Оборотень

Алеся Ганиева

Ночь, полнолуние, лес и волк. Эмили сходит с ума, но что именно её сводит к безумию?Девушка встречает ночью волка в лесу и заводит дружбу с ним. А на утро просыпается у себя в кровати. До конца не поверив, что она видела ночью зверя, отправляется снова в темный лес. О каждодневных прогулках узнают родители и пытаются оградить, решаясь на отчаянный шаг, и отправляют в психиатрическую лечебницу. Но чтобы там с ней ни происходило, Эмили не переставала верить в существование своего друга.

Дорога

Утро. Открываю глаза, одна на кровати. Белая палата словно горит от дневного света. Дверь закрыта, повсюду порядок, словно погром оказался страшным сном.

Первый в голове вопрос: «Мне приснилось, что Джексон оборотень? Коричневый волк! Неужели это сумасшествие никогда не закончится?»

С тяжелой головой поднимаюсь и сажусь на край кровати. Потираю лицо руками, пытаюсь лучше пробудиться. Начинаю жадно вдыхаю запах своих ладонь. Мне кажется, что от рук исходит чужой запах. Держу у носа и узнаю этот аромат духов. Довольно вдыхаю и улыбаюсь сама себе — это запах Джексона. Это не было сном, он и правда спас меня вчера. Нужно избавиться от дурной привычки сомневаться в себе.

— Доброе утро, — Джексон легок как на помине.

Встречаю со смущенной улыбкой, от которой будет трудно избавиться первое время. А он снова выглядит как обычно: накрахмаленная рубашка, поверх белый халат. Аккуратно зачесанные волосы, весь такой свежий и симпатичный, в отличии от меня.

— Как спала? — садится напротив на стул, придвигая его ближе.

— Хорошо, — сжимаю губы плотно, скрывая не чищенные зубы. Теперь-то я знаю, кто передо мной сидит — существо с обостренным обонянием.

— Я и не думал, что ты так быстро засыпаешь, а особенно после такого… — как-то не прилично прозвучало из его уст это.

— Как я могла не уснуть, когда меня укладывал сам доктор Ливертон, — неожиданно тяну руку и взбиваю его волосы.

— Эй, ты чего? — отстраняется и вздергивая недовольно правую бровь.

— Лохматый ты мне вчера больше нравился! — плюхаюсь обратно на кровать и закатываюсь смехом. И его недовольство что-то не пугает. — Прикольный такой был!

— Черт, Эмили! Я только себя в порядок привел! — не получается у него скрыть улыбку. — Я же не могу ходить в таком виде! — колдуя руками, пытается поправить то, что я натворила с его черной шевелюрой.

— Многие ходят с ирокезом, и тебе бы пошло, — смотрю и не могу упустить момент, чтобы потешиться над ним.

— Ммм… С ирокезом меня поселят в соседнею палату!

— Клёво! Будем болтать через стенку! — не знаю почему, но настроение поднимается, когда начинаю болтать с ним ни о чем. Вот сказал, что мы друзья закадычные, пусть теперь терпит своего сумасшедшего друга!

— Интересно как? — вздергивает бровь и смотрит на меня оценивающе. — Я-то тебя услышу, а вот ты… — ну как же я могла забыть, что у него чуткий слух — оборотень.

— Будешь отвечать азбукой Морзе! — дарю ему презренный взгляд, хотя совершенно не серьезный.

— Вообще-то я сюда не заселяться пришел, — как-то странно посмотрел на меня. — Мисс Браун.

— С чего вдруг такая официальность, доктор Ливертон? — снова включаю игривость. Сегодня день начался по-другому с другими мыслями и наврятли мне сейчас может что-то помешать по заигрывать с моим хвостатым Доктором.

— Ладно, томить не буду, я тебя выписал…

— Чего? — не верю в то, что сейчас услышала. — Как выписал? А месяц и повторное обследование? Ты же говорил… — и вот зачем мне знать подробности? Выписал и выписал!

— Ну, конечно, если ты хочешь, можешь остаться здесь…

— Нет! Не хочу! — не знаю, о чем и думать, все мысли путаются в голове. — Только не здесь!

— Если поторопишься, то к закату успеешь домой. Родителям я твоим уже сообщил.

— Но как? — не понятные чувства перемешиваются: радуют и одновременно пугают.

Никак не могу понять, как он меня выписал, если ещё вчера говорил, что это зависит не от него, пока мне не исполнится восемнадцать.

