Дремеры. Тени Альвиона

Алина Брюс, 2023

Вира и Кинн, изгнанные из родного Зéннона, не только спасаются от ужасных Теней, но и добираются до Альвиóна в надежде найти укрытие. Казалось бы, избавление близко. И тем не менее прошлое не отпускает героев: их изгоняют во второй раз, теперь в кошмарный Квартал Теней. Неужели их судьба предрешена? Смогут ли Кинн и Вира выжить среди Теней и выбраться из Квартала? И поймет ли Вира саму себя, если вокруг всё больше тайн и невозможно быть уверенной, кто друг, кто враг, а кто возлюбленный? «Дремеры. Тени Альвиона» – вторая часть трилогии писательницы Алины Брюс. Лингвист по образованию, Алина решила связать свою жизнь с литературой и создала необыкновенный мир Серры.

Глава 5

Я догнала Кьяру на лестнице — она, задумавшись о своем, шла молча, чему я была даже рада, — и тоже погрузилась в размышления. От меня что-то скрывали, и в душе поселилось неприятное тоскливое чувство.

Только когда мы подошли к гостиной, я запретила себе думать об этом. В конце концов, рано или поздно я об этом узнаю. Выдохнув, я шагнула за Кьярой внутрь.

Раскрасневшаяся Люцилла, в облике которой не осталось ничего от красивой куклы, кричала на Ферна:

–…Лучше б ты не приходил! Вечно всё портишь!

Тот, презрительно фыркнув, процедил:

— Вот, значит, как…

Глерр положил руку на плечо девушке, успокаивая ее. Только Нейт с Кинном, явно не в своей тарелке, обратили на нас внимание, и Нейт облегченно улыбнулся:

— А вот и вы!..

Кьяра, мельком глянув на него, решительно направилась к Глерру и громко спросила:

— Кто здесь занимается детьми?

Юноша, что-то шептавший Люцилле, вздрогнул и в недоумении обернулся.

— Что?

Кьяра четко и внятно повторила:

— Я спросила: кто здесь занимается детьми?

Глерр выпрямился и медленно оглядел ее с ног до головы. Все в гостиной застыли, даже Ферн и Люцилла перестали сверлить друг друга взглядами.

Кьяра вскинула подбородок, упрямо проговорив:

— Донни, Тиша, Мар — с ними кто-то занимается? Учит их чему-нибудь?

— Здесь есть библиотека, они могут в любой момент почитать…

— Нет, я имею в виду, им кто-нибудь что-нибудь преподает?

В глазах Глерра промелькнуло раздражение.

— Я всегда готов наставлять тех, кого Орена благословила хоть крупицей своего дара, но, боюсь, кроме Тиши, никто не обладает необходимой усидчивостью, я уж молчу о том…

Девушка вновь перебила его:

— Кто-нибудь учит их чему-нибудь стоящему?

Люцилла пораженно ахнула, а Глерр прищурился:

— Могу я узнать, с какой целью ты спрашиваешь?

Кьяру, похоже, нисколько не смутил его тон — ровный, но в то же время угрожающий. Она ответила:

— Дети не должны находиться в праздности. Если вы не можете заниматься с ними, тогда я сама буду обучать их.

Глерр поднял брови и улыбнулся краешком губ.

— Нет. Я не позволяю.

— Нет?.. — Кьяра заморгала, на мгновение сбитая с толку, затем нахмурилась. — Что значит «не позволяю»? Дети имеют полное право…

В синих глазах заплескалась насмешка.

— Видишь ли, дорогая Кьяра, в некотором роде я опекун этих детей, — Глерр бросил быстрый взгляд на Нейта, — а значит, я, и только я решаю, на что они имеют право, а на что — нет.

Девушка задохнулась от возмущения, а он продолжил:

— Сейчас двери этого дома открыты для всех желающих, но если я пойму, что кого-то мои правила не устраивают, то запру Оранжерею.

— Глерр, послушай… — заговорил Нейт, но Кьяра, вспыхнув от злости, его прервала и подчеркнуто спокойно сказала:

— Что мне сделать, чтобы ты передумал?

Глерр медленно улыбнулся, а его глаза вспыхнули.

— Я хочу нарисовать ваш портрет.

Захваченная врасплох, Кьяра приоткрыла рот и пробормотала:

— Я… никогда… я… — но потом, кашлянув, твердо произнесла: — Хорошо, я согласна.

Люцилла, шумно вздохнув, вперила в нее неприязненный взгляд. Улыбка Глерра стала еще шире.

— Нет, я имел в виду вас обеих, — и он кивнул на меня.

В лицо словно направили свет множества люминариев — на миг я даже зажмурилась, чувствуя, как неистово забилось сердце.

Он хочет нарисовать меня? Зачем?

Я посмотрела на Кьяру, которая обернулась ко мне с мольбой во взгляде, затем на Кинна — он едва заметно покачал головой. И меня вдруг озарило.

— Я согласна, но при одном условии.

Глерр вопросительно вскинул брови.

