Дремеры. Тени Альвиона

Алина Брюс, 2023

Вира и Кинн, изгнанные из родного Зéннона, не только спасаются от ужасных Теней, но и добираются до Альвиóна в надежде найти укрытие. Казалось бы, избавление близко. И тем не менее прошлое не отпускает героев: их изгоняют во второй раз, теперь в кошмарный Квартал Теней. Неужели их судьба предрешена? Смогут ли Кинн и Вира выжить среди Теней и выбраться из Квартала? И поймет ли Вира саму себя, если вокруг всё больше тайн и невозможно быть уверенной, кто друг, кто враг, а кто возлюбленный? «Дремеры. Тени Альвиона» – вторая часть трилогии писательницы Алины Брюс. Лингвист по образованию, Алина решила связать свою жизнь с литературой и создала необыкновенный мир Серры.

Глава 3

— Черный ворон с белым крылом? — переспросил Кинн.

Нейт кивнул.

— Когда перевоплощаешься впервые, теневая форма полностью белая, но чем больше Теней поглощаешь, тем темнее становишься. — Он опустил голову, но тут же снова вскинул и слабо улыбнулся: — Моя форма позволяет летать, потому-то я и смог вас выследить.

— А почему именно ворон? — спросил Кинн.

Улыбка Нейта погасла, когда он сказал:

— Ненавижу воронов.

Это был странный ответ, но пояснять юноша явно не собирался. Я чувствовала, что голова уже кружится от переизбытка сведений — и голода. Поэтому обрадовалась, когда Кьяра объявила, что рис готов, а Нейт встал из-за стола со словами:

— Мы с Ферном подождем вас в музыкальной гостиной, а то всё не даем вам поесть.

Метнув в нас холодный взгляд, Ферн вышел из кухни первым. Нейт чуть задержался, чтобы предложить Кьяре помощь, но она вежливо отказалась. Когда он повернулся к двери, я не выдержала и спросила:

— Вы не испытываете голода из-за теневой формы?

Нейт обернулся, и на лице его появилось странное выражение. Вполголоса он ответил:

— Мы не испытываем голода, потому что питаемся Тенями.

И ушел, оставив нас с Кинном в ошеломленном молчании.

Наконец, переглянувшись, мы приступили к еде. Рис был твердоват, но вполне съедобен и в меру посолен, и мой желудок радовался горячей пище.

Однако вскоре я почувствовала себя неловко. Кьяра то и дело смотрела на меня, но, как только замечала, что я это вижу, опускала глаза. И наконец я произнесла:

— Кьяра, послушай…

Та подняла голову и кивнула.

— Ты… тоже принимаешь теневую форму?

Снова кивок.

— Тогда почему?..

— Почему я ем обычную пищу?

Она отпила воды и медленно поставила чашку на стол.

— Когда поглощаешь Тень, сталкиваешься с… последствиями. Поэтому я стараюсь этого не делать. Нейт с Ферном тоже могли бы поесть, но они здесь так давно, что привыкли обходиться без пищи по нескольку дней.

— А откуда здесь вообще берется еда? — спросил Кинн.

— Ее — и иногда всякие полезные мелочи вроде мыла — отправляют на тележке раз в три дня, должны как раз завтра… — Кьяра еле слышно хмыкнула. — Если бы Каратели знали, что мы способны питаться Тенями, они бы давно перестали посылать сюда еду. Но, слава Предкам, они этого не знают.

Через пару минут я осмелилась спросить:

— На тебе ведь мантия Прислужницы? Как ты сюда попала?

Девушка нахмурилась и сжала губы, словно эта тема была ей особенно неприятна. И всё же она ответила:

— Меня воспитывали при Храме Серры Утешающей у Новоальвионского кладбища, там хоронят в основном иногородцев. Когда мне исполнилось десять и мой дар не проявился, повсюду уже только и было разговоров, что о дремерах. Совет выпустил указ, обязывающий ловить их и отправлять в Квартал Теней. Тем, кто помогает их обнаружить, полагается награда, а тем, кто укрывает, — высылка в Квартал. Но Сестры всё равно оставили меня, сделав Прислужницей. Наш храм совсем небольшой и находится на отшибе — людей там бывает не много, и Каратели к нам не заглядывали, поэтому я так долго от них скрывалась. А поймали меня… — Кьяра мрачно улыбнулась, — мне просто не повезло.

