Случайная жертва

Алла Холод, 2023

День рождения Натальи, праздник, который начинался как яркое и красивое торжество, закончился настоящей трагедией – убили младшую сестру хозяина дома, Полину. Кому могла помешать чистая и наивная девушка, какие тайны хранила, что ее безжалостно расстреляли у ворот дома, когда она вышла выгулять собаку. Следователь Сергей Винник вместе со своей подругой-адвокатом Ксенией втягиваются в расследование, ведь Полина перед смертью надела чужую куртку, и ее могли убить по чудовищной ошибке… Алла Холод – профессиональный журналист. Драматические истории, положенные в основу сюжетов ее книг, придуманы, но далеко не фантастичны. Они о людях, живущих в современной России, не хороших и не плохих – сложных, раздираемых страстями, порой беспомощных перед обстоятельствами и поворотами судьбы, но неизменно ярких и сильных личностях.

Глава 2

Сережа скорее приполз, чем пришел домой около половины одиннадцатого вечера, голодный и измочаленный до последней степени.

— Фантик, ты один меня ждал, мой мальчик, — ответил он на приветственное мяуканье большого дымчатого кота-подростка, который смотрел полным надежды взглядом.

Фантик подтвердил предположение еще более убедительным мяуканьем.

— Неужели твоя мамаша тебя не покормила?

Фантик сел на попу и потупил взгляд своих небесно-голубых глаз.

— Безобразие! — продолжал возмущаться Сережа, пока снимал куртку и вешал ее на вешалку, чтобы просушилась не в шкафу. — Маленький котенок умирает с голоду, я, кстати, тоже, и никому до этого нет дела. Вот так к нам относятся в этом доме.

Эскапада, впрочем, не возымела действия, никто не отозвался, и Сережа, удивленно подняв брови, вошел в комнату.

— Ничего себе, — заявил он, — Феофан, ты куда дел мамашу?

В квартире было тихо и пусто. Не работал телевизор, не горел верхний свет.

Сережа прошел по коридору, добрел до спальни и понял, что Ксюша заснула спонтанно. На прикроватной тумбочке горела настольная лампа, на груди у нее покоилась раскрытая книга.

— Вот, значит, как, — протянул Сергей, — одни работают, другие спят. Гражданка Кондрашова, не желаете ли покормить служивого человека, честно исполнявшего свой долг в течение весьма долгого рабочего дня?

Тут Ксения, конечно, проснулась, открыла глаза, но не сразу сообразила, какое время суток застало ее врасплох.

— Ты пришел? А я ждала-ждала и заснула… Прощения просим. Я сейчас.

Ксюша вскочила, чмокнула Сережу в щеку и заспешила на кухню.

Из холодильника она извлекла большую тарелку и прокомментировала ее содержимое:

— Холодный цыпленок-корнишон с чесноком, — пояснила она, — могу разогреть, но холодный он круче.

— Мне надо что покруче, — отрезал Сережа и взглянул на распластанного на блюде цыпленка голодными глазами, — ты даже не представляешь, какие блюда бывают на свете. Я сегодня такое ел, что тебе и во сне не приснится. Ой! Совсем забыл! Я же одну котлетку Фантику украл. Не украл, конечно, угостили.

Сережа сбегал в прихожую и вернулся со своим портфелем, из которого извлек маленький контейнер.

— Тебе не дам, это Фантику, — предупредил он.

— Погоди, — запротестовала Ксюша, — значит, ты ел, теперь Фантик поест, а я, значит, изгой в этой семье? Что за жлобство? Дай хоть попробовать.

— Так и быть, — согласился Сережа, — попробуй.

Ксения выложила рыбную котлетку из контейнера и отломила с помощью вилки небольшой кусочек. Фантик, почуяв запах, уже орал благим матом, нарезая круги и изображая несчастного кота, которого никто и никогда в жизни ничем не кормил.

— Это что-то потрясающее, — не веря в реальность поглощаемого, сказала Ксюша, — я такого никогда не ела. Это просто неприлично вкусно.

— Имей совесть, дай кусок ребенку! У него уже глаза на лоб вылезают! Ты слышишь, как он орет?

Фантик действительно разрывался, казалось, еще секунда и он заплачет по-человечески.