— Я же ещё не совершеннолетняя?

— Ты хочешь здесь справлять свой день рождения? — грубовато рыкнул и тут же отвернулся. Вспыльчивый какой, спросить уже нельзя?!

— Нет, я не об этом!

— Эмили! — схватил меня за плечи. — Тебе так интересно, как я тебя выписал?! Не проще ли просто собраться и свалить отсюда, пока я не передумал?! — недовольный взгляд и грубоват.

— Ага, — кивнула ему в ответ, пока он и вправду не передумал. Что это я завелась со своей любопытностью? — А что мне здесь собирать? Смирительную рубашку с открытым задом? — в глазах сверкнул смешок. Мне и правда здесь собирать нечего! Я сюда приехала в вещах, которых сидела на тот момент дома.

— Зубную щетку не забудь, которую я тебе подарил на день Благодарения, — усмехается и направляется к выходу.

Щетку? Какую щетку? Почему он вспомнил именно про щетку? Черт возьми, я же ещё зубы не чистила! Какого лешего я тут горланю?! Наверно если простоит пару минут, то траванется от дохлого запаха моего рта.

— Ммм…

Молча встаю и прямиком иду умываться, хватит с меня разговоров.

— Будь поэнергичнее, я зайду за тобой через пол часа! — вслед. — А то до ночи не успеем! — не успеем? Поворачиваюсь к нему снова.

— Не успеем что?

— Доехать. Ах, да. Я набрался наглости сказать твоему отцу, что сам тебя привезу. Так что шевелись! — на этот раз я точно рот свой не раскрою!

Смотрю на него и мне кажется очень это странным. Зачем вдруг ему захотелось меня отвезти домой? Зачем тащиться в такую даль? И не лень ехать в такую даль — несколько часов за несколько сотен километров? Ради чего? Уж точно не ради меня! Буду надеяться, что он ничего не замышляет…

— Не обольщайся, мне все равно сегодня в ту сторону нужно, — прищурил взгляд и прошагал мимо. — Срочное дело, так что пошевеливайся!

Настроение у него меняется, как погода весной. Порой игривый и хитрый, как лис, через минуту строгий и важный, к которому на простой козе не подкатишь.

— Эмили, — Регина вошла в палату. — Ты уже оделась? — смотрит на меня и улыбается, будто радуется за меня. Хотя кто знает, может оно так и есть.

— Ага, а где…

— Доктор Ливертон уже ждет тебя во дворе.

— Ясно, — глубоко вздыхаю. Что-то грустно стало мне, когда увидела Регину.

— Рада за тебя, — Регина неожиданно обняла меня, — хоть и отпускать не хочется.

— Ты мне тоже нравишься, — обнимаю в ответ.

— Да, — усмехается. — Хорошо, что у тебя все хорошо.

— Ну, ещё не понятно, что хорошо, а что нет, — пожимаю плечами.

— Главное, что ты отсюда вышла, а дальше всё зависит от тебя самой! Будь хорошей девочкой! Учись дальше! — искренни улыбается.

— Обещаю, — вгоняет меня в краску своей заботой. Неучем никому не хочется быть.

— Ну всё, иди уже, — шутливо толкает в сторону двери. — Уходи и не возвращайся никогда!

— Прощай, — киваю неуверенно и бегу на улицу.

Выхожу во двор, ярко светит солнце, птицы поют. Теплый ветерок играет с зеленой листвой на деревьях. Продувает насквозь мою старую майку, в которой я приехала сюда уже почти год назад.

Вдыхаю полной грудью свежий воздух — это свобода. В окно тоже задувало тоже самое, но оттуда это не так ощущалось, как отсюда. Всю идиллию сбивает свист покрышек с другой стороны двора. Черный Камаро развернувшись, подъезжает и резко тормозит возле меня.

— Эмили, — спускается окно машины, — садись! — Джексон нервно рявкает. — Что тормозишь?

И что такой недовольный? Его вроде никто не просил меня отвозить домой. Ехал бы себе сам, если уж торопиться! Я бы сама на автобусе спокойно поехала, никому не мешая и никого не раздражая.

Видя его отличное настроение, не раздумывая, сажусь на заднее сидение. Не успела хлопнуть дверью за собой, как машина рванула со двора клиники. И почему мне раньше казалось, что спокойнее его человека на земле не найдешь? Как можно было так за одну ночь измениться? Или это он изменился по отношению ко мне? Хотя какая мне разница, скорее всего когда доеду до дому, то больше никогда его не увижу. Такому серьезному, да ещё и злому дяденьке не интересно с такими девочками, как я.