— Позвольте нам с Кинном изучить вашу карту. — Заметив сомнение в его глазах, я добавила, стараясь звучать искренне: — Мне очень нравятся карты, всегда нравились. И Кинну, я знаю, тоже. Мне сказали, ваша карта — огромная редкость, поэтому хотелось бы как следует ее рассмотреть.

Я выдержала пристальный взгляд Глерра, стараясь не выдавать собственного волнения. Наконец он тряхнул темными кудрями.

— Хорошо. Я согласен. Завтра жду вас обеих через два часа после рассвета. Час я вас пишу, потом у вас есть полчаса на карту — и ни минутой больше. Где выход, вы знаете.

На прощание изогнув губы в холодной полуулыбке, он вышел из гостиной вместе с Люциллой.

Наша компания покинула Оранжерею в тягостном молчании. Когда мы шли по подъездной дорожке, я оглянулась, и наверху, за стеклянной стеной, мне почудилась темная фигура — видимо, Тайли до сих пор там работала.

Едва мы миновали ограду и Кинн приблизился ко мне, собираясь что-то сказать, как раздался громкий и злой голос Ферна:

— Что это ты там устроила?

Кьяра, к которой был обращен вопрос, на ходу бросила:

— Ты о чем?

— Чего ради полезла к Глерру? Разве я не предупреждал, что с ним лучше не связываться?

Она пренебрежительно фыркнула:

— У вас тут хоть с кем-то можно связываться?

Ферн сузил глаза:

— Что, так хочется заполучить свой портрет?

Кьяра шумно выдохнула:

— Я иду на это, только чтобы помочь детям.

— Они уже не дети.

Девушка бросила на него раздраженный взгляд и сердито проговорила:

— Конечно, еще дети. Сколько им? Десять? Одиннадцать?

— Мару четырнадцать.

Она качнула головой:

— Ребенок. Чем они целый день заняты? Околачиваются в Оранжерее?

На лице Ферна заиграли желваки.

— А чем еще, по-твоему, они должны быть заняты?

Кьяра так резко остановилась, что мы с Кинном едва не уткнулись ей в спину. Ферн тоже притормозил и холодно уставился на девушку. Нейт, идущий впереди, оглянулся и замер, переводя взгляд с одного на другую.

Голос Кьяры задрожал от едва сдерживаемых эмоций:

— Чем должны быть заняты… Они хоть читать умеют? А писать? Им надо учиться! А чем они питаются? Одними Тенями? Не смешите меня… Они растут, им нужно больше есть! А Глерр их и того лишает!..

На лице юноши отразилось недоумение, быстро сменившееся холодной злостью.

— Учеба, еда… Это ты не смеши меня. Здесь не сиротский приют при храме, это тюрьма! Пусть вообще радуются, что живы остались!

Он развернулся и ушел, никого не дожидаясь.

Пару минут были слышны только стук его ботинок и прерывистое, яростное дыхание Кьяры. Потом она повернулась к Нейту:

— Я что, неправа? Этим детям нужно помочь! Если вы не хотите… Если мы не хотим, чтобы они сбежали к Саю, ими надо заниматься сейчас!..

Нейт взглянул на удаляющуюся фигуру Ферна и подошел к Кьяре.

— Ты права. Но пойми: мы никогда об этом так не думали. Все наши мысли были заняты только выживанием. В Оранжерее и правда есть библиотека, и в свое время мы натаскали туда еще книг, так что желающие всегда найдут что почитать. Но ни один из нас, кроме Глерра и Лио, не получил образования, поэтому нам даже в голову не приходило с кем-то специально заниматься. А Ферн… не думай, что он такой бессердечный. Скорее, наоборот.

Мы посмотрели вслед юноше, который успел дойти до конца улицы и как раз поворачивал — в противоположную от дома сторону. Нейт вздохнул.

— Ферн добровольно взвалил на себя огромную ответственность: он помогает каждому новоприбывшему дремеру принять теневую форму. Каждому! А это тяжелое бремя. Обычно Ферн работает в паре со мной, но так получилось… — на секунду он замялся, — что Донни он помог сам, в одиночку. Поэтому он и утверждает, что они уже не дети. Они смогли пережить этот ужас и не сломаться. Они сильные.

Кьяра прикусила губу.

— Я понимаю. Но это не то, что я имела в виду…

Нейт мягко сказал:

— Ты права: не зная цели, легко сбиться с пути. Ребятам точно не помешают занятия. Просто… лучше не заводить подобные разговоры с Ферном. А теперь, раз уж у нас есть возможность, — он достал из кармана ключ, — давайте зайдем на склад.

Вечером мы собрались в музыкальной гостиной — все, кроме Ферна, который так и не вернулся. Кьяра стала расспрашивать Нейта о младших, чтобы их лучше понять.

Какое-то время мы с Кинном неловко молчали, а потом он вполголоса сказал:

— Спасибо, что убедила Глерра пустить нас к карте. Если бы не ты, мы бы ее больше не увидели. Эта Люцилла…

— А что там случилось? Отчего Люцилла вышла из себя?

