Лето

Алла Горбунова, 2022

Алла Горбунова родилась в 1985 году в Ленинграде. Окончила философский факультет СПбГУ. Поэт, автор нескольких книг прозы – «Вещи и ущи», «Конец света, моя любовь», «Другая материя». Её стихи и проза переведены на многие иностранные языки. Лауреат премий «НОС», «Дебют» и премии Андрея Белого. Новую книгу Горбуновой формально можно отнести к жанру дневниковой прозы. Это до предела обнажённый, обжигающий, насыщенный текст. «Лето» соткано из философских размышлений и мистических озарений, тончайших описаний природы и быта и полных глубокой нежности наблюдений за взрослением ребёнка. Содержит нецензурную брань

8. Свеча и зеркало

Однажды у меня случился приступ паранойи. Мне казалось, что за мной следят, что я вижу одних и тех же людей в разных частях города, и это не просто так. Незадолго до этого я прочитала о феномене пси-террора и про психотронное оружие и вдруг почувствовала, что проваливаюсь в этот бред, что мне начинает казаться, что это всё правда. Мне стало плохо, мысли стали вязкими, я чувствовала, что ещё немного — и я увязну в бреду. Хотелось бежать по улице, перестать думать, остановить психоз. Как тёмные змеи из щелей, просачивалась какая-то жуть. Сквознячок из ада. Я уже знала, что остановить эту раскрутку могут только таблетки. Все двери закрыты, все окна закрыты, но ты чувствуешь, что открылась щель и из этой щели поддувает. И эту щель нужно заткнуть; если не сделать это быстро — она будет становиться всё больше и больше, превратится в разлом, засосёт тебя: будешь на чёрном ветру рядом с этим жутким зиянием, в месте, откуда нет выхода. Это был 2009 год, мне надо было на поезд в Москву — предстояла презентация моей книги. Я закинулась таблетками в поезде, меня трясло. Дрожала всю ночь, увидела себя тантрической иконой, на мне была чёрная кружевная шаль, красные украшения с какой-то непонятной мне символикой, вместо глаз были пылающие огнём щели. Потом я оказалась в месте, окружённом горами, откуда творился мир. С гор прямо ехал враг, там его страна. Внизу встретила Странника — одного из праотцов, он рассказывал мне, что было тысячи лет назад. Сошла с поезда и отправилась к Ф., у которого я вписывалась, завалилась спать, он лёг ко мне в кровать и обнял. Я сказала: «Ебаться не будем», тогда мы просто заснули в обнимку. На следующий день стало легче.

Одно время я интересовалась эзотерической группой хакеров сновидений и общалась с поколением их младших последователей. У нас был практикум, в ходе которого мы должны были добиться совместных осознанных сновидений. Я практиковала вместе с девушкой по имени Арфа. Она приезжала ко мне домой, и мы подолгу настраивались друг на друга: сидели в полутёмной комнате и рассказывали друг другу всякие важные истории о себе, наблюдая при этом едва различимые наплывы разных цветов в полутьме на наши тела. Совместных осознанных снов никто из проходящих практикум так и не добился. Однако у нас с Арфой произошло одно интересное явление. Как-то раз, когда я гуляла, Арфа позвонила мне и сказала, что собирается лечь спать и попробовать посновидеть. После этого через некоторое время я зашла в книжный магазин, и моё внимание привлекла книга, на обложке которой большими буквами было написано «ИБИ». Я подошла полистать эту книгу, и оказалось, что это как раз книга на тематику, близкую к хакерам сновидений, кажется, даже в той же книжной серии, где выходили книги про них, — вероятно, поэтому я и обратила на неё внимание. Я прочитала в аннотации, что ИБИ — это Институт биохимических исследований, где якобы проводились какие-то экстрасенсорные опыты. Полистав книгу, я пошла домой, и мне снова позвонила Арфа. Она сказала, что ей удалось заснуть, и у неё было осознанное сновидение, в котором она вышла на кухню, и на кухне на стене большими буквами было написано «ИБИ». «Ты не знаешь, что это может значить?» — спросила меня Арфа.

