Очарование лжи

Алла Демченко, 2019

В загородном доме бизнесмена Лунина все течет своим чередом, но это только на первый взгляд. Память о свершившемся преступлении не дает покоя не только домочадцам, но и врачу Саше Андреевой. Она постоянно видит погибшую жену Лунина… живой. И не только она. В смерть матери не верит и маленькая Настя, на глазах которой разыгралась страшная трагедия. Если Кристина жива, то кто тогда похоронен вместо нее и почему все члены семьи так упорно избегают Сашиных расспросов? В доме ведется изощренная и опасная игра, и опять на кону чья-то жизнь…

Подмосковье

Ольга Дмитриевна Демидова с неподдельным интересом смотрела на детей. Вот уже год она преподает в школе труд, а все не перестает удивляться, как эти детские ручонки так ловко справляются с шитьем.

Девочки сидели за швейными столами в одинаковых фартуках и нарукавниках. Яркие, цветастые косынки, сшитые из лоскутков, прятали волосы, и детские головы напоминали полевые цветы. На первый взгляд все девочки одинаковые как цыплята. Но это только на первый взгляд.

Вот Ксеня — и умничка, и труженица, но рукоделие не ее конек. Ей бы выбрать другой кружок. Надя Кривцова — та на все руки мастерица. Вот у кого чувство стежка, линии. Такую и учить не надо. До всего сама доходит, все схватывает на лету.

«Откуда я сама знаю, как должен ложиться стежок, как линия должна обходить лекало? Откуда? Кто и когда меня саму этому учил?»

Последнее время ее все больше тревожили вопросы, на которые она не знала ответа.

«Потеря памяти — самое загадочное и неизученное явление в психиатрии, но вы молоды, у вас вся жизнь впереди, и время для жизни есть, и ваша память еще успеет к вам вернуться. А пока просто живите. Прислушивайтесь чаще к себе и, главное, не отчаивайтесь. Это не самое легкое испытание, но коль оно выпала на вашу долю, то осталось надеяться только на лучшее», — пыталась обнадежить Ольгу пожилая врач-психиатр.

И она не теряла надежды. Она помнила всю свою жизнь, все до мельчайших подробностей с тех пор, как очнулась в реанимационной палате. Она даже потолок помнит, который норовил упасть на нее, и лицо медсестрички, и ее звонкий голос. Все события последних двух лет она смогла б вспомнить поминутно. Но что было до того, как ни силилась Ольга, но вспомнить не могла. Была ли она счастлива? Какое было ее счастье? Как ее звали в прошлой жизни? Сколько ей лет?

Из врачебного заключения, полученного при выписке из больницы, о себе она знала только то, что ей больше тридцати лет, что физически она полностью здоровая и когда-то родила ребенка, а в больницу попала с тяжелой черепно-мозговой травмой, повлекшей за собой полную амнезию.

Засевшая мысль о ребенке ее тревожила больше всего. Ольга ловила себя на мысли, что не пытается вспомнить мужчину, который был с ней. «А может, мужчины не было в моей жизни, поэтому я и не думаю о нем, не стараюсь вспомнить его? Тогда кто у меня был: родители, братья, сестры? С кем теперь мой ребенок?»

В последнее время, лежа в постели, она подолгу всматривалась в потолок в надежде увидеть, как из темноты однажды проступит обрывок прошлой жизни.

От навалившихся невеселых мыслей на лице Ольги Дмитриевны мелькнула тень и на переносице появилась еле заметная складка. Она отвернулась от окна и посмотрела на детей.

Школьный кружок по рукоделию получился разновозрастным. Девочки постарше осваивали швейную машинку, а первоклашки — только и того, что учились разглаживать ткань и переносить чертеж. Шили одежду и разодевали своих кукол.

Вика Савина неумело резала ткань. Ножницы не слушались. Линия разреза получилась такая кривая, что Ольга Дмитриевна на расстоянии заметила недодел. Девочка пыталась исправить ошибку. Заломленная ткань не слушалась и опять выскользнула из-под тоненьких пальчиков.

Ольга Дмитриевна поймала себя на мысли, что стоит ей посмотреть на Вику Савину, как тут же что-то пытается всплыть из ее потерянной памяти, какой-то незнакомый детский голос вдруг оживал и начинал звучать в ее голове. В такие минуты она была уверена, что у нее тоже где-то есть дочь, похожая на эту девочку.

Ольга Дмитриевна с нежностью посмотрела на Вику и улыбнулась. После работы она еще целых двадцать минут будет держать девочку за руку, провожая домой. По этому поводу завуч ей уже сделала замечание. Тамара Максимовна права. Нельзя выделять одну ученицу на виду у других детей. Не педагогично. Только разве она виновата, что именно Вика Савина напоминает ей придуманную дочь.

И за поворотом школы, что бы ни говорила завуч, она возьмет девочку за руку. Даже если это и не педагогично. Всю дорогу они будут сочинять сказку.

И то, что Вика племянница директора школы, Тамара Максимовна не преминула напомнить. Опять получалось не педагогично. Выходит, мало того что Ольга Дмитриевна демонстрирует свою привязанность к девочке, так еще для опеки и девочку правильно выбрала.

Ольга Дмитриевна и сама не знала, почему эта ничем не примечательная девочка, похожая на мышонка, привлекает все ее внимание. И Олег Константинович здесь ни при чем.

А в понедельник вообще конфуз случился. Савин, вместо бабушки, встретил Вику возле подъезда, и они с племянницей пошли ее провожать до автобусной остановки. Тамара Максимовна сказала бы, что это нарушение субординации и вести себя так не педагогично. И была бы права.

О Савине Ольга Дмитриевна старалась не думать, боясь, что все ее мысли можно прочитать на лице. И тогда станет всем понятно, что Савин ее волнует.

«Зачем я ему? И провожал меня вовсе не Савин, а его племянница. Просто у него не было другого выхода», — успокаивала себя Ольга Дмитриевна, старалась не думать о Савине. Только не думать не получалось.

* * *

Олег Константинович Савин не спеша шел по школьному коридороу. В административную часть можно было попасть через служебный вход, но он обычно выбирал длинный обходной путь: шел в конец коридора первого этажа, потом поднимался на второй этаж и опять шел в самый конец, чтобы с другой стороны спуститься на первый этаж. Савин делал этот ежедневный обход школы с нескрываемым удовольствием. Он любил делать обход во время уроков, когда школьные коридоры тихие и свободные. Он прислушивался к голосам, доносившимся из классов, и мог безошибочно определить, кто из учителей ведет урок.