С этими словами она встала, собрала грязные тарелки и, закатав рукава мантии, начала мыть посуду. Мне хотелось задать еще множество вопросов, но мы уже закончили завтракать, и к тому же нас ждали Нейт с Ферном.

В просторной светлой гостиной с задвинутым в самый угол роялем все расселись вокруг кофейного столика: Кьяра с Нейтом — на диване напротив нас с Кинном, а Ферн — в кресле, слева от меня. Его близкое присутствие кололо словно иголками, и я едва подавила желание пересесть.

В руках я сжимала мешочек с камнем-сердцем, который достала из-за пазухи, задержавшись в буфетной. Всё началось с него — и без правды о нем наш рассказ потеряет всякий смысл.

Кинн ободряюще кивнул мне, и я начала:

— Вы когда-нибудь слышали о камне-сердце?

Нейт с Ферном пожали плечами, а Кьяра задумчиво спросила:

— Это его изображают на гербе Гильдии камневидцев? В самом центре? Кажется, это символ чистого сердца, с которым ты подходишь к своим обязанностям, или что-то такое… Однажды я прочитала в какой-то рукописи из храмовой библиотеки, что первым камнем, который разбудила Серра, был не аркион, а камень-сердце, но настоятельница нашего храма, Старшая Сестра Милáра, сказала, что это всё домыслы.

Я глубоко вздохнула. Даже у Служительниц не сохранилось правдивой истории.

Ферн нетерпеливо спросил:

— И при чем тут выдумки про камень-сердце?

— При том, что это не выдумки. Без него нашей истории не было бы.

Не дожидаясь, пока Ферн скажет что-нибудь еще, я открыла мешочек, вытряхнула камень на ладонь и вытянула руку так, чтобы они увидели прозрачный, наполненный танцующими искрами осколок.

Все невольно придвинулись ближе, и я едва не дернулась, когда Ферн оказался совсем рядом, с недоверием всматриваясь в камень.

Кьяра подала голос первой:

— Это… это он? Камень-сердце?

— Один из осколков. Это и есть наш секрет. Именно благодаря ему Тени нас не тронули.

Нейт с Кьярой одновременно вскинули брови, заговорив в один голос:

— Откуда он у вас?

А Ферн спросил:

— Как вам удалось протащить его в Квартал?

На его вопрос ответил Кинн:

— Камень-сердце отличается от других известных нам камней. Вы же знаете… кхм, или нет, — он запнулся, видимо, осознав, что перед ним люди, не пробудившие за свою жизнь ни одного камня. Кашлянув, он продолжил: — Обычно опытный камневидец способен чувствовать на близком расстоянии зов даже незнакомых камней, особенно разбуженных. Но камень-сердце… молчит. Вот он, рядом со мной, а я его не ощущаю. И даже если возьму в руку, то не увижу нитей силы — только то, что он разбужен. Скорее всего, поэтому Каратели его и не заметили.

Предваряя последующие вопросы, я посмотрела на Кьяру и сказала:

— Та легенда, которую ты упомянула, — о том, что Серра первым пробудила камень-сердце, — это правда. Но ее скрыли не просто так.

Глубоко вздохнув, я пересказала историю о падении Альканзáра насколько могла точно: как младший сын Серры и Иалóна — последний из Первых — от зависти к братьям и сестрам, а особенно к Энтане, погасил камень-сердце и развеял благословение, которое было призвано на эту землю.

Когда я замолчала, тишину прорезал голос Ферна:

— Вот же гад!

Кьяра ошеломленно уставилась на него:

— Как ты можешь!.. Он же один из Первых!

— Ты что, не слышала, что он сделал? Двуличный мерзавец! Ненавижу таких: в глаза говорят одно, а сами готовы в спину нож всадить.

Ферн бросил на Нейта тяжелый взгляд, который тот спокойно выдержал. Кьяра нахмурилась:

— Альканзар… Я думала, что он умер совсем молодым и поэтому даже в полных текстах служб о нем ничего не сказано. Неужели всё так и было?..

