Нисхождение

Алла Алмазова, 2023

Лаверии посчастливилось родиться в семье главы парламента Вершины Творцов. Перед ней открыты все двери и возможности, благодаря отцу. Но так ли беспечна жизнь девочки на самом деле? Родная мать отвергает дочь, отец чувствует приближение смерти, битвы за власть беспощадны. Иллюзия благополучия рассеивается. Без шанса быть просто ребёнком, лишённая возможности играть. Путь девочки, бросившей вызов судьбе и пророчествам. Древние манускрипты, магические свойства минералов, легенды шаманов и многое другое ожидает вас в увлекательном путешествии в мир Творцов.

Отец

― И если печали твои глубоки, пора отправляться на берег реки, ― начал общение Лавий с дочерью. Леона рассказала ему о настроении девочки, которая не хотела категорически говорить, что же её огорчило. ― Эту песню мне пела в детстве мама, я всех слов не запомнил, а эти почему-то помню. ― сел на траву рядом с дочкой в саду. ― Как прошёл твой первый день?

— Плохо! Меня никто не любит, ― задумчиво ответила Лави, выдёргивая с комьями земли зелёную поросль.

— И ты решила отомстить за это нашему саду и сделать его лысым? ― посмотрев на кучку травы рядом, спросил с иронией.

— Ты меня не поймёшь.

— А ты расскажи, может, мы сможем что-то исправить вместе? ― отец обнял малышку. ― Как ты смотришь на то, чтобы прогуляться к реке?

— К реке? ― Лави смахнула рукой с глаз слёзы, шмыгнула носом, ― сейчас?

— Да, сейчас, если ты не сильно устала после учёбы.

— Я хочу к реке, ― оживилась девочка.

Из окна спальни за прозрачной вуалью занавески за супругом и дочерью наблюдала Верония. Поняв, что муж снова направляется за ворота с Лаверией, уже не спросив её согласия, женщина нервно задёрнула штору, отойдя от окна. Никто в этом городе не способен понять горечь заточения в доме главы парламента. Она ‒ узница, теперь уже лишённая права слова в воспитании дочери. Раздражение жаром охватило тело. Подойдя к зеркалу, женщина увидела, как шея её от ярости краснеет под серебряным амулетом. Смочив в настоях трав белый хлопок, мать вернулась в постель, накрыв голову влажной тканью. Есть то, что контролировать внутри себя ей становится сложно. Ярость копится с каждым днём.

Если Лавий узнает когда-нибудь, что в династии Веронии были тёмные маги, он не простит её семье подделку записей генеалогического древа. Их низвергнут в долину к простым смертным за ложь. Его гнев остановить будет невозможно. А ей надоело сидеть за стенами дома в ожидании, когда супруг уделит ей несколько минут своего драгоценного времени. Но и изменить что-то уже нельзя. Лишь затухать медленно в четырёх стенах.

Солнце катилось за горизонт, Лави шла с папой по узкой тропинке между скал.

— Запомни ‒ это секретное место, никогда сюда никого не приводи, ― пытаясь увлечь девочку ореолом тайны, Лавий осторожно прощупывал ногами дальнейший путь, чтобы камни под ногами не посыпались.

— Я обещаю тебе, ― шёпотом ответила девочка, погруженная в новые для себя эмоции доверия ей сокровенного.

Шумные воды реки огибали каменистый берег. Потоки бурлили, сливаясь с гор водопадом вниз, в долину Визарии. Перед ними открывался вид на равнину под Вершиной Творцов, устланный бескрайним простором хвойного леса.

— Когда-то наши предки поднялись на эту вершину, в попытке скрыться от гонений людей. Получается, что их тоже никто не любил? ― задал вопрос папа.

— Нет, ну как, они же любили друг друга, если вместе все собрались и пошли? ― девочка попыталась жестом передать удивление от того, что отцу непонятны совершенно простые вещи.

— Вы в библиотеке были сегодня? ― продолжил Лавий.

— Да.

— Ты видела манускрипт прародителей?

— Его нам не показали, там под кубом он закрытый, ― выдохнула огорчённо малышка.

— Вот и я его не видел, у нас доступ есть только к его копиям. И там, доченька, своды правил, которые не о любви друг к другу, а как предостеречь от ссор и конфликтов жителей Вершины Творцов. Значит, и тогда уже были недопонимания? ― отец наблюдал, как луна сменяет солнце на небосводе, ― все мы разные ‒ это данность. Для того чтобы обрести близких людей, иногда стоит познать, что такое ‒ чужие.

— Но мы же здесь все ‒ один народ?

— Да, но у каждого есть свои мечты и стремления, амбиции, и ограниченное количество мест в парламенте. Не обольщайся дружбой в детстве, вы всё равно неизбежно достигнете возраста, когда один другого предавать будет ради места под солнцем.

— Грустно это как-то, ― Лави подняла камень с земли и бросила в реку. ― Давай лучше камни кидать. А то я совсем запутаюсь с этим вашим манускриптом, вандалмизмом, и именами магистров.

— Каким ещё вандалмизмом? ― Лавий с трудом сдержал улыбку.

— Пап, ну что ты, не знаешь что ли? Мне Меллори рассказала ‒ это разрушение первобытных рисунков.

— Да, судя по всему, с учёбой у нас будут проблемы, ― рассмеялся отец, ― «вандализм» ‒ ты хотела сказать.