Кинн медленно выдохнул, словно пытаясь сдержать раздражение:

— Ферн комментировал ее портреты, причем каждый. Поначалу вроде бы беззлобно, но потом она что-то ему сказала, после чего он как с цепи сорвался. Концовку ты видела.

Набравшись решимости, я спросила:

— Ну а карту… удалось посмотреть?

Кинн на мгновение замер, потом кивнул.

— И это правда она?

— Да. — Он затих, опустив голову. Я подумала, что больше ничего от него не услышу, но он поднял глаза и нерешительно проговорил:

— Ты, наверное, скажешь, что я всё придумываю, но, когда я глядел на карту, мне показалось… показалось, что в ней что-то зашифровано.

Мои брови поползли вверх.

— В каком смысле — зашифровано? Что?

Кинн сглотнул и с волнением в голосе произнес:

— На день Зеннона — за год до того, как родители ушли, — отец нарисовал для меня карту города: там было зашифровано название комнаты, в которой они с мамой спрятали подарки. Я был в восторге от этой затеи и взял с отца обещание, что в следующий раз он нарисует карту Серры. Но следующего раза не случилось… — Он замолчал, а мое сердце защемило от жалости — будь мы одни, я бы положила ладонь Кинну на плечо, но вместо этого с силой сжала руки на коленях. — Когда я услышал о карте, то сразу вспомнил об этом обещании. Сегодня всё было слишком сумбурно: много людей и разговоров, еще и Ферн с Люциллой… Но завтра…

Глядя на Кинна, в глазах которого загорелась надежда, я осознала, что у меня не хватит духу сказать ему, что в карте ничего не могло быть зашифровано — ведь Ронс Террен не мог знать, что его сын когда-нибудь ее увидит. Я проговорила:

— Что ж, хорошо, что мы сможем как следует ее изучить.

И мы присоединились к разговору Нейта с Кьярой о том, с каких предметов лучше начать обучение. Так мы сидели, беседуя и изредка посматривая в окно, пока окончательно не стемнело. Только тогда все разошлись по спальням.

Ферн ночевать не пришел.

Наутро Кьяре пришлось долго стучать в дверь, чтобы разбудить меня.

Холодная вода взбодрила ненамного, и на кухню я пришла, с трудом сдерживая зевоту. Кьяра уже успела позавтракать и теперь, засучив рукава мантии, с которой она так и не пожелала расстаться, протирала на кухне окна.

Заметив мой удивленный взгляд, девушка улыбнулась.

— При храме я вставала с рассветом и никогда не сидела сложа руки. А уж здесь без дела точно умом можно тронуться. А ты как? Плохо спалось?

Видимо, мой бледный вид говорил сам за себя. Мне снова снились кошмары. После разговоров о Лилле во сне меня преследовали Тени, и среди них вдруг появилась девушка, но я не успела разглядеть ее лицо, поскольку в тот же миг проснулась с коротким вскриком.

Кьяра была столь энергичной, что мне не захотелось жаловаться ей на дурные сны. Поэтому я лишь пожала плечами:

— Никак не могу привыкнуть к новому месту.

Сочувственно кивнув, девушка продолжила мыть окно. И только когда она ушла, оставив меня завтракать в одиночестве, я задумалась. Кьяра сказала, что вставала с рассветом, но как же крики Теней? Неужели они не мешали ей спать?..

Нейт вызвался проводить меня и Кьяру до Оранжереи и по пути объяснял, где сворачивать, чтобы мы запомнили дорогу. Поравнявшись с ним, девушка спросила, как в особняке найти библиотеку.

Глядя на профиль Кьяры, я снова почувствовала, что она мне отдаленно знакома, хотя я ничего о ней толком не знала. Не знала, как она очутилась при храме, как там жила, хотела ли стать Служительницей и как именно попала в Квартал. Возможно, теперь, пока мы будем вместе позировать для портрета, удастся узнать о ней что-нибудь.

В особняк Нейт заходить не стал — остановился у ограды, дождался, пока мы поднимемся на крыльцо и откроем дверь, а потом махнул нам рукой и ушел, больше не оглядываясь.

В доме царила всё та же неуютная тишина. На секунду я понадеялась, что Глерр о нас забыл и отправился спать, но, когда мы вошли в гостиную, я заметила его худощавую фигуру у окна. Он взглянул на нас и жестом позвал за собой.

Сначала мы оказались в длинной галерее с широкими окнами. На правой стене висели картины и гобелены: некоторые из них были созданы многие века назад. Заметив мое внимание, Глерр сказал:

— Я собрал здесь всё, что представляет хоть какую-то ценность.

В самом конце галереи мое сердце екнуло — в стеклянной витрине, запертой на ключ, лежала карта, и я с первого взгляда поняла, что это та самая: похожая техника, и надписи, и любовь к деталям. Мне хотелось задержаться и рассмотреть ее, но Глерр уже толкнул двери в следующее помещение, и оставалось только последовать за ним.

Конец ознакомительного фрагмента.