Записки об экзорцисте

Алмасты Кизилов

У пациента клиники пограничных состояний Дениса Левинштейна внезапно открылась пятая чакра и канал, отвечающие за творчество. Денис тщательно передал мыслеобразы в виде рассказов о сыщике и Вуду-экзорцисте Антоне Козловском и его паранормальных расследованиях и приключениях. Ненароком ли, а может с умыслом, он оставил эту тетрадь в палате при выписке. Рассказы отданы в печать однопалатником Дениса, непрофессиональным писателем Алмасты Кизиловым

Дом в парке

I

Майские и еще такие прохладные сумерки заставили поднять воротник джинсовой куртки. Начинался мелкий дождь. Старая асфальтированная дорожка повернула налево и за деревьями оказались первые домовладения, сокрытые от глаз посторонних высокими кирпичными и металлическими заборами. В доме по адресу Липовая, 25 жил обратившийся клиент Антона — по дребезжащему голосу из телефонной трубки какой-то старикан. Через десяток-второй шагов начался забор из красного кирпича. Подойдя к воротам, Козловский увидел старую табличку с нужным адресом. На двери висел звонок.

Антон нажал на черную кнопку. В это же мгновенье яркая вспышка молнии ослепила его и заставила содрогнуться, а раскат грома прокатился по вечернему воздуху, оглушив. В ушах появился мерзкий звон, переходящий в жужжание, словно туда влетела пчела и не может найти выход обратно. Металлическая дверь открылась и на пороге предстал седобородый, высокий старик в коричневом костюме.

— Антон? — радостно улыбаясь, спросил хозяин домовладения, — колдун-экзорцист?

— Да, вы Серафим?

— Верно, проходите, идем в дом. Легко ли меня нашли?

— Да, по навигатору, только не с той стороны припарковался, пришлось пройтись. Собаки нету?

— Не держим.

Антон шагнул внутрь и оказался на ухоженной зеленой лужайке. Жужжание в ушах постепенно проходило.

— Вы ботанику любите? — поинтересовался Серафим.

— Как сказать, терпимо отношусь, люблю фрукты-овощи.

— Ха-ха, забавно сказано, здесь у меня газон канадский, элитный считается.

Территория была огромна. «Лужайка как перед Белым домом, прям», — подумал Антон, следуя за стариком по тропинке, мощеной камнем. Казалось, дом в дали был старше прочих жилищ района. Двухэтажный с мансардой. Вытянутые узкие окна с деревянными рамами, словно бойницы замка были обращены к идущим выразительными «глазами». Ко входу вели три каменные ступени, поднимаясь по которым Антон подумал, что что-то позабыл.

— Мой дом самый старый в окрестностях. Старинный, начало прошлого века. В прошлом году ремонт делал — крышу менял.

— Интересно.

Внутри пахло как-то по-особенному, старыми книгами и деревом, в просторной прихожей горела люстра во множество огней. Стены были оклеены красными шелковыми обоями в золотистую полоску. «Старик живет здесь один? Слишком много пространства для него одного здесь» Слева была широкая деревянная лестница, ведущая на второй этаж.

— Вы один здесь живете?

— Да нет, — уклончиво и не ясно ответил Серафим.

— Значит здесь у вас полтергейст случается?

— Постороннее, да.

— Надо ритуал делать, упс, а я сумку забыл! В машине или перед воротами оставил, надо забрать! Я сейчас.

Антон выбежал наружу и помчал по мощеной дорожке к выходу. Позади слышались слова Серафима:

— Стой, стой! Козловский! — голос старика был резким и надменным.

Антон тут же обернулся и вместо Серафима на пороге дома увидел большого ворона. Птица каркнула, взмахнула крыльями и улетела в небо, сокрытое тучами. Антон в замешательстве смотрел в пустоту открытой двери.

«Куда он делся? Только что же был здесь, кричал мне. Старикан же. Ладно, ладно, надо сумку забрать»

Развернулся и быстрым шагом направился вниз по дорожке к выходу за сумкой. На лужайку начал опускаться туман. Чем дальше он отходил от дома, тем гуще было белое облако, словно густая пелена, сошедшая с небес и окутавшая участок. Антон шел уже пять минут, но забора и высокой металлической двери всё не было видно. Его охватила легкая тревога.

«Сумка с травами и мантией, сумка»

Шаги его стали быстрее, на дорожке начался небольшой подъем и через сотню метров он разглядел сквозь туман белый силуэт особняка. Пройдя еще немного, дом стал отчетливо различим, так и есть — двухэтажный особняк с мансардой. В растерянности Антон развернулся и уже побежал по дорожке. Спуск и вновь легкий подъем. Сбив дыхание, он перешел на шаг и через сто метров снова увидел очертания особняка в густом тумане.

«Это что-то невероятное и пугающее. Что за фокусы?»

Развернувшись и пробежав тоже расстояние со всех ног, он опять оказался перед странным домом. Запыхавшийся Антон решил найти внутри старика Серафима. «Какая-то волшебная лужайка или же дорожка лежит вокруг дома?» Когда он шел сюда в первый раз расстояние показалось довольно таки небольшим.

— Серафим! — крикнул Антон, войдя в прихожую. — Вы где? Что это за шутки? Мне нужна моя сумка. Я пойду домой.

У стены, рядом с лестницей стояли в рост Антона напольные часы с длинным маятником. Их звучный счет секунд наполнял тишину прихожей. Температура в доме была явно ниже привычной комнатной. Послышались тяжелые шаги по лестнице. Скрип пары ступенек и на первый этаж спустился высокий и грузный человек, внешность которого могла сказать о нем, что он весьма добродушный и любит хорошо покушать. Лысая голова, похожая на сплюснутый мяч, нос-картошка и губы в улыбке. Полный мужчина одет был в черную кожаную куртку и голубые джинсы. Всё также радушно улыбаясь, он протянул руку в приветствии и произнес низким хриплым голосом:

— Колян.

— Антон, а вы хозяин дома?

— Неа, я тут так, по работе заехал.

— А где Серафим? — Антону не терпелось убраться домой из этого места.

— Дед этот?

— Ну да.

— Я привез его сюда, с багажом, донес сумку и застрял здесь, короче.

— Как это застрял?

— Ну вот, ты уже третий.

— Есть еще кто-то?

— Юрок, он где-то на кухне, наверно.

— Что вы здесь делаете и куда делся дед?

— Сам не знаю, ты это, зови меня Туча, меня так все зовут, я таксист сам, еще в охране работаю, а ты кто?

— Я экзорцист и колдун Вуду.

— Чего?

— Оккультные практики, меня сюда и позвали изгонять посторонние явления. Сумку у ворот забыл, надо забрать и валить отсюда.

— Не получится.

— Почему?

— Ну ты ходил к воротам? Нету их, одна дорожка и туманище.

— Что делать будем?

— Пойдем выпьем чего.

— Сколько вы здесь уже?

— Я не помню даже, типа долго, несколько неделек. Надо у Юрика спросить, идем на кухню. Может он считает.

Туча повел Антона по темному коридору, связывающему прихожую с кухней. В доме было прохладно, настолько, что изо рта шел пар. Кухня в доме была внушительных размеров. Правда со временем белая плитка с голубым узором на стенах изменила цвета и приобрела царапины, но все же выглядела довольно симпатичной. У большого окна стоял широкий стол, за которым сидел щуплого вида человек в очках и пил кофе.

— Юрик, — прокричал Туча, — у нас тут прибавление, смотри кто пришел, колдун, как там?

— Вуду, — ответил Антон.

— Юрий, — протянул тощую руку мужчина в очках и предложил кофе, — только сварил, горяченький. Садитесь.

— Мне домой надо, — сказал Антон и сел на стул с высокой спинкой.

— Не выйдет.

— Как это?

— Застряли мы здесь.

— Это шутка?

— Серьезно.

— Мне не смешно.

Туча прохрипел:

— Юра, сделай и мне кофе.

Маленький и быстрый Юрик подхватился к плите, достал из шкафа чашки, разлил черный, как смоль кофе из турки по маленьким чашкам, и поднес их Антону и Туче. Антон взял чашку, и отхлебнув, поставил её на стол — моментально образовалось коричневое круглое пятно на белоснежной скатерти. Юрик, вспомнив, что забыл выдать блюдца, и подхватившись вновь с места, исправил досадную ошибку.

— Так кто такой этот Серафим? — спросил Антон.

— Чёрт его знает, — выпалил Туча, — мы сами не знаем кто он такой, я приехал с вокзала — вёз его сюда, а Юрик пиццу привез, зашел за оплатой и тоже пропал.

— Да-да, — грустно подтвердил Юрик и отхлебнул кофе, — считаю дни, уже четвертую неделю здесь, каждый день одно и тоже. Забор исчез и все время этот туман.

— Вы не думаете, быть может, это какой-то военный эксперимент?

— Не знаю я. Уже голову сломал думками что это все такое, — сокрушенно сказал Юрик и скривил рот.

— Все очень странно и пугающе.

— Надеюсь когда-нибудь появится объяснение этому дому. Уже были мысли спалить все к черту.

— А что вы едите?

— В холодильнике каждый день появляются яйца, молоко и сало, сосиски в морозильнике, каждый день одно и тоже. Кофе варим, пьем.

— А в гостиной, — вставил радостно Туча, — в гостиной бухлишко имеется, ты как к этому делу?

— Я не особо, — сказал Антон и опустил взгляд, задумавшись о печальной судьбе ему уготованной.

— А я вот люблю, по водочке убиваюсь, чтоб не скучать. Так оно и веселее то, по водочке если.