Нейт мягко произнес:

— Вряд ли мы когда-нибудь узнаем, как всё было на самом деле. Мне интересно другое: если камень-сердце погас и даже Первые не могли его пробудить, откуда у вас разбуженный осколок?

Я посмотрела на осколок в своих руках.

— Мы не знаем, как и когда, но два неразбуженных кусочка камня-сердца однажды оказались в Альвионе. Отсюда их украли… лет семнадцать назад. Но тогда почти никто об этом не знал.

Я запнулась, чувствуя, как к горлу подкатил ком. Как я могу рассказать, что это моя мама украла их?

Неожиданно заговорил Кинн:

— Осколки отвезли в Зеннон, а мою маму отправили следом, так как она знала похитителя в лицо. Но камни тщательно скрывали, и у нее ушло много лет, чтобы найти их. За это время один из осколков пробудили, и… Вы слышали об эренди́нах?

На лицах Нейта и Ферна отразилось непонимание, а Кьяра неуверенно сказала:

— С ними был целый скандал, верно? Кажется, Зеннон открыл силу камней и не пожелал делиться с Альвионом. Эрендины не позволяют Теням прорвать световой щит… — Тут ее брови поползли вверх. — Только не говорите… Это и есть осколки камня-сердца?

Мы с Кинном одновременно кивнули, и он продолжил:

— Их назвали так в честь того, кто пробудил один из осколков, — в честь Эрена Линда, отца Виры.

Почувствовав, что все смотрят на меня, я покраснела и опустила глаза.

Нейт спросил:

— Как ему это удалось?

Я с сожалением покачала головой:

— Не знаю. Отец умер, когда мне был год, а дядя, который меня воспитывал, ничего не рассказывал.

Дядя… Знал ли он о том, что такое эрендины на самом деле? Знал ли правду о моей маме? Почему, почему мы с ним ни разу откровенно не поговорили?..

Когда молчание с моей стороны затянулось, Кинн продолжил рассказывать о своих родителях и краже неразбуженного эрендина, а я вставляла то, что узнала от Утешителя Йенара.

Нейт с Кьярой были очень благодарными слушателями: они внимали каждому нашему слову, пораженно качая головами, а если перебивали, то чтобы задать точные, осмысленные вопросы. И даже Ферн постепенно оттаял и позволил любопытству отразиться на своем лице. А услышав, что в Альвионе родителей Кинна задержали и обыскали, но камня не нашли, он нахмурился и спросил:

— Почему они не рассказали о тайнике?

Кинн покачал головой:

— Не знаю.

Нейт в задумчивости коснулся золотой серьги и проговорил:

— Из вашего рассказа у меня сложилось четкое впечатление, что твой отец не хотел, чтобы камень попал в Альвион. Он же присоединился к этой миссии позже, чем твоя мать? Может, передумал?

Кинн помрачнел.

— А что с ними случилось потом, вы знаете? — спросила Кьяра.

Украдкой взглянув на друга, я тихо ответила:

— Его мама умерла в заключении, а отца бросили в… — я собиралась сказать «особую тюрьму», когда до меня вдруг дошло. Вряд ли в Альвионе была другая особая тюрьма. Сглотнув, я закончила: — …в Квартал Теней.

— Когда это было? — спросил Нейт.

Я неловко пожала плечами.

— Наверное, вскоре после того, как их схватили, — почти девять лет назад, может, чуть позже.

Нейт переглянулся с Ферном и сказал:

— Дремер начали отправлять в Квартал примерно в то время…

Я почувствовала, как Кинн подался вперед.

— Ронс Террен. Его звали Ронс Террен, — его голос дрогнул.

Лица юношей одинаково застыли, потом Ферн выпрямился в кресле и обменялся с Нейтом долгим взглядом.

— Ронс Террен, путешественник?

Кинн хрипло спросил:

— Вы что-то о нем знаете?

Нейт кивнул, вновь коснулся золотой полусферы в ухе и, пристально посмотрев на него, вполголоса сказал:

— Да. Он… умер у нас на глазах.

