Овод

Алина Аркади, 2023

Думала ли я, что после внезапной смерти отца мне придётся столкнуться с трудностями, связанными с его деятельностью? Нет. Могла ли предположить, что самый близкий человек окажется предателем, используя меня? Нет. Водоворот событий и людей, преследующих собственные цели, засасывает, исключая шансы выбраться и создавая всё новые непредсказуемые повороты, к которым я не готова. И лишь случайное знакомство дарит надежду на желанное спасение. Но за свою помощь мужчина требует вознаграждение, и кто знает, достаточно ли ему того, что я могу предложить.

Глава 4

— Подъём!

Ощутимый толчок выдёргивает из приятного сна. Теряюсь, не сразу вспоминая, где я, но мужская фигура, нависшая надо мной, возвращает в реальность. Он был прав, когда сказал, что времени на отдых совсем немного, потому что сейчас приходится собрать остатки сил и сесть, чтобы не провалиться в сон.

В отличие от меня, блондин одет и гладко выбрит, а приятный аромат заполняет комнату, давая понять, что мужчина не привык экономить на себе. Идеален. Плетусь в ванную, прихрамывая, потому что место прокола неприятно ноет. Смотрю в зеркало, отмечая, насколько мой внешний вид неудовлетворителен. И спали мы вроде одинаково, вот только я вижу растрёпанную, помятую девушку: непослушные рыжие локоны торчат в разные стороны, потому что я завалилась спать, не подсушив основательно волосы, и сейчас имею непослушную копну. Под глазами виднеются тёмные мешки, а веснушки, рассыпанные по носу и щекам, кажется, стали ярче. Повернув голову, бросаю взгляд на блондина. Мы с ним словно из сказки «Красавица и чудовище», вот только чудовище не он. Не найдя расчёски, стягиваю волосы в тугую косу, закрепив резинкой. В данный момент сойдёт и так.

На машинке мои вещи — чистые и сухие. Снимаю мужскую рубашку и облачаюсь в своё. Всё моё имущество на мне. Ну и старенький мобильник, который даёт о себе знать жёсткой вибрацией.

— Ты уже на месте? — голос Тимура взволнованный, резкий.

— Ещё нет, но скоро буду. Ты едешь, Тим? Ты едешь за мной?

— Конечно, Маечка, каких-то полчаса, и мы окажемся вместе. Только дождись!

Он отключается, а внутри вновь загорается надежда, что всё наладится, как только я окажусь рядом с любимым мужчиной, который защитит, укроет заботой и теплом. Кроме Тимура, у меня никого нет, поэтому сейчас я без раздумий отдаю свою судьбу в его руки.

— Если готова, можем ехать. — Блондин идёт к двери и подхватывает сумку, предварительно оценив мой внешний вид. — Стой здесь. Сейчас вернусь.

Скрывается за дверью, а, облокотившись на стену, просто жду. Может, в машине у него имеется пара женских туфелек, потому что шлёпать босыми ногами по грязным ступеням подъезда не хочется. Есть шанс вляпаться во что-то неприятное или найти ещё один гвоздь. Мужчина возвращается, проверяет, везде ли выключен свет и приборы, а затем подхватывает меня на руки. Кажется, что я для него невесомая, потому что он ловко проворачивает ключ в замке, удерживая меня одной рукой, и спускается. Заботливо усаживает на заднее сиденье.

— Ничего не трогай. Сиди спокойно.

В салоне такая же чистота, как и в багажнике, и запах тот же — медицинский. Ни одной пылинки или пятна. Наблюдаю, как блондин обходит машину, открывает дверь, но на несколько секунд замирает, а затем плюхается на сиденье, заводит мотор и резко сдаёт назад. От неожиданности меня бросает в сторону, бьюсь головой о ручку, и потирая ушибленное место, хочу возмутиться, но меня отвлекают громкие хлопки и лязг металла. Звуки приближаются, становясь частыми, а блондин совершает резкие манёвры, отчего меня кидает из стороны в сторону.

— Что это? — ложусь на сиденье, закрыв голову руками, чтобы оставаться в одном положении.

