Казахи и японцы

Алмаз Браев

Кто обладает крупными личными достоинствами, тот, постоянно наблюдая свою нацию, прежде всего подметит ее недостатки. Но убогий человек, не имеющий ничего, чем бы он мог гордиться, хватает за единственно возможное и гордится нацией, к которой он принадлежит; он готов с чувством умиления защищать все ее недостатки и глупости. – Артур Шопенгауэр

Глава 9

Качество бюрократии

Амакудари (дословно «спуск с небес»)

«Чиновники — это люди, которые хотят окружить себя как можно большим числом подчиненных. Чем больше подчиненных — тем стабильнее положение чиновника и тем больше возможности у него для дальнейшего продвижения наверх»

Hiroshi Fujiwara

В 1945 году Япония лежала в руинах. Все знают о ядерной бомбардировке Хиросимы и Нагасаки. На самом деле ущерб от ядерной бомбы был всего лишь десятой частью от ковровых американских бомбардировок. Эскадры по 500 бомбардировщиков В — 29 сожгли все японские города. Когда император обратился к нации после капитуляции, все японцы, кто мог, стояли у радиоприемников. По стойке смирно в форме офицера Императорского флота со шпагой стоял и молодой Акио Морита — будущий основатель легендарной фирмы Sony. Да, японская бюрократия сама по себе была одним из ингредиентов успеха (другим наиважнейшим фактором японского чуда была высочайшая дисциплинированность и трудолюбие японского народа. Неписаная и мало понятная другим строгая практика амакудари («сошедшие с небес») требует конечно разъяснения.

Что такое амакудари?

Это пожизненный контракт чиновника с государством. Желающих много, а высоких государственных постов мало. Чтобы чиновники в возрасте не засиживались на должности, они могли найти работу в коммерческих фирмах. Пенсия была хорошая, потому что работа в коммерческой фирме также все записывалось в трудовой стаж. В 50—53 года высокие чиновники уходят в бизнес структуры, то есть задолго до пенсионного возраста. И уходят в частные компании, куда их приглашают в качестве топ-менеджеров. Хоть в министерствах у них и скромное жалование, они, как правило, не воруют — знают, что потом честно возьмут свое в частном секторе. Есть тут конечно и возможность для протекции и коррупции, потому что «любимую» фирму, например, мало проверяют. Но это не сильно влияет на японскую коррупцию вообще. Коррупция в Японии очень низкая. Подозрение в коррупции для современного японца чиновника — это такой же несмываемый позор, как для японца времен сегуната. Японцы просто смертельно не хотят быть посмешищем перед обществом. Вот такое положительное наследство от сёгунов.

В Казахстане фирму, в которой работают родственники больших чиновников, вообще стараются не проверять. Это не принято. Любая проверка большой фирмы или крупного банка санкционируется только сверху, любые ошибки исключаются. В основном инспекторы проверяют малый бизнес и там уже возможно все. Мелким коммерсантам лучше не перечить и соглашаться со всеми доводами таких же мелких чиновников, иначе выйдет дороже.

Таким образом, вся власть завязана на крупный бизнес. Чтобы иметь непотопляемый бизнес, нужно иметь большого родственники в исполнительной власти. Чем выше должность, на которой сидит чиновник, тем крупнее у него дела в сфере бизнеса и это почти правило.

Если же власть меняется, то меняется конечно вся исполнительная пирамида. Подбираются «свои люди», своя команда. Происходит и перераспределение активов крупного бизнеса. Поэтому власть терять никак нельзя. Это знает каждый чиновник. Поэтому уходить добровольно никто не хочет. Поводом для увольнения может служить нелояльность режиму, поэтому никто не хочет связываться с оппозицией. Никто не хочет светиться сверх активностью, скажем, в работе. Зато все стараются хвалить курс действующего президента, да и самого президента. Хвалить надо всегда (к примеру, давать название улицам, паркам и площадям имя президента), так можно доказать свою лояльность. Если на подконтрольной территории у большого чиновника происходит чрезвычайное событие, этим сразу пользуются недруги и конкуренты. Они быстро сообщают это президенту. Чиновника сначала проверяют на лояльность, а затем проверяют все остальное. На первом месте лояльность всегда.

