Чисто сердечно. Сборник рассказов №18

Алик Гасанов

Неплохое чтиво в дорогу. Юмор, соцреализм, семейные отношения. Многие хвалят. Невыдуманные истории о жизни, про жизнь и за жизнь.

Аня

…Аня проучилась со мной в одном классе со второго по девятый. Выросли мы с нею вместе. Мало того, последних года три она просидела со мною за одной партой. И сидели мы с ней в первом ряду, за первой партой, нос к носу к учительнице. Аню садили вперёд — потому что была очень маленького роста (меньше полтора метра, ей-богу!), а меня же — потому что я был первый клоун в классе, и потому держали меня поблизости, и доставалось мне за мои выкрутасы и особую прыть частенько. Учился я всегда хорошо, почти по всем предметам у меня были пятёрки, а за поведение — твёрдая жирная двойка. И какого чёрта, спрашивается?..…Одним из объектов моих насмешек и шуток была моя верная Анька. За малюсенький её рост я беззлобно называл Аньку «Козявкой», и она всякий раз краснела, опуская глазки, и тихо шептала: «Ну, зачем ты так?..», и при этом никогда не жаловалась. Удивительно нескладная, тощая девочка была Аня. Летом, после затяжных каникул, наши девчонки ни с того ни с сего вернулись в школу «савсэм дэушками», и многие уже даже были замечены (пардон) в лифчиках, а Анька как была шпендик, такая и осталась. Только два прыщика смешно топорщат крахмальную кофточку. По всему классу покатилась «первая любвя», и я во всю выкоблучивался перед Атакишиевой Наташкой, а та засматривалась на старшеклассников, совершенно игнорируя моё внимание. Играл гормон. Бродил и бурлил, искрясь и попахивая угрожающе.

…В нашей школьной столовой столы ставили одной длинной лентой, и мы садились друг напротив друга. Как правило, напротив меня всё время оказывалась моя верная Анька, но я её редко замечал, разве что только для порядка, чтобы при всех громко выкинуть что-то типа: «Ой, граждане! А компот-то сегодня с козявками!». Все смеялись, и Аня краснела, опуская глаза, и шептала неслышно: «Ну, зачем ты…”. А я краем глаза замечал, что в нашу сторону продвигалась Наташка, поджимая губки, словно секретарша. И вот я набрал полный рот гречневой каши, и, оттянув уши, скосил в кучку глаза. Вокруг все опять привычно заржали. Я хотел выкинуть какой-то фортель, но вдруг совершенно неожиданно чихнул…

…Все громко и зло смеялись, подбегали посмотреть всё новые и новые ученики. Анька, красная от стыда, плакала навзрыд, с ужасом осматривая свою кофточку. Её волосы, лицо, кофточка и юбка — всё было в моей жёванной каше…

Девочки долго и безуспешно «отмывали у умывальника» бедную Аньку, и она вновь и вновь заходилась рёвом. Я хотел извиниться, но меня к Аньке не подпускали, и зло шипели: «Дур-рак ненормальный!». А моя тайная зазноба Наташка трясла Аньку за костлявое плечо, и наставительно выкрикивала: «Всё-всё расскажи! Слышишь? Всё-всё так и расскажи Галине Васильевне! Поняла?!», и бросала в мою сторону презрительные взгляды…

…Прошло лет двадцать после школы, и я случайно встретил свою Козявку. Если бы она меня не окликнула, я бы её не узнал, клянусь. Шикарная женщина с рыжей шевелюрой, фигура, грудь… Ах!.. Песня, а ни женщина…

— Алик? Привет! Алик? Гасанов?!

Я обалдело поздоровался, разулыбался во всю рожу, совершенно не припоминая незнакомку. Разговорились. А Любку видел? Да? А Вадика Вострокнутова? И только после десятка вопросов-ответов я вдруг потрясённо понял: Боже мой — ЭТО — АНЯ?!!!..

…У неё двое детей. Мужа хвалит. Всё хорошо у них. Родители в порядке.

Мы стояли посреди тротуара, и трепались полчаса так, будто не виделись месяц. Ей кто-то постоянно звонил, и она сердилась в трубку: «Всё-всё-всё! Бегу! Бегу… „Бегу!“, говорю!..», и тут же задавала мне очередной вопрос: «А Гальку Кац помнишь?».

Боже мой, до чего ж хороша… Удивительной красоты и свежести женщина. Неожиданно ввела меня в полный ступор… Вот именно так когда-то сто лет назад она тоже вдруг запросто отряхивала на мне рубаху, словно неглаженую расправляет на груди…

…И вот мы распрощались, и я вдруг спросил напоследок:

— А почему ты не нажаловалась на меня тогда, Ань? Когда я… кашей… Нечаянно…

Прежде чем уйти, Анька улыбнулась, показав прелестные зубки, и ответила просто:

— Я любила тебя. Всегда. Дурак…

****