциалии в таком «нормальном» обществе, некоторые люди возвращались в него только для того, чтобы добыть финансов на поддержание жизни своего тела при жизни и оплату обслуживания своей капсулы, обеспечивающей связь с одним из вирт-миров, которую также надо было оплачивать. Таким образом, недовольные мироустройством меньше сообщали людям о загнивании мира, уклады которого вполне устраивали элиту. Вот и я не стал исключением после того, как получил от своего реального мира всё позитивное, что только мог получить. Но и тут я выбрал не протоптанный большинством путь обычного игрока, а вывернулся по-своему. Я решил погрузиться в игровой мир не простым игроком, а игротехом. Кто это такие? Это персонажи, которые когда-то были NPC. Они либо раздавали задания, либо задания были завязаны на них, либо же они торговали тем, что администрация выбросит на рынок игры. Таких персонажей решили заменять «живым» разумом, ведь ИИ, насколько бы ни был он развит и как бы хорошо ни умел подбирать модели поведения для различных ситуаций, всегда оставался машиной, не способной на эмоции. Надо ли говорить, что вечно требующий большего игрок, быстро уставал от безжизненных квестораздатчиков? Поэтому администрации вирт-миров начали постепенно замещать искусственный интеллект специальным персоналом. На долю ИИ остались бездушные мобы, которых игроки ежедневно укладывали миллионами, и генерация балансирующих мир заданий.

В целом, игротех не был привязан к одному месту, как NPC. Он мог перемещаться по миру почти столь же свободно, как и любой игрок. Почти, потому что для покидания своей локации надо было иметь основания более весомые, чем «захотелось». Да и то, при этом игротеху надо было явиться на указанное место по требованию системы. Этого могла требовать логика того или иного квеста или попытка системы отбалансировать распределение активных игроков по миру. «Своя локация», как правило, была и точкой возрождения игротеха, а также давала ему защиту такого уровня, что на её слом нужно не меньше рейда. В отличие от остальных игроков, игротех не мог создавать пати, но мог в него вступать по приглашениям других игроков, правда, при этом не мог принять лидерство. Исключения были, но очень редко, если дело касалось особых квестов. Задания, которые раздавал игротех, генерировались системой, исходя из его бесед с игроками и с поправкой на то, что система считала нужным на данный момент. Наградные предметы и деньги игротех брал из запаса своего персонажа, который иногда пополнялся системой. Мера наполнения запасов персонажа системой зависела от степени её вмешательства в структуру задания. Так, когда задание было полностью создано системой, а игротех послушно его выдал, лишь приукрасив его своими словами, вся награда полностью появлялась в инвентаре игротехнического персонажа. Система довольно тонко контролировала наличие предметов и игровых денег в мире, что давало ей возможность удерживать игровую экономику, не позволяя ей свалиться в какую-нибудь из крайностей. В целом, человек своей волей мог противостоять решениям системы, но это грозило санкциями, вплоть до отключения человека от персонажа. Санкции выбирались, как правило, самими ИИ, но порой система считала выбор слишком сложным для машины и отсылала вопрос на рассмотрение администрации.

В процессе игры игротехнический персонаж, так же, как и любой игрок, прокачивался и приобретал игровые навыки. Ну как, так же… В три раза быстрее. Такая скорость прокачки компенсировалась тем, что в случае смерти игротехнического персонажа тот возрождался в «своей локации» с полным сбросом всех параметров на базовые значения, в отличии от игроков, которые при смерти теряли десять процентов своих параметров. Да и то, возрождался он не сразу, а спустя некоторое время, которое необходимо для завершения всех линеек, связанных с его гибелью. Ну, а если система считала, что данный персонаж больше не нужен, он уже не возвращался никогда. Быстрое развитие, хоть и с возможностью потерять все достижения и начать заново, привлекало некоторых людей, которые не любили долгой и усердной прокачки ради достижения топов, а хотели быстро развиться до сильного персонажа.

