Алёна. О давно прошедшем. Непридуманные истории из жизни необыкновенной девочки

Алена Бунина, 2017

«У вас в руках моя книга, которую я писала целых пять лет. Хочу предупредить сразу, что я не профессиональный писатель. Просто мне хотелось поделиться своими воспоминаниями. Все события, о которых я рассказываю, имели место быть со мной и моими подружками, то есть всё написанное здесь не художественный вымысел, а реальные зарисовки из моей жизни. Что сказать ещё? Разное бывало: и весёлое, и грустное, и очень хорошее, и очень неприятное. Прочитав эту книжку, сами узнаете обо всём…»

Часть третья. Ольга

Пробуждение

После того как уехала Наташка, начались серые дни, один похожий на другой. Я, конечно, с ребятами из дворовой компании ходила в кино, в парк на танцы. По вечерам всё так же сидели во дворе. Но без Наташки всё это было уже не то. А уж про Алёну я и не говорю. Я думала, что всё, кончилась Алёна.

И вот как-то раз в таком «великолепном» настроении пошли опять на танцы. И, может, от безысходности или стараясь хоть как-то найти Наташке замену, в каком-то непонятном состоянии я знакомлюсь с девушкой, которая, как ни странно и смешно, была опять старше меня, да ещё и больше, чем Наташка, на целых шесть лет! Она жила в нашем городке. У её семьи был свой дом.

Я в конце августа переехала в Москву, надо было работать и учиться. А к этой девушке моталась почти каждые выходные. Так продолжалось до тех пор, пока общими усилиями моих и её родителей нам не купили в Москве квартиру. Это был свадебный подарок. Да, да, зимой мы сыграли свадьбу.

Жалела ли я обо всём том, что произошло? И нет и да.

Нет, не жалела потому, что, может быть, мне сначала и казалось, что я решилась на такой поступок, как свадьба, от отчаяния, но, слава Богу, это мне только казалось. Женившись на очень хорошей, как выяснилось в дальнейшем, девушке, та пустота, в которой я пребывала после отъезда Наташки, постепенно заполнялась новыми заботами и чувствами. И самое главное: моя жена меня любила! А я… Если честно, любви у меня к ней никогда не было. Даже и потом. Просто появилась привычка. Можно назвать меня свиньёй, но что делать? Принцип «стерпится, слюбится» здесь не сработал, хотя жили мы очень дружно.

Да, жалела, но только первое время. От Наташки сначала были какие-то весточки: звонила несколько раз, пару писем прислала. А я в этот период очень часто впадала в совершенно дикую депрессию, ведь какая любовь-то была! Но после Нового года всё оборвалось, резко и сразу…

Правду говорят, что время лучший лекарь. К весне боль меня отпустила, хотя иногда, особенно когда я бывала в нашем городке у тестя, по вечерам начинала ныть душа. Не каждым днём Наташка уходила от меня всё дальше и дальше. Первая любовь… У кого её не было? И кто осудит несчастную Алёну за то, что всё так вышло?

Насчёт Алёны я как-то раз заикнулась, но сразу поняла, что зря. Могла попасть в ЗАГС по второму разу, на развод, если бы продолжала стараться, чтобы Алёна могла присутствовать в нашей с женой жизни.

Так мы и жили. От Наташки ничего. Бывая в городке, я надеялась хотя бы встретиться с Людкой, но, видно, не судьба была.

Прошло больше года. На дворе уже стояла поздняя осень. Каждый день одно и то же: дом, работа, институт. И вот в один из пасмурных осенних дней случилось то, что, наверное, и должно было непременно случиться.

Целый день я моталась по каким-то делам моей фирмы. Замёрзла жутко и запила в кафешку что-нибудь выпить, чтобы согреться. Взяла коньячку и шоколадку и смотрю, куда бы приземлиться? Гляжу, а у окна в полном одиночестве сидит красивая девушка. Я в первый раз после Наташкиного отъезда обратила внимание на девушку и на то, что девушка действительно красивая. А до этого я весь год как будто спала, не замечая никого вокруг.

Я к ней:

— Можно с Вами тут устроиться?

Она посмотрела на меня, ухмыльнулась:

— Садитесь.

И как-то незаметно мы с ней разговорились. Она пила кофе, а я свой коньяк. Звали её Ольга. Оказалось, она работала певицей в кооперативном ресторане, расположенном неподалёку.

— А я ведь тоже к музыке отношение имею, — говорю ей.

— Это как?

— Играю на бас-гитаре ещё со школы. Группа у нас была. Да и сейчас с друзьями частенько в одном клубе собираемся, чтобы поиграть. Для души. В целом где-то лет семь уже играю, — объясняю Ольге.

— Играешь для души? А не хотела бы ты играть ещё и за деньги? — спрашивает Ольга.