Сережа протянул ему кусочек рыбы и немедленно отдернул руку.

— Ты рукой закусить решил, паразит? Вот так приноси тебе лакомства!

Фантик мгновенно проглотил деликатес и снова уставился на Сережу. Фаршированная рыба ему сильно понравилась, он съел всю котлетку, долго не мог поверить, что она кончилась и другой взять негде. Осознав, что продолжения банкета не будет, Феофан, он же Фантик, гордо удалился, запрыгнул на диван и стал неистово облизываться и мыть мордочку.

— Новое дело? — спросила Ксюша, наливая Сергею виски в стакан. — Расслабься. Расскажи, если есть что.

— Новое дело, да. Девочку убили. Так жалко ее. Рыженькая, хорошенькая, в таких веселых конопушках. Двадцать три года всего. Не могу понять. Ну кому помешала-то? Чем? Малышка ведь совсем, безобидная совершенно. И все ее любили вроде бы.

— Раз убили, значит, не все…

— Дай доесть-допить, потом расскажу.

Сергей поужинал, увлек Ксению на диван, устроился с ней поудобнее.

Еще совсем недавно они считали себя чужими людьми. Когда-то в студенческую пору они были безумно друг в друга влюблены и даже чуть-чуть не поженились, но в самый последний момент историческое событие сорвалось. Они снова встретились, когда у Ксении, успешного адвоката и дочери председателя районного суда Кондрашова, погиб сводный брат, сын судьи от второго брака. Сережа расследовал это дело, Ксения помогала ему, и поиск истины неожиданно сблизил их. Заставил понять, что они по-прежнему являются родными людьми. Даже гораздо более близкими, чем раньше. Котенок Феофан (в миру Фантик) исправно выполнял роль сводника, добиваясь полной семьи. И сейчас он устроился посерединке, всем своим видом показывая, что его покой теперь нарушать нельзя.

— Странное какое-то дело, — задумчиво произнес Сережа, — я сегодня пробыл у них с раннего утра до самого вечера, но далеко не все понял. Если вообще что-нибудь понял. Семья вроде бы дружная, но есть свои противоречия, есть подводные вулканы. Где они рванут, откуда? Вопросов много.

Сережа вкратце рассказал то, что узнал о семействе Долгих и поводе, по которому они собрались. Охарактеризовать их отношения с гостями пока не спешил, боялся ошибиться.

— Я допрашивал их целый день, и вот что мне бросилось в глаза. Девочку некому и не за что было убивать. Понимаешь? Девочку все любили. Брат убит горем. Застыл как соляной столб, разговаривать с ним трудно. Не притворяется, это точно, он как парализованный. Другие члены семьи говорят, что он любил младшую сестру безумно. Помогал ей во всем.

— И остальные в семье тоже?

— Так я ж говорю, по рассказам, она лапушка была.

— А чем занималась эта девочка?

— У нее была своя фотостудия, всякие там фотосессии делала на заказ, рекламу, оформление интернет-продукта, — объяснил Сережа, — талантливая, хорошая девочка. Жалко ужасно. И совсем не понятно, кому она могла помешать.

— Но ты сказал, у нее был жених? А он что?

— Тоже вроде хороший мальчик, — пожал плечами Сережа, — специалист по компьютерной графике. Говорят, неплохой специалист. Работал с невестой вместе, брали заказы на оформление интернет-рекламы, и вроде как хорошо получалось у них. Даже муниципальные заказы имели.

— Странно все это. Когда девчонке двадцать три года, легче всего предположить преступление страсти. Она ж не наследница арабских шейхов? Не шантажистка?

— Не наследница, это точно. Насчет шантажа пока ничего не знаю, хотя род деятельности у нее не тот, чтобы такая версия среди первых приходила на ум. Вот преступление страсти — это еще хоть как-то можно предположить. Может, она изменяла своему жениху, может, имела серьезный роман с кем-то? А может, наоборот — закрутила интригу и разорвала ее ввиду грядущей свадьбы? И тогда под подозрением будет и будущий муж, и его возможный соперник. Разбираться надо.

— И у всех, кто был в доме, небось алиби железные?