Весомым преимуществом перед игроками, вынужденными оплачивать свой доступ в игру и покупать капсулу для погружения, было содержание игротеха за счёт компании владельца игры, да и на реальный счёт поступали финансы — как за работу. Но игротех, в отличие от игрока, не мог пойти в реал: он находился в капсуле длительного погружения на весь срок контракта, за исключением форс-мажоров наподобие войны или землетрясения.

Конечно, не каждого брали в игротехи. Мало того, что от человека требовалось иметь здоровье, гарантирующее его жизнеспособность на срок контракта, так ему ещё и надо было обладать актёрскими данными, годными для того или иного персонажа. Я оказался одним из подходящих.

Я шёл по улице и смотрел на опостылевшие за долгие годы городские пейзажи, пытающиеся вырвать глаза обилием разноцветной рекламы, дурость которой была вполне сопоставима с теми, на кого она была направлена. Видно, чтобы после этого человек уже не мог разглядеть то, что по этой рекламе покупает… Тапочки для тараканов были далеко не пределом идиотизма и безнаказанности маркетологов. Если верить этим обманщикам, то мне, как один из многочисленных примеров, срочно надо было приобрести со скидкой новейший коммуникатор, который содержал программное обеспечение, открывающее доступ к элитной рекламе, вкупе с подарочным сертификатом на доступ к государственным новостным видеоканалам на год. Иными словами, мне за мои же деньги пытались продать больше рекламы и усиленную пропаганду в довесок.

Все медицинские проверки уже пройдены, анкета одобрена администрацией, мне же осталось проделать последний путь до комплекса с капсулами длительного погружения, где содержались подобные игротехи, а также люди, погруженные в виртуальную реальность на длительный срок по иным причинам.

По мере приближения к комплексу пёстрый пейзаж, созданный фуфловтюхами, сменялся серостью стен жилых домов различных оттенков. Далее невзрачные многоэтажки вытеснялись административными зданиями, за ними громоздились городские склады. За промзоной находился интересующий меня район со статусом «особо охраняемого». Кроме всего прочего, он содержал в себе весьма мощную электростанцию, воинскую часть и ещё несколько объектов, назначение которых носило статус стратегических. Почему-то только сейчас, у ворот КПП, пришло осознание того, что я не увижу этого всего аж целый год! Было ли сожаление? Только о том, что через год мне придётся вернуться. Как минимум для медицинского обследования, ну или по нежеланию заключать со мной подобный контракт в дальнейшем.

По краям от ворот из подземных барбетов быстро поднялись две турели калибра двенадцать и семь. Ориентируясь по десяткам датчиков, они повернулись к посетителю. Из ворот выдвинулась панель со сканерами лица и рук. Типичная защита первой линии для района стратегического значения любого города. Я приложил лицо и руки к трафаретам, подождал несколько секунд, после чего ворота, издав тяжёлый и грозный короткий звук, раздвинули свои створки сантиметров на шестьдесят.

— Проходите! — раздался сухой голос, принадлежавший существу неясного пола из панели с трафаретами.

Пройдя внутрь, я оказался перед ещё одними воротами с такими же турелями по бокам, не выпускающими меня из прицела. На дорожке между ними и мной стоял пассажирский бот с открытой дверью. С виду обычный, как в любом такси, только окрашен не в жёлтый цвет, а в грязно-серо-зелёный и с непрозрачными окнами. Створки за мной закрылись.

— Садитесь, — донёсся из машины тот же безжизненный голос, что и у проходной.

— Садитесь, — повторил бот после некоторого времени моего замешательства.

Я сел в автомобиль и его дверь плавно, с шипением пневмоцилиндров, закрылась. Вновь послышался звук открывающихся ворот, и бот плавно тронулся с места.

