(Не)единственная

Алина Углицкая, 2023

Однажды в мою дверь постучала женщина, похожая на меня как две капли воды. И предложила то, от чего я не смогла отказаться. Мы заключили с ней договор. Теперь я должна выносить и родить ребенка для ее мужа-дракона, а взамен она исполнит мою мечту.Но подписывая этот контракт, я не догадывалась, что меня ждет. Не ожидала, что во мне проснется запретная магия, и что я влюблюсь в чужого мужчину!

Глава 8

Удивительно, но в эту ночь я сплю как убитая. Утром просыпаюсь одна.

Дариона нет, но подушка и простыни все еще хранят запах его тела.

Чувствую глупое желание уткнуться носом в мятую ткань, вдохнуть этот запах поглубже, дать ему осесть в моих легких и закрепиться там. Но вместо этого откидываю одеяло и резко встаю.

У меня нет права на сантименты. У меня есть только цель.

Моя сорочка разорвана. Ее остатки валяются по всему полу, но на спинке кресла я замечаю мужскую рубашку. Стиснув зубы, напяливаю ее на себя. Она пахнет Дарионом.

Я отрезаю от себя эту мысль. Отсекаю резко, как воспаленный аппендикс.

Когда захожу в свою спальню, там только Рилия. Копошится возле камина с угольным ящиком.

— Выйди, — бросаю, не глядя.

Она оборачивается. И, видимо, замечает что-то в моем лице, потому что бледнеет и начинает поспешно подниматься с колен.

Едва за ней закрывается дверь, я встаю перед зеркалом. Поворачиваю проклятый перстень. Через минуту по ту сторону стеклянной преграды появляется моя прихожая, а я слышу звук телевизора, свист чайника и шаги Анабель.

— Я сделала, что ты хотела. Где мой сын?

— Ну вот, а ты боялась.

Анабель с удовлетворенной усмешкой осматривает меня.

— Я хочу увидеть сына.

— Увидишь. Лучше расскажи, как все прошло? Мой муж был нежным с тобой? Или грубым? Тебе понравилось?

Меня начинает трясти. Внутри закипает злость.

— Где мой сын? — повторяю уже в третий раз. — Ты обещала!

— Да ладно, ладно, что-то ты не очень разговорчивая сегодня, — машет рукой. — Сейчас приведу, нетерпеливая ты наша.

«Приведу»? Я не ослышалась?

Мое сердце едва не выскакивает из груди, когда Анабель возвращается. Она держит Темочку за руку, и он… он идет рядом с ней, нетвердо перебирая слабыми ножками.

Я чувствую, как проваливается пол под ногами. У меня будто выдернули позвоночник, и тело безвольной кучей падает вниз, на колени. Горло сжимается от беззвучных рыданий. Слез нет, я просто не могу дышать.

Задыхаясь, прижимаю руки к груди. Не могу оторвать взгляд от зеркала. Нет, от сына.

Он как будто немного подрос за эти дни. Волосенки закручиваются в смешные кудряшки. В свободной руке Темка крепко сжимает обслюнявленный бублик и смеется, показывая передние зубки.

Но не мне. Он с восторгом смотрит на мою копию. На Анабель. И от этого мне еще хуже. От того, что не я сейчас рядом с ним. Не я держу его за руку, не я глажу по голове, не я дала ему этот треклятый бублик!

— Видишь? — Анабель останавливается перед зеркалом. — С ним все в порядке.

— Он ходит… — шепчу одними губами.

— Ну, конечно, — фыркает она. — Мне надоело таскать его на руках, он тяжелый.

Темка тянется ручонками к зеркалу, что-то гулит.

— Сыночка… — касаюсь пальцем его ладошки, но чувствую только холодную гладь стекла.

— Он тебя не видит.

Моя рука безвольно падает вниз.

— Почему?

— А зачем? Сейчас я у него вместо тебя. И кстати, если надумаешь меня обмануть, твой сын разучится ходить так же быстро, как и научился, — напоминает она.