На миг тишина затаила дыхание, замерла и тут же разлетелась от тяжелого вздоха Кинна.

Кьяра сжала на коленях свою темно-зеленую мантию, Ферн уставился в окно, а Нейт сцепил руки в замок и опустил голову.

— Мы прожили в Квартале полгода. Тогда мы еще надеялись, что нас скоро отпустят. Караулили у щита, ждали, помогали другим дремерам. Держались подальше от отступников. Они… по-разному вели себя, когда в Квартале Теней к ним выходили малолетние оборванцы. Многие боялись нас, кто-то, наоборот, пытался схватить, чтобы узнать, как мы здесь выжили. А когда появился твой отец… — Нейт посмотрел на Кинна, — мы почувствовали, что он отличается от остальных. Обычно все впадают в истерику, кричат, пытаются прорваться сквозь щит обратно. Некоторые погружаются в себя, ни на что не обращая внимания, — так и сидят у щита, пока их не поглотят Тени. Вы, кстати, тоже повели себя совсем не так, как мы ожидали. Вот и Ронс, он был очень спокоен и не пытался вернуться — ушел вглубь Квартала не оглядываясь.

— Он был при смерти.

От хриплого голоса Ферна все вздрогнули. Юноша бросил на нас мрачный взгляд и снова уставился в окно. Нейт чуть слышно вздохнул и продолжил:

— Он был очень истощен и едва мог идти.

Краем глаза я заметила, как руки Кинна сжались в кулаки.

— Наверное, поэтому мы и решили к нему выйти — поняли, что нам бояться нечего. И к тому же, — юноша выглядел смущенным, — мы хотели знать, что происходит снаружи. Услышать это не от таких же десятилеток, как мы, а от взрослых. В общем, мы вышли к нему, и он… очень удивился, конечно, но когда понял, кто мы… — Нейт медленно покачал головой, — то пожалел нас.

Прикусив губу, я еле подавила желание взять Кинна за руку.

— Мы привели Ронса к себе домой — тогда мы жили в другом месте. Поделились едой. Он расспросил нас, откуда мы и как сюда попали. А потом спросил, нет ли у нас бумаги и карандашей. Когда мы ему всё принесли, он нарисовал карту Серры и стал рассказывать, где побывал и что видел. Это…

Нейт запнулся, открыл рот и снова закрыл. И я внезапно представила несчастных брошенных детей, которые сгрудились вокруг карты и слушают известного путешественника о его приключениях, позабыв — хотя бы ненадолго — о том ужасном месте, где находятся.

Ферн отрывисто произнес:

— Я спросил его, почему он здесь оказался, а он ответил, что исполнял долг сердца. Мы так и не поняли, что имелось в виду.

— Исполнял долг сердца?.. — нетвердым голосом переспросил Кинн.

Тот кивнул, а Нейт посмотрел на свои сцепленные руки и проговорил:

— Он сказал нам, чтобы мы не тратили на него время, но мы оставались с ним до самого конца. Пытались… задержать Теней, но их было слишком много. Их всегда слишком много, — едва слышно закончил он.

Я прикусила губу, чувствуя, что на глаза навернулись слезы. Кинн прерывисто вздохнул и спросил:

— А карта… она сохранилась? Я могу?..

Нейт бросил мимолетный взгляд на Ферна.

— Да, карта сохранилась. Только… она не здесь. — На его лицо словно набежала тень. — Она в Оранжерее.

— В Оранжерее? Мы можем туда попасть? — спросила я.

На лице юноши проявилась нерешительность, но потом он кивнул:

— Да, можем. Но давайте завтра? Вы еще не объяснили, как к вам попал этот осколок, и, если я правильно понимаю, это тоже непростая история. Расскажете вечером, а сейчас я предлагаю всем отдохнуть — если честно, в это время мы обычно спим. — Заметив мой удивленный взгляд, Нейт пояснил: — По ночам мы бодрствуем — в теневой форме спать невозможно, да и не хочется. А отсыпаемся потом — утром и днем.

Ферн встал с кресла и, засунув руки в карманы, взглянул на Кинна:

— Насчет карты… Посмотреть ты ее сможешь, а вот забрать — точно нет. Лучше и не думай.