Расположившись на мягком сиденье, я смотрел на монитор, транслирующий рекламный ролик одного из государственных «благотворительных» фондов. Вот она, настоящая пытка! Ты находишься запертым, один на один с пропагандой. Даже если закрыть глаза, ты будешь слышать призыв к «добрым поступкам», которые так легко совершать, всего лишь переведя на указанный счёт пожертвование не менее недельного дохода. От этого воротит не меньше, чем от лживой рекламы, а может, и больше. Я даже задумался о том, что, может быть, оно того и не стоило…

Поездка заняла относительно немного времени. Спустя всего четыре визуально-церебральных инъекции, успешно заблокированных выработанным годами цинизмом, машина остановилась. Разумеется, я, как ни пытался, не смог запомнить маршрут, так как в машине не было окон, а ехала она настолько плавно, что даже примерно не удавалось определить её скорость и углы поворотов. Да и сами повороты не всегда определялись. Вполне разумный подход для объекта стратегической важности, на территории которого и находилось одно из зданий, где в подвале располагалось хранилище капсул длительного погружения для таких, как я.

Открывшийся проём явил моему взору небольшую дверь в одноэтажном здании без окон с передней стеной метров в пятнадцать. Возле двери стояла невысокая, в меру пухловатая, молоденькая девушка в круглых очках, белом халате, с жидкими волосами, собранными в хвостик ядрёно-фиолетового цвета. Девушка внимательно окинула меня взглядом, когда я вылез из машины, и что-то отметила в своём планшете.

— Проходите, — коротко сказала она твёрдым и доброжелательным тоном, открывая дверь.

Я вошёл в небольшое помещение размером всего в несколько квадратных метров. Марго, а именно так звали мою провожатую, вошла за мной, и небольшая дверь за нами закрылась. В стенах что-то зажужжало.

— Система безопасности сканирует всех входящих на наличие запрещённых предметов, — словно уставший экскурсовод, пояснила она. — Надеюсь, вы ничего запрещённого с собой не имеете?

Ухо резануло то, что Марго обратилась ко мне на «вы». Это старая традиция, уходящая корнями в Средневековье, когда люди начали понимать, что дворянин по сути своей от крестьянина ничем не отличается, а пояснять низшим слоям, что они низшие, потому их естественный удел — это обеспечение нужд высших, было необходимо. А дабы возникало меньше вопросов у тех, кто всё же задумывался о чём-то большем, чем «жрать, срать, ржать», данное обращение было преподнесено как «уважительное». Со временем социальные модели менялись, но принцип отделения людей «уважаемых» от «не очень уважаемых» остался, и данное обращение также его обозначало. Очень показательным было то, что людей младшего возраста, а уж тем более детей, называли на «ты» и очень возмущались, если так к ним обратился кто-то из детей. Так в людях с молоду воспитывали, да и до сих пор воспитывают совершенно иррациональный трепет перед представителями высших слоёв населения. А кто является членом высшего или низшего слоя, ему уже потом поясняли.

Я же был ярым сторонником разрушения этого стереотипа, помогающего в деле порабощения людей смолоду и приучения их к мысли, что уже родившись, они ниже кого-то и кому-то что-то должны. В итоге для себя я вывел следующую модель для данного слова: на «вы» я обращался или к группе людей, что было логичным, или к тому, кого не отличал от стада, коим считал большинство представителей современного социума. На «ты» я обращался к личности, осознающей и ценящей как свою индивидуальность, так и индивидуальность собеседника. Разумеется, я пресекал как мог попытки называть на «вы» меня, так как считал, что для обучения людей чему-то необходимо самому следовать этому.

