Мама-смерть приходит навсегда

Алина Воронина, 2023

В провинциальном городке обнаружена коляска с мертвым ребенком. А через некоторое время в своем доме от рук убийцы погибает предпринимательница. В руках у нее сыщики находят куклу, что наводит их на мысль о связи этих преступлений. Сыщикам предстоит разгадать, что этим хотел сказать преступник. Однако, расследуя это дело, капитан Затопец приходит к выводу: убийца водит сыщиков за нос. А помогает им в этом сотрудница пресс-центра УВД.Вот только в конце концов погибает и она – с пупсом на руках. Кто же задумал и срежиссировал этот сценарий?

ГЛАВА 6

Она вошла, с опаской ступая на негнущихся конечностях. После чего, брякнулась на табуретку. Вопреки опасениям гостьи, не промахнувшись. Сиденье, будучи колченогим, устояло.

Казалось, что тётка от души приложилась к бутылке. Но на самом деле она была трезва, как стёклышко. Просто манеры персонажа под мухой стали свойством её поведения.

— Простите за вторжение… — начала было визитёрша, но хозяйка прервала её нетерпеливым жестом:

— Кофе хотите?

Тамара Аркадьевна на мгновение задумалась, а не ввергнет ли она хозяйку в непредвиденные расходы? Но похоже, что женщина не нуждалась в ответе.

— Там! — махнула она в сторону резного буфета родом даже не из советского, а царского прошлого.

Сотрудник полиции расценила это как руководство к действию и распахнула дверцы. Золотистый пакет с этикеткой"Кофе Малонго"окончательно убедил её в том, что обитательница пепелища не бедствует.

Посуда оказалась разномастной, но чисто вымытой. Главный вопрос — на чём варить напиток, оставался без ответа до той секунды, пока содержимое золотистого пакета не пересыпалось в обнаруженную на полке турку. Как выяснилось, для процесса кофеварения здесь годилась только одноконфорочная электроплитка. По мере того, как аромат отвоёвывал всё новые кубические сантиметры, утонувшие в складках глазки приняли осмысленное выражение. А хлебнув из чашки, хозяйка созрела и до резонного вопроса:

— А кто вы такая будете?

— Меня зовут Тамара Аркадьевна, а фамилия моя — Затопец.

— Будем знакомы, — последовал несколько церемонный наклон туловища, — а я — Агаша. И без всякого перехода: — Мне ваша личность кого-то напоминает…

— Я вела ваше дело.

В ответ старушка лишь подвигала щеками, поудобнее пристраивая зубной протез.

— Агаша, вы были знакомы с Горожанкиной?

— А кто это?

— Хозяйка соседнего коттеджа.

— Алёнка?

— Эти вещи от неё? — Капитан Затопец обвела рукой бытовую технику.

— Алёнка — моя благодетельница.

— Вы виделись с Горожанкиной 13 августа этого года?

Агаша поскребла мизинцем по брови.

— Это была пятница, — уточнила Тамара Аркадьевна в надежде, что это оживит память женщины.

— Да мне без разницы! — пожала плечами та: — У меня каждый день — мусорка.

— Картон, металл?

— Я специализируюсь на макулатуре! А в пятницу приёмка работает до шести.

«Сколько ей лет? Во времена неопознанного ангела она уже считалась старухой».

И именно госпожа Горожанкина наняла ей ушлого адвоката, доказавшего, что абортированный плод не является человеком, а лишь следствием медицинской операции. Типа удалённого аппендицита или гланд.

Нет, никогда не забудет капитан Затопец того адвоката. А что он, кстати, вещал о цели акции у магазина? — Кажется, привлечь внимание граждан к деятельности городского абортария. Но сама ли старушка додумалась до этого? — Ответить на этот вопрос следствию не удалось.

И вот спустя время Тамара Аркадьевна увидела связь между завёрнутыми в одеяло останками и смертью Агашиной благодетельницы.

— Я бы хотела уточнить некоторые детали, — капитан Затопец постаралась вложить в голос максимум металла.

— Уточняйте! — вздохнула Агаша не то равнодушно, не то обречённо.

— Где вы взяли тело?

И без того складчатое лицо женщины пошло дополнительными волнами.

— А я всё в ментовке сказала.

«А что же, по-вашему, было положено в детскую коляску?» — донёсся до слуха Затопец голос судьи из прошлого. Голос адвоката ответил с готовностью: «Биологический материал. И заметьте — над ним невозможно надругаться».

— Скажите, Аграфена Спиридоновна, а для чего всё это… ну, коляска, замороженные в холодильнике останки?

— Да просто так! — Ответ выдан незамедлительно. По всей видимости, времени на его обдумывание не требовалось.

— А на суде вы утверждали, что всё было задумано как акция против искусственного прерывания беременности.

— Это не я… Это адвокат.

