Бывшие

Алина Аркади, 2022

Три года, разделившие нас, подобны вечности. Убежала, исчезла, затерялась в большом городе. Но он нашёл. Случайно или намеренно? Неудачное стечение обстоятельств или хитроумный план оскорблённого мужчины? Всё, что давно угасло, вспыхнет вновь, заставляя нас сгорать в ненависти к друг другу. Так способны любить только бывшие…

Глава 3

Лиза

— Лиз, главный вызывает. — Жестикулирует мне Варя в конце коридора.

Целых три дня продержался, до самой пятницы, не сталкиваясь в коридорах офиса. Лишь сухое «доброе утро» из его уст всё же давало надежду, что мы сможем вполне мирно сосуществовать друг с другом на одной территории.

Кто бы сомневался, что теперь каждое утро Троянов будет начинать с меня, балуя себя нашими острыми диалогами. Сергей получает удовольствие от лицезрения моего гнева и эмоций, вызванных его словами. Прекрасно видит, что ковыряется в открытой ране, так и не затянувшейся после него. Каждый мой выпад тешит его самолюбие, каждая колкая фраза придаёт уверенности. Я всё ещё реагирую, забывая с головой спрятаться в толстом панцире, отстранённо отвечая на каждое предложение.

Держать себя в руках, равнодушно и лениво реагировать на выпады, откровенно наплевательски смотреть в глаза и чёртово притягательное тело. Когда-то моё тело. Сексуальный и упругий, подтянутый и рельефный, лишь одними воспоминаниями вызывает покалывания между ног, напоминая, что у меня целую вечность не было мужчины.

После него близости не хотелось ни с кем. Совсем. Не могла себя пересилить и сорваться в кого-то другого. Чёткая грань, не позволяющая подпустить к себе. Даже просто ради секса, физического удовлетворения, такого иногда необходимого. Троянов. Везде он. Всё о нём. Въелся под кожу, оставив своё клеймо на моём теле. Так горячо было только с ним. Так меня имел только Сергей. Жадно. До одури. До болевых ощущений и рыданий в момент оргазма. Не забуду. Такое невозможно забыть, не получится, как бы ни старалась.

— Доброе утро, Сергей Сергеевич. — Размеренно вплываю в кабинет, застаю Троянова одного. Значит, можно себя не сдерживать.

— Доброе утро. — Откидывается на спинку, проходится взглядом, вскользь останавливаясь на груди и откровенно облизываясь. — Хотел всё это время посмотреть на тебя. Желал увидеть возрастные изменения. Надеялся, что ты стала хуже, но нет. Увы. Так же прекрасна.

— Даже не думай, Троянов. К тому же, насколько я знаю, у тебя скоро свадьба. — Точно в цель, даже выражение лица изменилось, стерев с его лица улыбку. — На невесту смотри.

— Интересно, кто из сотрудников тебе трахает? — Вопрос прилетает неожиданно и настолько откровенно, что я в миг вспыхиваю.

— Я против отношений на работе.

— Наши с тобой начались именно так. Так, кто?

— Кто меня трахает — не твоё собачье дело. Главное, ты смотри, в кого тыкаешь своим членом, мимо будущей жены можешь проскочить.

Играет желваками, испепеляя меня взглядом, но мгновенно расплывается в улыбке, подаётся вперёд.

— Ревнуешь?

— Да ни боже мой. — Поднимаю руки. — Куда мне, безродной девке, да самого Троянова ревновать. Не доросла.

— Я такого никогда не говорил, — выпаливает на вдохе.

— Ты нет. Папаша твой — да. Целых три раза за десять минут нашего с ним «душевного» разговора.

— И когда же ты с ним общалась? — Подскакивает, прохаживаясь по кабинету.

— Сразу перед тем, как ты обвинил меня в измене. Хотя, на тот момент это уже было несущественно, твой папочка указал мне направление, в котором я должна валить из твоей жизни. Ты просто поставил точку там, где стояло троеточие.

— Он мне не говорил. — Растерян. По-настоящему.