Лет в восемь я начала «изучать» магию. «Изучение» состояло в беспорядочном чтении на эту тему и в каких-то детских ритуалах. В тринадцать лет у меня случилась первая любовь, мой парень был магом и отморозком, он учил магии меня и моих подруг.

В вечер нашего знакомства во второй половине июля 1999 года мы большой компанией ребят направились к пожарному пруду, прилегающая к нему каменная плита была одним из мест встречи молодёжи. Но пруд оказался уже занят компанией пьющих мужиков, среди которых я увидела С., казавшегося удивительно юным на их фоне. Хотя ему было уже девятнадцать, он выглядел как пятнадцатилетний мальчишка, отчасти из-за своего очень маленького роста, — очень бледный, светло-русый, с рубиновой серьгой в ухе, в рабочих штанах и чёрном ватнике на голое тело с нашитой на локоть перевёрнутой пентаграммой. Зрачок одного глаза у него был в форме восьмёрки. С. пел под гитару песни и при этом не сводил с меня глаз. Пел он «Фантом», и ещё песню про дождь, и «Афганистан», добавляя под конец куплет «Вот так и я уйду служить и не вернусь, вот так и я погибну за святую Русь», и песню про водку, и много чего ещё. А потом он сказал, что хочет есть, потому что три дня ничего не ел, бухая в лесах и на болотах (надо сказать, что любимым занятием компании С. было дышать бензином на болоте, и один из его былых товарищей, кажется Еретик, увлекался историей и, надышавшись бензином, обыкновенно разговаривал с Лениным), и я пошла домой и принесла ему сливы со стола.

После того вечера на пруду я заболела, и так тяжело, как не болела ещё никогда в жизни. Никогда прежде моя температура не поднималась выше сорока градусов, а когда я более-менее поправилась и вышла на улицу немного прогуляться, я сразу встретила С., едущего на велосипеде рядом со своим приятелем. Как только я его увидела, я обнаружила странную неспособность двигаться, мышцы мне больше не подчинялись, и я почувствовала, что сейчас упаду как подкошенная прямо на глазах у С. и это будет очень стыдно. Всё это длилось какую-то долю секунды. С. спросил, как я себя чувствую, и сказал, что знает, что я болела, и что он хотел прийти меня вылечить, но не хотел пугать моих родителей, и сказал, что он меня искал. А потом мы с С. и его лучшим другом Р. стали проводить время вместе: гулять по посёлку или сидеть у меня в сарае, и, когда мы гуляли по шоссе или в районе рынка, я видела, как все ребята на нас смотрят, потому что С. и Р. были известными отморозками в посёлке, и я чувствовала, что нашла себе достойную компанию. Идя мимо заброшенного дома, С. брал камень и швырял его в окно, на котором появлялась маленькая точечка с разбегающимися от неё лучиками, и они с Р. обсуждали свои совместные приключения в астрале, какие-то собрания, разных тварей, которых они встречали, чёрные с серебром доспехи принца смерти, каковые были у С., агентов ФСБ, гонявшихся за ними по астралу, чтобы завербовать их, свои планы проникнуть в подземную лабораторию, которая была организована спецслужбами и находилась под посёлком, путь же туда вёл или через заброшенный дзот, или через колодец в районе дальнего лесного озера. В этой лаборатории велись какие-то секретные исследования, посвящённые магии, и там находились всякие разработанные артефакты, например кольцо, способное делать невидимым, наподобие кольца всевластья у Толкина.

