Часы. Сборник малой прозы

Алиса Истомина

«Часы» – проза «классической» Истоминой, которую мы знаем по «Дозе». Как всегда – жестока и сурова. Честна с собой и людьми. «Часы» – сборник о человечности и любви, о выборе. Это «Чак Паланик», только с содранной кожей. Читателю предстоит продираться к нежности через оголтело проклинающий мир мат. 5-я книга замечательного современного автора. Книга содержит нецензурную брань.

Память

Рассказ

Словарь:

Султанцеит — твердое вещество, которое при нагревании выделяет пар, способный очищать разум. Подходит для приготовления бодрящего напитка. Создан по рецепту Отшельника для частичного оттягивания момента отключения памяти.

Отшельник — первый человек, преодолевший отключение памяти путем силы воли, без извлечения чипа. Имеет небольшое собственное лесное поселение с теми, кого сделал «нормальными». Имеет «иммунитет» к Смотрителю, который не трогает его «до первого бунта».

Смотритель — создатель системы чиповки, руководитель глобального производства.

Чип — совершенный в применении механизм, устанавливающийся на полгода человеку для максимального внедрения знаний в той или иной научной области. По истечению срока его данные аннулируются вместе с памятью человека. Чип извлекается, ставится новый.

* * *

Пеласти располагалась в кресле. Она не была расслабленной.

— Вы здесь все в моих владениях, под моим пристальным вниманием. Я прекрасно знаю, чем ты занималась все это время со своими дружками, а именно: вы портили корпоративное оборудование во имя своих тщетных целей, — Тонсен наклонился к ее лицу, опираясь на ручку кресла.

— Тщетных? Я не стану спорить с тем, кто верит в обезличивание человечества.

— Человечества давно не существует, это тупое устаревшее понятие, — плюет на пол с яростью.

— Человечество будет существовать, пока существует любовь. И ваши чипы не работают в отношении любви. Именно поэтому я еще жива и живы такие как я.

— Это вопрос времени, скорого времени.

— Вы можете только это в отношении меня, убить во мне жизнь.

— Твоего дружка тоже взяли.

— О чем вы?

— О том, что он развлекался в деревне с местной красоткой.

Пеласти окаменела.

— Дай мне сигарету. Имею полное.

— Валяй! — Швырнул в нее сигаретами, — жизнь несправедлива, детка. Отсутствие чипа или его наличие этого не изменит.

— А как же мои родители? Помнят ли меня. У меня ничего нет только потому, что вы в чем-то разочаровались. Это навязанная философия. Ваша, не моя.

— Ваш главный генератор идей сбежал. Кто бы сомневался? А ты за ним хоть в ад, да? Все вы люди одинаковые. Вас интересует только жратва и секс, — он расхохотался. — Ничего светлого не было в людях никогда, хоть философия, хоть дерьма кусок! Лучше сделать всех рабочей силой, чтобы очистить планету.

— Но вы отдаете продукты работы людей другим людям! В чем смысл? Объясните мне, раз я такая глупая!

— Это не просто люди, это ученые высшего уровня, планетарные исследователи, они перемещают нас все на новые и новые уровни, это слишком глобально, чтобы уместиться в твоей голове. Ты красивая, больше от тебя и не требуется ничего.

— Неужели вы в это верите? Лучше убейте меня, я не могу больше это слушать.

— Лучше найди мне Отшельника. И я отпущу тебя к родителям.

Пеласти прикусила губу.

— Заодно, убедишься в том, что твой дружок тебе наизменял.

— Какая же ты гнида.

— Давай-давай, я знаю, что ты хочешь.

— Отпустите навсегда?

— Отпущу. Я знаю, где они и что они в полном порядке.

— И память им не отшибло?

— Именно.

— Господи, что здесь вообще творится…

— Так что, ты согласна?

— Делайте со мной, что хотите, вы ничего не добьетесь.

— Ты не понимаешь главного — мы лишаем вас дерьмового человеческого начала, мы делаем вас Просветленными! Наша раса взаимодействует в внеземными цивилизациями благодаря моей корпорации. Скорость развития нашей науки требует высокоскоростной рабочей силы, лучших сотрудников без лишней чепухи в голове. Как это может удивлять тебя? Если все к этому шло! Не нужно выставлять меня злодеем Вселенной, я всего лишь создал программу и навел порядок в этой структуре.