— Каждому свое.

— Может все же за знакомство, посидим, за жизнь перетрем? Грохнем по сто?

— Нет, я не хочу.

— А ты Юрик?

— Не знаю даже, после вчерашнего еще не отошел.

— Да ладно, тебе, что ты как маленький, давай по-мужицки накатим по сто грамм, давай?

— Ну если по сто только, — Юрик смутился и опустил взгляд

— Я щас! — Туча поставил звонко чашку на блюдце и убежал из кухни. По коридору был слышен его громкий бег. «Щас накатим», — раздалось из коридора. Через секунду он также быстро ворвался на кухню, держа в руке литровую бутылку водки, — где у нас стаканцы?

— Во втором ящике, Туча.

— Всё, вижу.

Опытной рукой он разлил по сто грамм водки в стаканы, из холодильника вытащил две сосиски и горчицу.

— За встречу пьем.

— Скорее бы это все закончилось, — добавил Юрик и поднял стакан.

Антону стало нестерпимо тоскливо. Что это за странное место откуда невозможно уйти? Как долго ему здесь находится? Наступала ночь.

— А ты что не пьешь с нами, братан? — спросил охмелевший Туча у Антона.

— Да не люблю я водку.

— Как это?

— Ну так.

— Ты в какой стране живешь, братишка?

— Страна не причем, просто не пью я водку.

— Неправильно это. За встречу б надо, за знакомство. Так положено. Мы с Юриком поднадоели уже друг другу, а тут ты появляешься, пообщаться охота. Сам Марьевский? С какого района?

— С севера, да марьевский я, — Антон в глоток допил кофе и поставил чашку на блюдце.

— Это ясно, а Славяна знаешь? На Зеленогорской живет.

— Нет, не знаю, — чувство страшной скуки захлестнуло Антона.

— Как это не знаешь? Его все на севере знают, он держал ларьки по девяностым, авторитетный мужик, ты что?

— Да как-то пропустил этот момент, не знаю я.

— Давай выпьешь с нами.

— Нет, спасибо.

Вмешался слегка опьяневший Юрик:

— Коля, да что ты прицепился к парню, ну не хочет он с нами пить, может здоровья нету, давай оставим его в покое. Антоха, ты это, если устал иди прогуляйся по дому, там на втором этаже спальни — ляг поспи, уже пора. Там каждая комната в разный цвет выкрашена. В лиловой самая большая кровать.

— Да, наверно пойду я, — согласился Антон, желающий поскорее избавиться от этой компании и неприятных разговоров.

— Ну давай, братело, сладких снов, время то детское, — сказал Туча и открыл бутылку. — Спят усталые игрушки, книжки спят. А вот то, что ты Славяна не знаешь — это уже жирный минус тебе, таких людей надо знать и уважать. Думай, Антон.

Поднявшись на второй этаж, он щелкнул выключатель и на стене загорелись два светильника стилизованные под свечи. Все те же шелковые красные обои с золотистой полоской и черный паркет на полу. В коридоре было четыре двери, ведущие в спальни. Антон заглянул в каждую из них, изучая тонкий вкус прошлых жильцов; в первой были зеленоватые обои, во второй голубые, в третьей синие, а четвертую украсили лиловые. Старинная мебель, изящные диваны и большие кровати, Антон подумал: «В синей комнате балкон и четкий ковер, остановлю свой выбор на ней на сегодня, если суждено мне остаться в этом доме навсегда, то хоть отосплюсь за всю жизнь».

На стене, над кроватью висела картина в продолговатой рамке: мрачные суровые тона, хата-мазанка в степи и грозовое небо с резкой линией молнии. Пастораль Малороссии.

«Прикольные тут у них картиночки».

Антон плюхнулся, не раздеваясь на кровать, и воткнул в уши наушники. «Дослушаю музыку, все равно скоро сдохнет батарейка, а зарядки нет». Сон какое-то время не находил на него. Все же решил раздеться. Скинул тяжелое покрывало с кровати и влез под теплое одеяло.

Проснулся. По потолку бьет дождь. Темно. Всполох молнии за окном осветил комнату. Антон почувствовал, что он находится не в том месте, в котором он ложился спать. Вновь молния осветила комнату, и он увидел: побеленные стены и два маленьких окошка. Лежал Антон не на широкой кровати, а на каком тюфяке от которого несло соломой. Непреодолимое чувство страха нашло на него. Резко вскочил на ноги. Раскат грома. «Что за черт? Туча! Юрик, — закричал он и голос его дрожал, — где я? Что происходит вообще?». Подошел к окошку. За стеклом: вечернее грозовое небо и степь с пожухлой травой.

«Я ничего не понимаю, где я, блин?»

Отошел от окна пятясь, и тут же раздался скрип открывшейся двери. Обернулся. В комнату повеяло влагой бушующего вечера. Антон подошел к двери и выглянул наружу: степь, бескрайняя степь и сполохи молний на темно-синем грозовом небе.

«Я же ложился спать в особняке. Как я здесь очутился?». В углу комнаты стоял старинный шкаф, в вечерних сумерках похожий на медведя, стоящего на задних лапах. Со стороны степи раздался вой. Антона передернуло от страха. Внутри все сжалось.

«Это волки!»

Вой повторился, Антон стал бледный как стены этой хатенки. Волки подступали все ближе. Яркая вспышка молнии подарила свет и в этом свете Антон различил четырех волков, поджав хвосты бегущих по полю с низкой травой. Резко хлопнул дверью и судорожно сдвинул затвор в бок. Вой, протяжный и пронзительный вой за стеной заставил Антона покрыться холодной испариной.

«Только бы это все просто сон, только бы просто сон»

Подошел к окошку и к своему ужасу увидел пару сверкающих звериных глаз почти на уровне окна. Снова раздался жуткий, пробирающий до мурашек вой. К окну подбежал еще один волк и словно глядя в душу, зарычал. «Что мне делать? Я не могу проснуться. Это какой-то ужас». Раздался тонкий скрип — отворилась дверца шкафа, будто ожившего и пытающегося что-то подсказать.

Антон подошел к шкафу и открыл до конца створку. На полке лежало ружье и три патрона. «Этих тварей четверо и всего три патрона. Что за жуткая насмешка?» Переломив ружье, трясущимися руками отправил в ствол два патрона. Щелкнул дулом о цевье.

Снова вой под окнами. Протяжный и заунывный, а после злобное рычание. Антон подошел к окну и разглядел сверкающие глаза. Прицелившись меж глаз огромного волка, выстрелил. Осколки разбитого стекла вынесло наружу. Животное утробно завыло и стихло, а Антон стоя окутанным пороховыми газами, ощутил резь в глазах. От волнения его пробивала мелкая дрожь. «Только бы попал». Вновь вой. Дымка опустилась и за окном на улице опустив хвосты-лопаты и задрав шерсть рычали три волка. Четвертый лежал замертво. Недолго думая, Антон выстрелил еще раз и попал в бочину самому небольшому. Животное от кучной дроби подпрыгнуло и рухнуло на пыльную землю мертвым.

Третий, последний патрон отправился в ружье. Звучно хлопнув о цевье, Антон медлил. Два волка с огненными глазами завыли громче прежнего. Тот самый детский еще страх перед собаками взял вверх. Сердце его собиралось вырваться наружу и улететь прочь в грозовое небо.

Один из волков оббежал лачугу и принялся царапать дверь, злобно рыча. Из глаз Антона потекли слезы. Зажав ружье трясущимися руками, он сел на тюфяк и склонил голову. Вой не прекращался. В дверь ударили. Удар словно тараном повторился. Волки с разбегу бились о дверь головой. Антон подумал, что это его конец. Детский страх перед собаками убьет его, выбьет хлипкую дверь и перегрызет ему глотку. Удар за ударом петли двери выходили из косяка. Ржавые гвозди медленно выползали из старого дерева от волчьего напора и жажды крови.

В выбитое окно задувал прохладный ветер, донося брызги начинающегося дождя. Вспышка молнии заставила Антона закрыть глаза. Поставив ружье между ног, он открыл рот и закусил дуло зубами. В нос ударил запах сгоревшего пороха. Взвел курок. Два мощных одновременных удара и с петель слетела дверь. Громовой раскат заглушил ружейный выстрел.

II

— Эй, Антоний, ты что, братишка?

Антон резко открыл глаза и увидел пред собой Тучу. Широкое улыбающееся лицо. За окнами — густой туман, как молочная пелена заливший стекла.

— Ты чего кричал тут?

— Не знаю, приснилось страшное. Я кричал?

— Волком выл как сумасшедший. Это надо было тебе водки выпить перед сном с нами. Зря отказался.

— Не пью я. Который час?

— Девять. Вставай, идем жрать.

— Встаю, приснилось блин. Волки.

— Ну ты даешь, колдун.

На кухне орудовал Юрик. Ароматный кофе был разлит по чашкам, сварены сосиски и яйца. Все трое принялись за еду. Антон, все ещё не мог отойти от страшного сна.

— Вот так каждый день одно и тоже, — изрёк Туча, жуя белоснежное яйцо, — а что делать, в ловушке.

— Мне это напоминает тигель какой-то, — ответил Антон, — как на уроках химии в школе.

— Верно подметил, — вставил Юрик и как-то грустно улыбнулся, — я всегда хотел на химика или на физика пойти учиться, но мать настояла в свое время, чтобы на повара пошёл, в техникум, говорила, что не умру с голода, зато. Эх. Может быть всё сложилось совсем по-другому у меня. Может быть.