— За деньги? — вопрос интересный. — И где же?

— Да у нас в ресторане. Главный наш на «Ямахе»-самоиграйке долбит, ещё Юрка на гитаре, а я пою. Может, неплохо было бы и живой бас в составе иметь? — рассуждает Оля.

— Но я же работаю, — говорю.

— Да работай на здоровье! Мы-то работаем по вечерам. Успеешь, — говорит она. — Идём, я тебя со всеми нашими познакомлю.

Я, конечно, не отказалась.

Пришли мы в маленький ресторанчик: сценка махонькая, всё миниатюрное — и столики, и сам зальчик.

Главному идея понравилась, и на следующий день я была в ресторане уже со своей бас-гитарой. Попробовали кое-что поиграть. Всё получилось нормально. Единственно перед каждой песней я просила тональность называть. Короче, я глянулась. И теперь у меня был ещё один, как потом оказалось, очень неплохой источник доходов.

Повторюсь, что Ольга мне понравилась сразу. Конечно, это была не Наташка, но в то же время, как я уже говорила, это была первая девушка после неё, на которую я обратила внимание. Так получилось, что и я ей была интересна. Где-то перед Новым годом дошло и до этого. И сразу всё стало гораздо проще. Да, и впервые девушка не была старше меня: мы с Ольгой были ровесницами.

Конечно, я понимала, что поступаю гадко по отношению к своей жене, но ничего не могла с собой поделать. Ольга вернула меня к жизни. Весь мир стал опять объёмным и цветным.

Я очень часто стала ночевать не дома, объясняя это поздней работой в ресторане.

— А где же вы там спите? — спрашивала жена.

— Да знаешь, там у них охрана круглые сутки. Вот в их комнатке и спим, — бессовестно врала я. — Кстати, и до работы мне оттуда ближе, чем из дома.

Жена охала, ахала, жалела меня, а мне, скотине, по большому счету не было стыдно!

Но всё же, благодаря игре в кабаке, наше финансовое состояние стало просто отменным, и, может, из-за этого, а может, из-за чего другого моя половина смотрела на всё сквозь пальцы. Вот как бывает, когда любви-то нет!

А на самом деле мы с Ольгой сняли квартиру и очень неплохо проводили там время.

Случилось всё весной. Как-то Ольга (сама!) предложила мне переодеться в девочку, прежде чем заняться этим. Я обалдела, а она так просто мне говорит:

— Да ты не стесняйся. Вот, возьми чулки и лифчик, а в него положим…

— Вату, — заканчиваю я за неё.

— Ага, — удивлённо говорит Ольга и смотрит на меня.

От такого предложения кто-нибудь может и отказался бы, но не я. Всё было сделано, как хотела Ольга. А потом мы долго сидели, разговаривали, и я ей рассказывала о своей Алёне.

— Так, Алёнка, — говорит Ольга. — А ты, я гляжу, девица ещё та. Ну а со мной ты не хочешь попробовать погулять?

— С превеликим удовольствием. Только учти, я тебе уже говорила, что краситься не умею.

— За этим дело не встанет. Увидишь, я хорошо умею мэйкап делать.

— Ладно. Тогда я привезу все шмоточки сюда? — спрашиваю.

— Конечно. И чем быстрее, тем лучше.

Я смотрю, а Ольга-то завелась! Про меня и говорить нечего! Вы помните, когда уехала Наташка, я думала, что всё, кончилась Алёна, а тут такое счастье привалило!

Никогда я не думала, что кто-нибудь ещё из настоящих девушек вот так, запросто, примет в подружки мою Алёну. Здесь мне просто повезло, ведь должна же была кончиться когда-нибудь чёрная полоса в жизни? Но, что мне повезёт именно так, я и не мечтала.

Одёжку и всё остальное я от тётки привезла в Москву, но не к себе, а к родителям. На другой день всё уже лежало разложенным на диване в нашей съёмной квартире. У меня чуть сердце не выскочило из груди, а на глаза навернулись слёзы: мне сразу вспомнилась Наташка.

Но Ольга не Наташка. Она никогда не угадывала моё настроение.

— Ты чего?

— Да так. Вспомнилось многое, — отвечаю.

— Вспоминай не вспоминай, но это уже прошло. Ты лучше думай о том, что будет дальше! — сказала Ольга.

Я взяла себя в руки, и мы стали с Ольгой строить планы…

А на дворе уже стоял апрель. Алёна спала во мне больше полутора лет. И я была благодарна Ольге за то, что она меня вернула к нормальной жизни, а больше того за то, что она разбудила и приняла мою Алёнушку после долгого, долгого сна.

Снова Алёна

— Ну и чем ты недовольна? — спрашивает Ольга.

— Мало. Очень мало осталось подходящего, — отвечаю ей. — Единственно, что радует, так это новая обувка.