Потом прозвенит звонок, и тишина в прямом смысле взорвется от звуковой волны. Коридоры превратятся в селевой поток. Вместо смеси воды и обломков горных пород выплеснутся старшеклассники. Как хорошо, что он убедил районо перевести начальную школу в старое отремонтированное здание.

— Олег Константинович, — Тамара Максимовна вышла из учительской и окликнула Савина, — у меня несколько вопросов к вам.

— Я вас слушаю.

Савин прислонился спиной к подоконнику, давая понять, что говорить о работе можно везде и не обязательно в его кабинете.

— Олег Константинович, я хочу поговорить о Демидовой и курсах. Скажите, у вас есть какие-то претензии к Ольге Дмитриевне?

Вопрос прозвучал неожиданно. И только благодаря вовремя прозвеневшему звонку Савин справился с волнением. Из классов выплеснулись ученики, превратив коридор в потревоженный муравейник. Тамара Максимовна замолчала, и Савин успел перевести дыхание.

— Нет, вы только посмотрите, — Тамара Максимовна подошла вплотную к Савину, — мы стоим в коридоре, а они несутся сломя голову!

— А что им делать? Энергия бьет ключом. Осенние дни стоят смотрите какие, а они сидят в классах.

— А я думаю, что дело не в теплой осени, а в классных руководителях. Надо воспитательную работу подтягивать, — назидательно сказала завуч.

— Пойдемте ко мне в кабинет, — предложил Савин Тамаре Максимовне.

«Значит, дни хорошие стоят. Может, Ольга Демидова — вовсе не пустые сплетни? Хотя верить всему нельзя. В женском коллективе могут и сами придумать, лишь бы посудачить. Как же без сплетен?» — думала на ходу Тамара Максимовна.

Савин открыл дверь, приглашая Тамару Максимовну в кабинет.

— К Демидовой у меня претензий нет. Почему вы спрашиваете о ней, Тамара Максимовна? — Савин почувствовал, как ему стало жарко в кабинете.

— Я подумала, раз ты часто посещаешь уроки одного и того же учителя — значит, у него непорядок на уроках. Так?

Тамара Максимовна, невзирая на субординацию, которой строго придерживался Савин, свободно перешла на «ты», в очередной раз напомнив, что она не как все. И свою субординацию Савин может оставить для других.

Каждый раз переход на доверительное «ты» напоминал Савину о ночи, проведенной с Тамарой.

Он хорошо помнил, как всем коллективом провожали старый год. Было шумно и весело. Был конкурс на лучшую песню, и Кузьмина трогательно спела романс. Приз за лучший танец он вручил физрукам. Пара была красивая. Спортивная. Он произнес все полагающиеся тосты и перетанцевал со всеми женщинами, после чего одним из первых незаметно покинул вечер. Молодежи без руководства будет свободнее, рассудил Савин и ушел, ни с кем не прощаясь.

Тамара Максимовна окликнула его у самого выхода возле центральной калитки. Он до сих пор так толком и не понял, как потом Тамара очутилась в его холостяцкой квартире. То ли он ее сам тогда пригласил, то ли она напросилась в гости, но в полночь они пили шампанское на брудершафт.

Наутро он почти ничего не помнил и чувствовал себя неловко, долго и нелепо извинялся перед Тамарой, не зная, как быть дальше, о чем говорить с ней, а потом она уехала домой. И ему стало легче.

— В следующий раз, когда пойдешь к ней на урок, пригласи, пожалуйста, и меня. Хотя я лучше сама посещу ее урок.

— Тамара Максимовна, никаких проблем с Демидовой нет. Она очень хорошая учительница.

Последняя фраза прозвучала неоднозначно.

— А я вот все думаю, что мы поспешили оформить Демидову в штат. — Тамара Максимовна подавила ухмылку и, не дожидаясь приглашения, присела на стул. Узкая юбка слегка подтянулась, открыв ее полноватые колени.

— У нас не было другого выхода. Где б мы взяли трудовика среди учебного года? Хорошо, что Демидова согласилась.

Савин безразлично скользнул взглядом по ее коленям и опустился в свое кресло.

Изначально он предложил вакантную должность Жанне, когда та приехала в очередной раз к нему на свидание. «Что мне тогда сказала Жанна?» — ни с того ни с сего подумал Савин.

Жанна ничего не сказала. Она рассмеялась и постучала острым, наращенным ногтем по его лбу. И он понял, что сказал несусветную чушь. Жанна и работа — понятия несовместимые. Жанна была хороша в постели, а остальная работа, как она сама любила говорить, ей была строго противопоказана. И тогда, чтобы загладить оплошность, он стал целовать ее длинные тонкие пальцы.

— Хорошо-то, хорошо, но Демидова без диплома. И вообще, неизвестно, кто она. Мы ничего о ней не знаем, кроме того, что она хорошая учительница, — Тамара Максимовна с сарказмом повторила слова Савина. — Если это дойдет до городского отдела образования — нам не поздоровится.

Тамара Максимовна старательно подталкивала Савина к той мысли, что он был прав с самого начала, сомневаясь в Ольге Дмитриевне. Да и как было не сомневаться, ведь ни опыта, ни требующегося образования у Ольги на тот момент не было. Если бы учительница трудового воспитания не вышла замуж и не переехала к мужу, понятно, что Ольгу Савин на работу не принял бы.

— Тамара Максимовна, — Савин проигнорировал доверительное «ты», — вы же не хуже меня знаете: учитель — это не диплом. Диплом в наше время можно запросто купить. Учитель — это призвание. «Воспитывает все: люди, вещи, явления, но прежде всего и дольше всего — люди. Из них на первом месте — родители и педагоги», — Савин процитировал Макаренко. — А Ольга Дмитриевна умеет воспитывать, и дети ее любят. А это главное в нашем деле.

Тамару Максимовну дети никогда не любили. Может, оттого, что детские души остро чувствуют истинное отношение к себе, даже если оно тонко завуалировано под чуткость и доброту.

— Олег Константинович, Макаренко я тоже штудировала в институте. Только, вдруг чего, с нас спросят, а не с Макаренко.

— Тамара Максимовна, когда поднимется кадровый вопрос, тогда и будем отвечать. А насчет образования Демидовой вы не совсем правы. Ольга Дмитриевна студентка-заочница. Как-нибудь да выкрутимся. Что еще на повестке дня?