Это заставляет меня очнуться и вспомнить о главном. Бросаю на сына наполненный болью взгляд и поднимаюсь с колен.

— Как ты узнала, что я была с Дарионом? Я ведь могла обмануть.

Она насмешливо фыркает:

— Думаешь, я так наивна, что полагаюсь только на твое слово? У меня в замке есть преданные люди.

Что-то такое я подозревала.

На ум тут же приходит Рилия. Но я решаю не озвучивать свой вопрос. Если горничная и есть шпион Анабель, лучше скрыть свои подозрения. Пусть считают, что я глупее, чем есть.

— Что я теперь должна делать? — перевожу разговор на нужную тему.

— Скажешь Рилии, пусть сделает тебе отвар по рецепту ее матушки. Она знает какой. Будешь пить по три стакана в день — и не меньше.

— Что за отвар?

— Специальный. Действует куда лучше, чем молитва от бесплодия и паломничество по святым местам.

— Но тебе он не помог, — добавляю, не скрывая иронии.

— А вот это тебя не касается! — шипит Анабель. — Ты свое дело знай. Если через три дня покажется кровь — значит, ты не беременна. Так что подумай, как будешь соблазнять моего муженька.

— Но ведь он собирается уезжать по делам! — вспоминаю я.

— Вот именно. У тебя еще целые сутки. Сделай так, чтобы он взял тебя с собой.

— Ты думаешь, я волшебница?! — бросаю в сердцах. — Знаешь ли, твой Дарион вовсе не лапочка! И у меня нет ни малейшего желания таскаться за ним по гарнизонам!

Анабель какое-то время молчит, только тонко усмехается. Потом сообщает:

— Ну, как знаешь. Магический договор разорвать нельзя. Тебе придется оставаться в моей шкуре, а мне в твоей, пока он не будет исполнен.

Она поднимает руку, чтобы закрыть портал, и я вдруг спохватываюсь:

— Нет! Подожди!

— Что-то еще? — смотрит так выжидающе, будто заранее знает, что услышит сейчас.

— Хорошо, — мои плечи опускаются. — Ты победила. Я сделаю все, что в моих силах. Но если Дарион возьмет меня с собой, как я буду видеться с сыном?

— А кто сказал, что ты будешь с ним видеться?

— Но… разве…

— Если через три дня у тебя пойдет кровь, тебе придется все повторить сначала. Одна ночь с моим мужем — одно свидание с сыном.

— А если не пойдет?

Смотрю на нее, как побитый пес на хозяйку, с надеждой. И от этого ненавижу себя.

— Если не пойдет, и беременность подтвердится, тебя вернут домой. Только не думай, что сможешь избавиться от ребенка, — усмехается, будто прочитав мои мысли. — Ты должна выносить его и родить. Если до этого с ним что-то случится — твой сын никогда не встанет на ноги!

— Ты жестокая, — бормочу, опуская глаза.

— Нет. Ты бьешься за свое счастье, а я за свое. Это нормально. В этой битве все средства хороши.

Зеркало темнеет, портал закрывается. Я в задумчивости кручу в руках пузырек с духами. Теми самыми, что дала Анабель.

Она права, мне придется сделать так, чтобы Дарион взял меня в эту поездку. Я не могу рисковать. А потом, если все получится, еще девять месяцев вынашивать его дитя…

А вот об этом лучше не думать. Вообще.

Гоню запретные мысли. Короткими мазками наношу духи за уши и на запястья. Смотрю на себя в зеркало. Вспоминаю, как от злости вчера потемнели мои глаза, как поднялись дыбом волосы. Интересно, что это было?

В тот момент меня видела только Рилия. Если это она шпион Анабель, то должна была сообщить ей об этом. Но почему Анабель ничего не сказала при встрече?

Может, шпион не Рилия, а кто-то другой. Например… Тарисса…

***

Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Это непреложная истина, проверенная веками. Так что не буду изобретать колесо. Просто пойду на кухню и сама приготовлю обед. Впечатлю «супруга» своим кулинарным искусством.