Мы сидим в комнате на нашей съёмной квартире. За окном уже май, но я ещё ни разу не выходила на улицу с Олей. Зато в апреле мы нашили мне обуви: босоножки, летние туфельки, парадные туфли и осенние сапоги, впрок. У Ольги в мастерской работала очень хорошая знакомая, и было грех не воспользоваться этим. Вся моя старая обувь, увы, стала мне мала.

— Обувка радует! — горячится Ольга. — Вот и выйдешь на улицу в осенних сапогах!

Мне и самой ужасно хочется погулять. Но где-то в глубине души у меня поселилось какое-то гаденькое чувство, махонькое такое, наверное, его можно было назвать неуверенностью, как будто я, Алёна, никогда не ходила по Москве. Скорее всего сказывался большой перерыв.

— И в чём я пойду? Ведь почти всё мало, — отвечаю я.

Вообще-то мне есть что надеть, и весь этот разговор я затеяла, чтобы Ольга не заметила моего теперешнего состояния.

— Но ведь есть из чего выбрать, — говорит Оля.

Я гоню прочь свои сомнения и, как в былые времена — вдох, выдох, отвечаю:

— Ладно! Сейчас переоденусь.

Ольга расплывается в улыбке. Она уже давно и очень хочет увидеть мою Алёну и пойти пошляться с ней где угодно.

Я надеваю чёрную юбку, белую блузку. На ногах телесного цвета чулки с силиконом, они в те времена только-только появились в продаже. Ещё я приготовила для выхода свитерок в розово-синюю полоску, потому что хоть на улице и был май месяц, но очень холодный. Вся одёжка эта напомнила мне Рождество, проведённое с Наташкой, именно так я тогда была одета.

— Вот и хорошо. Теперь давай, крась меня, — говорю я и усаживаюсь на стул.

Ольга делает мне мэйкап очень долго. Оно и понятно, ведь в первый раз! Потом я становлюсь шатенкой, но расчёсывать меня надо и очень.

— А может, что-нибудь новое? — спрашивает Оля. Мы с ней позаимствовали из Дома культуры, где у нас была репетиционная база, ещё один, тоже натуральный, шатенистый парик. Там был драмкружок что ли, и вот мы и решили, что они не обеднеют.

— Нет, не хочу. Мне так как-то привычней, — отвечаю ей. — Лучше причеши меня.

Ольга управляется с этим очень быстро. Подхожу к зеркалу, и вот она, моя Алёна. Вроде я всё та же, да не та. Ольга накрасила меня совершенно по-другому, чем Наташка. Не хуже и не лучше, но по-другому. И выглядела теперешняя я, Алёна, тоже по-другому, стала взрослее. Но во всём остальном сомнения, если они у меня до этого и были, исчезли: я опять, как в былые времена, выглядела на все сто. Настоящая девушка!

Надеваю свитер, новые летние туфли, мы спускаемся по лестнице и выходим из подъезда.

— Знаешь, Оль, давай всё-таки поедем что-нибудь мне купим, а то реально ходить не в чем, — говорю Ольге.

— Хорошо. Поехали ко мне, на Коломенскую. Я там один магазин знаю. Вот и посмотрим. А потом погуляем в парке, смотри, погода-то какая!

Действительно, холод на улице по майским временам собачий, но солнце светит, на небе ни облачка. Листва на деревьях молодая, ярко-зелёная. Я согласно киваю.

На улице ловим машину и едем.

Минут через двадцать мы на месте. Заходим в очень уютный магазинчик. Чего здесь только нет! И платья, и юбки, и блузки — то есть, практически всё, что надо. Размерчик у меня был тогда ещё приемлемый, где-то сорок шестой.

Мы достаточно быстро выбрали летнее платье, юбку и блузку. Взяли бы что-нибудь ещё, но столько денег у нас не было. В примерочной кабинке я перемеряла все выбранные вещички, и всё сидело на мне очень хорошо. Нам сложили одёжку в большой пакет, и мы попели гулять.

Те, кто был в Коломенском, знают, что это огромная территория, вся зелёная, с великолепными видами на Москва-реку и со всякими древними строениями. Но главные достопримечательности Коломенского, на мой взгляд, его храмы. Не буду описывать все красоты, тем более что я это особо и не умею делать. Главным в тот день было другое.

Мы с Олей гили по парку, а потом она вывела меня на берег реки, где лежало поваленное дерево. На нём мы и расположились.

— Ну и как тебе тут? — спрашивает Ольга.

— Красота! — только и смогла я ответить.

И правда красиво. Мы сидели на крутом берегу, река в этом месте поворачивала и терялась за ближайшим берегом, уходя дальше, на юг, к Капотне. А между тем солнышко стало припекать, и я сняла свитер.

