Творческий путь героя: идем к цели по сказочным тропинкам

Алиса Веселова, 2023

Эта книга для Героев, одним из которых можете стать вы. Надо только решиться отправиться в путешествие, которое обещает стать необычайно увлекательным. Мы узнаем, кто такой Страж Порога и чем он нам мешает в жизни, познакомимся со своими субличностями, забредем в Сумрачный лес, где живет зловещая Тень. А еще мы узнаем, как найти и победить наш главный страх, который обитает в пещере дракона, научимся распознавать знаки судьбы и откроем свой личный сундучок с сокровищами. До встречи на страницах книги!

Глава 4. Внутренний лес и его обитатели. Знакомимся со своими субличностями

— А где я могу найти кого-нибудь нормального?

— Нигде, — ответил Кот, — нормальных не бывает. Ведь все такие разные и непохожие. И это, по-моему, нормально.

Льюис Кэрролл. Алиса в стране чудес

Даже если вы отправляетесь в путешествие в одиночку, вас в вашем странствии будут сопровождать довольно занятные персонажи. Кто-то из них будет искренне наслаждаться дорогой (и, вполне возможно, что идея пуститься в путь принадлежит именно ему), а кто-то непременно начнет ворчать, что стоило бы остаться дома, от этих приключений хорошего не жди. Знакомьтесь — ваши субличности!

Впрочем, субличность под названием Взрослый (она же Эго) в особых представлениях и не нуждается. Это сознательная часть нашей психики, с которой обычно ассоциируется наша индивидуальная личность. Когда мы взаимодействуем с социумом, то чаще всего находимся именно в этой роли, поэтому иногда ее еще называют Персоной (от лат. «маска»). Взрослый серьезен, разумен, склонен опираться на факты и логическое мышление, стремится занять свое место под солнцем и с готовностью берет ответственность за свои поступки.

Иное дело внутренний ребенок — самая уязвимая часть нашей психики, в которой живут наши детские мысли и чувства. Эта субличность более других нуждается в защите и безопасности и тяжело переживает удары по самооценке. Ребенок очень эмоционален и нетерпелив. Если он чего-то желает, то со всей страстью, и желание должно быть исполнено немедленно. Если он чего-то боится, то до умопомрачения, и этот страх не подчиняется никаким доводам рассудка. Если он чему-то радуется, то радости этой нет предела, и в такую минуту мы готовы прыгать до потолка, совершенно не заботясь о том, что о нас подумают окружающие.

Ах, эти окружающие!.. Ребенок ждет от них безусловной любви и принятия, и не согласен ни на какие компромиссы. Особенно если такой любви ему не хватило в детстве. Тогда эта часть души становится похожа на бездонный колодец, который сколько ни наполняй, всё будет мало… мало! Однако, хотя эта субличность кажется чрезмерно беспокойной и пугающе непредсказуемой, наладить с ней контакт невероятно важно, поскольку только внутренний ребенок может подарить нам интерес к жизни, любопытство, азарт и радость творчества.

А что же внутренний родитель? В этой субличности живут модели поведения и установки, которые мы перенимаем извне — как правило, от своих родителей или других взрослых, которые занимались в детстве нашим воспитанием (это могли быть, к примеру, школьные учителя, воспитатели в детском саду). Родитель опирается на законы, нормы и правила. Его излюбленные слова: «должен», «обязан», «надо»; он очень консервативен, ориентирован на традиции и безапелляционно запрещает всё, что не согласуется с его четким моральным кодексом. Поступает он так из благих побуждений, конечно же, ведь он чувствует ответственность не только за себя, но и за окружающих, и одна из его функций — защита неразумного внутреннего ребенка.

Подобно Ребенку, который может проявляться как в светлом, радостном, так и в темном, сумрачном состоянии, внутренний родитель тоже предстает перед нами в двух разных ипостасях. В темных своих проявлениях он превращается в злейшего врага всех наших начинаний, и тогда мы называем его внутренним критиком, или Цензором. Такой внутренний родитель обрушивается на нас с суровым разбором полетов, сосредоточив внимание исключительно на недостатках, и не упустит случая напомнить, что у нас ничего не получалось раньше и, скорее всего, не получится и впредь. «Кишка тонка! Руки не оттуда растут! Все люди как люди, а ты…»

Но эта же субличность в светлой своей ипостаси заботливо опекает нас, поддерживает и помогает поверить в себя, становясь самым лучшим нашим наставником.