— Да нахрен нужно ваше образование сейчас! — выпалил Туча, — я вообще не учился и хорошо себя чувствую, после школы в армейку, на следующий день после выпускного забрали, я на второй год оставался, а потом работать, пахать надо, пахать.

— Лучше всё же чуть поучиться, — заметил Антон и стукнул яйцо о стол.

— Херня это! — стоял на своем Туча, — я в такси и в охране нормально зарабатываю.

— Каждому свое.

— Сейчас такой мир, что надо только работать, умники идут в жопу.

— Это ты про кого?

— Ну если решишь умничать со мной, то и про тебя тоже, — Туча расхохотался и его толстые щеки, как у хомяка тряслись от смеха, а изо рта вылетали кусочки пережеванной сосиски.

— Ладно, Юрик, спасибо за завтрак, — сказал Антон и встал из-за стола.

Юрик кивнул и тихо пробормотал:

— Не за что.

— Тут есть телек может быть?

— Нет, книжки есть в шкафу, в лиловой комнате.

— Пойду что ли полистаю, разведаю дом

— Ты там сильно не начитывайся, Антоний, — заявил Туча, — давай лучше по водочке, а?

— Не, спасибо, я пойду.

На первом этаже особняка располагалась большая гостиная, две кладовые, санузел, заглянув в который Антон обомлел от красоты: чугунная ванна на «львиных лапках», черный мрамор на полу и белая маленькая плитка на стенах. На стене, над фаянсовой раковиной, висело большое прямоугольное зеркало, ничуть не запачканное брызгами и пылью. На полке под зеркалом лежала упаковка лезвий для станка. «Можно побриться или вскрыться», — подумалось Антону.

Подошел к раковине и посмотрелся в зеркало: «соломенные» волосы были слегка взъерошены, под глазами — синеватые мешки, быть может из-за плохого сна ночью. «Определенно этот сон с волками к чему-то плохому, да как оно и не может быть плохого, если застрял в этой дыре до конца жизни».

Открылась дверь и в ванную комнату, не видя Антона, словно он невидимый, вошла девушка-подросток с темными волосами, убранными в хвостик. Открыла кран и принялась мыть руки, подняла взгляд к зеркалу и лишь в отражении увидела замершего от удивления Антона. Пронзительный крик почти оглушил его — сей же миг девушка в ужасе выбежала из ванной комнаты, хлопнув дверью.

Вышел следом, прислушиваясь. На первом этаже было тихо. Заглянул на кухню — Туча и Юрик о чем-то беседовали меж собой. Решил подняться на второй этаж. «Мы здесь не одни, или это призраки или всё ещё какой-то сон? Может все мне только снится?» Ущипнул себя за впалую щеку, но не проснулся.

Поднялся по скрипучей лестнице на второй этаж. Прошелся по коридору, попутно заглядывая в спальни — никого. Зашел в лиловую комнату, где у стены располагался вместительный шкаф с книгами. «Здесь то я и зависну, скоротаю время, хоть до конца жизни». Обои с лиловыми узорами были на вкус Антона самыми красивыми в доме. Комнату делила на двое кровать с багровым покрывалом, напротив неё, рядом с книжным шкафом, стояло высокое напольное зеркало. У окна был письменный стол и мольберт на треноге. «Комната художника, надо же».

Подошел к шкафу и взглядом пробежал по корешкам книг. «Классика наша и зарубежная. Жюль Верн, кстати, никогда не читал его книг». Вытащил книгу и сел на кровать. Пролистнул первые страницы и принялся читать роман «20 000 лье под водой». Открылась дверь и в комнату вошла та самая девушка-подросток, которая в ужасе убежала из ванной. Нисколько не замечая замершего Антона, она подошла к зеркалу и уже в отражении увидела его сидящего. Девушка застыла на месте. В глазах её заиграл страх. Отступила быстро к двери и провела взглядом по комнате. Через секунду медленно вновь подошла к зеркалу и увидела в отражении растерянного Антона, сидящего на краю кровати с книгой в руке.

— Ты кто? — спросила она наконец, — что ты здесь делаешь?

Антон, еле ворочая языком, от растерянности, пробормотал: «Я здесь застрял, простите меня если напугал». Но его слова остались не услышанными. Он словно рыба в воде открывал беззвучный рот.

«Я не хотел вас напугать, я Антон», — сказал он уже уверенней, но ни единого звука не донеслось до подростка.

— Что ты такое? Призрак? — тихо, с дрожью в голосе спросила девушка, рассматривая с любопытством Антона.

А он сделал шаг к зеркалу и принялся что есть силы дышать на его поверхность. Девушка подошла сзади и наблюдала за ним. На запотевшем зеркале начали появляться под пальцем Антона буквы, одна за другой они сложили слово «Антон».

— Антон! — закричала девушка, — тебя зовут Антон! Это призрак!

Прилагая огромные усилия и раздувая легкие, тот вывел слово «нет».

— Нет? Не призрак? А кто ты такой?

Антон задумался, разглядывая миловидную девушку: темные волосы в хвостике, перетянутом розовой резинкой, тонкие правильные черты лица, карие глаза и воздушные губы. Одета в обтягивающие черные штаны-лосины, и к удивлению Антона, в майку с принтом Нирвана. Вывел последовательно слово на зеркале «друг».

— Ты мой друг? — повторила девушка, — а я Юля, я здесь живу с мамой.

Антону пришла в голову еще одна мысль. Быстро надышал и вывел пальцем «жди»

— Хорошо, жду, мне так интересно, — сказала Юля и села на кровать.

Антон ветром выбежал в коридор, быстро спустился на первый этаж и ворвался на кухню. Туча воскликнул:

— Брательник! Давай с нами!

— Нет, спасибо, я занят.

— Чем это ты занят? — тон Тучи стал подозрительным.

— Так, читаю.

— Бросай это дело! Слишком умных не люблю.

— Я за чайником пришел, нужен чайник.

— Ну ставь, вон на плите.

Пока вскипал чугунный чайник, Антон заглянул в холодильник и съел холодную сосиску. Через пять минут чайник засвистел. Взяв тряпочкой его за ручку, вышел из кухни и поднялся на второй этаж.

В лиловой комнате все также по-турецки на кровати сидела Юля. Завидев его в зеркале, она радостно воскликнула тонким голоском: «О! Призрак Антон, ты что чай решил попить?» Как только он снял крышку из чайника и поднес его к зеркалу, она поняла его задумку. Антон пальцем стал последовательно, слово за словом, выводить послание: «Я случайно здесь, мне надо домой, я в ловушке».

— В ловушке? Ты не покойник?

«Нет, я жив, тут в доме еще два придурка-алкаша, мне надо уйти отсюда», — вывел Антон и поднес чайник вновь к поверхности зеркала.

— Даже не знаю как тебе помочь, Антон, я живу тут с мамой, вдвоем. Папа покупал этот дом для нас три года назад, но в прошлом году его убили бандиты, взорвали машину, когда он возвращался с работы.

— «Ужас», — написал Антон.

— Я каждый день грущу, депрессия это, а еще месяц хожу в этой майке в знак траура.

«Какого траура?»

— Месяц как покончил с собой Курт

Антон опустил чайник и уставился на девушку. Детали одежды Юли навевали ностальгию: черные лосины, розовая резинка в волосах, на руке электронные часики — «Монтана»?

— Я плачу и все время слушаю его песни, не могу поверить, что самые важные люди в моей жизни уходят из этого мира. Это так несправедливо. Зачем он сделал это? Это очень печально. Такой музыкант и больше не напишет ни одной песни, а наша музыка гадость. Слушать нечего. Только «Агата Кристи» мне нравится. Я больше западную люблю.

— «Какая сегодня дата?» — вывел Антон наконец на зеркале, трясущимся пальцем.

— Восьмое мая.

— «Год?»

— Девяносто четвертый.

Антон перевел взгляд на окно, будто этот молочный туман виновен в этом «чуде», а может и правда виновен? Затем поднес чайник к зеркалу написал на запотевшей поверхности: «а я из 21 века (»

— Да ладно? Серьезно? Не шутишь? Это же клево! Это очень необычно, про тебя надо фильм снять. А что за скобка?

— «Грустный смайлик»

— Смайлик? Что за смайлик? Сколько тебе лет?

— «27, тебе?»

— Мне шестнадцать, учусь в десятом классе, причем хорошо, а маму все не устраивает — постоянно пилит и пилит меня, а как папа умер ещё и выпивать стала, каждый день вино. Я хорошо учусь, а её не устраивает. Хотя мой папа позаботился о моем будущем и после школы я поеду в Чехию учиться на дизайнера, это гарантировано, круто?

Антон кивнул и поднес ещё горячий чайник к зеркалу, чтобы написать «У тебя все получится»

— Конечно, я с тобой согласна, а ты кем работаешь?

— «Экзорцист», — вывел Антон.

Юля в миг стала серьезной, а затем звонко рассмеялась, не услышав, как дверь в комнату приоткрылась.

— Экзорцист, ха-ха-ха, как в фильме прям, я видела. «Изгоняющий дьявола», там, где девчонку гороховым супом стошнило. Демонов из меня будешь изгонять? Ха-ха-ха.

Антон улыбнулся. Юля в миг стала серьезной:

— А когда по телеку сказали, что Курт застрелился чуть в обморок не упала. Так плохо стало. Ты слушаешь Nirvana?

— «Да, люблю, пока телефон не сел, то слушал здесь», — написал Антон и достал айфон из кармана, и показал его Юле в зеркале.

— Вы что музыку на телефонах там слушаете? Прикол! У папы большой телефон был, у тебя какой-то маленький, красивый.

— «Да, и фото делаем».