— Алиби как раз ни у кого нет. Вроде как они собрались за столом наслаждаться этой самой фаршированной рыбой. Само собой, выпили, поболтали. По ходу дела первую партию рыбы съели подчистую. Тогда хозяин дома пошел закладывать в казаны вторую партию, а гости разбрелись кто куда. Побыли еще немного вместе и как-то незаметно разошлись.

— Ты хочешь сказать, что эту волшебную рыбу делал тот мужик, брат жертвы? — воскликнула Ксения.

— Именно так, — подтвердил Сергей.

— А ты не успел узнать, он с женой разводиться не собирается?

— А что?

— А то я бы хотела познакомиться.

— Я тебе познакомлюсь…

Сережа захватил подругу в удушающий прием, она засмеялась, заколотила его по спине. Фантик проснулся, недовольно и укоризненно посмотрел на дерущуюся парочку, шикнул для порядка и перевернулся на другой бок.

— Не буду тебе больше ничего рассказывать, — подвел итог Сергей, высвобождаясь, — раз ты не способна делать правильных выводов.

— Я постараюсь, — заверила его Ксения.

У них были разные специальности и разные профессиональные задачи, но они, несмотря на это, удивительно понимали друг друга. Может быть, именно поэтому за время своей разлуки никто из них не нашел себе другой достойной пары. Ксения ни на ком не могла сосредоточиться, потому что не любила подпускать к себе слишком близко посторонних людей. А не став близким, мужчина так и оставался чужим, на которого жалко было тратить время. Сергею с женщинами, которые хоть немного уступали в уме Ксении Кондрашовой, было откровенно скучно. Он пытался кого-то заинтересовать, но, чтобы хоть что-то получилось, нужно было как минимум заинтересоваться самому. Он пытался, не получалось. Так и вышло, что Сергей Николаевич Винник, будучи следователем по призванию, а не только по должности и званию, которое в свои годы, кстати, имел весьма значительное, был покорен женщиной-адвокатом с профессиональными интересами, не совпадающими с его собственными. Ксюша от этих противоречий отмахивалась.

— Какая разница? — говорила она, когда они порой обсуждали свои профессиональные противоречия. — Следователь, судья, прокурор, адвокат… Все мы служим одной цели: чтобы правосудие было объективным и справедливым.

— Но тебе-то как раз хорошо, чтобы преступник вообще избежал наказания. Только такой вариант будет твоей безоговорочной победой.

— Сережик, если ты, как следователь, хорошо поработаешь, — парировала она, — а мой папа, как судья, вынесет вердикт, строго следующий букве закона, то преступник — если он действительно преступник — не останется безнаказанным. Я лишь обеспечу соблюдение его прав и меру наказания, которая будет адекватна совершенному преступлению. Справедливость и правосудие — это коллективный труд. И если каждый на своем месте будет работать без халтуры и в строгом соответствии с законом, справедливое правосудие обеспечено. Разве нет?

— Адвокаты берут деньги не за справедливость, а за выгодный для клиента результат.

— Следователи тоже порой берут деньги за то же самое. И прокуроры, и даже судьи. Так что ж, мы будем ориентироваться на взяточников? Они есть во всех сферах, не думаю, что это для тебя секрет. И не думаю, что человеческие пороки нужно делать ориентирами. С ними приходится жить как с неизбежным злом, но заранее делать их частью устоявшихся правил все-таки не стоит. Их надо ограничивать, а не признавать и укладывать в рамки существующей системы.

Сережа с Ксенией соглашался. Он любил с ней спорить, не меньше любил и соглашаться, потому что эти разговоры давали возможность поразмышлять о профессии, о юридической этике, обо всем том, чем он интересовался по-настоящему. Ему было с ней легко и уютно, они понимали друг друга.

— Что-то в этом убийстве мне не нравится, — подытожил Сережа, — что-то в нем не так, только я пока не могу понять, что именно.

— Ну, во-первых, еще не хватало, чтобы тебе нравились убийства! — отозвалась Ксюша. — А во-вторых, девушку убили вот только что, просто еще слишком рано, чтобы сформулировать какую-то версию.

— Думаешь? То есть я еще не совсем отупел? Просто мало информации…

— Конечно, ты же следователь, а не ясновидец. Давай пить чай.

Ксюша всегда могла найти нужные слова.