— Просветленными? Вы заставляете нас работать, отбирая свободу, которая подарена нам Богом. Спросите меня, хочу я работать с вашей программой? Хотят мои родители увидеть меня еще раз? Хочу ли я вспомнить моих родителей? У вас нет такого права, — она заерзала в кресле, но не посмела встать. Она швырнула потухшую сигарету на пол.

— Я могу предложить лично тебе работать на меня, ты согласна?

— Лучше вернемся к варианту с моей казнью или как это у вас называется?

— У меня ни с кем не возникало таких сложностей! Только с вашим тупым поколением, начиная с сопливого 20 года. Вам единственным все не нравится. Мы следим за вашим здоровьем, за продолжительностью вашей жизни.

— А ради чего? Никто не принадлежит себе.

— Мы создали новое общество, такое, каким оно должно быть.

— Общество — это болезнь, вы только усугубили это.

— Как бы ни было, у вас не хватит сил и власти, чтобы обратить это против меня.

— Отнимая память, мы делаем вас подобными Буддам, память — то, что мешает этому процессу.

— Без памяти не может быть Просветления, и вы это знаете. Почему вы не ставите чип себе?

— У меня много других чипов, поэтому я на том месте, на котором нужно, — Он сделал паузу. — Тридцати процентов дебилов в этом обществе достаточно. Не говоря о том, что такие как Отшельник и его приспешники увеличивают постоянно эту цифру! Но только до того момента, пока я на это согласен! Долбанный Иисус! Осла только не хватает, тогда точно получится вылитый спаситель.

— Да? Откуда у вас чипы? Расскажите, как и когда вы на это согласились, — разваливается в кресле.

У него в голове всплыла картинка — маленькому мальчику режут руку, он кричит, сопротивляется, ему ставят чип. Рядом стоит отец: «Ты должен быть мужчиной».

— Это уже неважно.

Впервые я увидела настоящего Отшельника, когда мне было около двенадцати лет. На несколько секунд мои глаза впились в его взгляд, когда он, убегая от полиции в безлюдном полуночном метрополитене, задел меня плечом с невероятной силой. На нем была потрепанная одежда. Небритое лицо, он был похож скорее на лешего, но какой взгляд! Эти сияющие бирюзой глаза!

После я часто рассматривала свои глаза, глаза окружающих людей и каждый раз разочаровывалась в их темной пустоте. Я пообещала себе навсегда запомнить этот день, запечатлеть эти глаза.

Бледно-зеленый диван выглядел остывшим и неуютным, на столике из черного стекла дымился султанцеит. Мое полугодие подходило к концу, по всеобщему сценарию мне должно отключить память через шесть дней. Предшествующие потере дни сопровождает невозможное состояние — чувствуешь себя отравленным, еще живым, но уже вдохнувшим яд. Прошлые дни врываются в голову отрывками, мысли неразборчивы, дыхание учащенное. Но не смерть.

Смерть — когда тебя нет рядом. Мы нашли-таки способ через несколько лет перерывов находить друг друга достаточно быстро. Следующая мечта — стать другими, научиться сохранять исключительную память.

Глядя в окно, пытаюсь задержать внимание хотя бы на окружающей местности, на этот раз не успела вовремя все подготовить. Султанцеит не выручает, слишком поздно. Продолжаю судорожно собирать «коробку» с посланиями для тебя. Одному недоброму Богу известно, где тебе придется искать меня. «Коробка» выходит бестолковой — расческа, султанцеит, часы (хотя для чего), полторашка воды, фантики «Turbo», сигареты (уж их не забыть), записка с одним словом (отшельник), сонник Юнга.

Я просыпаюсь ночью в духоте, вентилятор ненавистен за свою бесполезность. Сознание прояснилось, встаю с кровати и подхожу к зеркалу. Рядом с ним лежат ножницы, их тут раньше не было… Пора проветриться. В прихожей стоят чужие тапочки, спускаюсь вниз босиком. Вокруг глухая ночь, мне нужно что-то сделать, но только что… И кому… Мне? Да, определенно мне, но кто я? Мне просто нужно пройтись, тогда все станет ясно. Впереди лес, туда-то я и отправлюсь. Рюкзак, мне нужен рюкзак.