«И ведь абортарий прикрыли, и приговор Аграфене Резяпкиной вынесли сравнительно мягкий, вменив в вину лишь кражу детской коляски. Да, жуткие дела творились когда-то в России. Разрешалось вызывать искусственные роды у женщин на большом сроке. По социальным показателям."

Самой Затопец как-то пришлось в качестве представителя общественности участвовать в заседании комиссии, которая давала разрешение на искусственные роды. Почему-то в памяти осталась лишь одна женщина. С выпирающим животом, уже немолодая, замученная жизнью баба откуда-то из деревни. Муж пропал в Москве на заработках, в семье — трое детей. Настаивала на искусственных родах. Комиссия дала"добро". За это было большинство. Против — она и акушерка из местного роддома. Обе настаивали, что ребёнка можно отдать в Дом малютки."Но у нас там просто нет мест!" — возразил какой-то мужчина из городской администрации.

После заседания комиссии она вышла с тяжёлым сердцем и вдруг услышала:"Я вижу, вы в первый раз на подобных мероприятиях. На вас просто лица нет!"Это была та самая акушерка, её единомышленница. Молодая располагающая к себе женщина с волосами согретой солнцем пшеницы."Надеюсь, что и в последний!" — отвечала Тамара."А мне вот не только на это"приглашение на казнь"приходится ходить, но и саму казнь осуществлять."

Им оказалось по дороге, и женщина поведала, что дети рождаются живые и кричат. Их просто отставляют в сторону и ждут. — "Чего ждут?"–"Когда придёт другая мама!"–"Какая?" — опешила молодая общественница.–"Та, что называется смертушкой!" — продолжала акушерка. — У нас в деревне говорили так. Смертушка — покой старикам, избавление младенцам!"–"Погодите, но ведь это просто не укладывается в голове!" — воскликнула Томочка. — "Дак и в Экклизиасте сказано, что"смерть лучше рождения! Читали Библию?"–"Теперь я понимаю, почему вы не бросате свою палаческую работу!" — не нашлась, что ответить будущая капитан Затопец. Акушерка обречённо махнула рукой и проговорила:"У меня семья, дети. Куда я пойду? На рынок торговать? А главное — ведь у нас большинство родов — нормальные. И чудесные детки рождаются". Тамара только кивнула в ответ.

Всё это встало перед глазами так живо, как будто и не миновали годы с того разговора. Похоже, что кто-то ещё в городе не забыл ни"неизвестного ангела", ни абортарий. Найти бы ту акушерку? Как же её звали?

Тамара Аркадьевна поднялась со своего места. Больше здесь делать нечего. Да и действие кофеина на Аграфену прекратилось: она клевала носом.

— А кем вам приходится Алёна Горожанкина? — вопрос прозвучал «на посошок».

— Мы с её матерью из одной деревни… Из Лопуховки.

Покинув руины, Тамара Аркадьевна обнаружила, что сумерки заключили город в тесные объятия. Проходя по переулку она не повстречала ни души. Элитный кофе вовсю шуровал по сосудам. Мысли чеканились в голове легко и свободно. Не было у бывшей санитарки Аграфены Резяпкиной причин умертвлять свою благодетельницу! Если только эта самая баба Агаша, как её звали в морге абортария, не является религиозным фанатиком. Или просто сумасшедшей. А это предстоит выяснить.

Затопец идёт по Горбатому переулку. Зинаида видит её в окно. А когда та минует дом Сыропятовых, вздыхает с облегчением, после чего возвращается к своему дневнику.

* * *

С Нонной, как повелось, встречаюсь «У Лалиты», но прежде чем дать тексты на прочитку, предлагаю ей выбрать блюда. Подруга останавливается на кускусе с овощным соусом и халаве на десерт. В основу обеих блюд входит столь нелюбимая мной манная крупа, но я соглашаюсь.

Когда подали заказ, оказалось, что вкус манки утонул в букете приправ, что примирило меня с выбором Нонны окончательно. Когда с едой было покончено, я извлекла последний номер"Вестей» и принялась читать о преступлении в Горбатом.

. — Ну, что-нибудь всплывает в памяти?

На лице приятельницы отразилось честная попытка выдать хоть какой-то результат.

— Ну хоть что-нибудь! — молю я.

— Прости, Зин, но ты требуешь невозможного.

В расстройстве чувств она заказала нам по творожному пудингу с вишней. А утешившись сладким, внезапно выдала:

— Здесь нужна литературная экспертиза.

— А у нас есть специалисты такого профиля?

— Твой бывший воздыхатель!

Поскольку таковых имелось не так уж много, я угадала с первого раза:

— Женя Горник?

— Ну сейчас уже Евгений Александрович.

Я набрала номер пединститута. А через минуту меня связали с кафедрой русского языка.