Говорить дальше о Демидовой не было смысла, и Тамара Максимовна недовольно поджала пухлые губы.

— Звонили из гороно, напоминали, что мы еще не подали заявки на курсы. Нас я записала на июнь, а Кирсакову и Андрюшина — на сентябрь.

Тамара Максимовна с улыбкой смотрела на Савина. Она все предвидела. О курсах договорилась еще в прошлом году, когда формировали график. Спасибо бывшей однокурснице — удалось совместить директоров и историков на июнь.

— Курсы — это хорошо. — Савин опять вспомнил ту ночь и опустил глаза. — Может, ваши отложим на осень?

— Зачем откладывать? Начало лета. Учебный год окончится, работы, считай, никакой.

— Тамара Максимовна, а про выпускные экзамены забыли? Школа без администрации не может остаться. Да, собственно, и я могу поехать осенью, мне не к спеху. А вы езжайте летом.

Курсы Савину были безразличны. Пустая трата времени. Интересными они были только первый раз. А потом из года в год одни и те же вопросы: слабое финансирование, спонсорская помощь и кадры. В этих вопросах он разбирался лучше любого доцента института последипломного образования, ибо из года в год сам решал все эти вопросы и довольно успешно.

Он и без курсов знал, что толковые кадры — это главное для школы. И привлекал и удерживал эти кадры всеми правдами и неправдами. Только благодаря кадрам его школа была лучшей во всей области.

Спонсорская помощь — отдельный вопрос. Кому интересны проблемы школы, кроме родителей учеников? Только смахивает вся эта спонсорская помощь на прикрытую взятку.

Искать спонсоров, не привлекая ничьих родителей, он научился сам, без помощи курсов повышения квалификации. И Макаренко здесь ни при чем. Откуда великому педагогу было знать, за счет каких ресурсов будет выживать институт школы спустя столетие.

— До лета еще далеко, — нарушила молчание Тамара Максимовна. — И подумай, стоит ли нам продлевать договор с Демидовой на следующий учебный год?

Савин кивнул головой. Подумает.

Она еще собиралась сказать, что на трудовика тоже надо заблаговременно подать заявку в гороно, но прозвенел звонок, десятиминутная переменка окончилась.

— У меня урок, — напомнила Тамара Максимовна и неохотно покинула кабинет.

* * *

Красная машина набирала скорость. Женщина, сидевшая за рулем, в один миг ощутила, как тормозная педаль провалилась под ее ногой. Машина теряла управление. Все произошло так быстро, что она даже не успела испугаться. Последнее, что она увидела, — испуганные глаза дочки, сидящей на заднем сиденье.

Машину несло на обочину, прямо на дерево, и тогда Саша закричала и… проснулась от того, что ее кто-то тряс за плечо.

— Ты кричала во сне. Что тебе снилось? — Стрельников прижал Сашу к себе.

— Я тебя разбудила? Прости. Мне снилась авария. А в машине женщина с ребенком. Я даже не знаю, выжили они или нет. Посмотри, который час?

Стрельников нехотя высвободил из-под ее головы свою руку, затем включил лампу и сонно посмотрел на часы.

— Пять утра. Может, воды тебе принести? — участливо спросил Стрельников.

— Не надо. Ты спи еще, а я пойду приготовлю тебе завтрак и заодно ужин, все равно уже не усну.

— Саша, — Стрельников взял ее за руку, — может, ну его этот сон. Ну приснилась тебе авария, и что? К сожалению, сегодня на дорогах случаются аварии. И не одна. Не исключено, что погибнут люди, и среди них могут быть и женщины, и дети.

Стрельников пытался успокоить Сашу и окончательно проснулся и теперь сидел на кровати, наблюдая за тем, как она надевает халат.

— Паша, я вижу только то, что уже случилось, — грустно вздохнула Саша. — Но, может, ты и прав. Приснился сон, и не стоит к нему придираться. Знаешь, о чем я подумала? — Саша вернулась и присела рядом со Стрельниковым. — Юра говорил, что девочка, к которой я еду, попала в аварию, после чего перестала ходить и разговаривать. Так, может, мой сон как-то связан с тем, что произошло с ней раньше?

— В этих вопросах я тебе не советчик. Вот если бы тебя интересовал, к примеру, биткоин — я бы тебе все рассказал о транзакциях, эмиссии и технологии защиты криптовалюты. — Стрельников обнял ее за плечи и поцеловал. — Не уходи…

На кухне Саша появилась через час, не включая свет, поставила чайник на плиту и задумалась.

К ее отъезду в Грибово Стрельников отнесся довольно спокойно, здраво рассудив, что если нужна кому-то ее помощь, то, конечно, она может спокойно ехать и не беспокоиться о нем. Ничего плохого в том, что муж не стал ее отговаривать от поездки, не было. Оттого ей и было хорошо с ним, что он доверял ей и никогда не вмешивался в ее дела. С этим условием она и приняла предложение Стрельникова выйти за него замуж. Он дал слово всегда принимать ее такой, какой она есть, и с тех пор терпел все ее причуды.

«Так что в этом плохого теперь?» — задала себе вопрос Саша. Ничего плохого в этом не было бы, не получи она фотографию, на которой ее Стрельников стоял с незнакомкой возле гостиницы.

«Вот настоящая причина всего плохого, что может быть в моей жизни, — вздохнула Саша. — Мужчина, как говорил Степанков, полигамен. Тогда как же любовь? — задала себе вопрос Саша. Или единственная любовь на всю жизнь — это только моя фантазия? Выходит, полигамный мужчина может любить многих женщин, только по-разному. Полигамно».

От псевдонаучной теории Степанкова ей ни тогда, ни теперь легче не стало. И на ее короткий вопрос, что делать, он дал такой же короткий ответ — забыть. Порвать никчемное фото, выбросить в мусорное ведро — и конец мучениям. При этом он еще раз посмотрел на незнакомку. Мужчина полигамен.

Говорить Степанкову, что на Земле природа не создала ни одного вида, в котором представитель одного пола — моногамен, как, к примеру, она, а другой — полигамен, как он или Стрельников, не было смысла.

«Может, Павел хочет, чтобы я уехала, чтобы побыть одному… Или с ней. Ему нужна свобода от меня. Интересно, Стрельников приведет ее сюда или хватит ума встречаться на чужой территории?»

Противные мысли все время навязчиво лезли в голову: и когда она кормила завтраком Стрельникова, и когда его провожала на работу, и даже когда он ее поцеловал. Эти мысли мешали ей думать о чем-нибудь другом до тех пор, пока не позвонил Степанков и не сказал, что машина подана и ждет ее у подъезда.