Пеласти открыла глаза и увидела синеву неба над головой. Сколько прошло времени?

— Я в отчаянии, дико хочется пить, сколько я не пила. Ноги грязные и в ссадинах, вокруг только кусты ежевики, я сплю под ними и никак не могу проснуться, как же болит голова.

Она неумело встает и видит рюкзак, в нем есть вода и салфетки. Она умывается и пьет. И снова засыпает.

Когда я открыла глаза, я увидела его. Это Отшельник — единственное создание, которое я ни с кем не перепутаю, сколько раз бы меня не выключали. Он похож на мессию. Он словно прочитал меня всю внутри.

— Тебе лучше не вставать пока, ты еще слишком слаба.

— Где я?

— А кто я, ты знаешь?

— В горле пересохло, нужна вода.

Он протянул мне чашку.

— Да, я знаю, я видела тебя, когда была ребенком.

— Что ж.

— Где Джейкоб?

— Я не знаю, где Джейкоб. Ты в моем поселении. Здесь живут только восстановленные. Тебя я нашел неподалеку, прости, не мог бросить.

— Почему я ясно соображаю?

— Я ввел тебе небольшую порцию лекарства. А еще я нашел у тебя в рюкзаке кое-что. Ты знаешь, что это? Откуда оно у тебя?

— Да, это то, что я использую, чтобы оставаться в своем уме.

— Джейкоб тоже это использует?

— Да, это его идея.

— И как? Помогает?

— Да, мы держимся на султанцеите около трех недель, потом как огурчики. Мы хотя бы имеем надежду вспомнить прошлое.

— Почему не вытащили чип?

— Не знаю, справляемся так. Насколько мне известно, это очень опасно. Те, кто умеет это делать, явно нам не друзья.

— Ясно, тогда предлагаю сделать это сейчас. Султанцеит не так безопасен.

— Но…

— Можешь не благодарить.

Подходит близко с ножом к руке, где накладка после капельницы.

— Стой! Не так быстро.

— Скоро тебя опять начнет отключать, если я правильно понял, а значит, скоро станет совсем плохо. Думаю, если ты в стенах корпорации используешь султанцеит, трусливой тебя не назовешь.

— Ладно, в туалет мне можно сходить?

— Давай. Он на улице, сразу за домом.

Пеласти окинула взглядом поселение, оно было уютным, в огнях и сиянии.

— Я готова. Но что потом? Если меня поймают, то просто растерзают, так?

— Прекрасно, что ты все понимаешь. Ложись.

Он постелил клеенку под руку на кровати. Они встретились взглядами.

— Придется терпеть. Я не буду вводить анестезию, дурно влияет на заживление.

— Я хожу с этим почти десять лет и не могу представить себе…

— Тебе жалко! Эта микросхема отравляет все твое существование, а ты еще раздумываешь. Пойми, мне все равно. Я могу не делать этого.

— Режь уже!

Лезвие скользнуло по плоти.

— Потерпи, девочка, будет неприятно, — он протянул ей палку, которую Пеласти тут же закусила.

Отшельник раскрыл рану зажимом. В руке у него был инструмент, напоминающий магнит, размером с ладонь. Он поднес его к выглядывавшей шляпке чипа. Медленно серебристые волоски потянулись к магниту, обхватывая его. Их было не меньше восемнадцати. Когда за волосками потянулся чип, Пеласти завыла от боли и закинула голову назад. У нее потекли слезы. Сердцевина чипа слегка переливалась. Когда он присосался к магниту, Отшельник заметил, что несколько волосков так и остались внутри раны.

— Мне нужно достать несколько, потерпи еще.

Глаза Пеласти были красными. Пот стекал на лицо.

Отшельник взял длинные щипцы, вроде пинцета и аккуратно потянул за серебристый волосок. Это был спутавшийся комок — проводки обросли плотью. Отшельник принялся зашивать надрез.

— Я приготовлю тебе постель в своей комнате, там тебе будет спокойно. Но перед этим мне посчастливится обработать твои ноги, которые ты так здорово изодрала.

