Тайный агент

Алия Амирханова, 2017

Вербовщик, искусно используя тяжёлые жизненные обстоятельства, в которых оказались шестнадцатилетние подростки, обещая им большие деньги, скрывая от них правду, завлекает ребят в лагерь для подготовки террористов. Инструкторы лагеря, унижая ребят нравственно и подавляя физически, заставляют их подчиняться своим требованиям… Содержит нецензурную брань.

Глава 6

Когда-то здание ПТУ, что на окраине города Лесное, и лагерь, что в нескольких километрах от него, были закрытой школой десантников. В здании велась теоретическая подготовка, в лагере — практическая. Лагерь, окружённый со всех сторон сначала лесом, а потом болотом, был незаметен и имел лишь один подход к себе, а именно — от училища. Если здание было заметным, и о нём знали даже жители соседних сёл, то о существовании лагеря знали лишь сами курсанты. Потом всё пришло в запустение. Уже позже само здание этой школы переоборудовали в ПТУ, а казармы лагеря оказались не у дел до поры, пока их не стали использовать люди с криминальным прошлым, и совсем не для мирных целей.

Утро, десять часов. В кабинете начальника лагеря шла обычная планёрка, когда в дверь негромко постучали.

— Войдите, — в кабинет развязной походкой вошёл молодой человек невысокого роста, худенький, коротко стриженный. Выражение лица вошедшего грубовато-нахальное, взгляд серых глаз жёсткий, колючий, точнее сказать — жестокий.

— А, Артист! Вернулся! — откинувшись на спинку кресла, начальник, тучный и уже не молодой мужчина с лысиной на макушке и маленькими глазками, поприветствовал вошедшего.

Сотрудники заведения, сидящие тут же за столом, человек пять, и все мужчины, поздоровались с Артистом за руку. Он обошёл их всех, прежде чем плюхнуться на стул рядом. Похоже, Артиста здесь хорошо знали, потому как рукопожатия были искренними.

— Рассказывай, с чем пожаловал? — всё своё внимание начальник нетерпеливо обратил к Артисту.

— С уловом, Николай Фёдорович, с уловом! Десять человек, — и Артист довольно посмотрел на присутствующих.

— Молодец! Кормилец ты наш!Сам никуда не вляпался, тебя там в международный розыск не объявили?

— Обижаете, товарищ начальник! Всё чисто, хотя я там у них, в миру, напакостничал достаточно. Пострадал я, товарищ директор, здоровье подорвал, трудясь на благо нашей общей задачи.

— Что так?

— Сашку, отыскать которого вы меня и посылали, спрятался в одной деревенской церквушке и подружился с местным священником. На работу к ним в церковь даже устроился. Уходить ни в какую не хотел, плакал, просил оставить в покое. Они вдвоём со священником меня уговаривали. Но я, как вы знаете, уговорам не поддаюсь.

— И что же ты сделал?

— Пришлось батюшку убить.

— Ты что, в своём уме?! — начальник побагровел от злости. — Приведи ещё нам сюда полицию!

— Да не нервничайте вы так! Сказал же: всё путём! Я что, маленький? Сашка от страха как миленький за мной пошёл. Правда, нервы потрепал изрядно, ныл всё время. Одним словом, стало с ним опасно, тем более вы разрешили его кончать, если что не так.

— Распустился ты, Артист, смотрю! Того кончал, этого, — начальник с недовольным видом слушал рассказ.

— А что мне оставалось делать? Он же меня мог сдать.

— Короче!

— Короче, он, гад, увёртливым оказался. Еле я с ним справился! Ногой он меня так пнул, что селезёнку оторвал. Она у меня и так вся битая была.… Сволочь!

— Что дальше то, не тяни! — голос начальника стал раздражительным.

— Кровотечение началось, я чуть было концы не отдал, хорошо — какая-то бабка «скорую» вызвала. Операцию сделали… Докторишка попался… Смех, да и только!

— У тебя как выход в свет, так целое кино, — вставил один из присутствующих.

— Такой уж я деятельный человек, — Артист довольно улыбался. — Вы дальше слушайте. Тот священник, которого я убил, отцом того докторишки оказался, который мне операцию делал. Говорю же: анекдот, кому скажешь — не поверит. Получается, он мне жизнь спас, я его отца убил, — Артист самодовольно заржал, словно конь.

— Откуда такая уверенность?

— Вот, и вы не верите! Рассказывать — длинная история. Не буду…

— Ладно, не рассказывай, — начальник прервал парня. — Ты нам скажи, что с убежавшим?

— Говорю же, убил, — Артист соврал даже, не моргнув глазом.

В действительности Саша, ударив его в живот, успел убежать.

— Ясно. Ты прямо киллер какой-то! Того убил, этого. Чтобы этого больше не повторялось! Ты на наше заведение тень не бросай! Понял? — голос директора стал строгим.

— Понял, чего не понять. Да вы вроде сами разрешили…

— Поговори мне ещё тут! — начальник зло сверкнул глазами на Артиста.