— Ох, это прогресс какой. У меня часики Монтана от отца на память достались. Он у меня воевал в Афгане и оттуда привез мне, американские! Клевые?

— «Норм»

— А?

— «Хорошо»

— Я тогда совсем малая была, сейчас то уже, конечно, старье, но как память о папочке мне. Маме то он шубу из Афгана привез и видак. До сих пор работает.

Вскоре чайник совсем остыл, и Антон намеревался сбегать вскипятить его еще раз, но Юля опередила:

— Антон, мне надо собираться в художку, на занятия, поболтаем ещё вечером, хорошо? Если с парнем не пойду никуда.

Антон надышал на зеркало и написал «да»

— Давай, чувствуй себя как дома. Не скучай. Выйди, пожалуйста, из комнаты, мне переодеться надо.

Туча и Юрик выпили бутылку и перешли к следующей. На большой сковороде были поджарены яйца с салом на закуску, на запах которой, как кот пришел Антон.

— Можно и мне пообедать?

— Конечно можно, может еще водочки? — любезно предложил назойливый Туча.

— Да не пью я, я же говорил, я только поем.

— Что ты там делал один? — Туча был в сильном подпитии и глаза его имели нечеткий фокус, плавающим взором он рассматривал лицо Антона.

— Книжку читал, Жюль Верн.

— О как, а с нами значит западло тебе посидеть, за жизнь потереть, да?

— Нет, не западло, вот и спустился же.

— За северный Марьевск, сто грамм.

— Не.

— Туча, братан, — вмешался Юрик, — не доставай парня, не хочет и не хочет.

Туча разлил водку по стаканам — себе и Юрику, в глазах его заиграл огонь злобы:

— За нашего президента Трутина, за Эльбруссию. За национального лидера нашего выпьешь, Антон?

— Я, пожалуй, пойду, что-то аппетит пропал.

— Да ладно, не уходи, поешь, а за президента Трутина надо пить стоя, — и Туча встал, его примеру тут же последовал и Юрик, чуть качнувшись в сторону, приподнялся со стула.

Собутыльники выпили. А Антон, поразмыслив, все же сгреб в тарелку пару жареных яиц из огромной сковороды. С аппетитом принялся есть.

— Это какой-то волшебный дом. Еда сама по себе появляется в холодильнике, но больше смахивает на тюрьму, — заметил Юрик, закинув в себя водку, — чудо какое-то.

— Чудо? — переспросил Туча, уставившись красными белками глаз на Антона, — чудо это когда у меня от водки папилломы все посходили. Как будто святую воду пил.

— Серьезно? — спросил Юрик.

— Да, организм почистился, значит кровь теперь чистая у меня, но пил я исключительно водку «Журавли», говорят её делает зять Трутина, самая кайфовая и цена доступная, для населения само то.

Антон быстро проглотил обед и решил покинуть эту компанию, болтовня которой его раздражала.

Туман за окнами не сходил, став угрюмым символом заточения троицы в особняке. Козловский поднялся в лиловую, уже пустую, комнату и взяв книжку спустился на первый этаж в гостиную, где уютно расположился в кресле у окна. До него доносилась бойкая и громкая речь Тучи, что-то доказывающая Юрику. «Как бы не подрались», — подумал Антон и открыл загнутую страничку книжки.

Сумерки за окном окрасили туман серым цветом. В гостиную, за водкой, пришел Туча и взяв сразу две бутылки, поспешно удалился на кухню, бросив на читающего, взгляд полный раздражения.

Стало совсем темно и устав от чтения, Антон решил подняться в лиловую комнату, вдруг Юля уже вернулась? Открыв тихо дверь, он увидел, что девушка сидела за столом и что-то писала, делала уроки. Скрип двери привлек её внимание, она резко обернулась, затем подбежала к зеркалу и увидела в нем Антона.

— О! Ты вернулся! Я скучала, поболтаем?

Антон кивнул.

— Слушай Антон, тут такое дело. Меня мама отругала за то, чего я не делала, она обвинила меня в том, что я не смываю за собой унитаз, представляешь? Запах стоял страшный, это не ты случайно?

Антон что есть силы подул на зеркало горячим дыханием, а после написал «щас».

На кухне Юрик спал, склонив голову на стол. Пьяный Туча потягивал водку из стакана, лениво ковыряясь в остатках яичницы вилкой. Антон поставил чайник закипать.

— Слушай Туча, ты что не смываешь за собой унитаз?

— А?

— Ты не смываешь за собой?

— А тебе какое дело? Что хочу то и делаю, это мой дом.

— Это свинство!

— Срать я хотел на тебя или на кого-то еще.

Огромный таксист оскалился и его красные белки глаз искрились огнем насмешки.

— Ты невоспитанный какой-то.

— Не твое дело какой я. Что хочу то и делаю.

— Почему нельзя вести себя как человек?

— А пошел ты! — Туча хлопнул водки и скривил лицо.

Вернувшись в лиловую комнату, Антон поднес чайник к зеркалу и на запотевшей поверхности принялся выводить слова мизинцем, чтобы вместилось побольше букв: «Нас трое здесь, это Туча гадости делает, много пьет»

— Туча? Вот свинья, меня мама полчаса ругала, это она еще трезвая была.

Юля включила музыку на магнитофоне, в это время чуть скрипнула, слегка открывшись дверь.

— Это последний альбом Nirvana, каждый день слушаю, в плеере тоже, когда в школу иду.

«Хороший»

— Да-да, «Ин ютеро». Какая у тебя фамилия?

— «Козловский»

— Забавно.

Из коридора донесся крик Тучи: «Антоний, выходи! Разговор есть»

Антон написал на зеркале «Я скоро» и вышел в коридор. Туча ждал его у лестницы, на первом этаже.

— Что ты хотел? — спросил Антон, стоя у перил, прекрасно понимая, чего тот желает.

— Идем-идем, на улицу, поговорим с тобой.

Антон зажал в правой руке ключи от машины. Хлопнула входная дверь. Двое оказались на улице в густом вечернем тумане. Холодные порывы ветра. Туча колыхался из стороны в сторону, словно дерево на ветру.

— Ну че ты такой, какой-то неправильный, — сказал он и ткнул Антона толстым указательным пальцем в грудь.

Антон отошел на шаг назад, внимательно следя за взглядом Тучи.

— Ты конченый, ты Антон. Ты не патриот.

На голову выше Антона, имеющий огромные мускулистые, хоть и заплывшие жиром руки, Туча мог легко проломить ему череп одним ударом.

— Успокойся, — наконец сказал Антон, — тебе надо поспать.

— Заткнись, петух, ты петух.

— Давай без этого, — Антон представил, как кулак Тучи ломает ему нос, от этой мысли мурашки пробежали по коже.

Туча с силой ткнул его в грудь, и Антон отошел на шаг назад. Чувство беспомощности и бессилия захлестнули его. Против такой махины соваться себе дороже посчитал Антон. К его радости, случилось следующее. Туча попытался ткнуть его в грудь снова, да тот снова отступил и грузное тело, не устояв на ногах, плюхнулось прямо на газон. Раздалось утробное бульканье в животе. Туча громко испустил газы и захрапел.

«Кажется пронесло», — подумал Антон и торопливо, с опаской, зашагал к дому.

Чайник все еще источал пар. Юля, уже одетая в розовую пижаму, сидела перед зеркалом, она так обрадовалась, когда в нем появился Антон.

— Козловский Антон вернулся! А я уже спать собираюсь, хочу утром порисовать рассвет. Рассвет и туман, — красотень будет. Сейчас самая сложная техника у меня, замучилась если честно.

«Классная пижама», — написал Антон.

— Ага, Курт в похожей женился, только у него зеленая в полоску была, а у меня розовая, но тоже хороша. Представляешь пока тебя не было ко мне мама заходила, уже того, подпитая и говорит, короче, ты с кем тут разговариваешь весь день? А я ей: «Да так пьесу в школе репетирую». Ха-ха-ха!

«В какой комнате посоветуешь лечь спать? В синей кошмары снились всю ночь»

— Ложись в зеленой, там диван удобный, если б было тепло, то мог бы на моем балконе.

«Спок ночи. Пойду ложиться»

— Давай, мой призрак, приходи завтра, поболтаем.

В комнате с зелеными обоями было теплее, чем во всем доме. Антон разложил диван-книжку и раздевшись лег, одеялом послужило плотное покрывало. На стене комнаты висела картина с изображенным на ней ночным хвойным лесом. Среди мрачных сосен полыхало пламя высокого костра, ласкающего нижние ветви деревьев. В углу, среди деревьев был изображен небольшой домик из черных бревен, в окошке которого горел свет. Антон перевернулся на левый бок и почти сразу уснул.

Открыл глаза резко, словно облили водой из ведра. Он лежал на земле, сплошь усыпанной хвойными иголками. В бок давила крупная шишка. Сумерки. Слышны чьи-то возгласы и игра в барабан. Ритм ускорялся. Антон встал с земли и стряхнул с себя прилипшие сухие иглы. «Где я? Черт возьми, где я нахожусь?» Пробивал легкий озноб.

Откуда-то из лесу, где мелькало пламя костра донесся женский многоголосый крик: «Антооон! Антоон! Ааантоон!». Слышен бьющий барабан.

«Кто это? Почему меня зовут? Что за странный лес?»

Антон щипал себя за щеки, но проснуться никак не мог. Оставалось идти на голоса и узнать там что за история с ним приключилась. Через минуту ходьбы среди толстых стволов, он вышел к небольшой полянке, где горел красным огнем костер, вокруг которого кружили в пляске девицы, одетые в пестрые одежды до пят.