— Не удивлена. — Закидываю ногу на ногу, подёргивая туфелькой. — Зачем вызывал? Если для того, чтобы выяснить, с кем я трахаюсь — бесполезно. Ещё вопросы есть?

— Так с кем, Лиза? — Нависает надо мной, давит своей силой и напором. — Кто имеет право устроиться между этих прекрасных ножек? Под кем ты стонешь, как стонала подо мной? Чьё имя выкрикиваешь, когда кончаешь?

Моё дыхание сбивается. Неосознанно сжимаю бёдра, вспоминая Сергея в себе. Картинка нашего секса настолько явная, что кажется, даже капелька пота стекает по спине, вызывая дрожь в теле. Слишком близко. Непозволительно и опасно. Нужна дистанция. Чем дальше, тем лучше. Не чувствовать его запах, опьяняющий до чёртиков. Не видеть эти губы, манящие прикоснуться.

— Да пошёл ты! — Вскакиваю, и только отойдя как можно дальше, чувствую себя в безопасности. — Не смей интересоваться моей жизнью. Я тебя не приглашала, сам припёрся в столицу.

— Я купил компанию, в которой ты работаешь. Напоминаю.

— Ты мог подписать вчера моё заявление, избавив нас обоих от бессмысленных выяснений отношений. И себя избавить от моего присутствия в твоей компании. Но вместо этого предложил повышение оклада. Я согласилась, потому что, кроме себя, у меня есть… — осекаюсь, вспоминая, что вот-вот скажу то, что Троянову не следует знать, — сестра, которой я помогаю. — Вовремя солгала, выпутавшись из собственного словесного капкана. — Все дальнейшие плевки желчью не имеют смысла. Всё давно сожжено и пепел развеян по ветру. «Нас» больше нет. Доказывать друг другу нечего и незачем. Есть только одно чувство, связывающее нас — ненависть.

Длинная тирада из моих уст превращает Троянова в монстра с вздымающейся грудиной и сведёнными к переносице бровями.

— Я всё помню. Я. Всё. Прекрасно. Помню. — Прикрываю глаза, снова уговаривая память остановиться в безумии. — И ты помнишь. Но это в прошлом. Успокойся и иди дальше. Ты скоро женишься, — становится противно от этой фразы, — начни всё заново, с новым человеком. И, возможно, станешь счастливым.

— Не стану. Это ты имела в виду под своим «возможно», так ведь? — Дёргается, делая два шага ко мне, но тут же останавливается в необдуманном порыве. — И ты не станешь, — констатация факта. Крыть нечем. — Потому что так бывает только один раз, и свой мы просрали.

— Прекрати! — Готова зашить ему рот красными нитками, чтобы он перестал повторять это. — Я не хочу это слушать. Не могу. Мне плевать на тебя! — Открываю глаза, чтобы видеть эффект от плевка. — Мне всё равно. Я ничего не чувствую. Я мёртвая. Вот здесь, — прикладываю руку к груди, — больше ничего нет. И это сделал ты. Ничего нет, Троянов.

Оба на взводе. Два человека, которых выворачивает наизнанку в присутствии друг друга. Мы горим, сжигая себя же. Но это уже не огонь любви. Это пламя недосказанности, обиды, злости и ненависти за всё, что сказали тогда, за всё, что сказать не успели.

— Ничего нет?! — Троянов почти рычит, срываясь с места. Прижимает моё тело к стене, с силой сдавливая ладони на талии.

Впивается в мои губы, сметая в остервенелом поцелуе. Грязный, глубокий, проникающий по самые рёбра и вмиг выпускающий всех монстров разом. Отвечаю, впуская его язык, позволяя прикусывать губы и орудовать у себя во рту.

Боже, как я, оказывается, по нему соскучилась!

Притягиваю Сергея к себе, зарываясь пятернёй в его волосы. Вспоминаю всё. Разом. Вспыхиваю в один момент. Возбуждение накрывает волной, не позволяет отстраниться. Не сейчас. Я хочу вспомнить всё. Прямо в эту минуту. Каждое прикосновение отдаётся дикой болью горечи того, что мы потеряли.