— Что можно было делать целый час? — поправляет зеркало заднего вида, чтобы лучше видеть меня. — Старую зубную щетку упаковывала? — тупо улыбается, хотя ничего смешного не нахожу в этом.

— Я её забыла, — недовольно рявкнула ему в ответ. — И вообще ее мне вы не дарили! Это щетка прилагалась…

— К туалету моей клиники, — моргнул взглядом в зеркало. Ну конечно кто бы сомневался. Что? Где? И чье все это?

И что привязался к этой щетке? Неужели больше поговорить не о чем?

— Ну, хоть до этого додумалась, — выжимает педаль газа сильнее.

Как по мне так он заметно начал нервничать возле меня и наверно по этой самой причине несет чушь какую-то. Надеюсь, он не решит меня убить по дороге, чтобы сохранить конфиденциальность.

— И все доктора у вас ездят на таких машинах? — ловлю взгляд в зеркале заднего вида. — Ах ну да — Ваша клиника… — тут же вспомнила.

— Ты бы лучше села вперед и пристегнулась, — вздернул бровь и надел темные очки.

— Тормози, сяду вперед, — он прав, болтаюсь сзади, как огурец в пустой банке.

— Лезь так! — кивнул и уставился на дорогу.

— Что? — хотя прекрасно услышала, что он сказал.

Посидела ещё пару минут сзади, несколько раз шарахнуло из стороны в сторону. Некомфортно, да и вид не такой привлекательный. Лезу вперед, держусь за передние сиденья.

— А можно так не гнать? — только я тяну ногу вперед, как снова шатает в сторону. — Или что где-то пожар? — кряхтя возмущаюсь.

— В окно не вылети, — засмеялся и схватил меня за бедро одной рукой, чтобы не плюхнулась ему на колени при резком повороте.

— Ой спасибо, — не искренне. Наконец перелезла и села удобно.

— Пристегнется моя бабушка? — наклонился в мою сторону и натянул ремень безопасности и защелкнул его.

— Дедушка! — еле выдерживаю его раздражительность.

Откидываю голову и закрываю глаза, уже никакие красоты меня не интересуют. Как же меня бесит, как он ведет себя со мной. Либо я его раздражаю и он хочет быстрее от меня избавиться или я очень плохо разбираюсь в людях. Потому что другого мотива я придумать не могу!

— А музыки в вашей машине нет? — продолжаю сидеть и не смотреть.

— Боюсь, что вкусы могут не совпасть, мадам, — нотка гадости, пусть и небольшая, но есть.

Нет музыки и не надо! Пусть подавиться ею! Склоняю голову на бок, ветер бьет в лицо. Он молчит, молчу и я. Машина укачивает, как колыбель, или это о себе дает знать беспокойная ночь, после которой я не выспалась. Но как бы там ни было я засыпаю, лучше проспать всю дорогу, чем препираться с Джексоном.

***

Что-то так мешает, никак не могу понять что? Неприятно раздражает и не дает наслаждаться сном. Дребезжание, какая-то дурацкая мелодия причем на повторе.

— Да, алло, — ну конечно, это была мелодия телефона Джексона.

Оттуда тихо слышится мужской голос, но вот что говорит, не разобрать. Жаль, что у меня нет такого слуха, как у оборотней. Любопытности мне не занимать! Даже если меня это не касается и что, скорее всего так же может быть не интересно. Но становиться невыносимо интересно, интересно то, что касается брюнета, который сидит рядом и нарочно старается не обращать на меня никого внимания. Не много обидно — очень обидно!

— Я не успею к закату. Робэрто, думаю вам лучше начинать собрание без меня.

Собрание? Ему и правда по пути со мной. Едет на какое-то собрание. А я тут нафантазировала, что он грохнет меня, как не нужного свидетеля. Ха, ха какая же дурра! Кому я нужна! И уж точно не этому занятому и важному Джексону. И замечу то, что в уме я чаще всего обращаюсь к нему на Ты и без всякой официальности. Где-то внутри пытаюсь тянуть выше свою шею и быть с ним на равных. Но для него связываться со мной и тем более марать руки, будет очень мелко…

Голос с телефона что-то долго говорит, а затем Джексон громко смеется. Раздражает. Друг? Подшучивают? А может коллега, или сородич? Хотя какая мне разница? Еще каких-то пару часов и всё это будет далеко от меня. И все равно чувствую себя не в своей тарелке.