— Что это, блядь? — гаркает так громко, что заглушает звуки снаружи. — Выстрелы! Нас обстреливают!

— Обстре…

Не успеваю закончить, как хлопки звучат почти над ухом, превращаясь в частую очередь. Слышу, как отскакивают пули, сталкиваясь с металлом, и удивляюсь, почему стёкла в машине ещё целы. Блондин давит на газ, от чего автомобиль ревёт, а иногда издаёт визг. Не знаю, кто за нами гонится, потому что закрываю уши ладонями и не шевелюсь, позволяя водителю решить сложившуюся проблему. Уверена, мы попали под обстрел из-за него. Он причина и следствие. Никак иначе. В какой-то момент автомобиль резко останавливается, и я решаюсь поднять голову, чтобы осмотреться. Но тут же утыкаюсь в разъярённого мужчину.

— Кого ты привела?

— Что?

— Они пришли не по мою душу, — захватывает пятернёй моё горло, сжимая так, что становится трудно дышать. — Они пришли за тобой.

— Я… — хриплю, царапая его ладонь и стараясь вырваться, — не знаю. Я звонила лишь Тимуру, своему парню. Больше никто не знал, где я. Никто.

— Не подумала о том, что телефон можно отследить?

— Он старый, — оправдываюсь, не зная, а такое вообще возможно.

— Старый, не значит безопасный. Дура! Проваливай! — отпускает, и я, не успев сгруппироваться, падаю, словно тряпичная кукла.

— Куда?

— Мы в центре, а они, — указывает пальцем куда-то в сторону, — полагаю, приехали за тобой. Так что, вперёд!

Медленно поворачиваю голову, заметив два больших чёрных джипа на небольшой площади. Повсюду снуют люди, но несколько мужчин, застывших у машин, смотрят только на нас. Они знают. Понимают, что в этой машине та, что им нужна. Всматриваюсь в лица, замечая знакомое — один из охранников отца, который часто прохаживался под моим балконом. А значит, их прислала Влада. Свобода была так близко… Сейчас я рискую оказаться в том же положении, что и до побега, вот только мачеха ещё и накажет, потому что вряд ли вчера она обрадовалась, не найдя меня в комнате.

— Не отдавайте меня им, — вцепившись пальцами в белую рубашку, прошу у блондина защиты. — Пожалуйста… Не знаю, как вас зовут, но помогите мне…

— Мало того, что твой папаша остался мне должен, теперь я ещё и тебе бесплатно обязан помочь?

— Я заплачу. Тим заплатит. Обязательно, слышите?

— Очко порвётся от моих расценок, — рычит блондин, скидывая мою руку. — Мне балласт не нужен.

— Вчера вы меня спасли и приютили. Помогите сейчас, — готова его умолять, лишь бы не попасть в руки мачехи.

— Алкаши тёрлись у моей машины. Оставь я тебя, на смену им притащились бы другие. Принял решение пустить тебя в квартиру на несколько часов. Не рассчитывал, что в комплекте с тобой идут проблемы.

Разочарование. Я ведь подумала, что он пришёл мне на помощь, спасая от мужиков, посягающих на моё тело, а его волновал лишь автомобиль. Хлюпаю носом от обиды, снова и снова набираю Тима. Звонки остаются без ответа, и я понимаю, что как только покину Мерседес, останусь один на один с людьми Влады. Она не пощадит, не сжалится, отдав замуж за Тафанова.

— Я обязательно найду завещание отца и заплачу. Знаю, где оно.

— Вчера убеждала, что Банкир его не оставил. Или пизде́ла?

— Я знаю, где оно, — произношу уверенно, — отдам вам половину того, что мне причитается.

Блондин присвистывает, поражённо меня оглядывая и удивляясь щедрости. Я плохо представляю, где может быть документ, но идея имеется. Главное, чтобы мужчина поверил и, наконец, увёз меня из этого города. Мы так и стоим на площади, испытывая терпение людей мачехи. Почему не подходят? Ждут, когда я сама выйду? И куда делись те, кто стрелял?