Ещё во времена молодости моего деда проявление индивидуальности являлось социальным пригрешением. Насколько я знаю, уже во времена его деда за это крутили пальцем у виска и насмехались. Сегодня же данное явление вконец обараненного социума достигло апогея. Ежедневно по всем каналам СМИ то тут, то там транслировалась недопустимость отхода от норм общества, которые, к слову сказать, не были стабильными, а менялись в угоду порождения спроса на тот или иной товар или услугу, предлагаемые крупнейшими корпорациями. Ещё со времён моего деда тянется эпопея с каблуками на обуви, мода на которые то уходит, то возвращается каждые пару лет. Точнее, это раньше данный аспект был модой. Сегодня он, как и многие другие, является общественной нормой, транслируемой государственными СМИ. И любой от неё отходивший, подвергался такому общественному порицанию, что человек, как социальная от природы зверюшка, как правило не выдерживал и делал так, как диктуют другие, которым диктовала реклама и пропаганда. Я же и мне подобные были более стойкими, поэтому являлись изгоями общества, которым системы социального рейтинга повышали цены в магазинах, отодвигали очереди на получение услуг, в том числе медицинских, если дело не касалось грани жизни и смерти, которые вообще-то нашими же налогами и, к слову, очень не малыми и были оплачены. Это называлось «бесплатная медицина». Таким образом, любые проявления индивидуальности давились уже на финансовом уровне, ломая даже очень стойких. Но благо не всех.

— Не надо ко мне обращаться на «вы», раздражает, — сообщил я беззлобно.

— Простите, но меня обязывают правила компании, в которой я работаю, — неуверенно оправдалась Марго.

— Я, кажется, только что попросил! — сазал я уже с раздражением. — Я понимаю, за это платят деньги, а не только за саму деятельность, но потому это и происходит, что люди за плату готовы раком стоять и рассказывать, как им удобно. Тебе решать, человек ты, или ВАМ придумают позу ещё позаковыристее.

— По всему зданию стоят системы слежения. Если я нарушу правила, моё начальство об этом узнает, и я лишусь премии, — продолжала упираться провожатая после некоторого раздумья. — Я прошу вас потерпеть моё обращение к вам. Это не надолго. Скоро вы окажетесь в ином мире, где уже сможете жить другой жизнью.

Сканирование завершилось, и двери перед нами открылись. За ними был длинный коридор с белыми стенами, по которому мы пошли мимо часто стоящих одинаковых белых дверей. Примерно на его середине Марго остановилась, открыла дверь слева, повернулась ко мне и протянула руку в открытый проход.

— Сюда, — произнесла девушка, едва взглянув на меня.

За этот короткий взгляд я успел увидеть глаза за линзами очков, которые выдавали не слабый ум и какой-то необычный интерес ко мне. Нет, это не был интерес к противоположному полу, что было бы характерно для столь юной особы, лет двадцати пяти на вид. Так обычно смотрит антрополог на находку, которая заставит переписать или дописать целую ветку видов рода хомо. Давненько я не видел в этом мире таких живых и умных глаз, давненько.

Мы вошли в пустую комнатку с белыми пластиковыми стенами и сенсорным экраном на одной из них, на котором что-то набрала моя сопровождающая. У дальней стены в полу открылся люк, из которого поднялась… Капсула для длительного погружения. С шипением у капсулы медленно открылась полукруглая крышка, являя лежак из геля с множеством пластиковых грибков внутри, а из-под лежака выдвинулся стол.

— Раздевайтесь, все личные вещи складывайте на стол, — сухо сказала моя провожатая в мир иной, указав на дверцу под капсулой.

Снимая с себя одежду, я внимательно наблюдал за девицей. Я понимал, что видом обнаженного тела в этом месте никого не удивить, но также и знал, что современное воспитание просто вынуждает молодых барышень как минимум краснеть при виде мужского тела. А я очень любил издеваться над иррациональными современными нормами, тем более что, в отличие от многих людей сегодня, мне было что показать, благо дед меня часто гонял с рюкзаком по лесам, страйкбольным оружием по болотам и с мечом по ролевым фестивалям, отчего я, на зависть большинству, имел крепкую фигуру.

Даже бровью не дернула… Не дала с удовольствием покинуть этот мир.