— Я так мечтала встретиться с тобой и спросить обо всем, а сейчас не нахожу слов. Ты — мой герой, ты знаешь.

— Я не герой. Тебя могут искать?

— Через пару дней…

— С чипом я разберусь, проходи дальше по коридору.

Пеласти было сложно двигаться, и Отшельник приобнял ее, чтобы отвести.

Комната была залита мягким светом, по центру маленький камин, справа диван, а рядом с ним был телевизор! Вот уж настоящее свободолюбие. Отшельник аккуратно посадил Пеласти на диван. Он поставил ей под ноги деревянную емкость, провел смоченной водой губкой.

— Нужно делать быстро, тебе сейчас вредно.

— Такое чувство, что я вот-вот усну.

— Это организм переживает утрату, — он слегка рассмеялся. — Хочешь посмотреть телек? — Он помог ей лечь и накрыл одеялом.

— Я его смотрела в четырнадцать лет последний раз.

— Потом тебя забрали?

— Да. Но я не боялась. И ко мне относились всегда хорошо. Я способная и послушная.

— Раз так, засыпай. Завтра я послушаю твою историю.

Отшельник на мгновение застыл, рассматривая как волосы Пеласти спадали с подушки.

Ранним утром глава корпорации сидел за столом с человеком, у которого в руку была встроена небольшая панель.

— Сколько пропавших на этот раз? — Он затягивается дымом из трубки.

— Четверо. Их местонахождение установить не удалось, пол также пока не установлен.

— Найти всех. Я не желаю больше слышать ваши отговорки.

— Мы прочесали весь город по периметру, ничего.

— Значит, обыщите красную зону.

— Но как же договоренность?

— Мне плевать на договоренности! — Это шестой случай за месяц! Если это не бунт, то что?

— У них, что есть мозги на бунт? — он заржал.

— А у тебя есть мозги? — Делает паузу. — Спросите по-хорошему, обыщите там все. Держи разрешение на досмотр. — Достает карточку, протягивает второму, тот прикладывает к руке, загорается индикатор и пищит.

— Возьмите, сэр, — протягивает карту обратно. Какие указания, в случае обнаружения беглецов?

— Привести мне всех сюда, живыми. И Отшельника тоже.

— Да, сэр.

Пеласти умывалась у реки. Отшельник тихо подошел.

— Какие планы?

— Ты меня напугал.

— Так какие планы? — Он держал в руках бутылку с какой-то жидкостью.

— Пока никаких.

— Держи, пей это сегодня весь день, это восстанавливающий напиток.

— Спасибо.

— Я предлагаю сходить со мной за водой, это на другой стороне поселения. Там наше водохранилище и родник.

— Я хотела бы переодеться, — она намекнула на свои изодранные вещи.

— Я отведу тебя по пути к кое-кому, она тебе поможет.

— Хорошо.

Они шли молча, Пеласти рассматривала

маленькие домики, возле домов росли цветы, на улице гуляли дети; казалось только у этого места и есть завтра.

Наконец, они остановились возле одного дома, Отшельник постучал в дверь.

— Мару, ты дома?

— Дома, дома, — дверь открыла роскошная девушка, с толстой черной косой, которая спадала через плечо к животу. На ней было красное платье в рюшах, на шее множество украшений. Пышная грудь бросалась в глаза. — Кто это тут с тобой? А хочешь, я угадаю? — Она посмотрела пристально на Пеласти так, что та немного пошатнулась.

— Так, сегодня без твоих фокусов.

— Малышка, пойдем, — она взяла Пеласти за руку, — он просто редкостный зануда, боится, что я могу озвучить лично ему, поэтому привел тебя сюда, хочет поиграть со мной в игру.

Пеласти ничего не понимала.

— Пеласти, это Мару, она наш астролог и прорицатель, так сказать.

— Ой, не говори так, я этого не люблю.

— Вы просто очаровательны, кем бы вы ни были, — Пеласти улыбнулась.

— Мару, помоги ей переодеться, сочтемся.

— Сочтемся? — Мару ему вульгарно подмигнула.

Они спустились в небольшое помещение. Это был маленький склад с одеждой.