— Ты же меня понял, я итак весь день тебя ждала, старалась не забыть слово, ― Лаверия замахнулась, пытаясь бросить камень в реку как можно дальше.

— И решила устроить вандалмизм в саду? Ну и характер… ― подняв камень с земли, отец присоединился к увлекательному занятию. ― В кого ты только такая пошла?

— В тебя, наверно. Я вот сегодня сначала нашла друга, а потом он меня предал.

— За один день и нашла, и предал? ― мужчина покачал головой, приподняв в ухмылке брови.

— Да, он как узнал, что я ‒ твоя дочь, сразу от меня отсел и больше не разговаривает.

— А девочки? Тебе же с девочками дружить надо.

— Не знаю, пап, сложные они какие-то все, сначала хвалят, потом ‒ не хотят дружить.

— А ты сама пыталась с кем-нибудь заговорить первая? ― вглядываясь в свете луны в лицо дочери, отец ждал ответа.

— Нет, зачем? ― девочка удивилась.

— А как ты тогда дружить хочешь? А с мальчиком этим говорила, почему он отсел?

— Нет! Что мне за ним бегать что ли? Ты такие вопросы задаёшь непонятные.

По небу рассыпались яркие созвездия, мерцая в темноте ночи.

— Я бы тоже с тобой дружить не стал, ― попытался подшутить над девочкой отец, ― слишком уж ты гордая. Если хочешь, чтобы к тебе подошли, попробуй иногда сделать шаг навстречу. Заговори первой, интересуйся делами детей, в чём можешь, помоги, где-то спроси, что непонятно тебе. Разве Леона тебя этому не учила?

— Вообще-то других детей не кормилицы водят и учат, а их родители.

— Ах, так вот оно в чём дело! Ты огорчилась, что мы не смогли тебя повести в твой первый день в магистратуру? ― Лавий взял девочку за руку, ― извини, у меня такая работа. Пойдём домой.

— А мама? ― следуя за отцом, девочка аккуратно ступала в темноте.

— А мама, она заболела, но потом обязательно будет водить тебя на учёбу, ― понимая, что с этой ситуацией надо что-то делать, глава парламента притих, уходя в свои мысли.

Прохладный весенний ветер из открытого окна развивал тюль балдахина. Лавий тихо вошёл в спальню супруги, подошёл к кровати, отодвинув рукой прозрачную ткань.

— Верония, ты спишь? ― в свете луны попытался различить силуэт жены.

Супруга поднялась, недовольно буркнув. Перед мужчиной предстало лицо, накрытое тканью.

— Что надо? ― стягивая с лица белый хлопок, женщина посмотрела на мужа.

— Ты как египетский фараон, ― пошутил Лавий.

— Смешно! ― ответила с сарказмом.

— Опять головная боль терзает? ― в голосе супруга проявилась забота. ― Я тебя очень прошу, давай мы обратимся к лекарю, не может же столько времени это продолжаться. Ты сама устала уже! ― глава парламента сел на кровати рядом.

— Спасибо, я справлюсь, ― тронутая неожиданной лаской Верония прижалась к мужу.

— Ты уверена?

— Да, вполне. Ты же знаешь, у меня повышенная чувствительность к магнитным бурям.

— Хризопраз в амулете не спасает? ― удивлённо спросил Лавий, зная, что это камень помогает метеозависимым.

— Нет! Видимо, мой организм сильней минералов.

— Твоей стойкости можно только позавидовать, сильнее камня мало кто, может быть, ― попытался подбодрить женщину, обняв крепко.

Супруга впервые за долгие годы почувствовала давно забытую нежность. Внутри неё встрепенулась та девочка, которая верила ему безгранично всегда. Когда–то она смогла забыть в руках сильного мужчины боязнь собственного отца. И вот сейчас, вспоминая первые годы совместной жизни, её лицо засветилось в беспробудной мгле ночи. Лицо Лавия осветилось лучами света жены.

— Как давно мы не были просто вместе… ― надежда на то, что она сможет вернуть прежние отношения, смягчила сердце Веронии.

— Я хотел бы с тобой поговорить о нашей дочери, ― считая, что момент подходящий, перешёл к истинной причине визита.

— Говори, ― сухо ответила она. Свечение исчезло.

— Нашей девочке необходима забота матери, ― попытался убедить влиянием.

— У неё есть кормилица и ты. Не стоит за неё переживать.

— Верония, ты не понимаешь, ей нужна мать!

— Нужна по регламенту? Ты же не о ней сейчас говоришь, о себе, Лавий. Ты боишься: Вершина Творцов не примет то, что семья главы парламента не подаёт пример, достойный статуса.

— Верония, я говорю о ребёнке! Нельзя быть такой жестокой.

— Лавий, мне надоело играть роль счастливой жены, на роль хорошей матери меня, прости, уже не хватает, ― поднялась демонстративно, смочив в настое с травами ткань. Легла, накрыв лицо.

— Верония, я с тобой разговариваю!

— Уйди, мне плохо.

Лавий вошёл в свои покои, коснувшись минерала рукой, зарядил его силой свечения. Муж, покоривший стихии, наделённый властью над народом творцов, оказался бессилен перед лицом любимой когда-то жены, матерью его ребёнка. Время беспощадно приближало его уход, но как сможет он оставить дочь на Леону ‒ обычную женщину из земли Визарийской? Как молить прародителей о судьбе его любимой малышки? В раздумьях сел за стол, макнул в чернильницу перо. Лишь с рассветным солнцем работа главы парламента была завершена.