— Почему?

Юноша усмехнулся:

— Потому что Глерр ее никому не отдаст. Он к ней слишком привязался.

— Кто такой Глерр? — спросила я.

Ферн перевел взгляд на меня, и его зеленые глаза сузились.

— Тот, кого не стоит недооценивать. Его внешность может сбить с толку, но он совсем не такой безобидный, каким кажется. — И с этими словами он вышел из залы.

Нейт вздохнул и покачал головой.

— Простите, Ферн иногда бывает…

Кьяра еле слышно хмыкнула:

— Иногда?..

Он чуть улыбнулся и спросил:

— Я так понимаю, вы остаетесь?

Кинн заметил мой решительный взгляд и кивнул.

— Отлично!

Когда все мы вышли в лиловую гостиную, Нейт указал направо:

— В той части наши с Ферном спальни. Кинн, ты будешь с нами, там есть свободная. А ты, Вира, иди с Кьярой.

Девушка уже подошла к двери, ведущей налево, а Нейт открыл дверь справа, когда я позвала Кинна:

— Можно тебя на минутку?

Подождав, пока наши новые знакомые выйдут, я подошла к нему. Лицо его было спокойно, но, уже зная его, я разглядела в дымчато-серых глазах затаенную боль. Всего час назад у Кинна была надежда — пусть и слабая — на то, что его отец жив и они когда-нибудь встретятся. А теперь ему пришлось попрощаться с отцом навсегда.

Мне хотелось как-нибудь утешить его, но слова не шли. Чтобы не молчать, я спросила:

— Камень останется у меня?

Кинн помедлил, словно не сразу понял вопрос, а потом кивнул.

— Хорошо, — пробормотала я.

Фразы одна глупее другой приходили мне на ум, и, сжав мешочек с камнем в руке, я прикусила язык, чтобы не сказать что-нибудь неуместное. Так ничего больше от меня и не дождавшись, Кинн развернулся и уже протянул руку к двери, когда я все-таки решилась. Сделала несколько шагов и робко обняла его сзади за плечи, прижавшись лбом к спине.

Кинн так и замер с протянутой рукой, потом медленно ее опустил. Закрыв глаза, я прислушалась к его дыханию.

Если бы можно было забрать чужую боль, я бы сделала это не задумываясь.

Где-то скрипнула паркетная доска, и, вздрогнув, я отстранилась от Кинна. Не поворачиваясь, он тихо произнес:

— Спасибо.

Потом Кьяра проводила меня по коридору, обитому уютными деревянными панелями, в спальню. И хотя после насыщенного утра на меня навалилась усталость, я долго не могла заснуть. Я думала о Кинне и его отце, о карте, которую тот нарисовал перед смертью, о Квартале Теней, его возникновении и о наших новых знакомых.

Если я правильно поняла, когда-то все дремеры — и Сай с приятелями, и Глерр, который хранил карту, и Нейт с Ферном — жили под одной крышей. Нейт, по словам Сая, был у них за главного. Я с легкостью могла представить его в этой роли: он был спокойным и рассудительным, к такому человеку хотелось прислушиваться. В этот образ не вписывалась разве что золотая серьга. Мне почему-то показалось, что это отнюдь не дань моде — вряд ли его это интересует. Не будь он дремером, я бы предположила, что в полусфере скрывается важный для него камень — но тот бы наверняка уже впал в спячку… И всё же Нейт серьгу не снимал, словно она для него что-то значила.

А еще тот странный взгляд, которым он на меня смотрел, — полный тоски и боли. Нет, мне не привиделось. Пока мы разговаривали в музыкальной гостиной, я несколько раз ловила его снова.

Случилось что-то, после чего Нейт ушел. Что именно?..

Кьяра вызывала во мне смутное ощущение, будто я ее уже где-то видела. Но где? Когда?

И Ферн… Резкий, неприветливый даже со своими друзьями. Да и друзья ли они? К Кьяре он явно настроен враждебно. Они с Нейтом стали первыми дремерами в Квартале, однако близости между ними не видно, наоборот, Ферн источает прохладцу. И отчего-то на меня он глядел так, будто я ему чем-то не угодила.