Антон встал за сосной и не торопился выходить к этим хозяйкам леса. Неподалеку от девиц стояла старуха, в руках у неё был большой барабан, в который она била ладонью. «Точно ведьмы», — подумал Антон, глядя на уродливую внешность старухи, отбивающей ритм пляски.

Ритм стих и девицы остановились. Одна из них, самая высокая, блондинка с длинной косой сделала шаг в сторону Антону и произнесла: «Выходи, не бойся, будем веселиться и играть»

Несколько помедлив, он все же вышел и предстал перед девушками в красноватом отсвете костра.

— Не стесняйся, — сказала высокая девушка, — давай с нами кружиться! Иди к нам, не бойся.

Антон, все еще робея и не понимая, что происходит приблизился к высокой девушке, и та решительно взяла его за руку. Мигом подлетела еще одна девица и ухватила Антона за вторую руку. Девушки, хороводом, под бой барабана принялись двигаться против часовой стрелки вокруг костра, искры от которого то и дело с треском взлетали в воздух. Девицы начали петь песню:

«Вечер вечерок,

нам усладу приволок

Ой ты вечер вечерок,

грусти нет — есть Рагнарек»

Ритм становился все быстрей, Антон чуть ли не спотыкался, не поспевая за прыткими девицами. «Как они еще петь успевают?». Он обернулся и увидел, что старуха стала нечеловеческого роста, теперь она была в середину сосен и черным жердем высилась над поляной. Барабан стучал, заставляя кружится девиц и Антона все быстрее и быстрее.

«Да случится Рагнарек

Да придет серый волк

И проглотит Солнце

Съест и твое сердце»

Антону стало плохо. Откуда-то с неба разрезал ночь волчий вой. Протяжный и заунывный, пробив до дрожи в груди. Антон, обессилев, вырвался из круга и упал на колени. Поднял голову и увидел в небе над поляной летящего огромного волка. Старая подошла к Антону, её рост вновь стал обычным.

— Тебе надо сразиться с волком или уйти отсюда, что выберешь?

Антона затрясло, он пролепетал: «Уйти, уйти хочу, пожалуйста»

— Идем за мной, — сказала старуха и припустила в лес по тропинке. Сзади было слышно как девицы вновь запели:

«Да случиться Рагнарек

Да придет серый волк»

Старуха привела его к срубу из черного дерева. Внутри горела свеча на столе и пахло смолой. Бабка откуда-то достала два мешочка, развязала и положила их на стол:

— Вот, Антон, съешь грибов из черного мешка — сразишься с волком мечом ледяным, съешь из этого, белого — умрешь. Что выберешь?

Антон без раздумий потянулся рукой за грибами.

«Вечер вечерок

Нам усладу приволок

Ой ты вечер вечерок

Грусти нет — есть Рагнарек»

Все тело будто онемело. В предрассветной умиротворяющей тиши он лежал на углях гаснущего костра и смотрел как огромный волк в небе кружит над поляной. Внучки вилками ковырялись в Антоне и хохоча, ели его пропеченное мясо. Самая высокая из внучек потянулась в глазу Антона и подковырнув, вытащила его из глазницы. Одна из девиц воткнула вилку в сердце и всё поплыло.

— Эээ, братан, ты че спишь так долго, — Туча теребил просыпающегося Антона за плечо.

— А?

— Вставай, я Юрика никак не найду, жрать охота, где он есть?

— Встаю, сейчас найдем, опять такое снилось.

— Волки опять?

— Да, это к чему-то плохому наверно.

— Мне один раз приснилось будто я с Трутиным пиво пью, не хотелось просыпаться даже. Ну вставай, будем Юрку искать.

Антон спустился в ванную, быстро умылся и привел себя в порядок. Были слышны крики Тучи, бродящего по дому в поисках Юрика. «Может ему удалось смыться из этой ловушки? Каким только образом?»

На первом этаже пусто. Никаких признаков жизни и присутствия Юрика: запас еды не тронут, чайник — холодный. Антон присоединился к Туче на втором этаже.

— Может он просто ушел, как-то удалось смыться отсюда? — предположил Антон.

— Пурга! Отсюда не уйти — проверено, — в руке у Тучи была зажата бутылка водки, из которой он время от времени прихлебывал.

— В комнатах никого. Где он спал обычно?

— В коридоре, на тахте, говорит там самые лучшие сны

— А ты, Туча, где спишь?

— В гостиной, там бар.

— Ясно. Тут же три этажа, надо найти вход на мансарду.

— Идем, как-то я сам не догадался, — Туча прихлебнул водки и зашагал по коридору.

Коридор привел к кладовой, откуда на третий этаж вела узкая лестница, видимо мансарда жильцами редко использовалась и была нежилой. На лоб Антону повисла нить паутины. Туча, шумно сопя, принялся подниматься по крутой лестнице.

— Твою ж мать, — воскликнул Туча, оказавшись наверху.

Следом за ним поднялся Антон и увидел висящего под потолочной балкой Юрика. Петля орудием смерти сжимала тонкую шею. Пах его был мокрым, внизу на деревянных досках скопилась лужица мочи. Синий и опухший язык вывалился изо рта. От сквозняка старого дома тело едва заметно покачивалось из стороны в сторону, наподобие угасающего маятника.

— Ну надо помянуть кента, — сказал Туча и глотнул водки. — Сымаем? Или пусть сушится? Кто ж нам теперь жрать будет готовить? Эх, Юра.

— Надо поискать предсмертную записку, так вроде положено.

— Да какие тут могут быть записки, ты понимаешь, Антоха, что мы вдвоем теперь здесь остались и ты теперь со мной будешь бухать.

У Антона упало.

— Давай снимем его и спустим вниз, похоронить надо. В кладовке видел лопату и молоток, крест собьем. По-людски же надо.

— Ну давай сымать тогда. Хорошо, что он чахлый такой, ташить легко будет.

Юрик и правда весил как воробышек. Вытащили из петли и спустили на первый этаж. Его хрупкое тело завернутое в белую простынь легло в вырытую Антоном могилу, недалеко от окон кухни, где покойник готовил обеды. Пьяный Туча крякнул: «Царствие небесное». Антон сказал: «Земля пухом», и начал засыпать тело землею. Свежая могила символом конечности и зыбкости жизни увенчала собой задний двор особняка. Двое мужчин, сделав дело удалились в дом завтракать и поминать Юрика.

— Хороший был мужик, мастер, — разливая водку по стаканам сказал Туча, — ты в этом случае должен, должен просто, Антон, выпить, понял?

— Да понял-понял, немного только.

— Я как раз огурцов нашел маринованных, закусь — тема. Не чокаясь.

Выпили, Антона аж передернуло с непривычки, закинул в рот хрустящий огурец и быстро-быстро принялся жевать, чтобы перебить вкус спирта. Жаренные яйца и по четыре сосиски на брата, вот и все поминки.

— Как-то и не верится вовсе, только вчера был с нами и тут на тебе.

— Нервы сдали, — Туча закинул в пасть яйцо и принялся со смаком жевать, — слабохарактерный.

— Да тут у каждого сдадут. Неизвестно что, и как, и зачем мы здесь, что мы должны делать тут?

— Кайфовать! Водка то не уменьшается, как яйца в холодильнике.

— Тошнит уже от яиц и сосисок.

— Пей водку без закуски, что за проблема?

— А ты, Женя вообще непробиваемый, тебе не жалко Юрика?

— Ты че попутал что ли? Мне жалко, мне всех жалко. Давай еще накатим? По чуть.

— Не я пас, пей сам.

— Интеллигента включаешь, расслабься если помирать, то с водкой

— Не, я пойду почитаю. Чайник возьму и пойду читать.

— А ну давай-давай, потом ещё поговорим. Много не начитывайся там.

В лиловой комнате, лицом вниз на широкой кровати, лежала Юля. Плечи её содрогались от плача. Услышав скрип двери, она обернулась и в зеркале увидела Антона, вошедшего с чайником в руке.

— Антон, привет, — сказала Юля, по её пухлым, еще таким детским щекам потекли слезы.

Антон написал на запотевшем зеркале указательным пальцем «что случилось?»

— Андрей, он козел, он меня бросил, — ответила Юля и разрыдалась ещё сильнее, не услышав, как дверь вновь приоткрылась. — Он не хочет больше со мной встречаться. Приехал и сказал об этом. Мне так плохо. Я хочу умереть.

— «Да брось ты, все будет хорошо»

— Не будет! Все будет только хуже, папу убили, Курт покончил с собой, и Андрей меня бросил, я не могу так больше, еще мама постоянно пьет и злится на меня, всем недовольна. Достало все. Я не шучу, Антон, эта мысль уже давно у меня в голове, я хочу умереть, я не хочу жить.

Антон сел на кровать рядом с Юлей и попытался втянуть девичий запах, но запаха не было, рядом сидело как будто привидение и плакало, закрыв лицо руками.

— Это всё против меня! Я устала и ничего не хочу, я устала уже плакать. Почему он меня бросил? Даже не объяснил. Чем я плохая, чем не устроила? Я поцарапаю его девятку, урод конченый. Говорил, что любит, а сам бросил. Я плохая. Я уродина.

— «Нет. Найдешь другого», — написал на зеркале Антон и слегка скривился, подумав, что это такая банальщина..

— Не хочу я никакого другого, я хочу этого! Судьба бьет меня, за что? Я действительно подумываю о том, чтобы прекратить эти страдания, эту тупую жизнь свою. У мамы есть крепкое снотворное, я отравлюсь. Я все решила. «Алаберон» называется, я видела.