* * *

— Анатолий, — представился мужчина, забрав у Саши увесистую сумку. Он быстро открыл багажник, аккуратно поставил вещи и так же быстро открыл дверь, предложив ей на выбор место в машине. Саша немного замешкалась, прикидывая, где удобнее расположиться. Если сесть сзади, то можно поспать, а спереди — отличный обзор дороги. Учитывая, что ехать не очень долго, Саша выбрала место рядом с водителем.

Водитель ей понравился сразу. Как оказалось, Анатолий выполнял в доме Луниных роль не только водителя, а заодно, в отсутствие хозяев, был и смотрителем дома, и завхозом в одном лице.

— В целом семья нормальная. Без придирок и всяких там закидонов, — смеясь, подытожил свой рассказ Анатолий.

Он был похож на человека, давшего своим хозяевам обет молчания, и, нарушив его, теперь старался нагнать упущенное. Из его шутливо-обстоятельного повествования Саша знала, что в загородном доме после смерти Кристины, жены Игоря Лунина, до нынешней весны никто не жил. Галина Адамовна незадолго до трагедии забрала внучку в Москву и в Грибово не наведывалась. Сам Лунин жил тоже в Москве, правда, отдельно от матери.

— А теперь кто там живет?

— На той неделе приехала Галина Адамовна с Настей, дня два тому Игорь Дмитриевич привез Ксению, так сказать — невесту.

При воспоминании о Ксении Анатолий заметно оживился и, как показалось Саше, мечтательно улыбнулся.

— Еще в доме живут две сиделки по уходу за Настей. Те, правда, не местные. Я так понял, они только неделю работают, а потом им на смену привезут других. Ну а остальной народ — приходящий, из местных.

— Анатолий, вы Кристину знали?

— Как вам сказать? Я тогда только на работу устроился к ним. Из армии пришел, а тут работа наклюнулась. Вначале, пока машина Кристины Геннадиевны в ремонте была, часто возил ее в Москву. Бизнес у нее был. Ездить с ней одна умора, — засмеялся Анатолий, вспомнив былое. — Вы даже не представляете, сколько замечаний мне делала Кристина Геннадиевна, все нарушения, даже самые мелкие, замечала. Я ей говорю, мол, на дороге, кроме нас, ни одной машины, а она на своем стоит. Говорит, мол, это не важно. Правил надо придерживаться, и все.

— А сама как водила машину?

— Вот! Я тоже задавал себе этот вопрос. Сама-то Кристина Геннадиевна очень аккуратно ездила, по всем правилам. И вот скажите, как она только сама в аварию попала? Дорога отличная, транспортом никогда не загруженная, и такое случилось.

На дорогу Саша и сама обратила внимание. Дорога была отличная.

— Кстати, Галина Адамовна говорила, что если вы проголодаетесь, то можно пообедать по дороге. Впереди кафе.

Проголодаться за час езды Саша не успела. Да и к еде в придорожных кафе она относилась настороженно. Из чего там готовят — одному богу известно. Но молодой организм водителя, телохранителя и завхоза в одном лице требовал подкрепиться.

— Вы идите, кушайте, а я прогуляюсь. Мне закажите только кофе, если его готовят сносно.

Судя по тому, как радостно встретила водителя одна из официанток, Толик в придорожном кафе частый посетитель. Обедал он или только болтал с девушкой, Саша не видела.

Оставшуюся дорогу они ехали молча. Может, у водителя окончилась информация о Луниных, а может, все его мысли теперь занимала девушка из кафе. Саша и сама не заметила, как уснула. Разбудил ее водитель, когда машина заехала во двор. В обеденный час их никто не встречал, словно так и надо. Анатолий достал Сашину сумку и направился в дом.

— Это ж сколько надо поливать цветы, чтобы они выстояли на таком солнцепеке? — Саша старалась не отставать от водителя. И в этот момент, словно в подтверждение ее догадок, посредине клумбы, освежая брызгами воздух, забил фонтанчик.

— Здесь своя мелиорация.

Анатолий остановился на крыльце, давая возможность Саше оценить достижение прогресса. Но стоять под палящим солнцем не было никаких сил, и он шагнул в спасительную прохладу дома.

— Все отдыхают, — констатировал Анатолий очевидный факт. — Как вы смотрите, если я пока не буду звать Галину Адамовну?

Саша не знала, что ответить. Вроде и не нужна ей сейчас с дороги Галина Адамовна, но и не встретиться с хозяйкой тоже было неудобно.

— Вот и хорошо, — молчание приезжей Анатолий расценил как знак согласия. — Пусть отдыхает. Ночью с сердцем было плохо. Да от этой духоты и здоровому человеку тяжело, а у Галины Адамовны к тому же и возраст. Пойдемте покажу вашу комнату.

Водитель, телохранитель и домоуправитель, как его мысленно прозвала Саша, по-хозяйски направился в глубь дома.

— Вы будете жить на первом этаже. Здесь, я вам скажу, самое удобное место.

Анатолий и на этот раз оказался прав. Северная часть дома окнами выходила в сад.

— Проходите. — Анатолий открыл дверь комнаты и пропустил Сашу вперед. Он поставил ее сумку на пол и тихонько прикрыл за собой дверь.

«Какое-то средневековье. Дом, прислуга и никого. Сиеста у них, что ли?» Саша не спеша осмотрела предоставленные ей апартаменты.

Большая просторная комната напоминала гостиничный номер. Все было добротно и просто: кровать, тумбочка, вместительный шкаф, кресло и журнальный столик. Саша толкнула узкую дверь. Санузел сиял чистотой. Судя по свежему набору полотенец, к ее приезду готовились. Балконная дверь плотно закрыта. Значит, должен быть еще и кондиционер. На прикроватной тумбочке лежал пульт. Саша нажала кнопку, и сразу раздался знакомый шипящий звук. Комната начала наполняться спасительной прохладой. Средневековье окончилось. Саша опустилась на кровать и ощутила усталость.

«Пока все напоминает хороший пансионат. Может, Степанков пошутил и отправил меня на отдых, чтобы разрядить обстановку в семье?»

Через час за Сашей зашла Галина Адамовна и отвела ее к Насте.

Худенькое тельце девочки терялось на широкой кровати. Большая комната была неуютной и даже отдаленно не напоминала детскую. Обои темно-красного цвета в кричащем японском стиле смотрелись помпезно и мрачно. Тяжелые темно-коричневые шторы затеняли комнату.