После чая Сережа опять запросил виски, и Ксения присоединилась к нему. Уютное тиканье часов, спящий под боком котенок, удобный диван и умная, заинтересованная беседа с близким человеком — он был по-настоящему счастлив.

— У жениха нет мотива, — решительно заявил Винник, — вроде бы на поверхности только один он, потому что у остальных-то нет не только мотива, но даже и намека на него. А тут, если порыться, может, и можно что-то накопить. Его любовницу, например, ее любовника… Но все равно это нелепость какая-то! Если изменил он, то девчонку-то за что убивать? Ушел себе, да и всех дел. Если она изменила, другое дело, но тогда мог бы задушить, что ли, избить до полусмерти, из окна выкинуть. Что-нибудь спонтанное, понимаешь? Приревновал и зарезал, допустим. К чему изображать любящего жениха? Ехать с ней на праздник и там стрелять из пистолета, который, кстати, еще надо где-то раздобыть. К чему такие сложности?

— Ну, например, к тому, чтобы следователь задался именно этими вопросами.

— Думаешь, он решил таким образом себя обезопасить? Но ведь он все равно первый подозреваемый. Смысл?

Ксюша пожала плечами.

— Чужая душа — потемки, я же не знаю, что это за парень, на что он способен. Измена и ревность — это серьезный мотив, но здесь как-то на это не очень похоже.

— Вот именно, — воскликнул Сергей, — вот именно! Убить человека не так легко, на это еще решиться надо, надо иметь очень вескую причину преодолеть в себе какой-то рубеж. Тем более если речь о близком человеке. Любишь ты его или вчера любил, но решиться на такое можно только под влиянием сильнейшего чувства. Вот ты смогла бы меня хладнокровно убить?

Ксюша задумалась, отпила глоточек.

— Если ты будешь украдкой продолжать кормить Фантика со стола, то я не исключаю такого варианта развития событий, — серьезно сказал она.

— Но это ты воспитала котенка патологическим побирушкой! Я бы ему ничего не давал, если бы он не попрошайничал и не смотрел на меня своими голубыми глазами. Так что не снимай ответственности с себя. Я с тобой серьезно…

— И я тоже, — сказала Ксюша и засмеялась.

— Угрозы должностному лицу при исполнении, гражданочка, это вам не шутки, — рыкнул Сережа.

— Ты не при исполнении, — парировала Ксюша.

— Что значит не при исполнении? Я всегда при исполнении, у меня ненормированный рабочий день. Вот так.

Ксюша хихикнула, скинула халатик и побежала в спальню, более чем ясно давая понять, чем прямо сейчас и закончится ненормированный рабочий день. Сережа не стал сопротивляться.

Сергей Николаевич Винник считал подгон объективной информации под удобную для следствия версию методом, неприемлемым не только с точки зрения качества следствия, но и унизительным лично для себя. В этом было что-то от шулерства, и он считал, что так работают только явные взяточники или неоспоримые дураки, неспособные установить правду и совершенно непригодные для такой работы.

Как ни привлекательно выглядел в качестве подозреваемого жених жертвы Роман Жолудев, вцепляться в него мертвой хваткой Винник не собирался, пока для того не появятся веские причины. А пока ни у кого из присутствовавших на дне рождения не было видимых мотивов для убийства.

Оперативники опрашивали всех, кто был в доме, на предмет нахождения в тот промежуток времени, когда было совершено убийство. С момента, когда Полину Долгих видели в последний раз, и до прихода соседа с плохими известиями прошло каких-то полчаса или сорок минут, если учесть, что в той ситуации вряд ли кто смотрел на часы и фиксировал время.

И вначале Сергей Николаевич порадовался, что это облегчит ему задачу. Но не тут-то было. Все-таки это был момент, когда все чувствовали себя расслабленно, никто не следил за временем. Да и друг за другом тоже не следили, если уж на то пошло. Вошел человек в гостиную, вышел из нее… Кто бы стал обращать на это внимание? Ведь никто не готовился к трагическому повороту событий. Если старший брат хозяйки дома, большой московский человек, говорил, что ему позвонили по телефону и пришлось подняться в свою комнату в поисках уединения, ему приходилось верить. Хотя он охотно подтвердил свои слова, предъявив телефон: там действительно были отражены вызов и время разговора.