— Юна, — спрашиваю главную кухарку, — ты не против, если я у вас тут немного похозяйничаю? Хочу приготовить лаэрду свое коронное блюдо.

Женщина в полной растерянности хлопает ресницами. Ее помощницы так и застыли, когда я вошла: кто с поварешкой в руках, кто с ножом, а одна прямо посреди кухни выронила медный таз, заполненный краснобокими яблоками.

— Госпожа… — кухарка неловко мнется и бросает на товарок сердитые взгляды, — как же я могу вам запретить?..

— Вот и отлично. Покажи кладовую.

Играть роль хозяйки очень непросто. Как и ходить мимо слуг с гордо поднятой головой. Женщины в кухне намного старше меня, особенно Юна, я не могу обращаться с ними с легким презрением и прохладцей, как настоящая Анабель обращалась со мной.

В кладовой находится все, что мне нужно. Белоснежная мука тончайшего помола, соль, лук, специи. По приказу Юны огромный мужик с диким взглядом и торчащими дыбом короткими волосами приносит кусок отборного мяса, в котором я узнаю свинину.

— А говядина есть?

— Телятина, госпожа. Только вчера зарезали.

— Отлично, пусть несут.

Для того, что я задумала, мясо лучше смешать.

На самом деле я не очень люблю готовить — так, по необходимости, — но у меня есть в запасе парочка коронных блюд. Например, манты. Вряд ли в этом драконьем царстве есть что-то подобное. Вот и налеплю целый таз.

Женщины на кухне настороженно наблюдают за мной, но помощь не предлагают. Ну и не надо. Надеваю кем-то поданный фартук, вспоминаю улыбку Темки, его смешные кудряшки, попытку самостоятельно сделать шажок, и не замечаю, что сама начала улыбаться.

В глиняную миску наливаю воду, вбиваю яйца, солю и мешаю.

Юна порывается что-то сказать, но молчит. Только пыхтит неодобрительно.

На столе уже высится горка просеянной муки. Делаю в ней углубление, тонкой струйкой лью яичную воду, начинаю замешивать.

Тесто получается восхитительное. Живое, эластичное, не липнет к рукам. Не замечая шепотков, подсыпаю муки, формирую шар и требую кусок чистой ткани, чтобы накрыть мое творение.

— Госпожа, — не выдерживает Юна, — могу я спросить, а что это будет?

— Можешь, — согласно киваю, — только я не скажу.

Она поджимает губы.

— Но дам попробовать, — добавляю с улыбкой.

После встречи с Темочкой я всех люблю.

— Кстати, кто-нибудь знает, а где лаэрд? — называть его мужем мне что-то не хочется.

— Так в это время хозяин всегда в питомнике. И сейчас там, наверное, — робко говорит кто-то.

— А Тарисса? — роняю, будто невзначай.

Нет-нет, меня совершенно не интересует местонахождение этой служанки.

— Убирает в хозяйских покоях.

Ах, вот оно что…

Значит, Тарисса убирает спальню Дариона? Придется ей сменить род деятельности.

Вспоминаю мальчишку, который на днях проводил меня в прачечную. На вид ему лет четырнадцать, он сильный и рослый. И, надеюсь, достаточно умный, чтобы заменить белье на хозяйской кровати да вычистить пепел из камина.

В тот момент даже не думаю, как Дарион отнесется к моему самоуправству. Просто беру со стола огромный тесак, рублю мясо в мелкий фарш и улыбаюсь, представляя, что это Тарисса.

Юна робко пристраивается рядом со мной:

— Госпожа, а что с луком-то делать?

— Тоже мелко порубить.

Постепенно подключаются и остальные женщины. Я для каждой нахожу задание.

Мантоварки, понятное дело, в этом средневековье не водятся, так что я приказываю поставить на огонь котел с широким дном и обвязать верх чистой тканью, как делала моя бабушка, когда готовила вареники на пару. На меня с удивлением косятся, но не перечат.