— Я одену тебя в светлое, потому что ты чистая. Еще чистая. — Она взяла грубо ее за руку. И резко перевернула ее ладонь. — Запомни, ты не будешь с ним, слышишь?

— Но я и не собиралась.

— Я не про Отшельника, дорогая. Я о том, кого ты собираешься спасти. Запомни одно — он уже тебя предал! Не рискуй, сиди здесь. Рядом с тобой сильный мужчина. Доверься ему.

— Мне не нравится, что ты говоришь, — она одернула руку.

— Я не со зла, но твое сердце разобьется. Мару отрешенно протянула одежду Пеласти.

— Совсем другое дело. Теперь выглядишь, как человек.

— Очень смешно, но спасибо! Еще бы помыться.

— Прости, неделю запрещается, пока токсичные пары контроллера выходят. Им нельзя взаимодействовать с водой, рискуешь остаться без кожи, — Отшельник обратил внимание на лезвие, которое лежало на столе Мару.

— Приятно было познакомиться, Мару.

— Береги себя.

Они проследовали к водохранилищу. Рядом стояло деревянное строение, в котором из-под земли текла родниковая вода. В углу был шкаф. Отшельник достал оттуда две кружки.

— Я хочу, чтобы ты рассказала мне все.

— А я хочу понять, почему ты сидишь здесь и живешь тихой спокойной жизнью.

— А что не так?

— То, что ты можешь спасти миллионы людей, не только в этом городе.

— Я дал обещание. Я получил свободу в обмен на согласие сидеть, как ты говоришь, здесь.

— Но ты мой герой, ты моя легенда. За тобой пойдут все, я уверена. Заставить пробудиться память не так сложно.

— Нет. Мне это не нужно.

— Ты только за себя, как это у вас здесь называется?

— У нас здесь это называется — наш выбор.

— Это неправильно.

— Это правильно для нас! — Ответил он нервно.

— Я не хочу ничего рассказывать, — Пеласти развернулась и пошла быстрым шагом назад.

Глубокой ночью Отшельник склонился над постелью Пеласти.

— Пойми, они убьют всех, я хочу для них другого будущего. Так спасается хоть кто-то.

— Они дороги тебе, я понимаю, но можно что-то придумать.

— Я не буду этого делать, прости.

— Я познакомилась с Джейкобом на производстве. Мы работали в паре несколько дней, пока мой сменщик проходил новое обучение. У меня не было нарушений, я работала и обучалась множество раз, никаких сбоев, пока я не встретила его. Нам было весело вместе работать, я тогда занималась кибернетикой сущностных шаттлов, инженером была, одним словом. И он помогал мне с составлением карты пространств. Ничего особенного, но он мне так запомнился, что в процессе нового обучения, мне постоянно казалось, что вот-вот случится что-то хорошее. Предчувствие. Но я не понимала, что это значит. И этот момент вскоре настал — я начала видеть сны. Эти картинки в моей голове во время сна, сводили меня с ума. Я видела там Джейкоба. И когда я случайно, проходя по коридору с кучей пробирок, в защитных очках, увидела его, я его вспомнила! Я вспомнила все и сразу. Ну или почти все. Я уронила все пробирки, он подошел ко мне и поздоровался, так, будто он меня не помнит. И тогда я рассказала ему, что мы были знакомы и что мы работали вместе. А потом, представляешь, он принес мне в комнату султанцеит! И мы приняли его и всю ночь разговаривали, и целовались, и ничего не было лучше в моей жизни, чем тот момент.

— А как вы?..

— Как запомнили?

— Да.

— Мы стали делать заметки в тетрадях, альбомах, мы по всему городу оставляли следы друг другу и султанцеит, обычно он находит меня, так получается по срокам. И у нас есть дом, он секретный.

— Ты любишь его?

— Да, у меня нет никого ближе.

— Любовь — это нечто другое.

— В этом мире, в котором мы живем, уже ни одно существо не знает по-настоящему, что такое любовь. И, наверное, нет теперь точного определения того или иного чувства.

— И ты бесконечно права…

— И?

— И не так проста как кажешься.

— Я пойду за ним.

— Я знаю. И поэтому хочу сказать тебе кое-что.

— И что же?

— У смотрителя есть то, что называется деактиватор чипа.