Возможно, эта комната раньше служила спальней четы Луниных или предназначалась для гостей, но никак не была детской. Новые мягкие игрушки громоздились на комоде. С некоторых даже этикетки не сняли. Выходит, девочка с ними не играла. Все это Саша отметила сразу, как только вошла в комнату вслед за Галиной Адамовной.

Девочка, почувствовав присутствие посторонних, открыла глаза и безучастно посмотрела на Сашу.

— Настенька, — Галина Адамовна присела на край кровати, — это Александра Ивановна. Она врач.

При слове врач девочка вся сжалась, от чего стала еще меньше и беззащитнее.

— Не бойся, это хороший врач, как Айболит. Помнишь, мы с тобой читали сказку? Александра Ивановна будет просто жить в нашем доме. Ведь у нас столько места, правда, Настенька?

Девочка, не проявив никакого интереса к постороннему человеку, отвела взгляд.

— Сейчас покушаешь, а потом Александра Ивановна зайдет к тебе. Договорились?

Галина Адамовна легонько погладила внучку по голове.

— Вот все, что имеем, — Галина Адамовна по привычке даже в коридоре говорила вполголоса. — Но это лучше, чем было. Спасибо Юрочке. Он нам посоветовал клинику в Израиле. Лечение ничего не дало, но я вдруг поверила, что Настенька поправится. Да и как иначе? Пойдемте я вам покажу дом.

Часть второго этажа занимала огромная гостиная, из которой открывались двери в другие комнаты.

— Здесь две спальни и две гостевые комнаты. Там — комната нянечек. Чтобы рядом с Настей были всегда. Мне так спокойнее. Там библиотека, есть компьютер, будете потом пользоваться.

После осмотра второго этажа они спустились вниз.

— А где раньше была комната Насти?

Вопрос несколько удивил Галину Адамовну. Первое, что должно интересовать доктора, по ее мнению, — это заключение о результатах лечения и обследованиях, но никак не бытовые вопросы. Она заранее приготовила все выписки, и теперь они невостребованные лежали в ее комнате.

— Сразу после рождения Настя спала с родителями, в их комнате.

Говорить постороннему человеку о том, сколько было потрачено ее сил и нервов на объяснения невестке, что ребенок должен привыкать спать отдельно, Галина Адамовна не стала.

Кристина с доводами соглашалась и, пока свекровь гостила, оставляла Настю в детской. Но после ее отъезда, как подозревала Галина Адамовна, девочку снова забирала в свою спальню. Теперь те дни казались самыми счастливыми. У сына тогда были жена и дочь, одним словом, семья. Галина Адамовна тяжело вздохнула.

— Потом, конечно, Настенька спала в своей комнате на первом этаже. А когда внучка переехала ко мне, Кристина затеяла ремонт. Детскую мебель перенесли временно во флигель. Он там, за домом, — махнула рукой Галина Адамовна. — А после смерти Кристины Игорю уже не до ремонта было. Так все и осталось. Думаю, мебель за это время пришла в негодность. Но, сами понимаете, мебель — не проблема.

— Вы мне покажете Настину комнату?

— Конечно. Но… Теперь ее занимает Ксения. Я даже не знаю, уместно ли смотреть комнату в ее отсутствие?

— Вы правы. Посмотрим вместе с Ксенией. Галина Адамовна, расскажите мне для начала о Насте все, что вы считаете главным.

— Вы знаете, для меня все, что связано с внучкой, — главное. Настя и есть то самое главное, ради чего я живу на свете. Если вы не против, то пойдемте в сад. Жара спала.

— Галина Адамовна, а почему Настя после аварии стала жить с вами?

Лунина, шедшая впереди, приостановилась. Отвечать на подобные вопросы она не была готова. Спина напряглась. Вопрос чем-то встревожил женщину. И Саша это заметила.

— Мы сюда приезжали только на выходные. — Галина Адамовна не стала отвечать на вопрос. — Тогда Настя занимала гостевую комнату, которая отведена вам. Вас комната устраивает? Если нет — можно выбрать другую. Места в доме, сами видели, достаточно.

Узкой тропинкой они спустились к пруду. Пруд, как и весь дом, готовили к приезду Галины Адамовны на скорую руку. Все сделали, а мелкие недочеты остались на потом. Вот и к водоему дорожка усыпана гравием, обрамлена цветами, только никто не учел солнцепека, и растения привяли. Желтые соцветья клонились к земле. Гравий, не до конца укатанный, местами образовал горки. Идти в босоножках было неудобно.

— Этот дом сын построил по своему проекту. Для семьи. Он занимается строительным бизнесом. Успешно строит дома для других, а себе ничего построить не может, — по-матерински вздохнула Галина Адамовна. Ее замечание касалось исключительно личной жизни сына. — А теперь Игорь предпочитает жить в Москве. Здесь, кроме меня, еще живет Ксения. Невеста Игоря, — уточнила Галина Адамовна.

В уточнении Саша услышала нотки горечи.

— Конечно, никакая мачеха не заменит мать, но Ксения к Насте относится хорошо, и мне уже на душе легче.

«На роль жены — все подходят. Игорь состоятельный жених. А будет ли Ксения матерью для Настеньки? Веселая, улыбчивая, а там поди разберись», — тревожно подумала Галина Адамовна.

Свою покойную невестку Кристину Галина Адамовна всерьез не воспринимала никогда, с самого начала считая ее не парой сыну. Собственно, претензий особых к Кристине у Галины Адамовны и не было. Спокойная, добрая, даже излишне тихая и Игоря любила — материнское сердце ведь не обманешь. Только она-то видела рядом с сыном совершенно другую женщину. Но муж покойный тогда был на стороне Игоря. Если любит — пусть женится. А что Кристина? Ни роду, ни племени. Образование слабенькое. Швея-мотористка. Прозвище, данное невестке, прочно засело в голове Галины Адамовны. И чтобы избежать щекотливых вопросов, ей пришлось знакомым говорить, что невестка — дизайнер. К удивлению самой же Галины Адамовны, из Кристины действительно получился хороший дизайнер. А потом появилась Настя, и лед в отношениях с невесткой стал потихоньку таять.

— Галина Адамовна, — вдохнув теплый воздух, Саша собралась с силами, — я хочу вас сразу предупредить, чтобы потом не возникли недоразумения, у меня совершенно другой подход к лечению. Да, собственно, я и лечением это не могу назвать.

