Песнь о Графине

Алеся Агафонова, 2022

Непримечательный городок был известен лишь из-за легенд о заброшенном Цирке Уродов. Кажется, каждый год там погибало множество неосмотрительный смельчаков. Или, может, всё из-за происшествия тридцатилетней давности, когда прямо на манеже, во время выступления… А впрочем, неважно. Это всё – слухи, да и только. Возможно, однажды настоящая тайна цирка будет раскрыта, но так ли скоро это произойдёт?..

Акт второй. Изначально.

Я медленно открыла глаза, тут же зажмуривая их из-за слишком яркого солнца, что пробивалось сквозь незакрытые шторы. Часы у кровати показывали полседьмого, а на улице был слышен смех и голоса, наперебой рассказывающие о чём-то. На себе я заметила брюки с рубашкой, а на полу небрежно лежали трость с фраком: такой внешний вид был обязан вчерашней изнуряющей репетицией. В целом, всё было как обычно. Отчего-то меня не покидало странное предчувствие. Будто бы совсем скоро должно произойти нечто грандиозное, а вот в хорошем ключе или плохом — неясно. Хотя чувство нарастающей опасности в цирке вполне себе логично могло и не отступать вовсе, учитывая всю рискованность здешних артистов, которые время от времени любили побаловаться с колюще-режуще-полыхающими предметами.

Немного покрутившись у зеркала, которое занимало собой бóльшую часть одной из стен, я прогнала остатки сонливости и вышла на улицу, захлопнув за собой дверь. Осенний ветер подхватывал опавшие листья, унося их всё дальше и дальше. Наше маленькое цирковое поселение, состоящие из вагончиков, от лишних глаз скрывал за собой лес. Хотя деревья преимущественно находились за вагончиками, их ветви всё равно внушали чувство скрытости и даже некой безопасности. А сейчас к тому же этот самый лес пестрил всем спектром оранжево-жёлтых цветов. Из-за этого буйства красок вся территория цирка будто была обхвачена огнём, а землю покрыл пёстрый ковёр. Да и “местные” своим внешним видом прекрасно дополняли эту картину.

За одним из деревьев вновь послышались уже было притихшие голоса. Прямо перед одним из жилищ росла невысокая яблоня: не особо красивая, с постоянно опадающими недозревшими яблоками и длинными кривыми ветвями. Среди леса вокруг она выглядела так одиноко, что всем цирковым составом уговаривали оставить бедное дерево в покое. А уже потом, кто-то донельзя остроумный, даже назвал яблоню “Vae soli³”, а остальные и подхватили, прозвав новую подругу Соли.

Шурша листьями, я подошла к источнику звуков, приваливаясь плечом к стволу дерева.

–…так я и ответила, дорогая, разве не очевидно?

На одной из низко склонившихся ветвей сидела артистка с синими волосами, краска на которых местами уже смылась в нежно-голубой оттенок, а у корней просматривался натуральный — светло-русый — цвет шевелюры. Ноги в сапогах по колено качались, чуть ли не касаясь земли. От прохладного ветра чёрное боди, больше походившее на летний купальник, не сильно спасало, так что двумя руками она обхватила себя за плечи. Ещё одна, очевидно лишняя для нормального человека, пара рук тоже была занята: одна из них держала тлевшую сигарету, а вторая яро жестикулировала, компенсируя тихий голос.

— Элле, доброе утро. — поздоровалась я, обращая на себя внимание.

— А-а-а, Грейс, лапочка, это ты, — артистка на ветке повернула голову, свободной рукой отбрасывая за спину длинные волосы. Моя улыбка слегка скривилась, заставляя Элле осечься. — Ах да, прошу простить, Графиня. И отчего ты так своё имя не любишь, дорогая?

— Напряги пару своих извилин, по имени к Графине обращается только один человек, — прошипел кто-то снизу.

В небольшой куче листьев под яблоней сидела ещё одна девушка. Рыжие волосы, заплетённые в причёску из нескольких скрученных кос, были усыпаны жёлтыми листочками, периодически падающими сверху. Черный комбинезон с полупрозрачными рукавами и штанинами открывал вид на будто бы обгоревшие или покрытые сажей части тела, а из-под слоя оранжевых теней недовольно сверкали серые глаза.

— И тебе доброе утро, Тира, — я посмотрела на неё, пытаясь передать благодарность через один только взгляд, таким образом говорила на языке фаерщицы. На обращение к себе по настоящему имени я не боялась, но уж каким-то больно непривычным оно стало, а всё от того, что Графиней меня стали звать в шутку, которая переросла в нечто большее.

— Да-да, — “огненная” девушка ещё ниже сползла по стволу дерева, зарываясь в листву, всё же мигнув мне в ответ “Да не за что”.

— Лапочка, а чего ты с утра уже при параде? До первого выступления почти два часа.

— Элле, Вы же знаете, что у нас не может быть разный график. Встал один — просыпаются и остальные, — в подкреплении моих слов со стороны аттракционов послышались визги и смех.

— Прислушайся, крылатая, тебе дело говорят, — буркнула Тира. — Хватит тягать меня ни свет не заря к этой чёртовой яблоне.

— Не злись, дорогуша, — тихо рассмеялась Элле. — Свежий воздух полезен для здоровья, и не стоит так грубо отзываться о нашей любимой Соли.

Из-под листвы послышалось недовольное бурчание. Элле прикрыла глаза и поднесла сигару к губам, вдыхая дым. Я ещё мгновение понаблюдала за ними и удалилась, напомнив про общий завтрак в обычное время.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

3

Горе одинокому (лат.)