— Ложитесь, — указала лаборант на располовиненный цилиндр.

Как же меня бесит, когда ко мне обращаются на «вы»! Но не сейчас… Потому что мне уже нет дела до этого мира, я его скоро покину. Через год, правда, опять придётся вернуться, чтобы пройти курс восстановления после длительного пребывания тела в неподвижности. А потом я вновь собираюсь нырнуть в виртуальный мир.

На липкий, словно в мелких присосках, гель я лёг с руками «по швам». Грибки зашевелились, поднимая мне колени и группируя моё тело в комфортную позу, на ходу замеряя его параметры и вычисляя оптимальное положение.

— Сейчас я закрою капсулу и запущу процесс адаптации и погружения. Капсула оснащена переговорным устройством. Меня будет хорошо слышно, но говорить не рекомендую, так же как и шевелиться.

Прозрачная крышка капсулы опустилась, послышался шум насосов, понижающих в капсуле давление. Уши немедленно отреагировали дискомфортом.

— Возможна заложенность ушей из-за падения давления в капсуле, — послышался изменённый электроникой голос моей провожатой в иной мир.

А то я сам не в курсе, будет она внуку инженера и сыну химика рассказывать о биологии. Честно сказать, подмывало пожаловаться на здоровье, чтобы выбраться из капсулы, подойти к ней и с улыбкой огромного кота из фантастики прошлого рассказать, как она меня бесит вместе с остальным социумом. Спокойно… Спокойно… Неужели не привык, что люди по большей части как машины — действуют согласно протоколу и боятся сделать шаг в сторону от указаний свыше? Сразу в памяти всплыли рассказы деда о временах, когда роботизированные кассы только вводились, и ещё часто можно было встретить в магазинах живых кассиров, которые спрашивали каждого покупателя с банкой напитка: «Пакетик надо?» — не смотря на то, что покупатель имеет рюкзак. Ой, как дед бесился, вспоминая такие моменты! Не исключено, что именно из-за таких вот проявлений социума он и стал инженером-робототехником.

Капсула слегка наклонилась вперёд, раздался «чавк», и ноги стали медленно погружаться в тёплый гель, схожий по цвету с тем, на котором я лежал, только более жидким. Гель заполнил капсулу почти до таза и начал твердеть.

— Сейчас вам будет введён расслабляющий препарат, — снова раздалось из динамика над головой.

ВАШУ ДАННОСТЬ!!! Из геля снизу в ягодицу впилась игла. Инстинктивно я дёрнулся вверх, но затвердевший нейросвязующий гель, который обладал неньютоновскими свойствами, позволил капсуле завершить своё грязное издевательство.

— А ПРЕДУПРЕДИТЬ МОЖНО БЫЛО?!! — крикнул я слабеющим голосом.

— Я предупреждала, — вернуло мне переговорное устройство немного раздражённым тоном.

Через год, наверное, ты же будешь принимать моё тело.… Я тебе вот всё припомню! Всё выскажу! Я тебе такую взбучку устрою! На «вы», значит, называет, а не быть садисткой, значит, не обучили! Вот я тебе устрою!

Капсула ввела ещё несколько инъекций по мере того, как гель продолжал заполнять пространство. Я ощущал лёгкую панику от того, что меня всё больше поглощает среда, непригодная для дыхания, а тело отказывается шевелиться. Но введённые в меня химикаты не позволяли мне потерять контроль.

— Ваша нервная система отлично откликается на запросы капсулы! — сообщила мне молодая садистка через переговорное устройство, когда гель затянул плечи и перестал запополнять капсулу. — Я останусь с вами до завершения процесса погружения, после чего капсула отправится в подземное хранилище.

Эти слова я слышал уже в тумане, сознание медленно покидало меня.

— Добро пожаловать! — услышал я голос круглолицей кураторши.