Мужчина постукивает пальцами по рулю, переводя взгляд с меня на проблемы, застывшие у машин. Думает? Или прикидывает, сколько может получить, если поверит мне? В любом случае, в нём одном моё спасение. Почему-то сейчас я откидываю Тимура, который затерялся по дороге ко мне. Или его убили люди Влады? А если так, то мужчина, который разминает шею и всё ещё обдумывает моё предложение, единственный шанс.

— Уверен, я об этом пожалею… — произносит, словно беседует сам с собой. — Очень сильно пожалею.

Ещё раз смотрит на тех, кто наблюдает за нами и давит на газ. Автомобиль срывается и набирает скорость так быстро, что я не успеваю порадоваться согласию блондина. Он мастерски петляет по улицам, ныряя в переулки и проскакивая редкие светофоры. Слышатся одиночные выстрелы, которые становятся тише, а затем и вовсе пропадают. Оторвались? Приподнимаюсь на сиденье, с опаской смотрю в заднее стекло, не наблюдая погони.

— Стёкла пуленепробиваемые, — отвечает на вопрос, который крутится на языке последние пятнадцать минут. — Но на машине остались следы. Так что теперь ты мне должна за испорченное имущество.

— Я готова всё возместить.

— Какая уверенность в собственных силах. А вчера тебя чуть не поимели два алкаша.

— Я помню, не нужно всё время напоминать, — морщусь, вспоминая гадкие пальцы одного из них у меня в трусах. — Сегодня вы другой.

Вчера он мне казался рыцарем на белом коне, который встал на защиту слабой девушки, а сегодня больше напоминает злого дракона, плюющегося огнём. Разительная перемена обусловлена сложностями?

— Сегодня я настоящий, — ощетинивается, недовольно прыская и посматривая в зеркало заднего вида. — Вчера перед тобой предстала демоверсия, полная стоит дорого и доступна лишь избранным пользователям.

— А если покупаешь сразу на год, скидка предусмотрена?

Блондин поворачивается, усмехаясь тому, как я включилась в разговор.

— А ты умеешь торговаться, — криво улыбается. — Но в твоём случае только полная стоимость, а точнее, половина капиталов Потоцких. Так, куда едем?

— В Тольятти, — отвечаю не задумываясь.

— Два дня пути и две тысячи километров, — присвистывает. — И прежде чем я ломанусь в указанном направлении, стирая ноги в кровь, хочу доказательств, что завещание Банкира находится там. С трудом верится, что твой отец настолько заморочился.

— Вы же сами сказали, что он любил загадки. Месяца за два до смерти, он неожиданно сказал: «Ты найдёшь ответы там, где всё началось». Фраза выбивалась из общего контекста разговора, поэтому запомнила. По этой причине нам надо в Тольятти.

— Поясни, — требует мужчина, сосредоточившись на дороге.

Решаю, стоит ли вываливать информацию, но в противном случае, могу остаться на обочине и ждать, когда люди Влады настигнут меня.

— Папа родился в Тольятти, там же окончил военный институт и познакомился с мамой. Я там родилась, а спустя три года родители переехали. Мама умерла, когда мне было шесть. Хотела быть похороненной рядом с родителями, но папа сделал ей небольшой склеп, запланировав в нём место и для себя. А Влада его волю исполнить не пожелала…

Я убеждала мачеху, что отца нужно отвезти в Тольятти и похоронить рядом с мамой, как он и мечтал. Она отмахнулась и сделала всё по-своему. Мои доводы показались ей несущественными.

— И?

— Я думаю завещание в склепе.

— Ты серьёзно?

— Давайте рассуждать логически, — придвигаюсь, обхватывая руками водительское кресло. — Адвокат папы информацией о завещании не располагает, в доме его нет. А Влада даже наняла человека, который вскрыл маленький сейф. Банковская ячейка — место ненадёжное, да и любого работника можно подкупить. И если ты хочешь, чтобы завещание нашёл только тот, кому он предназначается, запутаешь следы. Думаю, именно это папа и сделал.