— Что вы, что вы, — Галина Адамовна прервала Сашу, — Юра мне говорил о вас. Я верю, что вы поможете. Настенька будет ходить в школу, у нее будет все хорошо. Правда? А я сделаю все, что только от меня зависит, все, что вы скажете.

Открытая улыбка, мелькнувшая на лице Галины Адамовны, мгновенно преобразила уставшую женщину. Стоило только представить Настеньку здоровой и счастливой, как глаза ожили и заблестели, отчего женщина выглядела помолодевшей, словно сбросила десяток лет.

Наверное, раньше она была интересной женщиной. Ведь и теперь, невзирая на возраст, Галина Адамовна выглядела хорошо. Стильная стрижка и отлично подогнанное по фигуре платье лишний раз говорили, что Галина Адамовна постоянно следит за собой.

— Можно вас звать просто Сашей, без отчества?

— Конечно. Зовите.

Разговаривая, они незаметно пришли в самый конец участка, за которым начинался лес. От пьянящего воздуха и тишины Саша почувствовала легкую усталость.

— Кто у вас следит за всем этим? — Саша провела рукой невидимую границу.

— Повезло с садовником. Весной и осенью он берет в помощь людей из поселка, а остальное время ему жена помогает. Хорошие люди. Живут здесь недалеко. Кристина любила возиться в саду, — вспомнила Лунина.

— А кто с Настей занимается?

— Няни круглосуточно. Обе с медицинским образованием. Молодые. Ушли на пенсию по выслуге лет. И я всегда рядом, и Ксения. Но, если кто нужен еще, вы мне скажите, Игорь оплатит любых специалистов.

Обратную дорогу они говорили о жизни в целом. К дому подошли с северной стороны, и Саша увидела окна своей комнаты. Прав был Анатолий — вид с террасы, на которую выходила дверь ее комнаты, был поистине божественный. Если б не эта удушающая жара — сказочный рай на земле.

Поздно вечером громыхнул пару раз гром. На неостывшую землю обрушился дождь. В открытое окно ворвалась прохлада. Саша уснула сразу, стоило коснуться подушки. До самого утра она спала без снов, чего давно с ней не было…

* * *

В кабинете Лунина надсадно зазвонил мобильный телефон, а через минуту — городской. В такой последовательности обычно звонили только два человека.

Ирена, секретарь Лунина, с интересом прислушивалась к звонку.

«Если звонит Галина Адамовна, то Игорь сегодня меня пригласит на ужин, а если Ксения — не пригласит». Ирена быстро загадала желание и стала ждать. Галина Адамовна, если сын не отвечал и на городской телефон, сразу перезванивала в приемную. Ксения — никогда.

— Да, приемная господина Лунина, — улыбнулась собеседнику Ирена.

— Ирена, где Игорь Дмитриевич?

— В переговорной, на совещании. Что передать?

Галина Адамовна на минутку задумалась, решая, стоит ли посвящать в проблему секретаря.

— Передайте, чтобы, как освободится, срочно позвонил мне.

Ирена не успела сказать, что просьбу непременно выполнит, как в трубке раздались короткие гудки. Она сразу сделала пометку в открытом блокноте, а потом еще и подчеркнула толстой жирной линией. Только бы не забыть. Однажды, в самом начале работы, она передала просьбу Галины Адамовны с опозданием. И вопрос о ее увольнении встал на повестке дня. Пришлось звонить Галине Адамовне и приносить извинения за свою рассеянность. С тех пор все, что говорила Галина Адамовна, подчеркивалось вот такой жирной линией.

Ирене порой казалось, что руководит везде и всюду одна Галина Адамовна. И даже Игорь Дмитриевич, владелец строительной компании, у нее всего лишь мальчик на побегушках.

Лунин в зал переговоров, служивший еще и залом заседаний, зашел последним. Неприятности из личной жизни перекинулись на бизнес и теперь шли чередой.

Продажа квартир застопорилась. Жилой комплекс сдан, а квартиры не раскуплены. Может, действительно надо было прислушаться к советам коллег и не разрывать контракт с риелторской конторой, но он слушал только себя. Идея организовать свой отдел продаж показалась ему довольно перспективной, но требовала доработки, а ему сейчас не до этого.

Лунин тяжелым взглядом обвел зал. Все приглашенные сотрудники сидели на привычных местах, открыв блокноты для записи, и ожидали объяснений, ради чего он их внезапно собрал среди рабочего дня.

Из общего плана выбивались только два человека: заведующая отделом продаж — потому что была единственной женщиной в мужском коллективе, и Власенко, потому что был единственным, кто упорно не признавал дресс-код организации, в которой работал без малого пятнадцать лет. И теперь на фоне дорогих летних костюмов Власенко в потертых джинсах и мятой льняной рубашке навыпуск выглядел случайным человеком на фоне чопорной администрации. Поначалу Лунин даже пытался делать ему замечания, но Власенко никак не мог взять в толк, зачем облачаться в костюм, когда есть столько удобной одежды.

Проблему продажи квартир Лунин вынес на обсуждение сотрудников.

Первым слово взял пиар-менеджер. Молодой, энергичный парень свои идеи излагал предельно просто и доходчиво. Лунин понял все, кроме одного, — почему при таком многообещающем подходе квартиры не продаются? И задал вопрос, на который не получил внятного ответа.

Заведующая отделом продаж, тридцатилетняя Екатерина Стоянова, говорила, как всегда, долго и обстоятельно.

–…Поэтому мне бы хотелось, чтобы Андрей Иванович объяснил, почему наша компания делала повторный ремонт в сороковой и сотой квартирах на старом объекте? — Стоянова обратилась к Власенко и посмотрела на Лунина, ища у него поддержки. — И не влияет ли этот факт на имидж компании в целом?

Лунин хотел сказать, что в сложившейся ситуации надо не старое вспоминать, а думать, как быть теперь, но в разговор встрял Власенко:

— Катерина Михайловна, не думайте, что только вы одна умеете считать деньги компании. Все мы считаем! И о имидже знаем, и не по тренингам, как вы, а из жизни!

Власенко специально назвал заведующую отделом продаж Катериной вместо Екатерины, вспомнив, как она его лично просила обращаться к ней по всем правилам. И видя, как та сразу нахмурила тоненькие татуированные брови, улыбнулся, понимая, что все это ребячество.

Власенко редко спорил с Екатериной, считая ниже своего достоинства что-то доказывать женщине, и ее мнение никогда его не интересовало. Но со стороны теперь все выглядело так, словно квартиры не продавались исключительно по его вине. Власенко начал заводиться.