Субличность под названием Взрослый выполняет в нашей психике чрезвычайно важную функцию. Становясь посредником между Ребенком и Родителем, Взрослый сдерживает слишком буйные порывы первого и ставит под сомнение догмы и правила, насаждаемые вторым, и таким образом находит компромисс между «хочу» и «надо».

Согласно аналитической психологии Юнга, кроме этих трех основных, есть еще гендерные субличности — анима у мужчин и анимус у женщин. В них мы помещаем все черты противоположного пола, присутствующие в нашем сознании, и складываем из них некий собирательный образ «идеального мужчины» и «идеальной женщины».

И, наконец, вспомним об универсальных архетипах, населяющих коллективное бессознательное, таких как Воин, Правитель, Шут, Мудрец, Разбойник и другие. В них живет всё то, что находится за пределами нашего личного опыта, и они отражают опыт, накопленный человечеством на протяжении многих веков, почти в неизменном виде. Мы можем обнаружить их и в себе, когда сталкиваемся с серьезными драматическими ситуациями, вызывающими сильные переживания. В таких случаях наша психика обращается к моделям поведения, которые уже не раз в прошлом выручали наших предков, помогая им выпутаться из похожих передряг. Чего теряться, когда уже есть готовый, проверенный веками рецепт! Например, попав в угрожающую жизни ситуацию, спокойный и миролюбивый прежде человек, что мухи не обидит, внезапно обнаруживает в себе качества Воина, о которых и не подозревал, и проявляет чудеса геройства, решительно давая обидчику отпор.

С универсальными архетипами встретимся и мы, когда будем писать очередную сказку. А со временем наверняка обнаружим, что в персонажах наших историй всё явственнее проступают черты нашей собственной личности. Но ведь верно и обратное: и наши герои как будто начинают влиять на нас, и в обыденной жизни мы вдруг принимаемся вытворять такое, что раньше позволяли себе… ну, вот разве только в сказке. Это похоже на магию, но нет ничего более естественного — погрузившись в увлекательный процесс самопознания, мы начинаем лучше себя узнавать, а затем понимать и принимать.

Существует немало упражнений, которые помогают познакомиться с устройством своего внутреннего мира. Я предлагаю вам два задания — вы можете выполнить их оба или выбрать то, которое больше понравится.

Задание 4.1. Палитра, или разноцветное многоголосье.

Возьмите цветные карандаши, мелки, маркеры или фломастеры. Красный, желтый, зеленый, синий, коричневый, черный — представьте, что каждый из этих цветов хочет что-то о себе рассказать, поделиться своей историей. Возьмите карандаш любого приглянувшегося вам цвета и напишите от лица этого цвета всё, что он хочет поведать миру. Проделайте то же самое и с остальными, позвольте высказаться и неприятным для вас оттенкам тоже. Вероятно, в этой разноголосице вы различите голоса и увлекающегося Ребенка, и рассудительного Взрослого, и строгого Родителя. А может быть даже, вы заметите, что некоторые цвета имеют претензии к остальным своим товарищам и жаждут выяснить с ними отношения. Это уже намеки на существующий внутренний конфликт, с которым мы будем подробно разбираться в следующей главе. Пока же просто наблюдайте и отмечайте такие интересные моменты. В любом случае, с помощью этого упражнения вы наверняка узнаете о себе много новенького.