Все совпадало. Даже то, что персона, совершившая звонок, была настолько значительна, что с нею не стоило разговаривать в присутствии членов веселой компании. Его жена Алла после ужина немного покрутилась в гостиной, где угостилась парой рюмок текилы вместе с именинницей. Затем обе они прошли с спальню Натальи Борисовны, чтобы еще раз примерить шубу. И чтобы Аллочка смогла как следует разглядеть комплект с бриллиантами, подаренный имениннице мужем. Елена, жена Роберта, к ним не присоединилась и как-то очень путано объяснила, где она находилась в течение отрезка времени, интересующего следствие. Заходила на кухню, смотрела на рыб в аквариуме, читала журнал в маленькой гостиной, подальше от всех. Роберт, ее муж, удалился в библиотеку — небольшой кабинет со стеллажами книг — и копался в изданиях, пока в доме не начался шум. Роман Жолудев показал, что испачкал брюки вином и уходил в свою комнату переодеваться.

Вроде бы все были, но никто не мог подтвердить ничьего алиби. Разве что хозяйка дома Наталья Борисовна провела какое-то время вместе с Аллой, женой своего брата, но сколько в точности они были вместе, никто, конечно, не помнит. На часы не смотрели, время не засекали. Вокруг местоположения участников банкета можно было ходить не просто часами — днями и неделями, но результат, как предчувствовал Винник, не изменится. Он сейчас нулевой и останется нулевым, пока не будет найден мотив. А вот тогда уже… придет время сопоставлений.

Однако сопоставлять тоже было нечего. Роман Жолудев, 29 лет, уже несколько лет работает дизайнером компьютерной графики в типографии государственного университета. Полина, как перспективный и действительно талантливый фотохудожник, также часто сотрудничала с типографией и работала в паре с Ромой. Опера притащили следователю роскошное подарочное издание о городских храмах, заказчиком которого была областная епархия, книгу о реконструкции исторического памятника, который превратили в новую онкологическую поликлинику, сборник о легендарных хирургах, который медицинская академия заказала в университетской типографии, так как их собственная имела малые возможности. Работая в паре, ребята постепенно приобретали репутацию, а пока она приобреталась, зарабатывали на оригинальных фотосессиях, сотрудничали с двумя бьюти-агентствами. В общем, работы у них хватало, заработки, видимо, тоже стали появляться. Во всяком случае, парочка довольно дорого и стильно обустроила небольшую квартирку, которую купил обожаемой младшей сестричке Алексей Долгих.

Брат действительно любил девчонку, трясся над ней, все опрошенные в один голос говорили о том, что она заменяла ему ребенка, которого в семье Долгих, по непонятным причинам, не было. Сходным образом относилась к девочке и жена Долгих, Наталья Борисовна. Делала подарки: эксклюзивную парфюмерию и косметику, одежду, обувь, бижутерию. Все не копеечное, все от известных брендов. На день рождения семья старшего брата подарила Полине машину, новенькую маленькую «Тойоту».

Нет, в этой семье трещин не было: над милой, трудолюбивой, ласковой девочкой чуть ли не дрожали ее родственники. Тем более что Полина была совершенно неконфликтным и немеркантильным человеком, витала в эмпиреях своего творчества. Все свободное от работы время читала книжки, писала маленькие рассказы, надеясь когда-нибудь в будущем их издать, слушала музыку и готовилась к свадьбе, которую предполагалось устроить весной следующего года. Хорошенькая, нежная, милая девочка. Не слишком общительная, больше погруженная в себя и в свою семью, она не могла никому помешать.

У Винника в голове не помещалась мысль о том, что кто-то мог желать смерти этому невинному и совершенно безобидному существу.

— Роман Алексеевич, еще раз постарайтесь вспомнить, что необычного происходило в вашей с Полиной жизни в последнее время? — Винник оторвался от протокола и посмотрел допрашиваемому прямо в глаза. — Может быть, Полина рассказывала о какой-то нестандартной ситуации, а вы просто не придали этому значения?

Роман пожал плечами.

— Я думал, думал… всю голову сломал, — раздраженно отвечал Роман, как будто учителю приходилось в сотый раз объяснять туповатому ученику простой предмет, — не было у нее ни любовника, ни страстной интрижки, ничего такого. На это нужно как минимум иметь время. А она почти всегда была у меня на глазах. Когда бы она успевала, я себе просто не представляю.