— Ну, к рассвету я точно буду на месте. Алексе скажи пусть не ноет! — снова смешок. И кто такая эта Алекса? Девушка? Ту рыжую звали кто-то по-другому. — Ладно, на месте решим, до встречи! — выключает телефон.

Все такие деловые, что-то решают, встречаются. Одна я психичка без царя в голове. И почему меня раздражает, когда понимаю, что вокруг Джексона крутятся какие-то женщины. Он мне никто и я ему тоже! Было бы очень странным, если бы возле такого мужчины никого не было из противоположного пола. И меня больше устраивал тот факт, когда я подозревала его в том, что он выпустил меня, чтобы убить. Так мне легче было бы перестать смотреть на него как на симпатичного мужчину.

— Что за собрание? — не открываю глаза, но не могу не спросить. Как всегда любопытность берет верх. Или я лопну!

Хотела бы спросить, кто звонил, но думаю, даже если он мне ответит, навряд ли я знаю его собеседника. И не факт, что он скажет мне правду. Скрытность его второе Я. Или просто не впускает в свое личное пространство? Не хочет? А зачем ему этого хотеть?

— Много будешь знать, плохо будешь спать! — снова игнорирование. Как я и подозревала.

— Я бы хорошо спала, если бы кое-кто тут не гоготал, как… — а моя защитная реакция — агрессия.

— Как кто? — наконец повернул голову в мою сторону и сверлит неприятным взглядом, а я боковым.

— Лошадь! — теперь в глаза и бешусь.

— Я похож на лошадь? — тон смягчен, наверно заметил, что уже достал. Или просто смешно, назвать волка лошадью — тупость какая!

— Я устала! Долго ещё ехать? — меняю тему, чтобы не пришлось извиняться.

— От чего? Спать? Ты всю дорогу спала!

— А что нельзя? — буркнула и тут меня понесло. — От тебя устала, хамишь, грубишь!

— Вообще-то грубишь и хамишь — ты! — тут же передернул.

— Да что я такого сказала? Спросила, что за собрание? Да так, из простого любопытства! Не хочешь говорить, не говори! Так ответил, будто я напрашиваюсь на него! Даже если позовешь, в жизни не пойду! Морды ваши волчьи не видеть век!

— А как насчет лошади?

— Ой, извини за лошадь! Зубастый волк! — чувствую, как все трясется внутри — нервы не к черту! И все-таки пришлось извиниться, даже если это прозвучало не искренне.

Наступила неприятная тишина. Джексон сжимает нервно руль и смотрит на дорогу. Я в боковое окно, пытаюсь ровно дышать, не выдавать эмоции. Пытаюсь, выровнять дыхание и никак не удается. Руки сжимаю в кулаки, чтобы не дрожали предательски.

Почему я себя так веду? Почему он себя ведет так? Не хочу признаваться, но я не готова с ним расстаться. Не хочу терять с ним отношения, даже их если во все нет. Я согласна даже на то, чтобы видеться раз в месяц или хотя бы перезваниваться. А в чем причина его негатива ко мне? Боюсь подумать о том, что ему просто не терпеться отвязаться от меня. От той, которая знает слишком много и которая постоянно задает не те вопросы…

— Я есть хочу, — разрывает молчание.

— Меня съешь! — выпалила не подумав и тут же замолчала и сама себе улыбнулась в зеркало.

— Заманчивое предложение, — окинул взглядом и отвернулся.

— Я бы пригласила тебя на ужин, но не куда, — почему-то мне стало неловко и жалко его. Неловко за свои глупые слова и жалко за то, что он просто хочет есть, а я тут потешаюсь. Он тоже прав — я груба была с ним. Но в тоже время не прав — он спровоцировал меня.

— Так уж и быть, — наконец засмеялся. — Приглашу тебя я! Придорожное кафе сойдет?

— Мне всё сойдет, это вы у нас сегодня капризничаете, — пытаюсь улыбаться в ответ, хотя ещё не совсем отошла.

— Я целый год терпел твои капризы и выгибоны, а ты всего несколько часов, — так просто сказал. — И то уже сдалась!

— Что? Какие выгибоны? — возмущенно смотрю.

— А вот моя любимая кафешка! — тормозит машину. Но я вернусь ещё к этому разговору. Я всегда себя считала самой тихой и послушной. — Здесь вкусно готовят, почти всё! — довольно улыбается и выходит.