— Минуточку. Сейчас позову. — ответил девичий голос. Раздался клацанье трубки о столешницы, но и в лежачем положении она продолжала вещать:–"Русский язык чрезвычайно богат синонимами понятия «бить». Вот и Даль в своём знаменитом словаре утверждает,что чуть ли не из каждого слова можно образовать глагол, обозначающий битьё".

Ожидание затягивалось, и я как родному обрадовалась Женичкиному голосу.

А в нём читалась вселенская скорбь. К счастью, это не послужило помехой для назначения встречи. Мы условились увидеться через два часа в институтском парке.

Женечка, не изменив прежним привычкам, пришёл загодя, в итоге маяться одной на скамеечке под столетними дубами пришлось недолго.

— Как твои дела?-поинтересовался он, усаживаясь рядом.

— Ха! Хороший вопрос. У меня неприятности на работе, любовник отправился на отдых без меня, мать перенесла инсульт… Ну а так всё окей.

— Сочувствую…

Это лицо напротив могло бы даже вызвать сердечное томление: живые тёплые глаза цвета сосновой коры, крупный подвижный рот. У последнего имелся недостаток: при артикуляции губы производили некие чмокающие звуки. Короче, если в присутствии Радика моя плоть была напряжена, натянута и гудела, как высоковольтные провода, то здесь…по ней проходили импульсы необъяснимого раздражения.

Тем не менее когда-то подруги настойчиво прочили мне Женичку в женихи.Самый весомый довод: будущая свекровь — интеллигентная женщина. Тоже Женичка. В общем, Женичка и Женичка. А почему бы и нет? Милая интеллигентная семья потомственных филолологов с трёхкомнатной квартирой в центре города.

Мы шагаем по аллее. Женичка отрастил бороду, и она ему к лицу.

— Ты чудесно выглядишь.-(«Пожалуй, это единственный мужчина на земле, который не видит моих изъянов. Может, за таковых и выходят замуж?) — У тебя новая причёска? Тебе идёт.

«Под маленького Володю Ульянова меня стригут с двух лет».

— Как твоя диссертация? — интересуюсь я.

— Защита прошла успешно.

— Мои поздравления.

Я жму его лишенную загара кисть. «Он что, всё лето просидел на своей кафедре?»

Повисает пауза. Из опасения, что Женечка начнёт проявлять ко мне знаки внимания, я выпаливаю:

— О чём твоя диссертация?

— Я исследую излюбленные приёмы писателей. На основе этого рисую психологический портрет.

— Получается, каждый пишет, как он дышит?

— Булат Окуджава! — Женичкины губы растягиваются в улыбке ярмарочного Петрушки.

— А можно ли по стилю определить авторство? — гашу я его улыбку своей серьёзностью.

— Полагаю, что при известной квалификации это осуществимо.

Прозрачный файл со свежим номером «Вестей города Мирного» тут же выныривает из моей сумки.

— Мне нужно знать: кто автор текста.

На какое-то мгновение наши руки соприкасаются, но тут же шарахаются в стороны. Бледные пальцы извлекают содержимое, но после некоторого замешательства кладут на место.

— Я должен огорчить тебя, Зиночка, но это журналистский текст. А здесь я — пас!

«Удивительное дело, из его речи исчезли раздражавшие меня причмокивания. Лекторская практика посодействовала?»

— Это важно. Очень. — Я вкладываю в свой голос максимум проникновенности.

Следует обречённый кивок:

— Хорошо, я попытаюсь…

— Мне нужна информация к завтрашнему дню.

— Но, Зиночка…

— Это вопрос жизни и смерти.

«Господи, вот если бы так я могла разговаривать с Радиком!»

Женичка склоняет голову — то ли из почтения к серьёзности заявления, то ли обдумывая, как поделикатнее отказать.

Мы доходим до развилки: одна дорожка ведёт к корпусу, где находится Женичкина кафедра, другая — на остановку общественного транспорта. Мы расстаёмся, условившись, что он позвонит мне завтра. Я дохожу до кованых институтских ворот и не могу не оглянуться: мой бывший кавалер идёт, повесив голову. Интересно, что его больше опечалило: встреча с бывшей или перспектива разгребать её проблемы?

Долго кружу по городу, чтобы избавиться от тревоги. В Горбатом так темно, что едва успеваю увернуться от столкновения с"Венерой", точнее, того, что от неё осталось. Неужели правда, что подлинная каменная баба хранится где-то в подвалах дома Горожанкиной? С Алёны станется! Чего стоит этот фонтан в виде новорожденного. И как это всё связать с пупсом на её руках?

Нет, не буду больше думать об этом! Но если выкинуть из головы это дело, то сразу возникнут непрошенные мысли про"оно". Марго требует моего окончательного ответа. А я каждый раз прошу её дать мне время на размышление.А она всякий раз талдычит:"С этим нельзя тянуть!"