— Вы очень узко воспринимаете мой вопрос, — продолжал следователь, — я не имею в виду, что Полина обязательно изменяла вам или завела интригу на стороне. Но ведь мог быть какой-то тайный поклонник или что-то в этом роде. Кто-то, кого она отвергла, и он не смирился с этим фактом. Или кто-то из ее прошлого.

Роман поморщился.

— Вообще-то все это так на нее не похоже… Она была другая, понимаете? Она никогда бы не стала увеличивать себе губы, она никогда не надела бы на пляже купальник, в котором трусики — это стринги, понимаете? Это был не ее стиль. Я не хочу сказать, что Поля была синим чулком или что-то в этом роде, нет. Она была очень чувственная, любила жизнь и секс любила, но он не был для нее целью. Она не была просто самкой, ей в первую очередь важны были чувства. И работа… Понимаете. Она открыла для себя фотографию, когда училась на третьем курсе, и постепенно стала понимать, что это не просто увлечение, это творчество, которое, кстати, вполне можно сделать делом жизни. И она была жутко счастлива, когда осознала, что то, что она любит делать, можно сделать профессией. Что необходимость зарабатывать не входит в противоречие с тем, что она любит делать, что ей по-настоящему нравится.

— Все это помогает нам составить портрет Полины, но нам ведь важно не только это. Нам важно установить возможный мотив, который понудил кого-то пожелать убить ее. Рассказ о ее светлых мечтах и устремлениях важен, но сейчас нам следует помнить о том, что среди всего внешнего благополучия кроется некая неприятная тайна. Возможно, она неприятна для вас, я не знаю.

— Вы думаете, я ее убил? — ошарашенно вскинулся Роман. — Вы серьезно так считаете?

— Я следователь, а не хиромант. Я не могу гадать, я обязан изучать обстоятельства, свидетельства, доказательства, мотивы, назначать и получать результаты экспертиз, на основании полученных данных делать выводы. Такая вот скучная у меня работа. Если делать ее правильно, не отвлекаясь на эмоции и предположения, есть очень большой шанс выявить убийцу. Зачем я говорю вам такие прописные истины? Вы же взрослый уравновешенный человек, не истеричная барышня. Давайте не тратить время и пытаться выявить обстоятельства, которые могли быть укрыты от поверхностного взгляда. Полина никогда не жаловалась вам на наличие некоего неадекватного поклонника? Который мог ее преследовать?

— Нет, — решительно отмел такую возможность Роман, — если бы такое было, она мне обязательно сказала бы, мы были не просто любовниками, мы были настоящими друзьями. Она не стала бы скрывать.

— Ну, может, она боялась вашей реакции? Например, что вы броситесь ее защищать и подвергнете себя опасности. Или она просто стеснялась, не хотела, чтобы вы подумали, будто она набивает себе цену…

— Может, но вряд ли. Я же рассказал ей об… ну, в общем, об одной мадам, которая меня довела до белого каления. Я Польке все рассказывал, она была в ужасе, и я точно помню, что тогда говорила, что, мол, счастлива, что в ее жизни такого не случалось.

— А вот это уже интересно, — воспрял Винник, — что это за такая особа, которая не давала вам проходу? Будьте добры, поподробнее.

— Да это не имеет отношения… просто дама одна…

— Что имеет отношение, а что не имеет отношения, я буду решать сам, вас же прошу ответить на мои вопросы. О какой именно женщине идет речь и что за отношения вас с ней связывали?

Было видно, что Роман пожалел о том, что проговорился, однако выхода не было: крайне неохотно, но он все же начал рассказывать.