Пример: Я — желтый. Я — цвет ярких солнечных брызг, цвет июльского солнца, цвет сочных (и кислых, да, и кислых тоже!) тропических фруктов. Я — цвет пахистахиса, одуванчиков и еще множества добрых, легкомысленных комнатных, садовых и полевых цветов. Я — дитя солнца, и этим всё сказано. Я немного эгоистичен. Но я приношу радость, я поднимаю настроение, я внушаю надежду на успех даже самого безнадежного дела. Там, где есть желтый, нет места унынию и скуке. Я готов весь день напролет прыгать, бегать, играть в мяч, играть в любые игры! А если вдруг петь — то только о лете, о солнце, о море, о творчестве, наконец. Взять карандаши и раскрасить всё яркими красками, а в углу, конечно же, нарисовать веселое желтое солнце, улыбающееся и прыскающее во все стороны задорными лучами. Да, я неизменно привлекаю к себе внимание. Довольно часто тяну одеяло на себя. Но главное, что со мной весело. Я — самый жизнерадостный из всех цветов!

Я — зеленый. Цвет листвы, поздней весны или раннего лета. Цвет тропической зелени. Цвет курортных городов. Я — цвет путешествий и приключений, цвет молодости, цвет всех новичков и тех, кто не боится пробовать новое и делать первые шаги в любом возрасте. Я — цвет авантюристов, исследователей и увлеченных людей, цвет чудаков и романтиков. Я — цвет манящей к новым горизонтам идеи, цвет надежды, цвет возрождающихся иллюзий. Я — цвет нехоженых троп, цвет жизни, цвет активной мечты, которая однажды непременно станет явью.

Я — синий. Я слегка меланхоличен, задумчив и углублен в себя. Я люблю долгие прогулки, философствования и пространные рассуждения. Я — цвет интеллектуалов, цвет научного поиска, цвет разгаданной загадки или тайны, которая вот-вот будет раскрыта. Я — цвет информации, любой пищи для ума, цвет новых знаний, цвет прогресса. Мне хочется быть умным, таким умным, чтобы все сказали: «Ах! Сколько ты всего знаешь!» Хочу поражать воображение своей глубиной.

Я — красный. Я хочу выразить сильные, насыщенные чувства, типа гнева и ярости. Но со мной стыд, и меня не жалуют здесь. Я — цвет опрометчивых поступков и необдуманных решений.

Я — оранжевый. Я — цвет апельсинов, цвет летнего солнца на закате, цвет детской песенки, которую пела мама. Я — лишь один из цветов радуги, но именно с радугой ассоциируюсь больше всего. Я — цвет ранней осени, цвет урожая, цвет тыкв, цвет спелых фруктов. Я — цвет тигров и бесшабашных кошек, цвет неугомонных сорванцов, цвет изобретательных шалостей и веселого озорства. Я — цвет огня, цвет активного действия, цвет порывистости и непосредственности. Если красный так уж хочет выразить свой гнев, то можно это сделать через меня. Я подойду к делу творчески и непременно преобразую кипучую энергию во что-то полезное.

Я — черный. Я — цвет безысходности; цвет мрака, не оставляющий даже надежды. Я застегнут на все пуговицы, и никаких тайн, зеленый и синий, я вам раскрыть не позволю. Я — цвет безлунной ночи, цвет глубокого траура, цвет пространства, в котором вымерло всё, все чувства, и даже страх. Я — цвет депрессии. Я — цвет ночного кошмара, от которого непросто пробудиться, а потом еще долго не удается прийти в себя. Я — строгий, неумолимый, фатальный и беспощадный. Цвет бессилия. Конечно, все остальные меня терпеть не могут из моей мрачности, и боятся, и избегают, а того и не понимают, что в умеренных дозах я полезен, как прививка от жизненных невзгод. Но стоит только мне заполнить собой всё пространство…

Я — серый. Я — цвет зарядившего с утра унылого, бесконечного дождя. Я — цвет занудства, цвет рабочих будней, цвет обыденности и повседневности, от которой рано или поздно захочется сбежать хотя бы в мир иллюзий. Я умею держать дистанцию. Мне как будто не хватает чего-то. Но если добавить мне немного блеска, я стану стильным, серебристым, элегантным.

Я — фиолетовый. Я — цвет мрачноватый, но оставляющий надежду (иногда ложную). Я — цвет сумерек таинственного города, неразгаданных загадок, туманной дали. Я — манящая неизвестность. Я — заветная мечта. Я — цвет гаданий, как обнадеживающих, так и тех, в которые не хочется верить. А вообще у меня коварные планы — я хочу влиять на умы, и никак не меньше.