Он целуется так, что я готова забыть своё имя. Грубо. Мозги на пол летят. Теряю контроль над мыслями и собственным телом. От его поцелуев пламя идёт по коже, до пепла сжигая вены. Улетаю, теряя себя и последние попытки к сопротивлению. Лучше бы вообще его не знала, но я всё помню. Три года прошло, а от поцелуев Троянова всё так же вдребезги бьются стёкла моей души.

А он продолжает меня целовать, спускаясь к шее. Прикусывает, отчего я взвизгиваю и стону. Хаотично вожу ладонями по его телу, и не могу себя остановить, справиться не могу.

Теряюсь в нём. Снова и полностью. Как всегда.

— Есть. Не ври себе, Лиза. — Ведёт пальцем по губам, сминая. — Иначе бы так не реагировала. Стонешь, будто тебя все эти три года никто не целовал. — Словно в душу заглядывает, изнутри прощупывает, точно знает, о чём говорит. — Хочу тебя. Прямо сейчас хочу. В тебя хочу. Уже не могу остановиться. Да и не способен.

Смотрит, пожирая, заглатывая сталью голода. Больной взгляд, пронизанный страстью и ненавистью одновременно.

Кляну себя и ненавижу за слабость. За то, что снова срываюсь в него. В жажду. Похотливую и порочную. Но Троянов прав. Остановиться невозможно. Почувствовать снова. На грани чувств и эмоций. До боли. Ещё сильнее ненавидеть друг друга за неконтролируемые желания и порывы.

— Так чего ты ждёшь? — Призыв к действию.

Согласие, дарованное мной единожды. Сейчас. Больше не будет. Больше не сможем, потому что уничтожим друг друга.

Юбка ползёт вверх по ногам. Резко. Происходит рывок, почти до талии натягивается ткань. Рука Троянова между ног, а пальцы наглым образом врываются в меня на всю длину. Выгибаюсь, пока он долбит меня на бешеной скорости и всхлипываю, потому что хочу ощущать его член в себе. Мне нужно немного. Только его, всего. Сейчас. Звон ремня и расстёгивающейся молнии. Я в ожидании. Томительно и с надрывом. Сладко от предвкушения, тело бьётся импульсами, готовое принять Троянова.

— Ну! — Открываю глаза, сталкиваясь с его довольной улыбкой. — Давай уже, Троянов. Иначе я прямо сейчас застегну твои брюки и выйду, оставив тебя с диким стояком. Удовлетворишь себя сам.

— Нет, — рычит, сминая губы.

Будто заглатывает, а не целует, присваивает снова и снова, напоминая, кто здесь главный. Закидывает мою ногу на свое бедро, сжимая до хруста. Больно, но сладко. Одним рывком входит на всю длину, выбивая из меня стон. Двигается, ускоряясь, словно безумный. С остервенением и дикостью берёт то, что итак ему принадлежит. Я принадлежу. До сих пор. Никак иначе. И какой бы ошеломляющей ненависть ни была, я вся его. И так навсегда.

— Лиза… Лиза… — Ведёт носом по щеке, прикусывает за шею. Сладкая боль. Злость на грани.

Злой секс. Когда партнёры, помимо удовольствия, причиняют друг другу боль, и смешиваясь, эти два яростных урагана, превращаются в смертоносный шторм, уничтожая обоих. Любовь и ненависть очень тонко граничат друг с другом, что, соприкоснувшись, превращают половой акт в разрывающий на атомы экстаз. Чувствую Троянова в себе, вспоминая каждую выпуклость на его толстом члене, ощущая каждое горячее движение внутри. Каждый удар отдаётся сладкой негой, разрывающей и будоражащей, каждый стон, как сладостное воспоминание о нас, которых больше нет.

— Ещё, Серёжа, ещё. — Прижимаю к себе, почти впечатываясь в его грудь, оставляя свой запах и стоны.

Подхватывает, опрокидывая на рабочий стол. Снимает с меня туфли, укладывает ноги на свои плечи и снова врывается в меня, не останавливается, исходится в страстном порыве. До основания, с громкими шлепками.