Культура власти всегда связана на культуру вообще. Желание кочевника занять больше пространства вокруг себя, вполне объяснимо. Это почти вечное желание. Даже мелкие чиновники из бывших кочевников не терпят возражения. Но вот что интересно, в Японии, например, никто не делает шага без инструкции, Япония это вообще страна инструкций. В Казахстане никакой инструкции почти не надо. Я начальник — ты подчиненный, полнейшая субординация. Если у казаха чиновника есть родственник — крыша» сверху, ему все равно, кто перед ним сидит. Он знает, что у него есть защита. Жалкий лепет журналиста потому жалкий, что никакой свободной прессы нет, хотя везде говорят о какой-то демократии (о приверженности демократии, если точнее). Ну правда, если вокруг рынок, то вроде бы должна быть и свободная пресса. Только не у нас. Потому что все решает власть. Власть решает, что писать, что не писать. Редакторы держать несколько собственных цензоров. Чтобы левая информация не просочилась. Поэтому все хотят, особенно крайне консервативные казахи попасть во власть. Но власть ведет свой отбор. И этот отбор далек от меритократических принципов вообще. А вся пресса под контролем, почти как в Японии (с одним отличием, что японцу помогает принцип амакудари). То есть казах с надежной крышей ничего не боится, а японец сам себе цензор.

А вот японцы большие перестраховщики в этом смысле.

Чтобы не нарушать дисциплину на фирме, президент фирмы не будет держать родственника бездельника. Исключение возможно только у мафии. Но для этого нужно быть по меньшей мере сыном якудзы.

Еще японцы очень любят разные инструкции.

На все дела и действия у них есть инструкции, даже в быту они, как бы, действуют по инструкции — заорганизованно и по традиции.

Поэтому много бюрократических проволочек.

Японская бюрократия честная и преданная, почти как самураи. Но одновременно она очень неповоротливая и, как бы, трусливая, боящаяся ответственности (потому что самураев давно нет, их вывели как сословие). Поэтому много бумаги, много документов, много бюрократических проволочек. Эти инструкции подтверждают, что японцы не любят инициативу, а инструкции помогали сослаться на них, чтобы никто не заподозрил в нарушении порядка. Это тоже, кстати, наследство от сегуната. В разгар экономического бума — в середине 1950-х годов, исследователями приводился такой факт: для получения подписи премьер-министра Японии документ должны были завизировать более 50 чиновников. В среднем каждый чиновник ежедневно ставил свою печать на 250 документов (в Японии на все документы ставится личная печать, а не подпись). Разумеется, проверить или даже прочесть эти бумаги в полном объеме физически было невозможно, что приводило к простой проштамповке документов и передаче их дальше по инстанциям.

Итак

Институты контроля имеют глубочайшую историю, связанную с идеологией японского неоконфуцианства. Япония уже через 15 лет после ковровых американских бомбардировок, буквально на пепелище достигла довоенного уровня и второго места после США по ВВП. Всего за одно поколение! Как бы странно это не звучало, но своему экономическому триумфу Япония обязана иерархическим отношениям и феодальной дисциплине — массовому подчинению власти, верному служению элиты, выполнению обязанностей и долга. Весь народ так делает.

В этом отношении казахи, как бы, более свободолюбивые (недисциплинированные). У нас не было сегуната, не было деспотичной власти в течении двух с половиной веков (да, был когда-то давно Чингисхан. Еще все консервативные, особенно либеральные казахи ругают диктатуру большевиков). Именно в это время японцы сформировались такими, каких мы их знаем. Какими их знает весь мир. А мы на самом деле сформировались при советском строе. Пришли большевики интернационалисты и провели модернизацию.