— «Ты знаешь, что Курт был буддистом?»

Юля махнула головой.

— Да. Знаю. Его прах кремировали и отправили в буддийский храм, только забыла куда именно.

— «В буддизме отрицательно относятся к самоубийству, после него можно переродиться в аду или в какое-либо животное»

— Ну и что! Плевать мне на ад и животных. Курт сделал это, и я сделаю, мне нечего терять.

— «Он отбросил себя от нирваны намного шагов назад, ты ведь не хочешь отказаться от..». Поднес чайник и «запарил» им все зеркало, после чего продолжил — «от освобождения, надо просто перетерпеть это все. Это будет самая твоя большая ошибка»

— Нирвана?

— «Освобождение от перерождений и выход в космос»

— Я знаю что это. Курт бы просто так не назвал этим словом свою группу. Если бы у меня был дробовик я бы выстрелила себе в голову прямо сейчас. И твои уговоры мне не нужны, извини.

— «Всегда есть маленькие детали жизни, крупицы, положительные, за которые можно уцепится и перебороть отчаяние и грусть». Чайник начал остывать и последнее слово Антон «надышал» на зеркало.

— У меня ничего нет! Ничего и никого: мать-алкоголичка и сплошные неудачи.

Антон надышал на поверхность и написал мизинцем слово «Чехия»

— Чехия? А ну да, — задумавшись произнесла Юля.

Дверь открылась и в комнату вошли люди: бородатый мужчина в синей форме и двое молодых людей в такой же спецодежде. На пороге комнаты стояла встревоженная мама Юли.

— Юлия Владимировна, как вы себя чувствуете? — спросил вкрадчиво бородатый человек, пристально глядя на удивленную Юлю.

— Я? Нормально, что это такое? Вы кто?

— Я врач. Беседы ведете?

— А?

Мама Юли выпалила:

— И так уже несколько дней, не смывает за собой унитаз, плохо учиться стала, сама с собой часами тут разговаривает, то хохочет, то рыдает.

— Юлия Владимировна, пройдемте с нами.

— Я не хочу. Я не пойду никуда.

— Юля, так необходимо, идем.

— Не пойду я никуда!

Двое санитаров подхватили Юлю за руки и потянули её к выходу.

— Вы что делаете? — закричала девушка, — я с Антоном общалась, он в зеркале, он в зеркале, посмотрите же. Посмотрите. Я нормальная.

Антон что есть силы стучал в зеркало, чтобы на него обратили внимание. Юля схватила рукой шкаф и потянула его за собой. Санитары ловко отцепили её от шкафа и на пол упало с десяток книг.

— Отпустите! Не хочу я никуда! Отпустите! Здесь Антон!

— Юля, для твоего же блага, — сказал доктор и вышел в след за санитарами, волоком тянущими девушку уже по коридору. Антон тарабанил в зеркало, но его никто не слышал. Мама Юли закрыла дверь.

«Черт возьми, это из-за меня все. Во всем виноват я», — думал он, стоя с зажатым в руке остывшим чайником.

Открылась дверь. В проеме нарисовался пьяный Туча, глаза без четкого фокуса блуждали по комнате, Туча промычал:

— Нуу, ты что тут стучишь?

— Да так ничего.

— Пойдем выпьем. По-братски прошу, скучно. За жизнь перетрем, пообедаем, я сосисок сварил и яйца сварил

Запах переваренных сосисок наполнил кухню. Из-за того, что пьяный Туча поставил кастрюльку на край, она здорово подкоптилась сбоку, став похожей на бронзовый котелок древних людей. Вода в кастрюльке с яйцами выкипела и те потрескались от жара, но на вкус были съедобны. Антон быстро съел три сосиски и два яйца и собирался уже удалиться как Туча вновь затеял разговор:

— В прошлом месяце просыпаюсь — хлоп-хлоп себя, вокруг хлоп-хлоп что-то мокро, думаю: обмочился, трогаю там, а там сухо. А всего трясет и мотор стучит нереально быстро. И Страх. Жуть такая напала, Антоха. Вызвал скорую, думал помру, приехали сказали, что это тахикардия, понял? Это пот с меня шел такой, аж мокрый весь был.

— Ну да, опасно.

— И не говори, я чуть не помер, представляешь? Как тот Юрик был бы сейчас в земле.

— Это точно.

— Давай за мое здоровье, по пять капель?

— Не спасибо, не хочу больше, помянули Юру и хватит.

— Лизнем по писюрику, за здоровье наше, ты чего?

— Мне хватит уже, спасибо.

— За Трутина? За национального лидера.

— Не, спасибо.

— Я как тебя увидел, то сразу подумал нормальный пацан к нам зашел, будет о чем поговорить с ним, за жизнь перетереть, а ты не хочешь и не хочешь. Это неуважение в самом деле.

— Да при чем тут неуважение. Ладно, я пойду.

— Подожди. Я вот всех на колу вертел и вертеть буду, кто мне не нравится. Я это общество дегенерантов ненавижу. Ты нормальный парень, я тебя выделяю, ты избранный, понимаешь?

— Хм.

— Всех посылаю я даже, а хочешь прикол? В прошлом месяце «ласточку» свою на станцию к пацанам отвез и пару дней на маршрутках ездил, так я спецом лука и чеснока жрал, чтобы дышать там на всех этих баб и козлов. Одна говорит мне: «Мужчина не дышите на меня». Я ей говорю: «А че не нравится? Вылазь отсюда на ходу!» Аха-ха-ха-ха.

— Забавно.

— Давай бутылочку допьем и пойдешь дальше книжки свои вонючие читать.

— Нет, пей, Коля, сам.

— Ты какой-то неправильный, — он отбросил вилку, и та упала со стола, — Выпей со мной или пойдем на улицу перетрем за всю движуху.

— Не буду я пить, — тихо проговорил Антон, раздумывая о побеге.

Туча встал и его грозный вид заставил Антона вздрогнуть.

— Ты достал меня уже, че не мужик что ли?

— Мужик-мужик, Только пить я не буду.

Туча что есть мочи хлопнул ладонью по столу и его стакан подпрыгнул от удара.

— Пошли на улицу, тогда недоговорили с тобой, пошли, если не ссышь. Думаешь я забыл?

Антон медленно встал с места. Идти на улицу «разговаривать» с этой махиной ему жутко не хотелось.

— Ссышь? Ссыкло? Не мужик что ли? — подначивал Туча, оскалившись.

Антон запустил руку в карман джинсов и обхватил до боли в кисти связку ключей.

— Пошли, че стоишь? — крикнул Туча.

В один шаг Антон оказался перед Тучей и что есть силы с разворота вмазал ему в челюсть. Огромная туша отскочила назад и завалилась на стол. Антон пулей побежал из кухни и спотыкаясь взбежал на второй этаж. Сзади было слышно злобное рычание и ругань.

Ворвался в первую спальню, и это оказалась голубая, и пододвинул шкаф к двери. Ручку опустили и толкнули — шкаф удержал напор. Сердце Антона колотилось на пределе. Рука все еще сжимала ключи. Туча заорал:

— Выходи, ссыкло. Ты за это ответишь, выходи!

Антона трясло. Чувство, что он сделал что-то непоправимое нахлынуло на него. «Надо было выйти и убежать в туман, проклятье! Это животное будет ломиться и в конце концов убьет меня».

Туча с разбега ударил в дверь могучим плечом, но Антон удержал трясущимися руками шкаф, словно последний бастион перед атакой тарана. Еще удар и ладони Антона заскользили по гладкой поверхности шкафа. Удар.

— Выходи, придурок, убивать тебя буду.

Глухой удар в дверь.

«Он точно меня убьет»

— Дерешься как баба, выходи, поговорим.

Антон развернулся и уперся пятками в деревянный пол, спиной прижимая шкаф к двери. Туча громко выругался и отступил.

«Видимо, ушел выпить»

Воспользовавшись моментом, Антон решил основательно забаррикадироваться: в комнате была двуспальная кровать. Прилагая огромные усилия, сдвинул её с места, и толчками пододвинул к шкафу — теперь точно никто не влезет.

Антон корил себя, что ударил Тучу и оказался в западне. «Лучше хлипкий мир, чем горячая военная фаза. Я все испортил, чёрт, надо было мирно с ним поговорить». Дыхание становилось ровным. Голубая комната была самой маленькой из спален. В углу, у окна стояло трюмо и мягкое кресло. Антон заметил картину, висящую на стене и обреченно вздохнул. Пасторальный пейзаж, изображающий зеленый луг и тихую речку с буро-зелеными водами. Над берегом склонилась печальная ива, её касающиеся течения вод ветви сдвинуты слегка в бок. «Что может ждать здесь ночью? Какие кошмары? Опять волки?»

Его мысли прервал звук бьющегося стекла — в комнату влетел булыжник. С улицы донесся пьяный вопль Тучи: «Ссыкууун!». Ступая по битому стеклу, Антон осторожно подошел к окну и выглянул на улицу. Среди тумана, на газоне перед домом расхаживал Туча, с бутылкой водки в руке, что-то бормоча себе под нос. Резко поднял голову, и увидел в проеме испуганного Антона, и во всю глотку заорал: «Иди сюда!»

Антон отошел от окна, и весьма удачно: в зияющую пустотой раму влетела бутылка, шлепнувшись на пол, она не разбилась, а покатилась до самой стены как бильярдный шар, со звоном стукнулась о стену и отскочила на середину комнаты.