— Это то, что может помочь всем, так?

— Да, это устройство, которое просто подносится к руке и одним нажатием кнопки деактивирует модуль памяти.

— У меня нет слов.

— Я крайне не советую тебе охотиться за ним. Но я не мог не сказать.

— Да, ведь я ни с кем не договаривалась.

— И это правда. Ты сказала, что я твой герой, ты меня помнила?

— Я всегда помнила твои глаза. Я искала их всю свою жизнь.

— Нашла.

— Но это не любовь.

Отшельник опустил глаза.

— Здесь все сделано своими руками?

— Это тебе не кибернетика.

— А ты не можешь не уколоть, так?

— Я не специально.

— Это от бессилия.

— И какого же?

— Я нравлюсь тебе. Но я верна другому. И это тебя бесит. Что кто-то может быть верен чему-то или кому-то.

— Я смог бы быть верен тебе.

— Да что ты.

Пеласти поднялась со стула и ушла в другую комнату. Отшельник прошел за ней.

— Я тоже тебе нравлюсь. Теперь можешь спать.

Пеласти каждый день обещала себе отправиться на поиски Джейкоба, но что-то ее останавливало.

— Пора вставать, я должен показать тебе кое-что важное.

— И что же?

— Мне нужно на несколько дней отлучиться.

— Что значит отлучиться? — Пеласти зевнула и потянулась в кровати.

Отшельник строго посмотрел на нее со словами:

— Шутки закончились. И отдых тоже. Нас могут накрыть, мне нужно в соседние селения, предупредить людей.

— А откуда ты знаешь?

— Это неважно.

— Важно! Вдруг это ловушка?

— Хм, об этом я и не подумал. Но, это не так. Одевайся, я жду тебя на улице.

Они подошли к водохранилищу, Отшельник аккуратным движением спустился ниже, к воде. И тут же исчез.

— Я здесь, спускайся.

— Куда? — Пеласти наклонила голову вниз, но ничего не увидела. Встав на ступеньку, она почувствовала как он гладит ее по ноге. Пригнувшись, она проскользнула в узкий пробел между плитой водохранилища и толщей воды. Они спустились в подземное убежище.

Первое, что Пеласти увидела в подземелье, было что-то вроде музея. Несколько стеклянных шкафов. Внутри, на витринах лежали чипы.

— Ты сам это сделал?

— Что, вытащил чипы?

— Нет, придумал коллекционировать их?

— Сначала складывал в доме, потом расставил их на полке, потом решил сделать здесь витрину. Потом насобирал еще. Приходя сюда, мы вспоминаем, что нам было нелегко когда-то. И так мы не забываем, что «нечто» нас будет объединять всегда.

— Ты так говоришь как будто я часть всего этого.

— Теперь так и будет. Твой чип я принес, чтобы оставить здесь. Ты не можешь вычеркнуть это из своей истории.

— История может победить меня. Мне могут поставить новый чип.

— Хочешь посмотреть, что там дальше?

— Наверное, я не знаю.

— Я думаю, что все будет в порядке.

— Мне нужно найти Джейкоба. Здесь остаться я не могу. Все вроде бы логично. Но мне не кажется правильным.

— Так и есть. Я хочу, чтобы ты осталась. И на Джейкоба мне плевать.

— Что еще скажешь? — Она подошла к нему ближе.

— Скажу, что тоже помню тебя. Твои глаза.

— Часто здесь бываешь?

— Не очень.

— Для чего существует это место? Чтобы прятаться?

— Может быть использовано и для этого.

— Зачем ты показал его мне?

— А тебе нельзя доверять?

— Не знаю. Неизвестно, будут ли меня искать.

— Вот и посмотрим.

— Ответь мне только на один вопрос, — Пеласти строго посмотрела на Отшельника, — Что дальше?

— В каком смысле?

— Что дальше будет в твоей жизни? Какая у нее цель или какой смысл?

— Все так как есть сейчас. Жизнь заключена в самой жизни. В этом и весь смысл. Я ответил на твой вопрос?

— Это странно, потому что мне казалось, твоя цель в освобождении.

— Думаешь, смысл моей жизни — борьба, — он почти рассмеялся.

Конец ознакомительного фрагмента.