Ото ж бо и воно!.. Малая проза, рассказы о жизни, про жизнь и за жизнь

Алик Гасанов

Малая проза, короткие невыдуманные рассказы на одну страницу, соцреализм, юмор, о жизни, о любви, о семейных взаимоотношениях, о детстве.

Новые года

… — Та-дах-х-х-х!!.. Та-да-х-х!!.., — било в спину, подгоняя и заставляя бежать быстрее.

— Тыжь-дыжь-дыжь-дыжь!!.., — мелко и весело стреляло в темноте, дробясь и рассыпаясь эхом.

— Та-да-да-дах-х-х-х!!!, — шарахало сразу из нескольких стволов, оглушая.

А я бежал, взвизгивая снегом под ногами, освещаемый десятками выстрелов в спину, всё ещё не сдаваясь, но именно вот там, возле короткой обледенелой лестницы (и ведь знал же, блин!), я неминуемо поскользнулся обоими ногами резко вперёд, и грохнулся-таки в сугроб, рассыпая в снег пакет с мандаринами и бутылкой водки. Совершенно задохнувшись колючим морозным ветерком, я сидел в сугробе, и таращился сквозь залепленные снегом очки на салют. Вот и новый год наступил. С балконов орали «Ура!», сыпали петардами, искря разноцветными искрами, а я сидел возле переполненной урны, засыпанной снегом, и смотрел на горящий радугой дом. Так я встретил 1992 год, помню.

А в следующем уже году я был папашей, благополучно родив дочь. В смысле мы с женой дочерь сообразили 17-го числа, за две недели до Нового года, а я свалился какого-то чёрта в травм-пункт именно 31-го декабря!

Дело было нелепое до дурацкости! Самонадеянно (как и всегда принято у Овнов) я поразмыслил, что, мол, успею, и ни черта не успел, и вот нахожусь я в травм-пункте Шевченковской горполиклиники номер 11, и с тоской смотрю на часы, наблюдая, что время бежит неумолимо быстро, и вот уже прошёл час, а машины всё нет, и по телефону меня супруга назвала олухом, а я в сотый раз её терпеливо обманывал, что, мол, ещё чуть-чуть, и я приеду, мол… А людей всё везут весёлые «Скорые» помощи, и кого тут только нет… В основном пьяных драчунов. Рожи набитые, есть даже «ножевое» уже… До нового года полчаса осталось, а вон, смотри, какого-то аиста уже подрезать успели…

…Из самого жерла центрального входа коридор дробит эхом бурчание врача «Скорой» и хлёсткие женские визги:

… — Вы знаете с кем вы связались?!! Вы знаете!?..

Абсолютно нетрезвую даму лет сорока силой ведут к смотровой кабинет. Идти она не хочет, пытается драться с врачами, и кричит без остановки, брыкаясь и пинаясь:

— Отпусти, я сказала-а-а!! Немедленно отпусти, скотина такая!!.. Ты знаешь, чё я тебе устрою завтра?!! Знаешь?..

Шумно вводят очередную потерпевшую. Вся в мехах, шикарная фигура, высокие сапожки на шпильках, всё лицо в крови. Она периодически бьёт наотмашь своей норковой шапкой ведущих её, и кричит визгливо, переходя на неумелый мат:

— Завтра же!!.. Завтра же я вас всех!!.. С-с-скотина такая!!! Ну-ка, отпусти, я сказала-а-а!!.. Отпусти, сволочь!..

Косметика на мокром лице вперемешку с кровью ужасает. Женщина взмокла от борьбы, вся всклокоченная, на голове причёска взбита в необыкновенный косматый холмик.

— Завтра же!!.. Скот-тина какая!.. У-у, сволочь!.., — высвободив, наконец-то, одну руку, она залепляет звонкую пощёчину одному из мужчин, и её невольно толкают, и она, теряя равновесие, плюхается на кушетку:

— Справились, да?!.. Справились?!! Сволочи какие!.. Завтра же вы у меня вылетите все!.. Завтра же!!.. Я вам гарантирую!.. Скоты какие!..

Мужики хмуро стоят рядом, не сводя с неё глаз, и в кабинет входит дежурный врач:

— Что у вас тут?..

— Да вот… Возле «Достыка»… По вызову…

— Сволочи какие!!..

— Возле «Достыка»?..

— Да…

— Завтра же я вас всех!!.. Паразиты!..

А мы таращимся на голову незнакомки. Женщина хорошо одета, маникюр, золото. Причёска украшена стразами и буклями, но именно этот холмик на макушке совершенно нелепо и непонятно как-то торчит.

— Чего случилось у вас?, — врач с опаской приближается, пытаясь примирительно руку на плечо положить.

— Р-р-руки!!!.. Я сказала «р-р-руки!!»…

Женщина сама толком ещё не понимает, что произошло, видимо, но женская суть её машинально пытается следить за внешностью, и она, не переставая ругаться, привычно поправляет волосы, и с удивлением нащупывает холмик на голове, но гнев её отвлекает, и она опять брыкается и угрожает, пытаясь выйти из кабинета.

…Спустя полчаса, с трудом уложенная на кушетку, она уже остывает, угрожая всё тише и согреваясь. А врач осторожно осматривает её голову, ворча под нос:

— Вот и всё… Вот и молодец… Где ж вы так?…, — поворачивается к медсестре, вполголоса, — Скальпель, новокаин… Бинт…, — и продолжает осторожно осматривать, — Не пойму… Откуда кровь-то?.. Чё это?..

У незнакомки густая шевелюра, обильно сдобренная лаком, и врач с трудом в запёкшейся кровью каше волос, нашёл наконец рану:

— Ни чего не понимаю… Как это вы так?.. Вас кто-то ударил?..

…Два часа назад педагога высшей категории, завуча средней школы номер 10, гражданку Н. грубо выставили из гостей.

Гражданка Н. пришла в гости встречать Новый год, и всё было чинно и волнительно, но вот наша Н. перестаралась с коньяком, и стала вести себя в гостях непотребно. Бог его знает, в чём выражалась непотребность педагога, но хозяева квартиры (старые друзья Н.) за час до нового года вдруг выставили Н. за дверь, вызвав такси, и сунув ей на дорожку бутылку «Шампанского», и, хлопнув дверью, высказали ей грубо вслед:

— Идите лучше-ко вы домой, Нина Алексеевна! Если вести себя не умеете…

И Нина Алексеевна, оскорблённая такой развязкой, благородно плюнула в закрытую дверь, и сказала, что она и сама не собирается встречать новый год в компании дураков без чувства юмора.

Выйдя в морозную ночь, Нина Алексеевна и вправду согласилась с собой, что новый год она встретит действительно весело и незабываемо:

… — А не буду сидеть с мрачными придурками, — кричала она в сторону балкона, — которые и веселиться толком не умеют!!..

Конец ознакомительного фрагмента.