Тайный агент

Алия Амирханова, 2017

Вербовщик, искусно используя тяжёлые жизненные обстоятельства, в которых оказались шестнадцатилетние подростки, обещая им большие деньги, скрывая от них правду, завлекает ребят в лагерь для подготовки террористов. Инструкторы лагеря, унижая ребят нравственно и подавляя физически, заставляют их подчиняться своим требованиям… Содержит нецензурную брань.

Глава 7

Не успел командир закончить, как в дверь постучали, и вошёл высокий, хорошо одетый мужчина. Белая рубашка, галстук, аккуратная стрижка — всё говорило, что этот человек далёк от военной службы. Ребята дружно встали — ещё сильна была школьная привычка.

— Здравствуйте, ребята, — мужчина доброжелательно поздоровался и помахал рукой, давая понять, что можно садиться. — Сегодня мы будем говорить с вами о равенстве. Узнаем, все ли люди равны в нашей стране.

В классе послышался смешок.

— Я догадываюсь, что слово «равенство» вызвало у вас смех. Так вот, если не все люди равны в нашем обществе, то почему?

— Ясное дело, — хмыкнул Белохвостиков.

— В том-то и вопрос, что дело не ясное. Если нет равенства, то это неправильно. И сегодня мы как раз поговорим о том, почему нет равенства, по какой такой причине.

Учитель подошёл к телевизору, который висел на стене и, вставив флэшку, включил его. На экране стали появляться великолепные леса, заповедники, озёра, моря. В них плескалось полным-полно рыбы. Множество буровых вышек качали нефть.

Пару минут лектор молчал: казалось, он вместе с ребятами заворожен красотами природы, показанными на экране. Вскоре, однако, он заговорил.

— Ребята, это всё наша с вами Родина. Вам даже невдомёк, что все эти богатства — нефть, моря, рыба в них, леса — принадлежат вам, всем нам

Ребята недоумённо посмотрели на лектора. Тот, поймав их взгляды, добавил:

— Все эти богатства создал Бог. Не какой-то один человек или народ, а Бог, и для всех нас. Но я буду прав, если скажу, что вы впервые слышите об этом, и что даже миллионная часть этих богатств не принадлежит вам.

— Всё принадлежит богатым, это ясно как день, — сумничал Белохвостиков.

— В нашей стране — да, — учитель улыбнулся парню. — Но есть страны, и таких немало, где с рождением ребёнка на его имя государство открывает счёт и кладёт на него достаточно большие деньги. Да, да, вы не ослышались. Рождается человек — и сразу же получает от государства большие, очень большие деньги. И никто, кроме него самого, этими деньгами не может воспользоваться. Никто, даже родители. Когда ребёнок вырастет, ему исполнится шестнадцать лет, тогда он может по своему усмотрению потратить эти деньги. К слову сказать, этих денег ему хватит и на то, чтобы купить квартиру, машину, выучиться, и так далее. Такое стало возможным по причине равенства людей в этих странах. Деньги, которые приносят земные богатства этих стран, делятся поровну на всех, потому как богатства созданы Богом, а, значит, принадлежат всем.

На экране тем временем продолжали мелькать красивейшие места Владивостока, Сочи, луга Алтая, поражающие своим разноцветьем, леса Сибири, богатые пушным зверем, вершины гор, освящённые багровым закатом.

— Но в нашей стране, — продолжал лектор, — справедливости нет, и оттого вы никогда, никогда не сможете даже просто посетить эти прекрасные места. У вас нет денег! Вас ограбили, обворовали. Посмотрите, как живут эти воры.

На экране стали появляться замки и дворцы олигархов, их роскошные яхты, машины, самолёты.

— Почему у них всё есть? Потому что они присвоили себе общее, — лектор говорил страстно, с некоторым пафосом. — Полюбуйтесь на их методы присваивания себе общего достояния.

На экране появились старенькие деревеньки — без дорог, без больниц и школ.

— На нашу деревню похоже: ни больницы, ни клуба не было, — выкрикивали ребята один за другим.

— У нас школы не было. В соседнюю деревню ходили. Четыре километра от нас.…Зимой очень тяжело.

Затем на экране замелькали представительные мужчины на крутых машинах. Они улыбались, сострадали жителям и раздавали обещания, что помогут построить дороги, больницы, школы.

— Обратите внимание на деревенских жителей, — сказал лектор, указывая на лица, стариков, молодых женщин и мужчин.

Шли года, в деревнях ничего не менялось, зато рядом с деревенькой вырастали коттеджные посёлки из замков, окружённые высоким забором. Постепенно — шаг за шагом, дом за домом — деревенька отступала, уменьшаясь, и в конце концов её не оставалось вовсе.

— Вы спросите, куда делись люди из этих деревень? — лектор вновь стал комментировать происходящее на экране. — Кто куда, в основном в бараки или в другое аварийное жильё, или в психиатрическую больницу, или в дом престарелых.

На экране опять появились знакомые теперь уже лица деревенских. Вот бабка лежит на больничной койке, рядом с которой бегают, кричат сумасшедшие. Вот спившийся мужчина собирает бутылки в городе, в нём с трудом можно было узнать бывшего тракториста. Молодая деревенская женщина стала проституткой. Зрелище было весьма печальное. Кадры, которые мелькали на экране, были сфабрикованы, монтаж был явным, но фильм затрагивал больную для всех присутствующих тему, что отвлекало от всего остального.