— Или ты слишком умная или полная дура, — потирает гладковыбритый подбородок. — Я ещё не определился с характеристикой.

— С чего такие выводы?

— Вчера действовала как дура, а сегодня рассуждаешь, будто мозги имеются. Доля правды в твоих словах есть, вот только процент этой доли может быть невелик.

— Решайте сами.

Каждое моё слово воспринято в штыки. Не верит, да и не должен по сути. Он знал папу, работал с ним, насколько я поняла из рассказа, но никому не доверяет, в особенности девчонке, которую вчера увидел впервые. Предложение мутное. Я и сама это понимаю, но сейчас он мой единственный шанс оторваться от преследования Влады и получить то, что принадлежит мне по праву. Тимур никогда не сталкивался с вооружённым сопротивлением, а значит, не помощник в таких вопросах. Остаётся лишь тот, кто сейчас уверенно ведёт машину, выворачивая на федеральную трассу.

— Вы решили? — напоминаю о себе.

— Хватит «выкать». Бесит.

— Я девушка воспитанная, и ко взрослым обращаюсь уважительно. Тем более, к пожилым людям.

— Чего? — жмёт на тормоз, и я с трудом удерживаюсь на заднем сиденье, едва не перелетев вперёд. — Мне тридцать лет.

— Тридцать? — открываю рот, не веря в услышанное. Я не спец в определении возраста по внешним параметрам, к тому же сейчас существует множество способов омолодиться, но что-то мне подсказывает о значительном занижении возраста. — А время вас не пощадило… С трудом верится, конечно, но… возможно, вы прибегли к процедурам омоложения или операции… — затихаю, расчленяемая яростным взглядом потухшей голубизны. — Или просто выглядите старше… есть же люди, которые не соответствуют своему возрасту…

— Мне тридцать шесть, — выдаёт блондин. И это больше похоже на правду.

— Вы на семнадцать лет меня старше. Почти в два раза.

— Почти не считается. Поэтому только на «ты».

— А как вас зовут? — вспоминаю, что он вчера не представился. — Если нам придётся проделать долгий путь, я должна к вам как-то обращаться. Не кричать же мне «эй ты» или «мужчина».

— Овод.

— И всё? Просто Овод. А как же имя, фамилия?

— Достаточно прозвища, — настаивает на своём. — В моём мире прозвище, своего рода, личный код. Фамилия тебе ни о чём не скажет, имя тем более. Сближаться не планирую, делиться личными сведениями не намерен.

— Хорошо, Овод так Овод, — соглашаюсь, потому как большего не добьюсь.

Поднимаю телефон, который оказался на коврике, пока моё тело трепыхалось по сиденью, но мужчина выхватывает его, снимает крышку, вынимает батарею и бросает в бардачок.

— Я хотела ещё раз позвонить Тиму. Возможно, он попал под обстрел, как и мы. По этой причине не забрал меня.

— А если бы забрал, рванула бы в Тольятти?

— Скорее всего. Он единственный, кому я верю. Он не подведёт, не предаст.

— Пятьдесят пять килограмм наивности, — фыркает Овод, поглядывая на меня. — Иногда нельзя верить даже самому себе.

— Почему?

— Потому что эмоции дерьмовые советчики. Все самые большие глупости человек совершает под их воздействием. В такие моменты именно они управляют головой и языком, создавая проблемы, которые с трудом можно разрулить. По этой причине и существует понятие «в состоянии аффекта», которое отвечает за кратковременные реакции, развивающиеся в критической ситуации и заставляющие человека совершать несвойственные ему поступки.

— Например, убить человека?

— Чаще всего убить.

— А вы убивали кого-нибудь?

Я же не настолько наивна, чтобы не понять: оружие, спокойствие в момент обстрела и способность оторваться от погони — навыки, которые появились с опытом. И пусть лично с такими, как Овод я не сталкивалась, лишь иногда замечая оружие у гостей отца, но хороший, тихий мальчик меня не защитит.

— Допустим, — отвечает расплывчато. — Хочешь выйти?

— Нет. Мы заключили договор, и новые сведения не являются причиной расторжения.