В один из тех дней, когда мы шли к моему дому, чтобы поесть с кустов малину и посидеть в сарае, С. спросил, не нужен ли мне парень. Я ответила, что нет. Когда мы обрывали малину, С. сказал, что он меня любит, а потом стал говорить это всё время. Р. тоже влюбился, но С. сказал ему «не трожь, это моё», и, поскольку С. был главный, Р. особо не лез, только смотрел голубыми глазами с поволокой, к тому же у него заканчивался отпуск, ему надо было на завод, где он работал разнорабочим, и он стал приезжать только по выходным. С. же после девяти классов отучился то ли в училище, то ли в техникуме, в армию его не взяли, хотя он очень хотел, потому что он стал рассказывать комиссии про свои занятия магией, ему не поверили и сказали «сделай что-нибудь», он сделал, что у одной из женщин заболела голова, и ему поставили диагноз «шизофрения». С. работал в посёлке водопроводчиком в летнее время, а по окончании сезона собирался устроиться в городе грузчиком или охранником. Я поначалу не отвечала С. согласием на предложение стать его девушкой, но проводила все дни вместе с ним и уже потом согласилась, что подразумевало самые серьёзные последствия, например то, что С. обещал на мне жениться, как только я достигну соответствующего возраста, что, впрочем, должно было произойти ещё очень нескоро.

С. очень много рассказывал про астрал — он говорил, что все мы бываем там во сне, но до поры не можем этого помнить. Я смутно понимала, что то, о чём он говорит, должно быть как-то связано с теми случаями, когда ночью всё начинает раскачиваться, вибрировать и я сажусь на кровати, а тело моё лежит, но я обычно пугаюсь, и длится это не очень долго, или с теми случаями, когда я вижу сон и вдруг понимаю, что вижу сон, и тогда начинаю действовать в мире сна вполне сознательно, но это тоже обычно длится недолго. С. время от времени рассказывал мне, чем мы занимались в астрале, что ему передавали, что я там его искала или что мы в астрале сыграли свадьбу.

Однажды С. рассказал мне мой сон. Хотя это был не сон в обычном смысле. Я вышла из тела и была в каком-то удивительном месте розового цвета, очень приятном, и всюду была вода, я купалась в ней, вода эта была необыкновенная по качеству. Такой воды я прежде никогда не касалась, она была небывало мягкая и не имела ничего общего с обычной водой. На следующий день я начала рассказывать этот сон С.: «Всё было розовое, и там была вода», а С. продолжил: «И эта вода была не такая, как обычная, очень мягкая, приятная, да? Странно, как ты там очутилась, это розовая пещера в лабиринтах астрала, там отмывают дракончиков, ты могла оттуда и не выбраться». Потом ещё мы с подругами и С. собрались у меня в сарае, С. попросил свечу, зажёг её перед старинным зеркалом с резьбой, стал смотреть в зеркало странным взглядом и поставил ладони рядом с язычком свечи, затем он стал поднимать ладони, и огонь свечи поднимался вместе с ними и поднялся почти до потолка, превратившись в очень тонкий светящийся луч. В другой раз мы с подругами сидели в сарае без него, и Надька С. подошла к зеркалу и стала долго в него смотреть, потом отстранилась и сказала, что видела С. Тогда к зеркалу пошла Надька Б., долго в него смотрела и сказала, что тоже видела С. Последней пошла я. Отражение моё преображалось, принимало шаткие, иногда страшащие лики, иногда гасло, и вместо него образовывалась пустота, а потом я тоже увидела С. Был уже вечер, но мы решили пойти к С. и посмотреть, чем он занимается. Лил дождь, и мы взяли полиэтиленовые накидки, идти до С. было относительно далеко, но, когда мы пришли, он сказал, что только что закончил что-то делать в астрале, и ни одна из нас не решилась рассказать, что мы его видели.