— Как видите, вместо обещанной помощи им заменили жильё — в широком ассортименте… Но пора положить всему этому конец, — голос лектора перешёл на крик, — надо прекратить это вопиющее безобразие, надо отобрать у богатых всё, что не принадлежит им по праву! Надо уметь защитить себя! Никто на блюдечке с голубой каёмочкой вам не принесёт то, что принадлежит вам по праву. Забрать его — ваша собственная задача.

Напористость лектора, выражаемая голосом и правильными словами, действовала на психику ребят по-особому. Она будоражила их, вселяла смелость, желание действовать.

Лектор ещё долго, с большим энтузиазмом, яростно возмущался несправедливым положением дел. Более двух часов он рассказывал о чиновниках, об олигархах, которые безжалостно и нагло обворовывают людей. С небольшим перерывом на обед лекция длилась весь день до ужина.

Коля сидел за одной партой с Сергеем Дербенёвым. Как-то так получилось, что их койки в казарме оказались рядом. С этого времени они держались вместе, вернее сказать, Сергей больше искал дружбы с Колей, чем наоборот. Оно и понятно. Худой Сергей был слаб физически, и у него, похоже, было больное сердце. Он с удовольствием ушёл из детдома с Артистом по одной простой причине — заработать денег, которые тот обещал. Деньги Сергею нужны были на лечение матери: она была больна — что-то с ногами — и совсем не ходила. Отец от них ушёл, как только мама заболела. Сердобольный деревенский врач устроил мать в Дом престарелых, а Сергея с братиком определил в интернат. Парень несколько раз сбегал из интерната, навещал мать, и всякий раз с болью в сердце давал себе клятву найти деньги на лечение. Коля, хоть и был меньше Сергея ростом, но зато здоровее телом в несколько раз. Инстинктивно Сергей чувствовал, что Коля будет хорошим другом. Поговорить, узнать друг о друге больше пока не представлялось возможным.

Когда лекция закончилась, и лектор ушёл, ребята ещё долго приходили в себя от услышанного. Хотя и были уставшими, но заснули не сразу. Под спальню в казарме отводилась специальная комната, метров двадцать, где в два ряда стояли железные кровати. Каждый из ребят ещё в первый день выбрал себе место. В глубине комнаты — самые шустрые. Кровати Коли с Сергеем стояли первыми, почти у двери.

— Вот, оказывается, в какой стране мы живём! Сволочи, всю страну разграбили. Уничтожать их надо, — Белохвостиков лежал на своей кровати с открытыми глазами и громко комментировал увиденное.

Этот долговязый юноша — с редкими прыщами на щеках, с кривым носом, сломанным в драке, и глазами-пуговками — был круглым сиротой. В детдоме он жил все свои семнадцать лет.

Его возмущение не оставило равнодушным никого.

— Правильно. Уничтожать их надо! — поддержал Белохвостикова красивый крепкий парень Степан Коновалов и тут же продолжил. — У меня отец хотел фермером стать. Пришёл в колхоз землю просить. Так шиш, ему дали! Отказали, гады. Говорят, кишка тонка. Видите ли, образования нет, выпивает. Да мой отец мастер был на все руки! Он что хочешь мог смастерить. Этот председатель у меня ещё попляшет.

— Я, к примеру, круглый сирота. А как же ты в детдоме оказался, если у тебя родители нормальные? — с усмешкой спросил Белохвостиков, надеясь изобличить парня во лжи.

— Да, ясное дело, врёт! Нет у него родителей, — выкрикнул кто-то.

— Ничего я не вру. У меня хорошие родители были. Батя лишь когда в колхозе отказали с катушек сошёл. А что ему оставалось делать, как не водку жрать, — работы-то в деревне нет, — Степан говорил со злостью, с ненавистью. И было понятно, что вся эта ненависть была направлена на председателя. — Отец по пьяни мать приревновал и убил. Нас с сестрёнкой в детдом и отправили, — эти слова он добавил уже тихо, но все услышали.

На дальней от разговаривающих койке сидел Виктор Марченко. У него было простое русское лицо, на котором особо выделялись добрые глаза, по-детски доверчиво смотрящие на всех и на всё. Ему тоже захотелось поддержать разговор, потому он быстро добавил.

— У нас председатель хороший, а толку? Всё равно работы в деревне нет. Нас тоже хотели по детдомам разбросать, но соседи помогли. Всем селом за нас встали. У меня ведь мамка от рака умерла. Отец сбежал. Я в семье старший, остальные мал-мала меньше. Всего пятеро. Как они там без меня? Я сюда пришёл за деньгами. Детей поднимать надо. В деревне таких денег, которые командир обещал, ни в жизнь не заработать.

— Верно! Это из-за них, сволочей, мы так живём, — подхватили ребята, и каждый, перебивая друг друга, стал рассказывать свою историю нищенской жизни.

Коля и Сергей тоже перешёптывались.

— Что правда, что ли?

— Ты о чём?

— Ну то что, когда рождаешься, государство деньги даёт.

Конец ознакомительного фрагмента.