Любимая? И часто он здесь проезжает? И куда, интересно, путь держит? На какое-то собрание, которое не моего ума дела! И что опять за интерес к его персоне? Меня начинает раздражать тот факт, что мы сейчас с ним разойдемся и никогда больше не увидимся.

— Ты идешь или нет? — открывает мою дверь.

Молча иду за ним, уже боюсь что-то сказать. Не пойму, что с ним такое, что ни скажи, на всё реагирует спонтанно. Не успела я его узнать поближе, уж слишком поздно он открылся мне. И почему-то мне кажется, откройся ему я, то никогда бы правды не узнала.

Занимаем столик у окна, солнце уже садится. Отдает оранжевым свечением, освещая горизонт. Персонал приветливо здоровается, не обманул, они его уже здесь знают. И приветствуют, как родного.

— Вам как обычно? — мило улыбается официантка. — А девушка что будет? — переводит взгляд на меня.

Только я хотела рот открыть, просто спросить, что она мне может предложить, но не тут-то было!

— Так! Нам пиццу ассорти, побольше грибов! — уточнил хищник. — Зеленый чай и капучино! — прищурил взгляд, будто угадывает мои мысли. — Двойной капучино с густой кремовой пенкой и шоколадный торт с глазурью темного шоколада, — от одного названия десерта текут слюни.

— Ага, — записывает девушка.

Смотрю на него и не могу поверить, что он мне даже не дал рот открыть. Хотя, что я возмущаюсь, мы же не на свидании с ним. Кто знает, может мы видимся в последний раз? Это даже к лучшему, иметь друга-психиатра не к добру. Вдруг в голову что стукнет, снова будут окружать белые стены с решетками на окнах. И запах хлора станет единственным ароматом, которым можно будет благоухать.

— Я что-то упустил? — смотрит на меня и улыбается.

— Не пью зеленый чай и особенно двойной капучино! — нагнулась над столом и тихо прошептала ему.

— Не пьешь? — удивленно приподнял брови. — Тогда нам зеленый чай и апельсиновый фреш и, если можно, то побыстрее, — вежливо попросил девушку.

— Конечно! — быстро удалилась.

— И с каких пор ты перестала любить капучино? — вздергивает деловито бровь.

— А когда я его любила, — откидываюсь на спинку стула. Не припомню чтобы мы с ним вместе пили капучино. Подумаешь пару раз предложил у себя в кабинете, может просто в клинике разнообразия нет — вот я и не отказывалась.

— Ясно, это был камень в мой огород! — тоже откидывается на спинку стула и пронзает хитрым взглядом.

— Это был булыжник, мистер Ливертон!

— Эх, Эмили, — отчаянно вздохнул.

— Да, да, нужно было меня просто посадить на автобус, — тоже отчаянно вздохнула. — И не было бы столько нервозности.

— Пожалуйста, — девушка с подносом в руке, выкладывает еду на столик. — Приятного аппетита.

— Спасибо большое, — прям сама вежливость.

Смотрю на него, так хочется сказать: «Не нужно таять перед ним, он далеко не такой милый, как вам кажется».

— Эмили, дырку сейчас протрешь на мне! — принялся за еду. — Ешь давай! Опаздываем!

— Приятного аппетита, — тихо шепнула и принялась сначала опустошать бокал с фрешем.

Я смотрела в окно и медленно жевала, не смотря на то, что Джексон всё куда-то опаздывал. Меня не покидали мысли о том, как меня встретят родители? Смогу ли я с ними быть, как раньше, делится секретами с мамой или смеяться над глупыми шутками отца?

— Девушка, счет, пожалуйста! — Джексон наелся. — И заверните нам это с собой, — указал на оставшуюся пиццу. — В машине доешь! — встает из-за стола. — Пора уже!

— Не нужно ничего заворачивать! Я не хочу больше! — зашагала вперед мимо него, направляясь к машине.

— Как знаешь! — буркнул брюнет и выскочил из кафе.

Села и снова откинула голову на спинку, закрывая глаза. С каждой минутой я приближалась к дому, и становилось невыносимо больно. Предали меня родные родители, самые близкие люди, а я переживаю, как смотреть им в глаза? Что им сказать и как вести себя? И почему-то после их предательства стыдно мне смотреть им в глаза.

— Эмили, всё хорошо? — Джексон неожиданно поинтересовался мной.