Вскоре фарш готов, тесто раскатано тонким слоем и нарезано квадратиками, вода вот-вот закипит. Осталось самое важное.

— Будете помогать, — выношу я вердикт, оглядывая поле боя. Точнее, сотню заготовок для мантов. — Смотрите, как надо.

Женщины собираются вокруг меня, вытягивают шеи, чтобы увидеть, чем я там занята. Постепенно напряжение падает, я ловлю интерес в их глазах и устраиваю пошаговый мастер-класс. Ловко заворачиваю фарш в тесто. Делаю волнистый край. Повторяю процедуру еще раз и еще, потом хожу между усиленно пыхтящих учениц, пытающихся повторить за мной. Подсказываю, показываю. Они быстро учатся, и вскоре на чистой доске, чуть припыленной мукой, появляются стройные ряды аккуратных небольших мантов.

— Госпожа, вода кипит! — кричит самая молоденькая.

Ее зовут Элька, и Юна поставила ее следить за котлом.

— Как раз вовремя, — я указываю на доску, — будем варить и пробовать!

Выкладываю на ткань первую порцию мантов, сверху кладу таз вверх дном.

— Все, теперь только ждать.

Пока манты варятся, Юна по моей просьбе приносит горшочек сливочного масла. Дальше я почти не участвую, только руковожу процессом. Кто-то снимает таз с котла, кто-то выкладывает в миску с маслом горячие манты, кто-то ставит на огонь вторую порцию.

А я приглашаю своих помощниц к столу. Они заслужили первыми попробовать иномирное блюдо.

Пробуют недоверчиво, осторожно. Но вот на их лицах расцветают улыбки. Я ловлю комплименты моей стряпне. И почти не горжусь. Ну, ни чуточки. Просто знаю, что пельмени, вареники и манты получаются у меня лучше всего.

— Госпожа, а можно мы приготовим эти…

— Манты, — подсказываю.

— Да, манты, для всех. Или это блюдо только для лаэрда? — Юна заглядывает мне в глаза.

— Я не против, — смеюсь, — только сами.

И устало опускаюсь на лавку.

В кухне стоит непринужденная атмосфера. Женщины перебрасываются шутками, уже не стесняясь меня. Вот Элька садится рядом, держа миску с золотистыми луковицами.

— Помочь? — предлагаю, забыв, что я здесь хозяйка.

У той глаза расширяются так, что вот-вот выскочат из орбит.

— Нет, что вы, госпожа! — пищит в священном ужасе. — Вы же льера!

— Вот. А разве льере можно отказывать?

Сидим, чистим лук. У обеих слезы на глазах. Поглядываем друг на друга и глупо смеемся.

А меня вдруг охватывает странное чувство. Теплое такое, надежное. Будто я дома.

Шум в кухне внезапно стихает. Возникает тяжелая, давящая тишина, и мои внутренности сворачиваются колючим узлом.

— Ваша Светлость, — бормочет Юна, — чего изволите?

Он немой угрозой проходит мимо нее.

Я замираю с луковицей в руках. Элька сползает под стол. Остальные женщины жмутся к стенам.

Дарион останавливается напротив меня. Упирается ладонями в стол. Нависает.

— Что. Ты. Здесь. Делаешь? — цедит, отделяя каждое слово.

Сглатываю комок.

— Готовлю.

Стараюсь говорить спокойно, но чувствую, что голос дрожит.

— Ты?

— Я…

Он распрямляется и обводит кухню изучающим взглядом.

— Ани, ты решила меня отравить?

Кто-то ахает, кто-то роняет ложку.

Я начинаю злиться.

— А что, есть причина?

— Мы женаты пять лет, и я не припомню за тобой пристрастия к стряпне. Так что отвечай на вопрос.

— Да иди ты! — вскакиваю в сердцах.

Срываю фартук, швыряю на лавку и вылетаю из кухни мимо оторопевшего Дариона.

Меня душат слезы. Обидно так, что хочется вернуться и надавать этими мантами ему по щекам. Я хотела как лучше, я старалась, а он…

Гад чешуйчатый!