Туча на улице начал горланить песню:

«Из колхозной молодежи панковал один лишь я

Я носил портки из кожи и был грязный как свинья

Мой папанька на комбайне по три нормы делал в день

А маманька там на ферме сиськи дергаить весь день

Я ядреный как кабан

Я имею свой баян

Я на нем панк-рок пистоню

Не найти во мне изъян.»

Антон влез с ногами на кровать и поджав колени к подбородку, закрыл глаза. «Может если это игнорировать, это исчезнет?»

— Козел! Антоний! Чмыыырь!

«Если он допил бутылку, то вскоре ему понадобиться еще выпить, и он уйдет, можно будет спрыгнуть со второго этажа уйти умирать в туман, или остаться здесь и сдохнуть от голода».

Через десять минут Антон встал с кровати и тихо ступая подошел к окну — Туча и вправду ушел. За окном лишь нависшее изрядно надоевшее облако белого тумана и пожухлый газон. «Сто пудово за водкой ушел, еще вернется, хотя может упадет и уснет где-нибудь. Я остался один на один со зверем, с животным». Ему стало нестерпимо жаль самого себя несчастного. Подошел к трюмо и взглянул на грустного парня в отражении: все те же извечные мешки под серыми глазами и «соломенная» прическа, острый нос и тонкие губы изогнутые дугой к низу как у грустного смайлика. Жалкий вид. К горлу подступил комок из обиды и отчаяния. Опустил взгляд вниз и заметил, что ящик трюмо приоткрыт. С любопытством отодвинул и обнаружил в нем склад лекарств: анальгин, антидиарея, ибупрофен, валидол, корвалол. На глаза ему бросилась упаковка: «алаберон».

«То снотворное, про которое говорила Юля, когда плакала. Полная пачка»

В задумчивости положил пачку на столик и задвинул ящик. Влез на кровать и принялся грызть ногти как первоклассник перед сложной задачей или вызовом к доске. Вот он выход из этого дома. Путь, проторенный Юриком, покоящимся теперь под окнами кухни.

«Эта мразота Туча останется здесь один и сойдет с ума, и так ему и надо. Только ради этого сожру всю пачку и навечно усну». Белая пачка с красной надписью, как дверь из этого удушья, мира без света в конце и повторяющихся однообразных дней.

«Может прав Юрик? Что мне тут делать без Юли и в положении осажденного. Что я ей там говорил? Ради чего мне здесь оставаться? Я запутался. Алаберон. Съем и усну. Больше никаких страшных снов и пьяных уродцев. Алаберон. Никого и ничего. А Юля? Её ведь когда-то выпишут из больницы или куда там её уволокли. Алаберон. Надо хорошенько подумать. Алаберон, алаберон».

Завалился на бок, поджал к подбородку колени и закрыл глаза. Пролежал так с час. Захотелось в туалет. Встал с постели и по битому стеклу в кедах подошел к окну и справил нужду на улицу, не перед кем стесняться. Из коридора донеслось визгливое пение Тучи. Как хотелось избавиться от этого всего, и вот, он — алаберон, кажется, единственный выход из этого жуткого тигля, в котором он печется в собственном соку.

Часы медленно тянулись. Лёжа на кровати прямо в обуви, он размышлял о своей жизни и по крупинкам анализировал её. Было жалко маму и кота, как он скучал по ним, хотелось увидеть друзей, бывших одногруппников. Главный вопрос не давал ему покоя за что все это? Что он сделал не так, и как это все исправить? Получается своим присутствием он ещё и навредил ни в чем неповинной Юле, которую забрали врачи. Или же наоборот помог и отвадил от чего-то очень плохого в красной упаковке с белой надписью?

Из коридора донеслось: «Антоний — гандоний, выходи». Голос Тучи был спотыкающимся. Назойливый садистский характер и жажда крови никак не могли успокоиться и отстать от Антона..

«Пошло все к чёрту», — подумал Антон и встал с кровати, схватил с трюмо пачку алаберона и выдавил из облатки две таблетки. «Пока хотя бы поспать, проверю что за средство. Пока парочку съем. Пока что. Завтра всю тогда». Поразмыслив, снял со стены картину и выбросил её в разбитое окно. Плюхнулся на кровать и моментально ушел в забытье. В комнате становилось сыро и холодно.

III

Он очнулся на луге, покрытом низкой травой. Встал и увидел склонившуюся над берегом реки плакучую иву. Антон принялся что есть сил щипать себя за щеки, но тщетно, морок не проходил. Чего ожидать от этой пасторали? Только он это подумал, как сверху раздался волчий вой, жуткий и пронизывающий тело до пяток. Антон поднял голову и увидел летящего на него огромного волка с открытой пастью. Сердце бешено застучало, Антон сорвался с места и побежал, до его макушки долетали капли волчьей слюны, еще мгновенье и волк откусит ему голову. Мчась вдоль берега, он искал укрытия, но впереди были лишь низкие травы. Что делать? Антон резко свернул влево, тут же над ухом раздался щелчок пасти и Козловский прыгнул в бурую реку.

Оказавшись в воде, поплыл на противоположный берег, но не тут то было — волк летел с огромной скоростью на плывущего. Антон набрал полные легкие воздуха и нырнул.

В мутной воде открыл глаза, опускаясь все ниже и ниже. Тут же услышал звучный удар и обернулся назад: волк как собранный образ всех его страхов плыл прямо на него щелкая огромной пастью. Антон припустил и через мгновенье коснулся песчаного дна. Судорожно принялся бить по дну руками и плыть вперед от наседающего хищника-гиганта. Рука чего-то коснулась — толстая палка. На краю гибели Антон ухватил её и резко развернулся, перед ним оказалась открытая волчья пасть, в которую он резко воткнул острую палку. Волк тут же напоролся на неё и проткнул себе нёбо. Антон упёрся о грунт и удержал в руках палку так, что она вошла мозг чудовища. Волк задергался из стороны в сторону. Вода стала алой и горячей от крови. Антон отпустил палку и судорожно, от нехватки воздуха, оттолкнулся ногами от дна и поплыл наверх.

Лютая холодина. В комнате гулял ветер. Придвинутый к двери шкаф как могильная плита навис над Антоном. Ему показалось что он спал какие-то минуты, но за окном начинался рассвет, придав туману розоватый оттенок. «Кровавый», — подумал Антон, разглядывая пелену в пробитой раме. Встал с кровати и тихо ступая, подошел к окну. Тишина. В дверь постучали. Едва слышно, но Антону не показалось. «Туча деликатничает? Проспался и хочет извиниться? Или что?» Стук повторился. Антон спросил:

— Кто там?

— Это я, Юра, — голос был покойного Юрика.

Антон в удивлении застыл на месте.

— Как это? Ты ведь повесился.

— Это было вчера, я жив, всё нормально со мной, только шею чуть натерло. Антош, выходи.

— Где Туча?

— Спит на полу в кухне, кажется, обоссался. Выходи.

Антон решился. Приложив усилия сдвинул кровать и в два толчка шкаф от двери. Медленно открыл дверь.

— Это невозможно, — сказал Антон, глядя на Юрика и розоватую полосу на его шее.

— Как видишь, как будто бы крепко поспал.

— Чудеса какие-то. Должен в могиле лежать, а ты предо мной живехонький.

— Но сны такие кошмарные снились.

— Про волка?

— Нет, снился старик Серафим, шесть крыльев у него было, голос такой неземной. Отчитывал меня за все что сделал или что не успел.

— Может он говорил за что мы все здесь?

— Сказал, что это ступень.

— Ступень?

— Ну. И еще говорил про трансформатор в подвале. Если я его починю, то кто-то из вас двоих сможет отсюда уйти.

Из темноты коридора раздалось: «Это дело! Юра, иди делай»

Антон вздрогнул и повернул голову в сторону голоса. Проспавшийся Туча стоял у лестницы и слышал весь их разговор и, возможно, теперь захочет отомстить ему за тот удар в челюсть. Но Туча позабыл о вчерашней стычке, садиста увлекла возможность покинуть ловушку.

— Так что я пойду, попробую что-то сделать. По физике у меня пять было. Сам радио собирал еще в школе, — сказал без тени хвастовства Юрик и торопливо зашагал вниз.

На кухне, за чашкой кофе, Антон думал об этой ступени — кто из них двоих будет дергать за рычаг? Одному ему не справиться с Тучей. Вот если вдвоем с Юриком его повалить и связать, тогда будет верный шанс свалить из этого особняка. Проклятого старого дома. Слоняющийся по первому этажу в легком подпитии Туча на этот раз не трогал Антона, вероятно, он был уверен в своем уходе отсюда первым.

Антон вышел из кухни и заглянул в туалет, совмещенный с ванной. Стоя у раковины, он подумал, что щетина на лице совсем не отросла словно он брился сегодня утром. Дверь в ванную открылась и, не видя, Антона, вошла женщина средних лет, с довольно помятым лицом — мама Юли. Подошла к раковине и открыла воду, резко подняла взгляд и увидела в зеркале бледного как привидение растерянного Антона. Женщина охнула и закрыла руками рот. Антон не шелохнулся. Женщина отпрянула от зеркала и с ужасом в глазах убежала из ванной.

В пыльном и душном подвале орудовал Юрик, раздобывший в чулане ящик с инструментами и проводами. Аналоговый электроприбор висел не стене, серая старая краска пузырилась на его поверхности, слева от корпуса торчал рычаг, взведенный вверх. Юрик приматывал провода изолентой и что-то подкручивал. Антон начал издалека.

— Серафим передал знания по электроприборам?

— Да знания то всегда со мной, я и телефоны чинил мобильные и телеки ламповые. Если бы меня не отдали на повара может все сложилось иначе у меня.