— Я понимаю, что из кабинета вам, Катерина, как-то виднее, что мы делаем не так на стройке. А ничего, что владельцы сразу начали перепланировку, даже не удосужившись посмотреть на план квартиры, и затронули несущие конструкции? По-вашему, я должен в каждую перепланировку вникать? В каждую дырку лезть? Они владельцы — пусть делают что хотят!

— Но, может, все-таки, Андрей Иванович, вам надо больше контролировать работу своих сотрудников? Может, дело не только в несущих конструкциях? — Екатерина опять обратилась к Власенко. — В десятой квартире недавно и без перепланировки посыпалась штукатурка.

Власенко еле сдержался от комментариев. В десятую квартиру попал бракованный цемент, и лаборатория это подтвердила, но не оправдываться же ему перед этой пига — лицей.

Екатерина обвела взглядом зал, надеясь найти поддержку среди присутствующих. Но принимать чью-либо сторону, когда не ясна позиция Лунина, никто не решился. Видя это, Екатерина сняла очки и, близоруко сощурив глаза, села на свое место.

— Значит, так, мой трудовой ресурс не трогать! Катерина, это ваш отдел не в состоянии продать квартиры! Чем вы занимаетесь в компании с утра до ночи? А? Тогда, может, пусть, как раньше, продажей занимаются риелторы, а вы попробуете реализовать себя на другом поприще?

Екатерина Стоянова покраснела. Она всегда краснела, как девчонка, когда на нее давил своим авторитетом Власенко.

— Ладно, — Лунин прервал назревающий скандал. — Екатерина, сколько у нас зависло квартир?

— Тридцать.

— Поступим следующим образом — сделаем в оставшихся квартирах ремонт под ключ и постараемся продать.

— Это дополнительные расходы, а как же быть с изначальной ценой? — подал голос главный бухгалтер.

— У вас есть более конструктивные предложения? — задал встречный вопрос Лунин. Вариант с продажей квартир он для себя выбрал и больше не хотел никого слушать.

Власенко захлопнул ненужную папку и вовремя замолчал. В лексиконе у него оставались только непечатные слова, и все они касались исключительно Екатерины Стояновой.

— Цену квадратного метра оставим прежней. Срочно просчитайте и доложите мне, что мы будем иметь, если в будущем станем продавать жилье под ключ? — распорядился Лунин.

Идея строительства и продаж квартир с выполненными внутренними работами, внезапно пришедшая в голову, непроизвольно втянула Лунина в рабочие проблемы, и он на минуту забыл о нависших личных проблемах и шантаже.

Коллектив зашумел, обсуждая неожиданную идею шефа. Лунин тяжело вздохнул и задумался, понимая, что если он в ближайшее время ничего не предпримет, то платить придется Эдуарду с каждым разом все больше и больше. И этому не будет ни конца, ни края. «Аппетит приходит во время еды», — мрачно подумал Лунин.

Через полчаса совещание окончилось. Все, кроме Власенко, покинули зал переговоров.

— Как дела с цементом?

— Да никак. Чувствовала моя душа — не стоит связываться с непроверенными мошенниками.

— А что, мошенники бывают еще и проверенные?

— Бывают, — утвердительно кивнул Власенко. — Я весь заказ отправил обратно на склад.

— Предоплату вернут?

— Уже вернули. Я им передал заключение экспертизы и пригрозил судебным иском. Перенимаю опыт Ханенко.

— Андрей, у тебя есть кто-нибудь в органах? — Лунин задал вопрос, который волновал его больше, чем возврат цемента.

— Очередной наезд?

— С наездом я бы разобрался без тебя. У меня легальный вопрос. Помнишь, ты говорил о родственнике? Мне нужна консультация.

— Ну, я позвоню и договорюсь. Если у тебя все — я поехал.

— Слушай, Андрей, ты чего прицепился к этой Стояновой?

— Да ничего я не прицепился! А ты чего? Спишь с ней?

— Нет. Я не люблю таких. Слишком правильная. Одна морока.

Лунин пожал протянутую руку Власенко и впервые позавидовал женщинам. Ибо женские слезы нельзя принять за беспомощность и плакать женщинам простительно.

Он хотел предложить Власенко выпить, но, рассудив, что, выпив, сам может наговорить лишнего, быстро простился и направился в свой кабинет.

На мобильном телефоне, лежащем на столе, было пропущено больше десятка звонков, три из которых были от Ксении.

— Игорь Дмитриевич, — Ирена приоткрыла дверь кабинета, — вам звонила Галина Адамовна, просила перезвонить.

Лунин набрал номер сразу, как закрылась дверь за секретаршей. В душе что-то шевельнулось похожее на тревогу. Первое, о чем он думал всегда, когда звонила мать, что Насте стало хуже.

Он, волнуясь, ждал, когда мать возьмет трубку, и, только услышав ее спокойный голос, расслабился. Слава богу, все оказалось намного проще. Очередной врач, которого где-то раздобыла мать по совету Степанкова, хочет что-то изменить в Настиной комнате.

«Профессура, значит, окончилась, раз мать перешла на простых смертных. Все правильно, если не знает врач, что делать, а деньги уже взял в качестве гонорара, то пусть хоть в комнате порядок наведет. Тоже мне — дизайнер». Все, о чем он успел подумать, матери говорить не стал и дал утвердительное «добро» на все начинания нового эскулапа.

— Мать, давай без подробностей. Расселяйтесь, переселяйтесь, делай все, как сама считаешь нужным, только проследи, чтобы стены на месте остались. И Насте чтобы от этого не стало хуже.

* * *

Под вечер опять началась гроза. Ливень стоял стеной, барабаня в окна. Саша лежала на кровати, наблюдая за непогодой. Сотовая связь, подчиняясь своим законам, не работала. Дозвониться до Стрельникова не удалось и после ужина. В поисках сети она медленно прошлась по комнате, вышла на террасу, но телефон упорно молчал. Последнюю неудачную попытку дозвониться в город, как на большую землю с какого-нибудь острова, Саша сделала со второго этажа. И только после того, как и эта попытка не увенчалась успехом, она вернулась в комнату, решив до утра не брать в руки телефон. Чтобы чем-то себя занять, она пыталась одновременно смотреть телевизор и читать книгу. Пытаясь сосредоточиться на местных новостях, Саша уснула.