Трахает рывками, как зверь, сорвавшийся с цепи. Именно так нам нравится. Именно так было всегда. Натягивает на себя, с каждым движением присвистывая со стонами. А я уже нас не контролирую. Откидываюсь назад, отдаюсь ему полностью, с потрохами для него. Вся для него. Сходим с ума, снова сорвавшись. Нет контроля. Больше не будет. Вернулись назад, чтобы не сгореть от ненависти и боли.

Троянов нависает сверху, не прекращает двигаться. Бешеный взгляд, совершенно неосмысленный, бездумный, словно нечеловеческий. Неживой вовсе. Похотливо пожирающий меня. Притягиваю, погружаясь в него на всю. Пока Сергей вдалбливается в меня снизу, доводит до точки. Я почти на краю, сжигаемая накрывающим меня оргазмом. Взрываюсь, громко вскрикиваю. Меня трясёт от острого оргазма, бьюсь в конвульсиях, пока он продолжает трахать меня. Не остановится, пока не получит свой экстаз. Глубокий порыв и Троянов хрипит, падая на меня сверху.

— Ненавижу… Ненавижу, за то, что сейчас чувствую… — надрывно шепчет, пока его член дёргается во мне, а ладонь до синяков сжимает бедро. Со стоном зарывается в волосы, шумно вдыхает, словно запоминая.

Срыв и чёртова капитуляция. Не прошло и трёх дней, как мы оба проиграли.

Помогает мне подняться. Словно пьяная, я дезориентирована в пространстве. Чуть пошатывает, тело до сих пор дрожит от перенесённого наслаждения.

— Хоть бы спросил, можно ли кончать в меня, — рычу себе под нос.

— Насколько я помню, ты всегда пила противозачаточные. Детей не хотела, — огрызается Троянов.

— Я такого не говорила никогда. Это тебе дети были не нужны. Никто не нужен.

И папаша твой напомнил мне об этом во всех чёртовых красках.

— Ты мне была нужна. И тогда, и сейчас.

— Заткнись, Троянов. Прошу тебя, заткнись, — снова завожусь, сметаемая злостью. — Это, как минимум, подло, бросаться такими словами, когда сам вот-вот станешь чужим мужем.

— И всё-таки тебя это задевает. — Сжимает ладони на талии, фиксирует перед собой. — Потому что я так и не сделал тебе предложение?

— Потому что я бы ответила «нет». — Очередная ложь летит в Сергея, достигая своей цели в предполагаемом эффекте. Мрачнеет, подобно грозовой туче, а холодная сталь серебристых глаз прожигает насквозь.

— Не ври. — Слишком близко, снова почти касаясь губ. — Себе не ври. Да и мне не стоит. Всё живо, правда ведь? Был уверен, что излечился от поразившей меня болезни по имени Лиза, но нет — теперь стало в разы хуже. Ситуация усугубляется тем, что и ты чувствуешь то же самое.

— Ты ошибаешься, — пытаюсь врать, глядя в глаза. — Троянов, мы уничтожим друг друга. На этот раз окончательно. Нельзя построить новое на пепелище, пусть даже и на ещё слаботлеющем.

— Всё возможно, если этого хотят оба.

— Я не хочу, — отвечаю быстро, чтобы у него не возникло сомнений, — а ты мне такой роскоши предложить не можешь, потому что через месяц женишься на другой.

Его ладони обессиленно опускаются. Нет ответных аргументов, потому что их априори не существует.

— И, кстати, — задерживаюсь в дверях, — получается, ты изменил своей невесте со мной, так что мои обвинения трёхлетней давности вполне обоснованы. На измену ты способен, как бы этого не отрицал.

— С тобой — в любое время дня и ночи. — Сергей не улыбается. Это констатация факта, а не предположение.

— Давай договоримся — никакого секса на рабочем месте. Если будешь настаивать, то моё заявление тут же ляжет тебе на стол.

— А после работы?

— Я подумаю, — размытый ответ, но внутри всё клокочет от желания послать его к чёрту. — До понедельника.

Закрываю дверь и бегу как можно дальше от Троянова. Не видеть. Не слышать. Не чувствовать.