— Ага, — кивнула головой, не смотря на него. Зачем его грузить не нужными переживаниями, тем более моими.

Он не стал допытываться, как это делал в больнице. Может, это тогда было связано с профессиональной деятельностью? Теперь-то все по другому или ему просто все равно.

— Тогда погнали дальше, — выжал педаль газа, снова понеслись на скорости.

Целых полчаса гнал машину, как сумасшедший, словно мы участвуем в заезде. Сижу напряженно, не могу расслабиться. Упираюсь плотно в спинку сиденья и не могу расслабиться. И в чем тут наслаждение гнать по дороге, как сумасшедший? Понимаю, как хорошо, что большую часть времени в дороге я спала. На каждом повороте кажется, что сейчас слетим с дороги в пропасть. Дыхание замирает, сердце стучит, как бешеное. Когда же мы уже доедем?

Неожиданно сбавляет скорость и съезжает с дороги. Останавливается у подножья скалы. Зачем? Солнце почти село, но ещё светло. Сумеречно.

— Эмили, скорее! — быстро глушит мотор и выходит из машины.

— Что? Куда? — послушно быстро выхожу из машины.

Смотрю на его возбужденный вид, холодок в душе. Остановился у какой-то горы, ни одной души вокруг и темнеет. Что происходит? Куда это он?

— Увидишь! — схватил за руку и потащил наверх по дороге. Холодок в душе. Я его реально побаиваюсь.

Ведет быстро по какой-то каменистой тропинке выше и выше. Спотыкаюсь, еле успеваю за ним. Становится дышать тяжело, давно столько не ходила и так быстро. Вот что значит целый год проваляться в больнице на успокоительных.

— Куда мы идем? — задыхаясь. — Я больше не могу! — но шагаю не хочу выглядеть слабой в его глазах и так не идеальная.

— Имей терпение! — прибавляет шаг. — Почти дошли, — тянет сильнее.

Крутая дорожка вверх, обросшая невысокими деревьями и кустарниками. Ничего другого не вижу, кроме спины Джексона и собственных ног. Еще каких-то шагов сто и мы на вершине.

— Дошли! — довольно улыбнулся, поворачиваясь ко мне. — Успели!

Из темноты выходит на свет, на вершину какой-то горы. Солнце ещё не село за горизонт, освещает вершины холмов, лес и пригородный поселок, в котором я живу. Я почти дома. Отсюда можно разглядеть знакомые постройки.

— Иди сюда, — тянет меня за руку к краю.

— Серьезно? — боязно.

Медленно шагаю к нему и не могу оторвать глаза с заката, а ноги подкашиваются от забега на вершину. Представляю, как завтра утром будут мышцы ныть. Солнце медленно садиться за горизонт, небо переливается желтым и оранжевым. Красиво ничего не скажешь.

Джексон садиться на край и тянет меня за руку сесть тоже. В душе холодок, высоко и крутой обрыв. Он сверхъестественный ему не страшно, но я-то человек.

— Не бойся, я не дам упасть! — смеется. Без слов понимает мое состояние, иногда это так приятно.

— Легко сказать, — усмехаюсь.

Аккуратно сажусь на край и спускаю ноги, ветерок продувает меня насквозь. Джексон отпускает руку и садиться сзади меня, что меня немного взволновало. Слишком уж тесно вторгается в личное пространство, хотя сама обнимала его ночью, когда было страшно. Сама дала повод, теперь не знаю, как на это реагировать?

— Замерзла? — шепчет на ухо. И мурашки бегут табуном по телу не понятно от чего. Прижимается сзади, скрещивая руки на моем животе. Так плотно, так тесно и так тепло. Неловко.

— Есть немного, — тихо ответила. — Так красиво, впервые вижу такой закат, — делаю вид, что не обращаю внимания на его наглость и наслаждаюсь природным явлением.

— Я знал, что тебе понравится, — его шепот щекочет ухо. Странное ощущение, но такое притягательное.

— А мы никуда не опоздаем? — поднимаю голову, чтоб взглянуть на него.

— Уже нет, — усмехается. Мне показалось или мы торопились именно проводить закат?

— А как же собрание? — не могу угомониться.

— Собрание перенесли на завтра, так что можно спокойно сидеть и наслаждаться моментом, — горячо дышит мне в затылок.

— Когда ещё такое увижу? — вздыхаю и откидываю голову на него, облокачиваясь. Начинаю нежно потераться о его щетину, закрывая глаза и уже пьяно открывая их.