Как много вопросов. И самый главный: правильно ли мы с Кинном сделали, что доверились этим троим?..

Вечером, умывшись после сна холодной водой — солларов в квартире не было, — я присоединилась к юношам в музыкальной гостиной. Кинн был бледен, и мое сердце екнуло, но спросить его о самочувствии я не решилась. Тем более что все были поглощены беседой.

— Насколько вы в этом уверены? — спросил Кинн.

В ответ Ферн громко фыркнул.

— За девять лет мы исследовали каждый миллиметр этого проклятого щита. Только тележка с едой способна покинуть пределы Квартала. И нет, выбраться вместе с ней невозможно, — он с мрачным видом потер предплечье, — мы пытались, так в последний раз меня едва не расплющило.

— А вы не пробовали ее разобрать?

Ферн метнул в Кинна убийственный взгляд и отчеканил:

— Мы перепробовали всё, что можно. Даже вскрыли отсек с камнями, но, как понимаешь, с ними вышла неувязочка.

— А что за камни? Сколько их?

Видя, что Ферн сейчас взорвется, в разговор вклинился Нейт:

— Десять камней. Завтра сам увидишь.

— Хорошо, думаю, там должны быть камни, которые помогут выбраться отсюда.

В эту минуту к нам присоединилась Кьяра, и Кинн по просьбе Нейта продолжил рассказ о записке с тайником и миссии, которую на себя возложил, — забрать осколок камня-сердца и отнести родителям в Альвион.

— Я хотел, чтобы меня изгнали в день совершеннолетия, но… — он запнулся, искоса взглянув на меня, и я тут же вспомнила наш с дядей неожиданный визит, — подумал, что Утешитель может всё замять, если заподозрит неладное. И решил перенести на следующий день, чтобы он не смог меня остановить. Я… не думал, что в итоге всё так выйдет, — последняя фраза была явно обращена ко мне, и, заметив, как внимательно на нас с Кинном смотрят остальные, я почувствовала, что краснею.

— А что пошло не так? — спросил Нейт.

Помедлив, Кинн ответил:

— Это был день Вириной свадьбы, и я ее сорвал.

— Не вашей свадьбы? — удивилась Кьяра.

— И что ты сделал? — заинтересовался Ферн.

Щеки у меня пылали, когда мы с Кинном одновременно воскликнули:

— Нет! Не нашей!..

В зале наступила звенящая от неловкости тишина. Кинн заговорил первым, на удивление ровным тоном:

— У Виры был жених, Хейрон Бернел… И я расстроил их свадьбу: просто неправильно рассчитал время — Вира увидела, как я сжигаю книгу Закона, и вмешалась.

— Ты сжег книгу Закона? — хором переспросили дремеры, а Кьяра с ужасом в голосе добавила:

— Но почему? Почему именно таким способом?..

Бросив на Кинна взгляд, я заметила, что он нахмурился и сжал кулаки.

— Вы знаете девиз Зеннона? «Закон для всех един». Так вот для некоторых Закона не существует — они сами себе Закон, но при этом с готовностью им прикрываются. А я ненавижу лицемерие.

— Да, но… — слабо возразила девушка, но Кинн ее перебил:

— Как бы то ни было, я так решил и был готов нести ответственность. Просто не ожидал, что впутаю во всё это Виру.

— Я сама впуталась, — твердо проговорила я, после чего рассказала о нашем изгнании: о визите дяди и Утешителя Йенара в Башню Изгнания, о том, как попала к Псам, — умолчав про свои с ними взаимоотношения, — а о ловушке Волков рассказала совсем кратко. Но когда я дошла до того, что произошло с Псами, горло у меня перехватило и я позволила Кинну продолжить вместо меня.

Нейт нахмурился и спросил:

— Значит, Тени поглотили Псов, но вас не тронули? Почему?

Сглотнув, я тихо проговорила:

— Тени… признались, что хотели сделать мне больно.

Я подняла голову, но вместо сомнения увидела в темнокарих глазах Нейта понимание. Кинн рассказал о погоне Волков, о Лисицах, схвативших нас, о неудачной попытке бегства и о том, как вместе с Карателями прибыл Утешитель Йенар, который, как оказалось, использовал Лисиц в своих целях.

