Наставник

Алиса Линд, 2023

Депрессия. Работы нет. Деньги заканчиваются. К двадцати пяти Макс зашла в тупик, и, кажется, из него уже не выбраться. Но, словно знак свыше, ей на глаза попадается газетное объявление: незнакомец обещает бесплатно решить любые проблемы. Только что он возьмет взамен? Какая у него цель? И к чему приведет эта встреча?В тексте есть:властный геройтелесные наказанияэротические сценыхэппи эндАвтор обложки Алиса ЛиндИзображение создано с использованием нейросети mid

3. Бункер

Дверь за Риком тихо притворилась. Остаюсь в квартире одна. Грудная клетка ноет, тупая боль по ребрам растекается к бокам. Обида стоит комом в горле и подкатывает тошнотой. В глазах горячо, вот-вот польются слезы. Нет. Возьми себя в руки, Макс! Не смей раскисать! За дело получила. В следующий раз следи за языком. Не хватало еще, чтобы он увидел тебя зареванной, тряпка!

В душе разгорается гнев. На себя? Или на Рика? Некогда разбираться. Порывистым шагом направляюсь к шкафу, с верхней полки в яростном прыжке вырываю спортивную сумку. Когда-то я ходила на фитнес. Но это было так давно, что уже неправда. Из нижнего ящика вытаскиваю мягкие, бережно хранимые кроссовки для зала. От злости хочется швырнуть их в окно, разбить стекло, услышать тонкий писк чего-то, что было целым и теперь превратилось в горсть осколков. Как я сама.

Усилием воли утихомириваю гнев, и внутри становится пусто. Что я делаю? Зачем? Машинально стаскиваю в сумку спортивный костюм, закидываю пару футболок и пару трусиков. Направляюсь в ванную. Нужно взять зубную щетку…

Я ведь все еще могу отказаться. Выглянуть на лестницу и… Нет, не могу! Представляю презрительный взгляд и усмешку, которой он сопроводит прощальные слова, и внутри снова вспыхивает злость. Теперь на себя. Ты правда так хочешь прозябать в этой дыре, Макс? Тебе протянули руку помощи, а ты… лучше оставаться в родимом болоте? Оно поглотит тебя!

Походную, он сказал. В сумку падает начатая пачка прокладок, антиперсперант, гель для душа и шампунь. Теперь я готова. Окидываю квартиру прощальным взглядом и выхожу на лестницу. Рик встречает меня с холодным интересом экспериментатора и смотрит на часы. До меня доходит, что он засек время, а следом ужасает мысль, что я могла опоздать.

— Вовремя! — с едва заметной улыбкой говорит он, кивает на дверь. — Запирай и поехали.

Повинуюсь под вопли голоса логики — как можно безоглядно доверять какому-то незнакомцу, который даже не назвался толком?! Но исступленная и всепоглощающая жажда починить свою жизнь, собрать себя заново, заглушает его, твердо бубня о том, что это мой единственный шанс что-то изменить. Хуже уже не будет. Даже если этот человек — серийный убийца или маньяк и собирается меня прикончить, разве лучше будет оказаться на улице без гроша в кармане? Такому я предпочту что угодно.

Спускаюсь первая, подсвечивая ему опасные участки ступеней. Скрипучая дверь открывает перед нами тихую по-ночному улицу. Мои «синие» друзья на этот раз хлопают жиденько, удивленно. С омерзением отворачиваюсь — это же надо было опуститься до дружбы с таким отребьем?!

Выйдя следом, Рик берет меня за локоть. Снова крепче, чем позволили бы рамки приличия. Пальцы вжимаются в плоть, доставляя легкую боль. Другая, наверное, на моем месте, попыталась бы вырваться, но я принимаю. У Рика такая манера поведения — суровая и грубоватая. Пусть. Мне с ним детей не воспитывать.

Твердая рука, стискивая локоть, направляет меня к ближайшей стрит. Охватывает внезапное волнение — я почему-то не думала, что будет дальше. Не будем же мы стоять на улице! Рик явно приехал к парку не на общественном транспорте, а значит, сейчас поймает такси и… Интересно, сначала за машиной или сразу в конечный пункт назначения? Не твоего ума дело, Макс! Ты уже согласилась, так принимай правила игры достойно!

Мы выходим на оживленную улицу, и через минуту, повинуясь вскинутой руке Рика, около нас останавливается желтый седан марки Форд. По привычке тянусь к дверце, но Рик опережает меня. Как галантность в нем уживается с грубостью и язвительностью?