— Весной самые красивые закаты и рассветы…

— Весна сама по себе прекрасное время года, — перебиваю, смеясь, поднимая глаза на него. Ведем себя так, будто целый год встречались тайно. А теперь такие свободные и такие счастливые. Сидим и наслаждаемся подвернувшимся моментом.

Джексон старше меня на десяток лет с лишним, наверно, даже больше, но рядом с ним я этого не чувствую. Сейчас не чувствую. В его объятьях наступает некое спокойствие и уверенность, он словно та самая родная душа, которая греет, поддерживает и оберегает. Уверенность в нем и уверенность в себе.

— Я тоже люблю весну, — сжимает меня крепче в объятиях. Но руки никуда не тянет, как были скрещены на животе, так и стались там.

Так хорошо с ним, люблю, когда он такой нежный. Иногда кажется, что я ему нравлюсь, так хочется тянуть эти секунды, тормозя стрелки на циферблате. Но если бы это только помогло! Временами он невыносим: груб, раздражителен и просто холоден, как лед.

— Ага, — утыкаюсь носом в его шею и вдыхаю аромат его одеколона, пользуясь моментом. Хотела бы укусить нежно, но так боюсь его реакции. Боюсь спугнуть, вдруг он не хочет этого?

— Эмили, — тихо шепчет, задевая мой затылок губами, словно целует.

— М-м-м… — сижу и наблюдаю за розовой полосой, оставшейся за горизонтом после заката.

— Какие планы на будущее? — с чего вдруг такой вопрос? Может у нас все только начинается?

— Сдам экзамены, которые не успела в прошлом году, потом в колледж. А ты?

— А что я? — смеется. — Я уже своё от тарабанил!

— А профессию ты сам себе выбирал?

— Если честно, долго не знал, чего я хочу? Что больше мне подойдет? Кто лучше из меня получится? Первым шагом было помогать людям — медицина, а потом понял, что психология одна из самых интересных и не изученных до конца наук. Дальше — больше, и вот теперь я психиатр. А потом стал часто встречать таких, как ты.

— Как я?

— Ну, почти как ты! Не многие держались, чаще сходили с ума.

— Как?

— На такие вызовы стараюсь первым реагировать, чтоб здраво оценить состояние пациента. Те, кто становился свидетелем таких, как я, ну и того, кого ты видела. Испуг и страх очень сильно рушат психику, доводя до реального безумия. Ведь не всем везло, как тебе, заводить дружбу. Бывало и похуже…

— Похуже? — что он имеет виду?

— Не будем об этом! Не важно!

— Ну пожалуйста! Ты же уже начал говорить! — опять он что-то не договаривает!

— Эмили, не надо!

— Вот ты, как всегда! — отталкиваю его от себя и встаю. — Никогда ничего не договариваешь! Ты… Ты… — не могу говорить, комок встает в горле. Я снова себе нафантазировала, что мы только что раскрылись друг другу.

— Что я? — взгляд изменился.

Та нежность в глазах, те карие глаза залились темной ночью, сменились на злость. Как же у него это быстро и просто. Щелкнул переключателем и злой как демон, потом снова щелчок и опять пушистый кролик.

— Разве я тебе когда-нибудь что-то обещал? Давал повод?

— Повод? — а что это было сейчас?

Обидненько стало. Я его совсем не понимаю, ни его слов, ни его действий. В чем-то он прав, но в тоже время совершенно не прав. Может, ничего он не обещал, а как же его внимание и откровенные объятья? Что это, разве не повод?

Смотрю ему в глаза, так хочется кричать во всё горло, но могу только разреветься, как малое дитя. Так хочется зарыться в его объятья и уткнуться в его сильную грудь. Сказать, что бояться нечего и некого, что я тоже чувствую то притяжение, которое постоянно возникает между нами. Почему бы и нет? Но он разве примет мое предложение, мое желание общаться и дальше с ним?

Чтоб не разреветься, молча обхожу его и направляюсь к машине. Быстрыми шагами спускаюсь по темной тропике, не обращая внимание на камни под ногами и сучки, о которые могу навернуться. Я не смогла сказать, то о чем думала. Да вот такая я слабая и не уверенная ни в себе, ни в нем.

— Эмили, не беги так! — дышит мне в затылок. — Здесь недолго шею свернуть!

— Поделом мне будет! — огрызаюсь.