Учась на четвертом курсе математического факультета, он в компании познакомился с одной аспиранткой, Викторией Мазур. Девушка была эффектная, ее трудно было не заметить: яркая блондинка, обладательница сформированной в фитнес-центрах идеальной фигуры, она для начала поражала своей походкой. Потом уже мужчины обращали внимание на все остальное. Броская была девушка, Роман не отрицал. Сказал, что поначалу он даже удивился, почему она обратила внимание именно на него. В его понимании столь высокопрофессиональные охотницы тратят свои ресурсы исключительно на крупную дичь. Переспали пару раз, потанцевали, покуролесили в кругу общих знакомых. Роман думал, что на том дело и закончится, но неожиданно Виктория стала рваться продолжать отношения. Еще пару раз переспали. Еще покуролесили, еще потанцевали. Роману стало надоедать. Девушка была яркая, но глупая. Хоть и аспирантка. Или даже не глупая, но было в ней что-то мещанское, примитивное, фальшивое. И броская внешность стала Роману приедаться, надоедать. Через пару месяцев знакомства, когда он уже устал от своей подруги, она без всякого предупреждения заявилась в его квартиру, где он жил с матушкой, с чемоданом. Радостная, она с порога заявила, что будет обо всех заботиться, готовить супы, мыть пол и вообще. Она ожидала ответного восторга, но его не последовало. Ночь она провела в квартире — не гнать же на мороз девушку без всяких объяснений, но поговорить все-таки пришлось, и Рома, не понимающий, почему должен юлить и извиваться, честно сказал Вике, что пока не любит ее и вообще не готов к таким серьезным отношениям. Дальше был кошмар. Сначала она прикинулась беременной, потом умирающей от последствий аборта, потом якобы окунулась в тяжелую депрессию. На самом деле ее нестерпимо, жгуче мучил вопрос: как посмел этот «не поймешь кто», как она называла Рому на людях, пренебречь высокой честью, которую она ему оказала.

Ответа не было. Рома стал бегать от Вики и в буквальном смысле переходил на другую сторону улицы, когда ее видел. Роман считал, что, если они перестанут пересекаться, рано или поздно неудачное приключение ею будет забыто, возникнет какое-то новое. Но он плохо знал свою случайную любовницу. Викторию понесло. То она распускала по университету гнусные слухи, то приходила пьяная просить прощения и клясться в любви. Она устраивала каверзы и настраивала окружающих Романа людей против него, пока вся эта глупая кампания не навредила ей самой и один весьма уважаемый преподаватель, бывший в курсе событий, прилюдно не сказал о том, что женщина, которая не может смириться с равнодушием мужчины, добьется только одного: отвадит от себя всех мужчин вообще.

Когда в жизни Романа появилась Полина, катаклизм с Викой находился в стадии ремиссии. Но стоило ему начать появляться с девушкой повсюду, бывшая пассия снова пришла в бешенство. Роман даже вынужден был решиться на серьезный разговор с ней, хотя и очень того не хотел.

— Вика, дело ведь не в том, что ты какая-то не такая, что ты недостаточно хороша, — спокойно увещевал он бывшую подругу, — ты красавица. Ты умная и эффектная девушка, просто мы не подошли друг другу. Никто в этом не виноват, ни ты, ни я. Так случается, в этом нет ничего трагического.

— Ты не дал нам шанса проверить, насколько мы могли бы подойти друг другу. Ты чего-то испугался. Чего? Ответственности? Или просто мне в чем-то не соответствовать?

— Все проще. Просто нет любви. От меня это не зависит. Ее просто нет, и все.

— Но я тебе не копеечная шлюха, чтобы мог меня вот так выкинуть! — завелась тогда Вика.

— Я тебя не выкидывал. Ты не вещь. И никто бы не узнал о том, какое ты придаешь этому значение, если бы ты сама не устроила из всего этого спектакль с множеством зрителей. Но мое терпение кончилось. Напоследок я тебе скажу, что лучше бы ты была копеечной шлюхой. По крайней мере, шлюха бы сделала свою работу и больше не приставала.

В общем, все закончилось довольно плохо, но вскоре Поля настолько увлекла Романа своей красотой, очарованием, жаждой жизни, познанием нового дела, что о Вике он попросту забыл, не до нее стало.

Следователь тщательно записывал рассказ Романа Жолудева и, когда остановился, вдруг спросил:

— И вам не приходило в голову, что это может быть дело рук вашей бывшей приятельницы?

— Нет, — отрицательно помотал головой Рома, — я, если честно, вообще забыл о ней. Да и что бы ей дало убийство Полинки? Что оно могло бы изменить лично для нее?

— Люди, ослепленные ревностью или жаждой мести, часто совершают иррациональные поступки, — заметил Винник, — прочтите, правильно ли записано.