— Ясно. Так только один сможет отсюда уйти?

— В моем сне было сказано, что один.

— Вы с Тучей кажетесь закадычными друзьями. Выпиваете вместе, есть о чем поговорить.

— Ну так, он неплохой.

— Конечно, неплохой, так может вам вдвоем здесь и остаться, а я пойду?

— Ну вам решать, я не знаю.

— Юрик, помоги мне, пожалуйста, он меня задолбал, я не могу больше его видеть. Давай его свяжем и я дерну за рычаг. Вам ведь нормально здесь вдвоем.

— Не знаю даже, надо подумать, — спокойно отвечал Юрик.

— Я его отвлеку разговором, а ты треснешь его молотком в полотенце, вот смотри, я сделал. Он просто упадет, а потом его свяжем. Ну правда нет больше сил.

— Я почти закончил. Остается прикрутить этот провод. Не знаю даже. Он ведь обидится.

— Да он проспится и забудет, верь мне.

— Ну давай попробуем. Пойдешь ты.

На лестнице раздались шаги спускающегося Тучи.

— Тресни его по башке, вот держи.

Юрик взял в руку обмотанный полотенцем молоток и захлопнул крышку трансформатора. Туча лениво подошел ближе.

— Ну что готово? Дергать отсюда?

Антон, не теряясь, начал быстро болтать:

— Женя, ты ведь представляешь, что тебя ждет там? Вновь работа в такси и охране.

Юрик оказался за спиной Тучи и в нерешительности держал молоток в полотенце. За толстыми стеклами очков хлопали мышиные глазки. Антон, пытаясь отвлечь внимание болтал без умолку то и дело поглядывая на Юрика.

— Женя, тут водка, сосиски как закуска, представь сколько бы это все стоило тебе денег там, на воле. Здесь ты как рыба в воде, можешь делать что угодно — пить и петь песни, бить стекла и не смывать за собой в унитазе воду. Да можешь хоть голым ходить.

Юрик без малейшего движения стоял за широкой спиной и боязливо глядел на Тучу. Антон понял, что его план провалился.

— Женя, представь сколько денег…

— Слышь, ты че мне паришь! — Туча обернулся и увидел испуганного Юрика с молотком в руке, — Это че такое? Я сейчас дерну.

Антон решился — по-обезьяньи вскочил на спину Тучи и со всей силы большими пальцами принялся давить на его глаза. Туча заорал от боли и злобы, принялся махать ручищами. Сделав два шага назад, он завалился на бок, и рухнув на пол, придавил Антона. Тот давил на глаза еще сильней, пытаясь одновременно выползти из под грузной туши. Дергающийся Туча слегка приподнялся, и Антон смог высвободиться. Вскочил на ноги и ринулся к рычагу, до ручки оставалось пара сантиметров как за ногу схватили. Антон упал на пол. Перед глазами стоял перепуганный Юрик с молотком в руке.

— Дай мне, — прохрипел Антон.

Юрик, бледной статуей наблюдал за дракой. Антон перевернулся на спину и пяткой ударил Тучу в нос. Раздался страшный вопль. Из разбитого носа хлынула кровь. Туча схватился двумя руками за лицо и Антон подпрыгнул с пола. В мгновенье оказался перед рычагом и потянул его вниз. Тело пробила дрожь. В ушах зазвенело, а на глаза опустилась темнота. Звон пульсировал, становясь невыносимо громким, с каждой пульсацией принося боль. Затем резко, как будто кто-то нажал на кнопку «стоп» все стихло. Темнота.

Влажно и пробивал озноб. Открыл глаза и приподнялся. Лежал в гостиной на полу, рядом с баром. За окнами утренняя заря и вечный туман. «Не удалось», — подумал Антон и медленно встал на ноги. Со стороны кухни доносилась пьяная речь Тучи. Антон вспомнил про разбитый нос и ему сделалось неловко за причиненные неудобства и боль. Как он отреагирует на него? Накинется с кулаками? Все же решившись, он вошел в кухню и в ярком свете, из под потолка, предстал перед пьющими водку Юриком и Тучей.

— О! — воскликнул Туча, — не получилось?

— Нет. Все снова.

— Это тебе наказание.

— Наказание?

— По-любому, за то, что ты по-людски не живешь, не уважаешь людей и вообще никого.

— Всех я уважаю.

— А водочку не пьешь. Не порядок это.

Юрик козлиным голосом промямлил:

— Можно еще раз попробовать, я взведу рычаг и напущу заряд помощнее. Парни, решайте кто пойдет.

— Пусть Туча пробует, может ему получится уйти.

— Конечно, теперь я, — Туча улыбнулся, — свалю нахрен отсюда, домой.

Допив бутылку, Юрик ушел в подвал «колдовать» над зарядом, а Антон в задумчивости бродил по дому размышляя о «ступени», на которой он застрял как рыба на рыболовном крючке. «И ни каких движений, только эти сны и комнаты с картиночками. Проклятый старый дом будет держать меня здесь вечность. Как я скучаю по солнцу, по свету солнца и голубому небу». Минуты медленно тянулись. Ветер задувал в щели особняка, заставляя мебель и лестницы скрипеть.

Спустился по лестнице на первый этаж и там встретился с Тучей. Грузный мужчина также как Антон слонялся по первому этажу, только прихлебывая водку.

— Свалю отсюда, на волю, — заявил Туча, — буду пиво пить.

— Рад буду за тебя.

— Ещё бы. А если не получится, то я тебе нос сломаю.

— Эм.

— Ладно, пошли в подвал, поглядишь как я испарюсь. Шучу я про нос, ноги тебе переломаю.

В душном подвале горела тусклая лампочка под потолком. Юрик, сделавший дело, протирал краем грязной майки-алкоголички очки от пыли. Грустный Антон стоял позади и смотрел на взведенный рычаг трансформатора.

«Если Туче повезет, то я даже буду рад этому событию. Оно избавит от его общества и то славно».

— Ну вот, готово, — объявил повернувшись Юрик, — дергай.

Туча медлил. Подошел к трансформатору и почесал затылок. Поправил воротник кожанки и обернулся к Антону.

— Знаешь, что я подумал?

— Что?

— Ты это, дергай этот рычаг снова сам, я не буду.

— Почему?

— Мне здесь нравится. Где я там, дома, столько водки возьму? Закусь тоже бесплатная. Нормально тут. Юрка есть за компашку.

— Водки, конечно, здесь море, — внутри Антона росло духоподъемное чувство благодарности.

— Так я о том же. Это же рай. Я в раю.

— Интересное замечание.

— Да так и есть. Я помер и попал на небо, где кормят и поят водочкой. Иди, Антоний, дергай за рычаг.

— Ладно, если ты так хочешь, дерну.

— Всё равно ты непорядочный человек.

Антон обхватил металлическую холодную ручку. «Пошло все к чёрту!» Резко опустил вниз. В глазах заискрило. Раздался звучный хлопок. Опустилась пелена и в тот же миг он потерял сознание.

Холодно и тихо. Чувствуется стук сердца и запах спирта. «Где я?» Открыл глаза и увидел трещину в белоснежном потолке. Повернул голову влево и в глаза ударил луч яркого солнца из большого окна больничной палаты. Ряд из трех коек с лежащими больными.

— Антон, привет, заждались уже, — голос был знакомым.

Повернул голову вправо и увидел мужчину, сидящего у кровати на стуле. Это был Мишель Курвуазье. Тонкий аромат духов, темно-синий костюм и платок с изящным узором на шее как его визитная карточка. Государственный агент улыбался.

— Тебя еще вчера из реанимации перевели сюда, ты приходил в себя, но сразу засыпал.

— Где я?

— Больница, что не видишь? Третья городская. Молния в тебя ударила, лежал под забором.

— А тот дом?

— Дом в парке?

— Да. Там Юрик и Туча.

— Ты бредил, дружочек, и говорил про них. Действительно, полиция вскрыла этот заброшенный дом и нашла там висельника и толстяка с интоксикацией спиртным. Покойники. Как ты про них узнал?

— Я был там.

— Охотно верю. Не переживай. Считай это была степень проверки на живучесть. Такую стихию принять, ох-хо-хо, не каждому дано. Тебе здесь еще пару деньков полежать и домой. Пока лежишь почитай эту книжицу, я принес тебе, — Курвуазье протянул Антону книгу в мягкой обложке.

— «Чистка кармы в домашних условиях. Буддизм на каждый день по чайной ложке», — прочитал вслух Антон, — Это наверно интересно. Обязательно прочту. Я понял, что всё не спроста и как-то странно переплетено.

— Может и так. Поправляйся

И действительно, через пару дней Антон полностью вернулся к жизни, выписался и на третий день, по утру приехал к себе в офис, в «замок с привидениями» на Заречной. Затхлый запах напомнил ему дом в парке. Как воспоминание о кошмарном сне он отогнал неприятные мысли и отхлебнул кофе, купленный по дороге. Зажег три свечи, стоящие на столе, сел на продавленный рабочий стул и запустил ноутбук. Загрузка. Браузер. Бегло прочитал местные новости и кликнул на вкладке «Вконтакте». Открылся его профиль, в графе друзья висел запрос на добавление нового друга. «Любопытно. Кто там?» В друзья просился пользователь с именем Юлия Лисова. Антон быстро кликнул на профиль. На аватарке фото красивой женщины в черном платье, сидящей за столиком в каком-то кафе, в чертах лица этой взрослой женщины угадывалась внешность подростка Юли, той самой, болтающей с «призраком» в девяносто четвертом году. В графе город проживания указана Прага. Антон улыбнулся и нажал «добавить».