Я — коричневый. Цвет традиций и устоев. Я — надежный, у меня всё по-честному, я не преподношу сюрпризов, и на меня можно положиться. Более того, мне можно довериться, и я непременно дам мудрый совет. Я — цвет заурядности, цвет обычной жизни, цвет привычных вещей и стереотипных действий. Я — цвет привычной необходимости или необходимых привычек. Я — цвет уравновешенной зрелости, чурающейся авантюр (и чего стоило мне написать это возмутительное для всякого благоразумного цвета слово!) Другие цвета меня считают скучным. Да, я благоразумен и не люблю рисковать, но если зеленый сможет меня убедить, то лучшего спутника в дальнюю дорогу ему не найти. Я — тот, кто создает равновесие, иначе зеленого уж слишком заносит.

Задание 4.2. Мой внутренний мир.

1) Представьте себе свой внутренний мир в виде некоей структуры. Это может быть, к примеру, государство, состоящее из различных провинций и автономий. Либо это королевский двор, где каждый из министров и придворных выполняет свои особенные функции и задачи. Либо дремучий лес, населенный диковинными зверями и птицами. Либо внутреннее море, в котором живут самые разные обитатели, каждый со своим уникальным характером.

2) А теперь снова возьмите цветные карандаши и нарисуйте мир, который вам представился. Опишите его обитателей, их характеры, вкусы и привычки. Что они любят, к чему стремятся, чего опасаются? Есть ли в вашей внутренней стране свои лидеры и изгои? Находятся ли ее обитатели в хороших отношениях друг с другом, или между ними время от времени вспыхивают распри и междоусобицы? И есть ли в вашем внутреннем государстве мудрый Правитель, который примиряет враждующие стороны и выносит взвешенное решение, когда того требует ситуация?

Пример: мой внутренний мир похож на бирюзовое море с изрядным вкраплением желто-зеленого цвета. Внешне, со стороны, оно выглядит спокойным и безмятежным, но стоит только заглянуть внутрь, как с удивлением обнаруживаешь, что там кипит жизнь. Вот какая-то медуза плавает разноцветная, переливается всеми цветами радуги. А вот сундук с сокровищами лежит. И сразу захватывающие перспективы открываются — дорога с приключениями.

Вокруг, насколько хватает глаз, почти безлюдная местность. Лишь по берегу деловито шастают крабы, вечно занятые поиском пропитания, да изредка пролетит какая-нибудь птица, что принесет на хвосте свежие новости, — вот и всё. Но морю никогда не бывает скучно — да и разве заскучаешь с такими-то внутренними обитателями?

Вот, к примеру, морские коньки. Мгновение назад были здесь, а уже в следующую секунду только их и видели. Быстрые, шустрые, невероятно любопытные. До всего им есть дело, всё-то им надо знать, всё попробовать на вкус! Особенно их интересует устройство мира, как внутреннего, так и внешнего. «Как всё устроено? Как это работает? Ух ты!» Они — прирожденные исследователи, их привлекает новизна и неизведанные земли. При этом морские коньки не слишком эмоциональны, не склонны переживать из-за чего бы то ни было, и это обстоятельство весьма огорчает еще одну обитательницу Бирюзового моря — Рыбу-Луну.

Печальная Рыба-Луна не терпит легкомыслия. Больше всего ее манят темные морские глубины, и если на нее находит настроение как следует пострадать, то она погружается на самое дно Марианской впадины и всласть предается своему горю. Ее так и притягивают заведомо недостижимые цели, ведь, когда дело закончится закономерным провалом, то сразу можно будет патетически воскликнуть: «Ах! Я так и знала, что ничего не выйдет, я так и знала! Я же говорила!» А потом на основе своего горького опыта сложить прекрасную и печальную песнь, чтобы все остальные тоже осознали, насколько трудна жизнь, насколько полна она разочарований. Вот только почему-то все остальные обитатели моря сторонятся такого творчества, именуют его не иначе как «минутка слабости». «Ах! Никто меня не понимает! — с упоением восклицает Рыба-Луна. — До чего же поверхностная, неглубокая здесь публика!» — и картинно вздыхает. Наверное, из нее бы вышла отличная драматическая актриса. Дай ей только волю…