Посреди комнаты стояла женщина с ребенком. Она сняла с девочки мокрую от дождя куртку и бросила на кресло. Затем взяла ребенка на руки. Она что-то говорила. Что-то смешное. Притихший ребенок ожил и рассмеялся звонко и счастливо. Женщина поцеловала дочку и опустила на пол. Дверь беззвучно открылась, и в комнату зашла еще одна женщина. Она приблизилась к девочке, и та, перестав смеяться, испуганно спряталась за матерью, обхватив руками ее стройные ноги. Удивительно, как женщины были похожи между собой.

— Что тебе надо?

— А ты не знаешь? Все.

— Бери что хочешь и уходи.

— Нет, Кристина, так не пойдет. Уйти должна ты. — Женщина присела на корточки и погладила по голове девочку. — А мы с Настей останемся. Правда?

В ответ девочка еще сильнее прижалась к матери и заплакала.

— Я без дочери не уйду.

— Смотри, дело твое. Можете уходить вместе. Я вас не держу.

Женщина, похожая как две капли воды на Кристину, резко поднялась и подошла к Саше.

— Они снова будут вместе, и у них будет все хорошо, но только после того, как я уйду. Мне давно уже пора, только я не могу без ее прощения. Помоги мне. Она тебя послушает. Это тебе, — женщина положила книгу на кровать.

— Ты кто? — прошептала Саша.

— А ты сама не видишь?

Женщина грустно улыбнулась, и ее силуэт начал таять.

Саша проснулась и провела рукой по постели — книги нигде не было. В комнате работал телевизор. На табло телефона высвечивалась полная лесенка. В три часа ночи в поселке снова появилась сотовая связь.

Саша приоткрыла дверь и выглянула в коридор. В доме стояла тишина, и только было слышно, как в саду за окном упало яблоко. Потом она долго ворочалась, думая о приснившихся женщинах. И когда поняла, что не уснет, набросила халат и тихонько на цыпочках пошла в библиотеку.

В лунном свете она нащупала выключатель и, когда в комнате вспыхнул яркий свет, прищурила глаза. «Если допустить, что книга находится здесь, в этой библиотеке, то найти ее дело непростое. А найти я ее обязательно должна, иначе она бы мне так настойчиво не снилась».

В каком порядке осматривать книжные шкафы в три часа ночи, она не знала и начала по часовой стрелке. Чтобы сэкономить время, Саша стала бегло рассматривать переплеты книг. На все про все она незаметно потратила час. От ходьбы задрав голову мышцы шеи затекли, Саша опустила голову, и взгляд наткнулся на толстую книгу в зеленой обложке.

«Ну кто сказал, что поиск надо начинать по часовой стрелке? Сделай я наоборот — и не пришлось бы тратить время впустую, — вздохнула Саша».

Книга при ближнем рассмотрении оказалась семейным альбомом четы Луниных. Оставаться в библиотеке среди ночи Саша не стала, и, взяв под мышку альбом, она так же неслышно вернулась обратно в свою комнату.

Улегшись удобно в кровати, она положила на колени альбом. Рассматривать чужие фотографии Саша не любила. Пересилив себя, она открыла альбом Луниных.

На первой странице была фотография ослепительной красавицы. Саша, осторожно отжав тоненькие металлические уголки, извлекла фотографию и посмотрела на обратную сторону.

Судя по надписи и дате, эту фотографию десять лет назад Кристина подарила Игорю.

На следующей странице была фотография Лунина. Волевое лицо, уверенный взгляд. Лунин был если не красавцем, то довольно привлекательным мужчиной.

Дальше шли коллективные фотографии. Судя по снимкам, чета Луниных имела много друзей, была гостеприимна и умела весело отдыхать. На двух фотографиях Лунин запечатлен только с Кристиной. Было видно, как он нежно обнимал беременную жену.

Следующая фотография сделана значительно позже — день рождения Насти. Большой торт в форме бабочки с одной свечой. Дальше шли детские фотографии. Настя взрослела на глазах.

Последняя фотография в альбоме опять со дня рождения девочки. Торт поражал воображение: огромный замок, на башнях которого примостилось шесть фей — свечей. Насте исполнилось шесть лет. Больше фотографий в альбоме не было. И только отдельно, через несколько пустых страниц, Саша обнаружила две фотографии Кристины. Женщина была по-прежнему красивая, только красота была другая. Взгляд более жесткий и цепкий, натянутая улыбка, — от былой мягкости не осталось и следа.

Саша еще раз бегло просмотрела фотографии. «Странно, зачем мне приснился этот альбом. Кроме чужой жизни, в нем ничего больше нет». Она отложила альбом в сторону и блаженно потянулась в постели. Какая-то мысль, недодуманная до конца, провалилась в сон.

К завтраку Саша немного опоздала. Когда она появилась на террасе, Галина Адамовна с Ксенией готовились пить чай.

— Сашенька, проходите присаживайтесь. Как спалось? Гроза не тревожила? — Галина Адамовна радушно махнула рукой, показывая на свободное кресло.

— Раз к завтраку опоздала — значит, спала хорошо, — с едва заметным ехидством отметила Ксения.

Почему не спать, когда спится. Работа подождет. Она бы и сама в такое пасмурное утро спала с удовольствием. Но добровольно выбранная роль требовала иной игры.

— Сон — это хорошо. А я целую ночь проворочалась в постели. Только усну и просыпаюсь. Гроза. Кристина снилась. Словно живая, — Галина Адамовна тяжело вздохнула.

— Настя еще спит. Я заходила. — Саша положила на тарелку аппетитную гренку с помидорами и сыром.

«Вот проныра. Заспала и так ловко выкрутилась. К Насте она заходила. А Галина Адамовна готова верить всему». Ксения с интересом посмотрела на Сашу.

— Галина Адамовна, расскажите мне о Кристине, раз уж вам она приснилась.

— В смысле? — Еле заметная тень пробежала по лицу хозяйки дома. — Кроме того, что я уже говорила, мне вроде и добавить нечего. — Галина Адамовна на минутку задумалась.

— Галина Адамовна, у вашей невестки были сестры?

— Кристина из детдома.

— А родственники?

— Родители погибли, когда она была совсем маленькой. О родственниках она ничего не знала. Хотя, если бы были, то наверняка навещали ее, да и Игорь знал бы о них. Секретов у них друг от друга никогда не было.

— Галина Адамовна, скажите, на какой машине ехала ваша покойная невестка в тот день, когда случилась авария?

Конец ознакомительного фрагмента.