Затем через пару секунд смягчившись, спросил:

— Говоришь, десять человек привёл? Каково возраста? Где они сейчас?

— Лишь одному семнадцать стукнуло, а другим ещё пока нет. Детдомовцы все. Сироты, или у кого родители в тюрягах. Одним словом, никто их искать не будет. Ростом выше среднего. Всё как вы просили. Вчера я их привёл. Вас не было. Отъедаются доходяги. Я им сказал, что контрактников набирают, платят хорошо. Они и поверили, — Артист вновь презрительно захохотал.

— Не зря у тебя кличка — Артист. С любой ролью справляешься. Роман, ты как, с ними уже встречался? — начальник обратился к мужчине, который из всех присутствующих был единственным в хорошей физической форме.

— После планёрки пойду, — ответил тот.

— Хорошо. Принимай пополнение. Был вчера в центре, деньги выбивал. Вот, получите, — и он передал стопку конвертов, на которых были проставлены номера. Каждый из присутствующих знал свой номер. Раздав конверты, начальник продолжил.

— Сроки подготовки кадров сократили. На всё про всё вам пять месяцев. Качество пострадать не должно. Это касается тебя, Роман. Твой парень из ПТУ, на растяжку наступил, и ему ногу оторвало? Помнишь или забыл?

— Помню, — недовольно ответил Роман.

— Если опять товар попортишь — собственноручно пристрелю! Тогда смогли пацана припугнуть, и, к счастью, обошлось. Тьфу, тьфу, чтобы не сглазить! Пока нас не трогают: значит, он молчит.

— Я, между прочим, Николай Фёдорович, предупреждал вас, — в разговор влез Артист, — что нечего с этими домашними птенчиками связываться. Одна морока с ними. Им есть куда вернуться, потому и Сашка сбежал.

— Помолчи уж, умник нашёлся! — начальник лагеря зло одёрнул Артиста.

— Если бы Роман так себя не вёл, и их можно было бы использовать. Но, — начальник лагеря пару секунд молчал, — здесь я с тобой, Артист, соглашусь. Им есть куда вернуться, потому такой ошибки больше не повторяем.

Начальник оглядел всех присутствующих.

— Берём только детдомовских, желательно сирот. С ними действительно хлопот меньше, кто их искать будет? Возвращаться им некуда. Но всё равно, товар бережём. Тебя касается, Роман, второй раз поблажки не жди. Вам бешеные деньги платят, так будьте добры выполнять все их требования. Ясно?! Один калечит, другой вообще убивает. Распустились, смотрю. Десять человек примешь, десять вернёшь в целости и сохранности. Ясно? — директор смотрел на Романа.

— Ясно.

— Последний раз предупреждаю: малейшее подозрение на игнорирование моих приказов — пеняйте на себя, — начальник сурово посмотрел на Романа и на Артиста. — Махать кулаками ума не надо.… И потом, Рома, проследи, чтобы хорошо ели. Не забывай: они в новых паспортах будут двадцатилетними числиться, так что пусть поправляются. Всё, идите работать.

Ребята, которых привёл Артист, и которых выгнала на улицу уборщица под предлогом, что ей надо помыть полы, стояли на спортивной площадке и, ёжась от холода, переминались с ноги на ногу. Кое-кто подпрыгивал. Начало декабря, которое стояло в календаре, отметило себя снегом и морозом. Ребята все перезнакомились и сейчас, дожидаясь, когда к ним кто-нибудь придёт, разговаривали в основном о бытовых условиях.

— Нажрался! Я сроду столько мяса не видел, не то чтобы есть, — парень по имени Степан смачно сплюнул на снег.

— Ага, — поддержал его Данил. — Как на убой кормят. И постель мягкая. Простыни и всё такое.

Долговязый Белохвостиков, самый старший в группе, которому уже исполнилось семнадцать, степенно вставил.

— Главное, чтобы всегда так было.

— Да, это самое главное. Классно было бы, — добавил кто-то из ребят.

За разговорами и не заметили, как к ним подошёл средних лет мужчина — то ли полный, то ли накачанный. Одет он был почти как лётчик в старых фильмах: чёрная кожаная дублёнка, шапка-ушанка, кожаные перчатки, только вместо сапог — ботинки. Ребята продолжали стоять, переминаясь с ноги на ногу, не зная, как реагировать на подошедшего. Первым, заговорил мужчина.

— Здравствуйте, ребятки! Замёрзли?

— Здравствуйте, — послышался неровный ответ ребят.

— Не очень, — кто-то даже ответил на вопрос, замёрзли ли.

— Ну, ничего, сейчас согреетесь. С сегодняшнего дня я ваш командир. Ко мне так и обращаться. А сейчас — за мной! — и мужчина быстрым шагом пошёл впереди.

Ребята за ним. Вошли в здание.

— Сейчас дружно идём к коменданту. Получаем тёплую одежду и лыжи, — командир время от времени оглядывался на ребят, комментируя свои действия.

Склад находился в конце коридора. Открыв дверь, попали в небольшую комнатку, где сильно пахло нафталином. У окна за столом сидел пожилой мужчина — комендант — и пил чай.