Никаким магическим церемониям С. нас не учил, а сказал, что обучение на первых порах будет происходить через сны. Были ещё замки. Однажды С. отправил Надьку С. в замок, потом попытался отправить меня, но не получилось. Замок у каждого был свой и представлял его подсознание. Вначале надо было расслабиться, помедитировать, закрыть глаза и найти в темноте самую светлую или самую тёмную точку, затем идти на неё по тоннелю, превращающемуся в как-то оформленный коридор, вероятнее всего каменный с факелами коридор средневекового замка, но это зависит от личного дизайна каждого, и ничто не мешает сделать в твоём замке евроремонт, если тебе так больше нравится. Затем ты находишь дверь и входишь в тронную залу с колоннами и гобеленом за троном, там же в центре находится источник энергии, от которого ты можешь заряжаться. Но всё это нужно не просто представлять, а именно видеть, и если ты начинаешь с представления, оно постепенно должно перейти в видение, а дальше ты можешь исследовать свой замок и обнаруживать разные неожиданные вещи, например картинную галерею, на полотнах которой изображены наиболее значимые события твоей жизни, или же библиотеку, в которой расположены книги, которые ты можешь читать третьим глазом.

Помимо астрала, С. рассказывал нам про отражения. Их очень много, и по ним можно путешествовать, например через зеркала. «Если изменишь — я тебя убью и останки раскидаю по всем отражениям», — говорил он мне. Магия и ебля — две вещи, которые его интересовали больше всего. Он был очень смешной, прикольный, сексуально озабоченный, с ним было весело. Его мир как будто отчасти имел черты какого-то фэнтезийного магического мира (в первую очередь DragonLance: он утверждал, что он сам на четверть кендер, а Земля должна слиться со своим магическим двойником — планетой Кринн), отчасти же имел черты матерной заветной неадаптированной сказки, чего-то вроде: «Прежде жили только бабы, мужиков совсем не было. Фаллосы в большом изобилии росли в лесу, куда бабы и ходили по мере надобности. Одной бабе надоело ходить в лес; она вырвала фаллос и принесла его себе в чум…»

Борода — мужик, который на рынке разливал бодяжную водку, — называл С. и Р. шудрами. Что же, значит, меня интересовала тогда магия шудр — пэтэушников, водопроводчиков, разнорабочих и тусующихся с ними малолетних школьниц. Это вам не сложные брахманские теории и просвещённые снисходительные улыбки философско-мистических школ, это экстремальный путь в запредельное, «грязная», низовая струя, образованному человеку нужно быть слишком ебанутым, чтобы любить такое. Но однажды, когда этот «образованный человек» устанет от лжи, написанной в книгах, устанет от культуры, от знаков, порождающих знаки, от выхолощенных теорий, от философов, которые говорят о том, чего не понимают, — он взалкает магии шудр, понятной школьницам и пэтэушникам, пьяным рабочим, проституткам, бомжам, торчкам, он захочет входить в зеркала, тусоваться с шестирукими чертями, взглядом поджигать сигареты… Я не очень-то люблю интеллектуалов. Из них мне нравятся, пожалуй, интеллектуалы-отморозки, интеллектуалы-панки, чтоб они были ебанутые на всю голову, не от мира сего, тогда им можно простить их интеллектуальность, но таких очень мало.

Два года назад мне пришло в голову начать медитировать на пламя свечи. Так получилось, что в спальне поставить её было некуда, кроме как рядом с туалетным зеркалом, доставшимся нам от Гошиной бабушки. Я сидела и смотрела на огонёк свечи рядом с зеркалом и вспомнила, как двадцать лет назад С. поднимал пламя свечи у зеркала на даче, в моём сарае. Я решила попробовать, и вдруг совершенно неожиданно у меня получилось, пламя свечи поднялось сантиметров на двенадцать, превратившись в тонкий светящийся луч. Я долго удерживала его в таком поднятом состоянии, потом стала иногда повторять это упражнение, не всегда, но часто пламя свечи поднималось. Я пробовала это с разными свечами, купленными в разных магазинах, — пламя поднималось! Мне удалось сфотографировать это на айпад и один раз показать поднятое пламя Гоше, позвав его из соседней комнаты, но он сказал, что ничего особенного, это какой-то физический эффект, фокус, и страшно разозлился, потому что его отец — практикующий эзотерик, и Гоша всего этого в детстве наелся, и у него к таким вещам своё, сложное отношение.