После допроса Рома брел по улице, глотая холодный воздух, в котором витала мелкая дождевая пыль, и думал о том, не могла ли действительно полоумная баба замыслить нечто страшное? Иррациональные поступки… она как раз и была абсолютно иррациональной, неспособной воспринимать объективную действительность такой, какова она есть.

А Сергей Николаевич Винник в это время отдавал распоряжение операм немедленно проверить алиби Виктории Альбертовны Мазур, работающей на такой-то кафедре и проживающей по такому-то адресу. И кроме того, установить, есть ли в настоящий момент в ее круге общения лица, хорошо знакомые с Романом Жолудевым, и не мог ли кому-то из них Роман Жолудев сообщить о том, где собирается провести пятничный вечер.

По пути домой, предвкушая приятный вечер с Ксюшей и Фантиком, Сергей думал, что дама, о которой случайно (но случайно ли?) вспомнил Роман Жолудев, выглядит вполне перспективной.

Психопатка, помешанная на мести бросившему ее любовнику, версия на первый взгляд сладкая, прелесть, а не версия. И все же что-то в ней было не так. Полину Долгих застрелили из пистолета, по первому предположению экспертов, снабженного глушителем. Такой способ убийства никак не назовешь спонтанным. Не может быть, чтобы человек, случайно получивший информацию о том, где будет находиться в определенный момент интересующий его субъект, вмиг раздобыл оружие. Да еще и приличная ученая университетская дама. Заранее о своих планах на месяц вперед Роман вряд ли распространялся, хотя бы потому, что и сам мог о них не знать или не помнить. Если он кому и сказал, что поедет на выходные в гости в поселок Тихие Липки, то у этого кого-то еще должно было остаться хоть какое-то время предупредить об этом Викторию Мазур. А у последней, в свою очередь, успеть до обозначенного срока приобрести оружие. Как-то все это слишком сложно.

Сережа поморщился, недовольный тем, как сокрушительно разваливается такая привлекательная на первый взгляд версия. В следующую секунду он окончательно добил ее новым вопросом: откуда убийца, если это все-таки была Виктория Мазур, могла быть уверена, что Полина выйдет из дому гулять с собакой? А если бы с собакой пошла гулять хозяйка? Или Алла, которая обожала Пуму и пользовалась любым случаем пообщаться с ней? Откуда Вика, в конце концов, могла знать, что хозяин будет занят на кухне фаршированной рыбой и не пойдет с собакой сам? С Пумой мог выйти кто угодно, все члены семьи обожали ее, а сама псина любила гулять с гостями, потому как они не проявляли к ней строгости и она не обязана была соблюдать дисциплину. И что тогда? Виктория так и стояла бы под дождем с пистолетом наготове, без малейшего представления о том, когда появится предполагаемая жертва и появится ли вообще? О том, чтобы убивать ее на глазах у публики, вряд ли могла идти речь. Все это было из рук вон плохо и никуда не годилось.

Сережа припарковался у супермаркета, изучая в телефоне список того, что Ксюша поручила ему купить, и внезапно его пронзил острый, голодный желудочный спазм.

Он огляделся по сторонам, ища причину внезапного приступа, и сразу понял, в чем дело: на углу наконец-то открыли новую шашлычную, анонс этого события висел на фасаде жилого дома уже пару недель. Сережа обожал шашлык, но редко его ел, поскольку хорошая свинина стала дефицитом, а промышленную он не признавал. Но из нового заведения так одуряюще вкусно пахло! Такой аромат не мог исходить от плохого мяса.

Сережа пошел на запах. За прилавком его встретил улыбающийся армянин, который очень обиделся, когда его свинину заподозрили в промышленном происхождении.

— Мы антибиотики не жарим, мы мясо жарим! — весело сообщил он, переворачивая шампур румяной стороной вверх.

Сережа почувствовал, что долго так не выдержит.

— Ксю, — выпалил он, едва Ксения взяла трубку, — я не сильно оскорблю твое нежное гастрономическое воспитание, если предложу сегодня не готовить, а поесть горяченького шашлыка? У нас тут рядом с супермаркетом шашлычная открылась. Так пахнет, что у меня уже голова кружится.

Конец ознакомительного фрагмента.