Усаживаюсь на заднее сиденье. Рик захлопывает дверь, обходит машину и садится с другой стороны.

— Куда едем, мистер? — скрипучим голосом спрашивает обернувшийся в окошко пожилой таксист.

Рик вынимает телефон, что-то быстро набирает — белые буквы расплываются на черном экране, сливаясь в ломаные линии, словно вынутые из одежды нитки.

— Прочитайте, но не проговаривайте, — отчеканивает деловито и подносит смартфон к пластиковому стеклу, которое отделяет нас от водителя.

Ошалело смотрю на происходящее. Хочется запротестовать, потребовать, чтобы Рик назвал мне имя и адрес, но не могу. Язык словно прилип к нёбу. Чувствую себя кроликом, который смотрит на удава и не может шелохнуться, хотя и знает, что последует за этими гляделками.

Руки сами тянутся к ремню безопасности. Машинально пристегиваюсь, сама не понимая, зачем. Похоже, какая-то часть сознания по инерции продолжает руководить телом, выполняя знакомые ритуалы. Машина, кашлянув, трогается. Сердце бьется в горле, колени дрожат. Авантюрное предвкушение мешается с внутренним протестом, но желание изменить свою жизнь уверенно пересиливает. Я могу довериться Рику, так ведь?

— Извини, но пока… — слух улавливает его голос. — Это обязательно.

Поворачиваю голову и вижу, как Рик расправляет матерчатые очки для дневного сна. В такси темно, но оранжевая отстрочка по краю приковывает внимание. На сгибе у переносицы два шва идут внахлест, и торчит кончик яркой нитки. Черная маска, зажатая в пальцах с ухоженными ногтями, неуклонно приближается, пока не опускается мне на глаза. Резинка сдавливает затылок, под ней топорщатся сплюснутые волосы.

Невольно двигаю головой. Почему-то страшно даже руки поднять, не то что взяться за резинку и поправить неудобно застрявшие пряди. Вдруг Рик сочтет это за неподчинение? Или, что еще страшнее, решит, что я вздумала отказаться.

И снова в мозг врываются панические мысли. Вдруг это путь в один конец? Что мешает ему запереть меня в клетке до конца дней и самому решить, когда он наступит. Утихомирить внутреннего паникера оказывается просто. Меня никто не хватится, это ясно, но Рик не может этого знать. К тому же, меня видел таксист. Да и, планируя убить, не скрывают местоположение своего укрытия. Скорее всего, он просто не хочет, чтобы я смогла рассказать, где он меня тренировал. Логичное желание, кстати.

Мерный рокот мотора и приглушенное перегородкой радио действуют гипнотически. Спать не тянет, мозг бодр, но в кромешной тьме создается странное, прямо магическое состояние. Сижу не двигаясь, ловлю ощущения. Как будто плыву, и тело покачивается на волнах. В салоне душно, воздух кажется густым настолько, что разруби его рукой, он тут же сомкнется, как желе. Рик никак не дает о себе знать — ни прикосновений, ни слов, даже дыхания не слышно. Если бы не знала, что он садился в такси вместе со мной, решила бы, что еду одна.

В грудь мягко, но уверенно вжимается ремень безопасности — машина тормозит. Раздается хлопок левой двери, затем кожу шелковым прикосновением ласкает свежий воздух — мужская пятерня снова берет за локоть и уверенно тянет на себя. Нащупываю кнопку ремня безопасности большим пальцем. Она тихо щелкает — матерчатая лента скользит вдоль оголенной ключицы и исчезает. Вслепую двигаться страшно, но Рик настойчиво тянет меня из машины.

Выставляю ногу. Под подошвой оказывается еще горячий от солнца асфальт. Значит, мы в городе. Переношу вес и выбираюсь на улицу. Рик не отпускает, влечет за собой. Хочется выставить вперед свободную руку, хотя головой понимаю, что не станет он меня впечатывать в столб или стену дома. Мы делаем с десяток шагов против движения такси. Двигатель еще какое-то время рычит за спиной, затем звук удаляется и затихает.

В душе снова вскипает тревога, забивается дрожью в пальцы, выступает потом на спине. Судя по тишине вокруг, улица безлюдная, а значит, кроме таксиста, свидетелей, что я тут вообще появилась, нет. Рука так и норовит сорвать матерчатую маску, а язык чешется, чтобы выплюнуть ядовитое «с меня хватит!». Удерживаюсь от этого порыва. Пора уже признаться — меня завораживает и привлекает эта авантюра. Хочется через собственную жертву достичь просветления, добиться успеха. Поэтому я позволяю ему так с собой обращаться. Прекрати метаться, Макс, и наслаждайся моментом — безлюдный район и ты наедине с незнакомцем в несколько раз сильнее.