Полная противоположность Рыбе-Луне — верткая и яркая Рыба-Клоун. Она недаром получила свое название — уж очень любит пошутить, а еще любит привлекать внимание своим ярким костюмом. И когда ей удается оказаться в центре внимания, то еще больше расцветает, принимается еще больше шутить и балагурить. Ах, если бы еще Рыба-Соломина успевала записывать всё то искрометное, что генерирует Рыба-Клоун! Но она, к сожалению, слишком медлительна, ее любимая присказка: «Надо всё как следует обдумать».

Рыбу-Соломину прозвали так потому, что внешне она напоминает вытянутую соломину с длинным носом. Из-за этого носа вид у нее довольно унылый, положение спасают разве что огромные выразительные глаза. Похоже, это какой-то неизвестный науке вид рыбы, который водится только в Бирюзовом море, и больше нигде на свете. Неудивительно, что бирюзовый — любимый цвет Рыбы-Соломины, ведь это цвет интеллекта, а своим умом это необычное создание очень дорожит. Рыба-Соломина ценит уединение и любит предаваться размышлениям. «Наш философ», — так величают ее прочие обитатели моря. А когда Соломина решает, что пришла пора поделиться с миром результатами своих долгих раздумий, то она принимается писать очередную книгу. Остальные пытаются ей помогать, но чаще выходит так, что только мешают. Рыба-Луна считает, что в тех книгах маловато настоящих, отборных страданий, а значит, в них не хватает «реальной жизни» — такой, как она есть, без прикрас. Рыба-Клоун безапелляционно заявляет, что книги получаются «чересчур уж скучными» — впрочем, чего и ожидать, если их пишет настолько унылый персонаж, не знающий толк в «настоящем веселье». И ей вторит Рыба-Солнце: «Да, скучно, скучно, надо больше захватывающих приключений… давай хотя бы обложку поярче создадим, чтобы внимание привлечь. Встречают-то по одежке, знаешь ли!» И только верные морские коньки охотно рыскают повсюду в поисках информации для нового творения и искренне радуются, когда удается выяснить то, чего они не знали прежде.

Стоит сказать пару слов и о Рыбе-Солнце. «Рыжее Солнце» — так еще ее называют из-за оранжевой окраски. Творческая, эмоциональная, она, как и Рыба-Клоун, любит привлекать к себе внимание, но на его отсутствие реагирует довольно болезненно: тут же начинает раздуваться и одновременно выставляет во все стороны иголки, от чего становится весьма похожей на рыбу фугу. Поговаривают, что Рыба-Солнце — на самом деле дневное проявление Рыбы-Луны, так как вместе их, как ни странно, ни разу не видели. Но это, разумеется, всего лишь слухи, которые нуждаются в дополнительной проверке.

Все эти славные жители моря наверняка давно бы переругались друг с другом вдрызг, будучи не способными договориться между собой о чем бы то ни было, если бы не уважаемая всеми авторитетная фигура бога морей Нептуна. Уж кто умеет напустить туману вокруг своей персоны, так это он, поэтому жители моря точно не знают, кто или что он такое. Тем не менее ему доверяют — Нептун неоднократно доказывал, что каким-то непостижимым образом чувствует подводные течения, видит, куда они ведут, и может подсказать, какому из них стоит следовать в данный момент, а какого, напротив, лучше бы избегать. И это ценное качество для всей честной компании, поскольку остальные обитатели моря, увы, не способны видеть дальше своего носа, разве что Рыба-Соломина еще может что-то попытаться спрогнозировать, опираясь на логику, разум и предыдущий опыт. А вот бог морей Нептун — у него есть связь и с нашими героями, каждого из которых он любит и принимает со всеми достоинствами и недостатками, и с внешним миром, в том числе и с коллективным бессознательным, где есть ответы на все вопросы, какие только могут прийти в голову. Любую информацию может черпать оттуда бог морей Нептун, но не всё-то он готов поведать обитателям моря. Что-то непременно утаит, спрячет в свой потайной сундучок и извлечет лишь тогда, когда жители моря чуть-чуть подрастут и будут готовы двигаться дальше, к новым горизонтам. А то ведь иные сведения, преждевременно извлеченные из сундука, вполне могут и отпугнуть подопечных Нептуна своей чрезмерной сложностью, и отбить всякую охоту идти в неизведанное. Что ж, всему свое время…