— Степаныч, — привет! Пришли за обмундированием.

— Лады. Сколько вас? — комендант тяжело поднялся с табурета и подошёл к стеллажам, на которых штабелями лежали трусы, майки, рубашки и другие небольшие предметы одежды. А чуть в стороне, на штангах, висели армейские бушлаты. Дальше рядами стояла обувь, и возле неё — лыжи.

— Нас десять человек, — за всех ответил командир, а затем, обращаясь к ребятам, добавил. — Выстройтесь в очередь. Подходите по одному, называете свой размер обуви и одежды. Меряете тут же, если как раз, получаете, расписываетесь и отходите. Ясно?

— Да.

Ребята были на седьмом небе от счастья. Во-первых, от того, что одежда была новая и реально тёплая, во-вторых, военные бушлаты были из тех, которые носят настоящие военные, что особенно пришлось пацанам по душе. Пока ребята одевались, командир успел попить чайку, всякий раз вздыхая при виде худых тел пацанов.

Комендант Степаныч, на вид спокойный, старый человек, был на самом деле жестоким, безжалостным садистом, бесконечно преданным начальнику лагеря. Ни что не могло остановить Степаныча, если был приказ хозяина. В лагере его боялись все, не исключая и командира, который был с ним предельно вежлив. Обмундирование и лыжи отнесли в комнату перед спальней, где у каждого уже был пенал под своим номером. Разобравшись с одеждой, прошли в учебный класс.

— Рассаживайтесь, ребятки, — доброжелательный голос командир снимал напряжение и располагал к общению.

— Я буду заниматься с вами физической подготовкой, учить стрелять и обучать прочим военным хитростям. Хотите быть сильными, как спецназовцы?

— Да! — послышался неровный хор ребят.

— Ну, вот и хорошо. Хочу предупредить: нагрузки будут серьёзными, потому кушайте хорошо. Не капризничайте!

Все засмеялись — то ли в ответ на весёлый тон командира, то ли от того, что слово"капризничать"в их голодном, жестоком мире было сродни забавному анекдоту.

— Перейдём к делу, — командир не стал ждать, когда весёлое перешёптывание закончится. — Я вам сейчас раздам договора: читайте, если вас всё устраивает, — подписывайте. В двух словах объясняю, что это за договор. Вы, ребятки, принимаетесь на контрактную службу. Само собой разумеется, будете служить за деньги. Пока идёт обучение, вам причитается по две тысячи в неделю.

— Ого! — послышались радостные возгласы.

— Да, дорогие, я не шучу, у нас всё по-честному. Заниматься в этом лагере вы будете пять месяцев, дальше поступаете на службу, куда вас призовут. Там вы уже будете зарабатывать до ста тысяч в месяц.

Радостное удивление на лицах ребят при слове «сто тысяч» сменилось безудержными возгласами радости.

— Вот это да!

— Тачку себе куплю, — ребята искренне радовались словам командира.

Подождав минуту, пока ребята поделятся друг с другом радостными впечатлениями, командир продолжил.

— Чтобы вы поверили моим словам, вот вам аванс, — он достал бумажник и раздал каждому по две тысячи рублей.

Ребята, не веря своим глазам, тщательно рассматривали купюры, а командир тем временем раздавал договора.

— Читайте и подписывайте.

Разумеется, читать никто не стал: увидев деньги, все дружно подписали. Когда договора были собраны, командир вновь продолжил.

— Хочу вас предупредить, что в течение пяти месяцев вы не должны отлучаться за пределы учебной части и обязаны строго выполнять все мои задания. За любое нарушение распорядка службы последует жестокое наказание, — увидев испуганные глаза ребят, командир более мягким тоном пояснил. — Вы — засекреченные контрактники, в какой-то мере — разведчики, перед вами стоит очень важное и нужное для страны задание, потому такая секретность и строгость. Кто не согласен? Скажите прямо сейчас, и мы вас отпустим, но позже будет нельзя.

Командир демонстративно замолчал, давая ребятам возможность подумать. Но никто из ребят не изъявил желания уйти, — полученные ими ни за что две тысячи и обещанные в будущем большие деньги сыграли свою роль, и все дружно замотали головами в знак согласия выполнять все требования.

— Если вы согласны, сдайте, пожалуйста, свои телефоны. После окончания службы в этом лагере вы получите их назад в целости и сохранности.

Ребята послушно подчинились приказу командира, который хитростью — в виде ласковых слов, доброжелательной улыбки, спокойного голоса — уже успел искусно выстроить мост доверия между собой и ребятами. После того, как телефоны были собраны, командир продолжил:

— Следующие три дня будут лекционными. Узнаете, так сказать, обстановку в стране. А то вам в школах всякую херню на уши вешают! А здесь вы узнаете правду, что ни на есть настоящую. Слушайте внимательно, старайтесь понять, что хочет донести до вас лектор. На лекции я присутствовать не буду. Эти три дня будем встречаться в столовой.