Голос звучал искажённо, но не так, как в капсуле. Такой голос издавали нейросети, когда в реальном времени пытались подбирать интонации для каждой буквы. Он был вполне человекопонятным, но компьютеризированным. Вокруг была темнота.

— Что-то пошло не так, неудачное погружение? — спросил я с опаской.

— Наоборот, очень удачное. Индекс совместимости выше, чем по результатам анализов.

— Тогда почему я снова тебя слышу, и где мы?

Только сейчас я смекнул, что слышу голос не откуда-то сверху, а в голове. ПОЛУЧИЛОСЬ!

— Я — искусственный интеллект четвёртого ранга, предназначенный для помощи игротехническому персонажу. Через меня происходит связь с ИИ более низкого уровня, чтобы не перегружать мозг игрока. Также я контролирую стабильность соединения мозга и копии вашего сознания, находящейся в игре. Необходимо непрерывно обновлять данные, чтобы копия не начала жить отдельно от сознания человека. Также в мои задачи входит выдача игротехническому персонажу заданий для игроков от более низкоуровневых ИИ и объявление наказаний за неисполнение воли низкоуровневых ИИ или за обманные обходы игровых механик. Мне присвоен голос вашего куратора для лучшей адаптации человека в виртуальности, но по вашему желанию можно изменить голос. Изменить голос?

ВАШУ ДАННОСТЬ!!! И тут на «вы» меня обзывают! Я же указывал в анкете своёе отношение к этому. Я полжизни положил на то, чтобы обучать людей вокруг меня думать мозгами, а не правилами! Я надеялся отдохнуть от этого, а тут!!! Ладно… Успокоиться… Возможно, ИИ более обучаем, чем человек.

— А характер тебе тоже от моего куратора достался? — спросил я, не скрывая раздражения.

— Моё ядро было скопировано с разума человека, являющегося вашим куратором, и предоставлено вашему персонажу в базовом виде. Дальнейшие мои изменения зависят только от вашего взаимодействия с носителем.

— Тогда я бы настоятельно потребовал, не обращаться ко мне на «ВЫ»!

— Как мне следует обращаться? — спросила куратор после очень нетипичной для современного ИИ паузы, озадаченным тоном.

— ТЫ! — указал я. — Я личность.

— Установка «Обращаться к игроку по имени Личность» принята. Сохранить изменения?

Настала моя очередь зависнуть. Один-один. После очень длительной паузы и тушения своего гнева мне удалось объяснить своему персональному наблюдателю, что я имел в виду. А заодно я решил не менять приятный голос в своей голове.

— У тебя есть имя?

— Нет. Для комфортной игры оператор сам выбирает мне имя, однако я могу выбрать его рандомно из внутреннего каталога.

— Одна из твоих задач — следить за моей честностью и наставлять моего персонажа? Тогда я буду звать тебя Совесть.

— Имя «Совесть» присвоено. Сохранить изменения?

— Да, — ответил я в тон компьютерному голосу моего ментального подселенца.

— Желаешь настроить параметры своего персонажа? — спросила Совесть.

— Да, пора бы приступить.

Игротехническому персонажу доступна урезанная версия настроек. Ты можешь выбрать начальную одежду из гардероба персонажа на данный момент времени, базовый уровень передачи физических ощущений и питомца.