— Эти торгаши собирались продать тебя страже, с такой-то татуировкой, — неожиданно подал голос Ферн. — Да и тебя бы нашли куда пристроить, — добавил он, скользнув взглядом по мне.

Мы с Кинном переглянулись. Так вот почему Амри назвала нас «ценными гостями», а Лайн не пожелал рассказывать о Квартале Теней — хотел усыпить нашу бдительность. Что ж, кажется, вмешательство Утешителя нас спасло. Интересно, будь он жив, что бы сказал об этом?

Дополняя друг друга, мы рассказали о стычке между Лисицами и Карателями, о том, как сбежали, но не успели добраться в Альвион до заката. Внезапно мне вспомнился Хейрон из ночного кошмара, и я поняла, что не могу о нем говорить. Кинн, почувствовав мое волнение, очень сухо описал нашу встречу с Хейроном у Храма Серры-на-Перепутье и свою с ним драку. Ферн всё порывался съязвить, и, не выдержав, я гневно на него посмотрела.

Ты понятия не имеешь, что нам пришлось пережить.

В ответ дремер сузил глаза и, откинувшись в кресле, уставился на меня холодным тяжелым взглядом. Я с трудом приняла бесстрастное выражение лица и стала рассказывать о Тенях. После моих слов о том, что они жаждут поглотить весь свет, вдруг раздался мелодичный голос Кьяры:

— «Тени — это отпечаток зла, которое мы сами приносим в этот мир».

Заметив, что я на нее смотрю, она пояснила:

— Так говорит Матушка Алли́вия.

В голове у меня что-то щелкнуло.

— Матушка Алливия?.. — Я обернулась к Кинну. — Это не она?..

Он кивнул и сказал Кьяре:

— Эта Мать-Служительница проводила нас в Квартал.

Девушка неожиданно изменилась в лице и подалась вперед.

— Матушка… Как она?

— Выглядела бодро и… решительно.

Кьяра улыбнулась.

— Она всегда была такой. Правда, в последнее время сильно сдала: смерть Отца-Служителя ее подкосила — он был ей как родной брат. — Помолчав, она проговорила: — Значит, она всё еще провожает изгнанных в Квартал… Старшим Служителям давно пытались это запретить, якобы они баламутят народ, но Матушка отстояла это право.

Мне вспомнились странные слова Матери-Служительницы, и я осторожно спросила Кьяру:

— Скажи, а Матушка Алливия… Ей случалось путать людей?

Она решительно покачала головой.

— Нет, у Матушки очень хорошая память на лица. Она не часто бывала у нас в храме, но всегда всех помнила. А почему ты спрашиваешь?

Я пересказала вопросы Матушки обо мне и моих родителях. Кьяра внимательно на меня посмотрела и медленно проговорила:

— Наверное, в этот раз она ошиблась. Твои родители ведь из Зеннона?

— Отец — да, а мама… Мама из Альвиона.

Чуть вздрогнув, Кьяра спросила:

— А как?..

Но ее перебил Ферн:

— Это всё очень интересно, но мы так и не услышали, как вы пережили встречу с Тенями и оказались в Квартале.

Радуясь его вмешательству — говорить о маме не хотелось, — я рассказала о том, как мне удалось развеять Тень. Дремеры дружно выдохнули, и Нейт спросил:

— Когда ты коснулась Тени, о чем ты думала? Вернее, на чем была сосредоточена?

Заметив, что Кинн на меня смотрит, и сгорая от неловкости, я тихо проговорила:

— Я… Мне хотелось защитить Кинна. Ведь это из-за меня…

Я запнулась, чувствуя, что мои щеки заливает румянец.

— Мы поглощаем Тень совсем не так… — задумчиво проговорил Нейт. — А что было дальше?

Мы с Кинном рассказали, как обнаружили, что каменьсердце разбужен.

— То есть ты развеяла Тень и этим пробудила каменьсердце, верно? — спросила Кьяра.

Я лишь пожала плечами. Если бы только у меня был ответ.