Впереди слышу скрежет ключа и металлический скрип несмазанных петель.

— Перешагни, — справа доносится голос Рика.

Задираю ногу и перешагиваю. Плечом задеваю кромку косяка — металлический профиль. Похоже, мы прошли сквозь калитку в железных воротах.

Петли скулят снова, замок крякает, защелкиваясь. Возникает ощущение, что только что захлопнулась дверца мышеловки.

Твердая рука за локоть ведет меня дальше, отпускает. Слышу пиканье электронной клавиатуры — Рик набирает код, похоже, на более серьезном замке. Затем почти беззвучно отворяется створка, слышу лишь металлический щелчок вывернутых до предела петель.

— Высокая ступенька, — констатирующим факт тоном произносит Рик, снова беря меня за локоть, и успокаивает: — Почти пришли. Впереди длинный спуск. Если считать тебе проще, пять ступеней вниз, площадка и еще три пролета по пятнадцать ступеней.

Щеки начинают леденеть. Что ж это за место такое, да еще и на тридцатифутовой глубине? Не метро же! Бункер, видать. Но откуда? Как Рик смог его занять?

Стараюсь, чтобы вихрь тревоги не отразился на лице и невозмутимо делаю высокий шаг. Под ногами бетон. Рик тихонько подводит к краю, предупреждает о спуске и пропускает вперед. Железный звук, рифленая поверхность, словно лестница на перрон электрички. Рука нащупывает металлическую трубу перил слева. Пять ступенек, он сказал? Считаю шаги, на последнем ногой снова чувствую бетон. Площадка. Обдает волной воздуха — над головой захлопнулся люк. В голове вертится лишь одна мысль — обратного пути больше нет. Теперь только вперед.

Снова, теперь с чувством успокоения, ощущаю руку новоявленного учителя на локте. С ним не так страшно спускаться. Ступени сопровождают каждый наш шаг глухим эхом.

Сорок три… Сорок четыре… Сорок пять. Стою на нижней площадке. Судя по движению воздуха, Рик открывает передо мной очередную дверь, которая ведет, скорее всего, в чрево обители преображения. На всякий случай повыше заношу ногу и шагаю внутрь. Чувство, словно спустилась в кроличью нору, как небезывестная Алиса, и теперь меня ждет встреча с Безумным Шляпником.

Матерчатая маска соскальзывает с лица, повинуясь легкому движению Рика. В глаза бьет люминесцентный свет висящих под потолком ламп — щурюсь, как от солнца. Свет белый и холодный, словно подчеркивающий характер владельца этого места.

Вскоре глаза привыкают. Самый настоящий бункер. Внимание приковывает ринг по центру огромного зала с высоким сводчатым потолком. Посередине с потолка свисает большая боксерская груша. Стены бетонные. У дальней чернеют два небольших прохода в разные стороны, а по центру стоит журнальный столик с двумя модерновыми креслами. Пахнет приятно, хотя и чем-то химическим, не могу разобрать аромат.

— Располагайся, — Рик обходит меня и в приглашающем жесте разводит руки. — Какое-то время это место будет полигоном для решения твоих проблем. А сейчас тебе надо подготовиться ко сну. Я покажу твое место.

Направляется в противоположный входу угол. Ноги отказываются делать шаг. Стою, пытаясь осознать услышанное. Что значит «место»? Он сказал «мое место»?! Да еще и с таким невозмутимым видом, словно разговаривал с домашним питомцем. И что значит «полигон для решения проблем»? Да и сна у меня ни в одном глазу! Все еще нервный бодряк на фоне происходящего. Как я сейчас усну?

Спохватившись, когда Рик уже почти дошел до противоположной стены, срываюсь с места и догоняю бегом. Не стоит давать ему повод наказать меня за ослушание. Внутри возникает слабый протест против самого факта «наказания», но еще сильнее душу затапливает страх. Произошедшего в квартире, мне хватило, чтобы понять — он не шутил по поводу наказаний.

Рик заходит в темный проход, примыкающий к общему залу, и там загорается свет. Следую по пятам, словно боюсь потеряться. Хотя заблудиться здесь негде — неширокий коридор заканчивается футов через пятнадцать небольшой комнатушкой. Низкий потолок, места даже меньше, чем в спальне моей халупы. Эта каморка больше походит на собачью конуру!