Разрази меня гром! Чтоб я ещё раз шагнула ему навстречу! Теперь я понимаю, что ощутила та девушка в его кабинете. Он вообще хоть кого-нибудь когда-нибудь любил? Привык со своей смазливой мордой, что бабы вешаются на него, но со мной этот номер не пройдет!

— Ну что, едем? — сажусь в машину, даже не смотрю в его сторону.

Спускаться оказалось намного быстрее, не смотря на темноту и плохую тропинку. К моему счастью я не полетела носом вниз, а благополучно стояла раньше него в машины.

— Спешишь? — недовольно одарил взглядом.

— Устала, — смотрю в окно. — Дорога длинная и утомительная.

— Как скажешь, — буркнул под нос и надавил на газ.

Едем по дороге и молчим. Он смотрит на дорогу, а я нет-нет, да всё же поворачиваюсь в его сторону. И что вот в нем такого, что не дает на него злиться больше пяти минут? Только что билась в гневе, а сейчас с такой нежностью подглядываю за ним.

Нравиться ли он мне до безумия? Да вроде, нет! А что тогда? Может я просто привыкла быть под его крылом? Привыкла, что всегда рядом, и что это — единственный человек за последний год, который был хорошим другом? Ну или показывал, что был другом.

— Вот и твой дом, — аккуратно припарковал машину на лужайке.

— Ага, — кивнула ему в ответ, а сама смотрю на дом, который давно не видела. И почему меня сейчас больше волнует Джексон, а не мои родители? — Совсем ничего не изменилось, — вздохнула. — Словно вчера ещё была дома.

— Если хочешь, могу зайти с тобой? — снова заботливый голос, которому начинаю доверять больше, чем самой себе.

— Нет, не нужно! — игнорирую и открываю дверь, чтобы выйти.

— Эмили, — следом вышел из машины, — подожди!

— Правда, Джексон, не нужно! Я справлюсь! — поворачиваюсь к нему. А у самой комок в горле, что он сейчас уедет.

— Эмили, — тянет за руку и прижимает к себе, будто прощается навсегда. Пытаюсь не расплакаться. Только не сейчас и только не при нем.

— Джексон, не нужно! — стою и не реагирую на его ещё одну спонтанную нежность. Что он хочет этим сказать? Кем он хочет мне показаться?

— Вообще-то, друзья зовут меня Джеки! — смеется, хотя слышу в голосе далеко не смех.

— Джеки? Классно! — тоже смеюсь. — Да только друзья. Я ценю твою предложение дружбы, — теперь я могу звать его Джеки. Вот только что мне это дает? — Береги себя, Джэки, — тихо шепчу, а имя словно не его. Не могу звать его так! Не идет ему это имя или я просто не привыкла?

— Конечно! — глубоко вздохнул и обхватил мое лицо ладонями. — Эмили, рад был с тобой познакомиться, — тихо шепчет.

— Ага, я тоже, — смотрю в его блестящее глаза.

Если бы я его не знала, то подумала, что это слезы, но это же Джексон!

— Обещай, что больше в лес ни ногой, — взгляд падает на мои губы.

— Обещаю, — тихо шепнула и затаила дыхание.

— Не нужен он тебе, поверь, — шепчет у губ.

Он наклоняется, я закрываю глаза в ожидании. Всё внутри меня замерло, сердце бьется через раз. Медленно тяну руки и обнимаю за мужскую сильную талию. Кто не нужен? Зачем не нужен? Неважно! Стоит ему ко мне прикоснуться, я начинаю таить в его объятьях. Что со мной не так? Наконец он меня обнимает ни как Эмили Браун. Никак пациентку, которая умалишенная. А как мужчина, которые дышит нервно у моих у губ. А я жадно вдыхаю его горячий воздух.

— Будь осторожна! — неожиданно целует в лоб и отстраняется. — Прощай, Эмили! — быстрыми шагами направляется к машине, словно бежит от меня.

Садиться за руль и со свистом покрышек отъезжает, даже не взглянув в последний раз. Внутри меня всё болью опускается, сердце больно забилось в груди. Ненавижу! И на что я надеялась? Он взрослый мужчина, ему нужна зрелая серьезная женщина. Наверно, такая, как он — волчица? А я кто? Я всего лишь глупая девчонка, которую он всерьез не воспринимает.

— Прощай, Джексон, — смотрю на красные задние фары его машины, которые пропадают в дали и чуть ли не плачу. Если уж так, то он прав, нам лучше больше не видеться!

— Эмили! — мамин голос сзади… а вот он и дом родной.