Когда мы наконец объяснили, как попали в Квартал, Нейт откинулся на спинку дивана и, проведя рукой по волосам, покачал головой.

— В жизни не слышал более невероятной истории.

Кьяра согласно кивнула. А Ферн, скрестив руки на груди, обвел нас с Кинном задумчивым взглядом, хмыкнул, посмотрел за окно — и вдруг вскочил.

— Сколько уже времени? — Не дожидаясь ответа, он подбежал к окну и потрясенно выдохнул: — Что за?..

Мы все кинулись к нему: внутренний двор покрывала черная колышущаяся масса Теней.

— Что происходит? — ошеломленно спросила Кьяра. — Почему мы их не слышим?

Нейт напряженно нахмурился, потом пробормотал:

— Не могу перевоплотиться…

Мы с Кинном обменялись быстрыми взглядами.

— Это камень-сердце. Всё из-за него.

Ферн оторвался от окна и, повернувшись к нам, хмуро спросил:

— И на каком расстоянии он действует?

— Мы точно не знаем, но…

— Надо проверить.

Нейт согласно кивнул:

— Оставайтесь здесь, а мы разойдемся по разным комнатам и перевоплотимся, если вдруг камень где-то не действует.

Дремеры покинули залу, оставив нас с Кинном вдвоем. Убедившись, что мы и правда одни, я спросила:

— Как ты?

Не встречаясь со мной взглядом, Кинн ответил:

— Нормально.

Это явно было ложью: он держался с холодностью, за которой, как за ломким льдом, скрывались жгучая боль и отчаяние. Я хотела вернуть ему его же слова — что рядом со мной можно не притворяться, — но он заговорил первым:

— Завтра утром посмотрим на тележку с едой — кажется, это единственный способ выбраться из Квартала. Главное, успеть изучить камни и разобраться в их сопряжении… Вряд ли Каратели думали, что кто-то обладающий даром сможет до них добраться.

Его голос звучал настолько ровно и безжизненно, что, не выдержав, я шагнула к нему и позвала:

— Кинн…

В это время скрипнула дверь, и через пару секунд в залу широким шагом зашел Ферн. Увидев нас так близко друг к другу, он на миг замер, потом направился к креслу и, усевшись полубоком на мягкий подлокотник, бросил:

— Камень действует во всей квартире. Но если не хотите попасться Теням, за дверь не высовывайтесь — их там тьма-тьмущая.

— Да, это верно, — появившись в дверном проеме, сказал Нейт. Он приблизился и обвел нас с Кинном серьезным взглядом: — Этот камень и впрямь необыкновенный, но он… опасен.

— Почему? — поразилась я. — Ведь он никому не причиняет зла!..

Нейт покачал головой.

— Конечно, сам по себе он не представляет угрозу, но вы и понятия не имеете, что будет, если о его существовании узнают другие. — Он нахмурился и взглянул на Ферна. — Если камень попадет к Саю…

— Но зачем камень дремерам? — спросил Кинн. — Ведь вы и так защищены от Теней.

Ферн вскинул брови и холодно произнес:

— Если бы ты хоть раз в жизни услышал их крики, тебе бы не пришел в голову такой дурацкий вопрос.

Кинн, сжав губы, промолчал, я же спросила у Нейта:

— А в теневой форме вы всё равно их слышите?

Он кивнул.

— Да, хотя не так громко и отчетливо. Должен признать, ради тишины можно пойти на многое. Но дело даже не в этом. Этот камень дает огромную власть — власть над вами. Стоит ему попасть не в те руки, и ваши жизни будут зависеть от нового владельца. — Лицо Нейта помрачнело, а меня вдруг охватил озноб. — Поэтому, — продолжил он, словно очнувшись, — нельзя, чтобы другие узнали о камне-сердце. Они не должны знать, что вы не умеете перевоплощаться и особенно что ты, — Нейт посмотрел Кинну прямо в глаза, — не дремер.

Нервно сглотнув, я посмотрела за окно, где стремительно сгущались сумерки.

Мне казалось, что ложь осталась позади, а теперь мне вновь придется притворяться кем-то, кем я не являюсь. Но сейчас на кону не просто дядина благосклонность, а наши с Кинном жизни.