Никодим и чертенок (сказка)

Жил на свете человек, приятный во всех отношениях. Звали его Никодим. Считался он добрым по характеру и незлобивым. Обратись к нему за помощью или советом — разве он когда откажет? Такой он был весь безукоризненно правильный, тактичный, доброжелательный, даже не ругался никогда, да оно и неудивительно: ведь его отец тоже никогда не ругался, а до того, по всей видимости, держал себя в руках и не позволял себе сквернословить и его дед. Очень Никодим гордился тем, что контролирует свои речи, но вот с мыслями дело обстояло совсем иначе. Как будто злокозненный чертенок засел у него в голове и нет-нет да и подбросит дичайшую идею. Идет, бывало, Никодим по мосту, несет в руках портфель с важными документами, а чертенок ему: «А давай-ка бросим портфель с моста! Посмотрим как он поплывет».

Никодим отмахивался от чертенка, но тут не унимался, а нашептываемые им мысли становились всё более жуткими: прыгнуть с моста самому, столкнуть какого-нибудь прохожего. Зачем? Просто так, чтобы посмотреть, что будет.

И в конце концов так распоясался чертенок, что Никодиму пришлось обратиться к специалисту, врачующему души. Специалист, поминутно кивая и поправляя на носу очки, исписал несколько листов бумаги словами мудреными, знание которых всякого человека возвышает и в собственных глазах, и в глазах окружающих, а затем улыбнулся своим пациенту (случай-то простой!) и сказал: «Отдохнуть вам надо, батенька. Переутомились вы, должно быть…»

«Дело труба», — подумал Никодим, вообразив, что сейчас за ним придут здоровенные санитары-дуболомы и наденут на него смирительную рубашку, чтобы он не натворил чего. Но специалист по душам имел в виду только то, что сказал, и ничего больше. Выписал он Никодиму таблетки снотворные, пояснив, что «надо просто как следует выспаться — и тогда всю хворь как рукой снимет».

Некоторое время Никодима и впрямь никакие мысли не беспокоили. Принимая чудодейственные таблетки, он погружался в сон и попросту ни о чем не думал. Спал Никодим, спал его мозг, спал чертенок, засевший в его голове. Но нельзя же проспать всю жизнь. Почувствовав, что ему стало лучше, Никодим прекратил лечение, и тогда странные, докучливые мысли вернулись вновь.

Но больше наш герой не верил ученым эскулапам, и потому решил разобраться сам, что же с ним происходит. Начал он, как водится, с изучения научных книг и медицинских справочников. Чтобы понять, как лечить хворь, надо сначала ее классифицировать — так он рассудил. Не избежал он и ловушки, в которую до него угодил герой повести Дж.К. Джерома «Трое в лодке, не считая собаки» — то есть благодаря справочникам обнаружил у себя целый букет серьезных расстройств, каждое из которых требовало основательного лечения, а то и вызова бригады санитаров-дуболомов со смирительной рубашкой. И вот уже когда Никодиму стало казаться, что выхода из этого тупика не существует, в голову ему пришла неожиданная идея.

«А не поговорить ли мне с этим чудовищем, что засело у меня в голове? — подумал он. — Выясню, чего оно хочет».

Тут он вспомнил (чтение справочников не прошло даром!), что подобные разговоры классифицируются обычно как симптом шизофрении, и застыдился было, но подумал затем: «А, ладно! Я же не вслух, а мысленно. Никто и не узнает».

«Кто ты такой и что тебе надо?» — строго спросил он чертенка.

Ответа не последовало, даже мысленного.