По датчику движения, как и в коридоре, зажигается яркий белый свет. В противоположном углу на полу матрас, застеленный свежей, несмятой простыней, поверх валяется толстый плед. Подушки, кажется, здешним обитателям не полагаются. На стене висит ростовое зеркало, рядом в стенной нише смонтирован платяной шкаф с полками и штангой, на которой болтаются несколько пустых плечиков. В другом углу за пластиковой загородкой оборудовано подобие ванной — раковина, унитаз и душ за шторкой. Удобствами тут и не пахнет — спартанская обстановка. Нечего ныть, Макс. Вспомни свою квартиру и лучше поблагодари Рика за шикарные условия!

— Бросай вещи, переодевайся в спортивное и выходи в зал, — приказным тоном говорит Рик и, уходя, бросает через плечо: — У тебя пять минут.

Времени дал в обрез. Получается, чем хуже тем лучше? Такой принцип? Чем больше трудностей, тем благотворнее эффект? Хотела преображения, Макс? Готова к испытаниям?

Швыряю сумку на матрас, вытаскиваю спортивный костюм. Не мешает посетить уборную. Умываю лицо — есть горячая вода, приятно. Быстро скидываю сарафан, надеваю спортивные штаны, кроссовки и, на ходу натягивая худи, выбегаю в зал.

Рик сидит в кресле у журнального столика с телефоном в руках. Недовольное лицо, взгляд холодный, его гнев чувствуется кожей. Убирает телефон в карман.

— Ты опоздала на двадцать секунд, — пренебрежительный тон.

Шаги сами замедляются. Что?! Двадцать секунд?! Он ко всему будет придираться? Или просто зациклен на пунктуальности? И какое «наказание» он теперь придумает?

— Двадцать приседаний, — выговаривает с нажимом, — за опоздание.

Чувствую, как отвисает челюсть. Это же всего двадцать секунд! Символично. Назначил ровно столько повторений. По спине пробегает холодок. А если бы на минуту опоздала — шестьдесят приседаний?! После такого количества я не встану!

Рик сверлит меня свирепым взглядом и, кажется, вот-вот потеряет терпение. Ноги плавно сгибаются в коленях — я начинаю приседать. Один, два, три…

— Считай, — резко добавляет Рик. — Сделаешь двадцать, которые посчитаешь сама.

То есть, уже сделанные — не в счет?! Изнутри сжигает злость, а снаружи холодит страх. Боюсь ослушаться и, поднимаясь на ноги в четвертый раз, произношу:

— Один…

Унизительно считать повторы, чувствуя на себе его бесстрастный взгляд. К пятнадцатому счету в ногах с непривычки застревает мелкая дрожь. Стоически доделываю все двадцать приседаний. Выпрямляюсь, жду указаний.

Рик достает телефон. Разбудив, пару раз смахивает по экрану, пробегает глазами.

— Теперь давай разбираться, в чем твои проблемы, — переводит на меня испытующий взгляд. — Я собрал твое досье.

Собрал досье?! Запоздало вспоминаю, что сама назвала ему полное имя и уже не удивляюсь пробегающим по коже мурашкам. Рик пугает меня с первой минуты знакомства, и еще одно подтверждение власти уже не выделяется на общем фоне. Не вижу смысла возмущаться, что он порылся в моем грязном белье. В том досье не будет ничего интересного — скучная бесцельная жизнь нищебродки.

Но Рик почему-то смотрит на меня выжидающе. По лицу скользит хитрая улыбка, в глазах мелькает азарт. С замиранием сердца жду, что он скажет — у него есть план, как помочь мне? Нашел точки роста? Ну же! Не тяни!

— Что ж, ладно, — произносит многозначительно, словно давал мне шанс что-то добавить, но я им не воспользовалась. — Максимилиана Эллисон Джонс. Двадцать пять лет, родители умерли, братьев-сестер нет, работы нет, высшего образования тоже нет, только задрипанный секретарский колледж. У тебя даже друзей в социальных сетях полтора инвалида! — смотрит на меня насмешливо и презрительно. — Ты за четверть столетия ничего не добилась, девочка!

Звучит обидно. Задевает за живое. Особенно это «девочка». Но Рик прав. В горле застревает ком, в глазах собираются слезы. Зачем быть таким жестоким? Показать мне мое место? Еще раз ткнуть носом в собственную никчемность?

— Но все это лишь проявления. По сути, тебе надо исправить всего две вещи, — продолжает уже приободряющим тоном, — отсутствие дисциплины и неуверенность в себе. И с этим я тебе помогу.