Уровень ощущений в этой игре — это особый пункт. Его необходимо было вводить, так как ощутить полный спектр того, как топор пронзает плоть, было бы немедленным путём в психушку и отказом большинства игроков от боевых взаимодействий. А ведь именно ради них в такие игры и приходила большая часть людей. Но невозможно погасить одни ощущения, например, боли, не затронув другие. Так уж устроен наш организм, и с биологией как с наукой естественной поспорить не удастся, поэтому тем, кто пришёл в игру за другими ощущениями, например, за сексуальными, наоборот нужен полный спектр. Разработчики подошли к вопросу с изяществом. Каждый игрок выбирал себе базовый уровень ощущений, на котором он и будет всё чувствовать, но с возможностью изменять его прямо в игре под ситуации. По прошествии некоторого времени, которое тоже регулировалось игроком, уровень ощущений сбрасывался на базовый. Это сделано для того, чтобы уснувшие после эрофизических упражнений в лесу незадачливые парочки (которые ради этогор, будь их воля, выставляли бы и двести процентов чувствительности,) потом не просыпались от изумительного набора ощущений того, как их разрывают местные лесные жители, и не уезжали потом в психбольницы. Так виртуальная реальность как технология загнулась бы почти сразу. Игротехам же отключили возможность самостоятельного регулирования данного параметра. Так как если игрок выставит неверный временной интервал или уровень чувствительности для той или иной ситуации, ну сам себе баран, а вот за психику игротеха отвечает компания его нанявшая. За игротехов это регулируют прикреплённые к ним ИИ, которые чутко следят за параметрами тела в капсуле и не позволяют мозгу получать избыточный сигнал об ощущениях, дабы не травмировать психику. Базовый уровень позволялось выбирать не выше пятидесяти процентов, коий я и выбрал, несмотря на рекомендуемый в тридцать. Рекомендации это хорошо, но у меня есть собственные соображения, подкрепленные научными знаниями.

— Я имею полномочия корректировать этот уровень в любую сторону и на любой уровень, исходя из анализа состояния тела оператора в капсуле, — напомнила Совесть.

— А по моей просьбе? — Спросил я, уже строя в уме читерские комбинации.

— Желание оператора учитывается, но я не стану выполнять его, если результаты анализа покажут, что это приведёт к поражению психики или игровому дисбалансу.

— Как это может привести к дисбалансу?

— Например, я не выполню просьбу об отключении болевых ощущений, так как в бою они являются тормозящим фактором, исключение которого даёт преимущество.

Вот… Ну, точно совесть! Я-то наивно полагал, что ещё в школе её на ластик променял. Догнала и вернулась… Теперь будет опять жить мешать. В игре и без читерства, грусть…

С выбором одежды я время не терял, — что из виртуального шкафа выпало, то и надел. Если там есть нечто, что мне особенно понравится, то шкаф персонажа остаётся у него в доме (если таковой имеется), потом переоденусь.

А вот с выбором животного я застрял надолго. Это же не просто кусок цифровой нятины, у каждого животного есть свой набор возможных для раскачки параметров. Выбор зверей был богатый. Боевой спутник моему персонажу ни к чему — жизнь у него ожидалась спокойная, всё, что можно украсть, хранится в надёжном сейфе, локация не буйная, и по ней перемещаются в основном слегка подросшие новички. А потому всякие собаки, пантеры, волки отменялись. Я выбирал из всякой умилюшной мелочи с бафами на удачу, ремесло, бодрость или скорость. Вообще животному можно прокачать любой навык, но чтобы из котика вырастить страшного дамагера, года точно не хватит. В итоге я остановился на колбасообразном пушистом комочке умиления, хорошо умеющем ловить различных мелких вредителей и имеющем баф для хозяина на удачу. А что ещё надо фермеру, раздающему задания вчерашним новичкам и выдающему в награду за них мёд?

— Ты выбрал животное «лесной хорёк». Подтвердить выбор?

— Да, — ответил я, вспоминая операционную систему времён моего деда, которая параноидально просила подтверждение на каждое действие.

— Какую кличку желаешь дать своему питомцу?

— Дорф. По-моему, вполне подходящее имя для такого зверька.

— Кличка «Дорф» выбрана. Подтвердить? — снова поиграла на нервах Совесть.

— Да, — терпеливо ответил я с мыслью о перевоспитании этого ИИ в кратчайшие сроки.

— Ты готов начать игру. Загрузить мир?

Это «да» я сказал уже с нетерпением и удовольствием.