«Ну и дурак же я! — выругал себя Никодим — по отношению к себе бранные слова он вполне мог себе позволить. — Надо дождаться, пока эти жуткие мысли появятся, и тогда уж спрашивать».

Ждет Никодим, ждет. Чертенок из вредности или еще почему-то и не думает показываться. Плюнул Никодим и занялся привычными серьезными делами. Утратил бдительность, тут-то чертенок и появился.

«Ага! — подумал Никодим, хватая за хвост шальную мысль. — А ну, стой! Отвечай: что ты такое и чего тебе надобно?»

Он повертел свою добычу перед мысленным взором, разглядывая, словно диковинную зверушку, неизвестную прежде науке. Была она грязная, чумазая и какая-то взъерошенная, словно неоперившийся птенец.

«Отстань! — извиваясь, отвечало чудо чудное, диво дивное. Глаза этого существа так и полыхали яростью. — Я часть тебя!»

«Не ври! И не учись врать. Не может быть такая пакость частью меня! И почему ты меня так изводишь?»

«Ты совсем про меня забыл! А я, может, хочу поиграть с тобой. Мы так давно не играли!»

«Хороши игры — прыгать с моста в деловом костюме или бросать в реку важные бумаги! Про прохожих я и вовсе молчу. Они-то чем виноваты?»

«Ты очень скучный, но ты ведь не всегда был таким, — сказал чертенок. — Ты забыл, как мы с тобой в детстве бросали с балкона разные вещицы типа прищепок для белья, а потом выбегали во двор, подбирали их и начинали игру сначала? Ах, как они красиво летели вниз!»

«Более глупого времяпрепровождения и представить трудно. Теперь-то я вырос, слава богу, и мне это больше не интересно».

«Да-а, вырос, вот именно», — извернувшись, чертенок выскочил — и поминай как звали.

Никодим крепко задумался. Что же это получается — если человек взрослеет, то в его жизни не остается больше места для легкомысленного веселья, игр и бесшабашных поступков? Только дела, заботы, серьезные планы и ответственные поручения? А и правда, не слишком ли это скучно? Тогда понятно стремление чертенка хоть как-то встряхнуть его. Если это существо действительно часть Никодима, то неудивительно, что ему хочется взвыть от нестерпимой скуки. Надо придумать, что могло бы порадовать чертенка. Не прищепки же с балкона бросать, в самом деле! И не портфель с важными бумагами швырять с моста. Но что тогда?..

«Может, сам чертенок и подскажет, — подумал Никодим. — Раз уж речь зашла о мостах, то я сегодня как будто начал строительство моста между нами. Дело, очевидно, непростое, требующее терпения, но, по крайней мере, начало положено».

И с этого дня приобрел Никодим привычку останавливаться время от времени среди спешки и суеты деловой взрослой жизни и спрашивать проказливого чертенка, живущего у него в голове, чем бы тому хотелось развлечься для разнообразия. И всё реже приходили ему в голову мысли об экстремальных видах развлечений вроде прыжков с моста. На самом-то деле чертенку нужно было лишь внимание, доброе слово да поболтать по душам иногда. Иногда посмотреть какой-нибудь фильм — тот самый, из детства. Или прочитать книгу — разумеется, ту самую… «и как можно было забыть о ней?» Или научиться рисовать… «ну, мы только попробуем, жалко тебе, что ли?» Или пройтись босиком по траве.

Сначала-то, конечно, уступая просьбам чертенка, Никодим ворчал мысленно, называя всё это глупостью, блажью и пустым времяпрепровождением. А потом привык. И однажды с удивлением поймал себя на мысли, что скучает по этому шалопаю — «что-то давно он не давал о себе знать… не захворал ли часом?»

«Так, чем бы его порадовать? Мороженого, что ли, купить? Он ведь любит мороженое, шельмец этакий, — добродушно подумал Никодим. И замер, пораженный новой мыслью: — А что это я всё: «он» да «он»? Ведь это я люблю мороженое, правда же? Люблю…»

И, встряхнув головой, он решительно направился в сторону Вишневого переулка, где в киоске на углу — теперь он это точно знал, — продавали самый вкусный шоколадный пломбир на свете.