— Деловая хватка, — в его голосе слышится уважение. — Твой отец тоже всегда всё доводил до конца, не отказываясь от своих слов. Не думал, что домашний цветочек на такое способен.

— Цветочек?

Он не спешит отвечать, но мой испытывающий взгляд не оставляет шансов.

— Есть цветы уличные. Они подвергаются воздействию окружающей среды, и несмотря на различные, не всегда благоприятные факторы в виде солнца, дождя, ветра, выживают. Адаптируются и продолжают расти в новых, даже суровых условиях. А есть цветочки комнатные. Их место на подоконнике, а основная функция — радовать цветением. За ними ухаживают: питают влагой, создают комфортную температуру, насыщают добавками, лечат, если нужно. Такие растения имеют шанс выжить только при посторонней помощи. Отправься они на улицу, не адаптированные и совершенно беспомощные, погибнут. Бороться не станут, потому что не умеют. Ты из разряда вторых.

— Вы… ты меня не знаешь!

— Я знаю, что вчера ты была растеряна, на грани истерики. Сегодня кричала, когда по машине прилетели первые пули. — Кричала? Я не помню подобного. Или была настолько шокирована, что реакции тела жили своей жизнью, стирая из памяти неприятные и ужасающие моменты. Я кричала… — Всё это доказывает факт неприспособленности к жестокости внешнего мира. Отец совсем ничего не рассказывал о своей деятельности?

— Никогда. Влада знала, думаю, и Наташа. Меня не посвящали.

И здесь я оказалась за бортом, лишняя в собственной семье. Или папа так оберегал меня?

— Так что, Цветочек, тебя ждёт много новых открытий, — подмигивает, намекая, что эти открытия вряд ли оставят тёплые воспоминания.

— Цветочек? Обычно меня называют «пчёлка Майя», — усмехаюсь, потому что меня адски раздражает это прозвище.

— Примитивно и неинтересно.

Кто бы сомневался, что он придумает что-то своё. Возвращаюсь на сиденье, поглядывая на того, с кем придётся провести в одной машине немало времени. Всё не так паршиво. И если вчера, ожидая навязанного Владой жениха, была уверена, что выхода нет, то сегодня жизнь повернулась ко мне новым местом: точно не задницей, но ещё и не лицом судя по ситуации. Что может сделать в одиночку девятнадцатилетняя девчонка без денег и документов? Ничего. Что может сделать она же в компании серьёзного и грозного мужчины, видевшего немало в жизни? Много. Поэтому стоит быть покладистой и не раздражать блондина.

Овод. Необычное прозвище. Интересно, откуда оно взялось?

— Почему Овод? — решаю спросить. — Других вариантов не было? Или ты испытываешь слабость именно к насекомым? А точнее, мухам. Почему не… Шакал, Бес или, например, Беркут… — прикрываю глаза, силясь придумать что-то броское и запоминающееся.

— Производное от фамилии.

— Фамилии? — распахиваю глаза, вновь прилипая к его сиденью. — Оводов? — слишком просто, а вдруг… Блондин отрицательно качает головой. — Оводников? — снова молчаливое «нет». — Подводников? А может, Овод? Бывают же такие. Или…

— Помолчи. Пожалуйста. Немного. — Нервно цедит, переходя на рык.

— Да, пожалуйста, — подгибаю ноги и обхватываю колени, зло посматривая на блондина. — Я есть хочу.

— Заправка через двадцать минут. Если за это время ты не произнесёшь ни слова, я куплю еды. Нарушишь молчание — останешься голодной. Время пошло.

Прибавляет громкость и салон заполняется приятной музыкой, в которой гаснет моё недовольное фырканье. Видимо, мне придётся молчать постоянно, потому что Овод на общение не настроен, как и не настроен делиться личной информацией. А нужна ли она мне, если наши пути разойдутся через пару дней? Нет. Кладу голову на колени и пялюсь в окно, стараясь держать рот закрытым. У меня ещё будет возможность забросать Овода вопросами, а пока уж очень хочется есть…