— Зря ты его надела, — сказала Оля. — Смотри, я вот в одной кофточке.

— Тебе привычно, а я, не забывай, уже очень давно в юбке не выходила.

Ветер с реки временами налетал на берег, залетал под подол, ласкал голые руки. Как же было приятно! Сразу ожили давно забытые ощущения. На душе было легко, и такие чувства овладели мной, что и не передать. Хотелось петь или прыгать на одной ножке, как маленькая девочка. Всё-таки очень мне повезло, что я встретила Ольгу!

Сколько мы так просидели, не знаю. То молчали, то разговаривали о чём-то. В тот день в кабаке работы не было, и Оля предложила:

— А пойдём ко мне домой.

— Но ведь у тебя там мама, — говорю я.

— Она ещё на работе и раньше девяти вечера не придёт. Идём, а то что-то уже есть хочется.

Встаём и неспешным шагом отправляемся к воротам парка. Потом переходим через проспект и идём к Олиному дому. Возле дома на лавочке сидят бабки. Как же без них! Ольга здоровается.

— А это кто с тобой? — любопытство сидящих у подъезда бабок, наверное, везде одинаково.

— Это моя подружка, Алёна, — отвечает Ольга. Бабки оценивающе смотрят на меня, и начинается коматоз. Сразу кажется, что всё, приплыла, сейчас станет ясно, какая я девочка. Но этого не случается, и мы, задержавшись всего на минутку, которая мне показалась вечностью, заходим в подъезд.

В квартире Ольга сразу полезла в холодильник:

— Так и знала, ничего! Вот только, — она достаёт две бутылки пива. — Вчера я заезжала и, как знала, оставила пиво здесь. Ну, давай картошку чистить.

Мы чистим картошку, а потом Ольга жарит её вместе с колбасой на большой сковородке. Когда картошка готова, садимся за стол и с удовольствием обедаем, запивая всё пивом.

Но вот часы показывают восемь.

— Пора ехать, — говорю Оле.

— Да, не стоит рисковать. Хотя мама тебя не узнает. Конечно, если ты будешь молчать, Алёнка, — улыбается Ольга.

Опять ловим машину и вот мы уже дома.

— Спасибо тебе, — говорю Ольге. — Ведь если честно, то я думала, что уже больше никогда Алёны не будет.

— Но ведь она опять с нами? — хитро смотрит на меня Оля.

Да. Снова Алёна была с нами, со мной. Снова Алёна нашла себе верную подругу. И какое же это было счастье!

Новая подружка

Как-то Ольга мне говорит:

— Поедем, Алёнка, к моей подружке.

— А зачем? — спрашиваю. — И что, ты одна съездить не можешь?

— А тебе что, прогуляться не хочется? — отвечает она. Хитрая: знает, что не откажусь, потому что я в то время прямо дорвалась, по-другому и не скажешь, до самой себя, Алёны. И не важно где — дома, гуляя на улице, посещая магазины. Стосковалась я по Алёне за долгий, долгий перерыв.

Как всегда Ольга сделала мне мэйкап, и мы отправились в путь. На мне была недавно приобретённая красная юбка-шотландка, белая, ещё из старых запасов футболка, новые белые гольфы и опять же новые чёрные босоножки.

Подружка её жила на улице Трофимова, недалеко от метро Автозаводской. И, уже выйдя из метро и направляясь к дому подружки, Оля мне говорит:

— Знаешь, ты ничему там не удивляйся.

— А где это там? И чего это я должна удивляться? Ведь придётся мне ждать тебя во дворе. Ты только особо не задерживайся, — говорю ей.

— Да нет. Ты вместе со мной пойдёшь, — хитро улыбаясь, говорит Оля.

— Это зачем? Чтобы изображать из себя потерявшую из-за простуды голос? И где я в такую жару простудиться могла? Ты не подумала? Вот если только мороженого обожралась! — завелась я.

Ольга какое-то время молчит, а потом останавливает меня, взяв за руку, и, наклонив голову набок, заискивающе смотрит мне в глаза и объявляет:

— Понимаешь, я ей всё про тебя рассказала.

— Это как?

— Сидели как-то у неё, трепались, у кого какие дела. Я сказала, что у меня теперь есть ты, ну и не удержалась, про Алёну ляпнула. А ей так интересно стало, и она привязалась: познакомь да познакомь! Ты не волнуйся, она девушка коммуникабельная, но не болтливая, всё между нами тремя останется, — торопливо говорит Оля.

Я не знаю, ругаться или, наоборот, радоваться. Но уж что сделано, то сделано. Придётся положиться на Ольгины слова, что девушка не болтушка:

— Хорошо. Значит, у меня будет ещё одна подружка. Идём!

Заходим в дом, на лифте поднимаемся наверх, и Ольга нажимает на кнопку звонка.

Дверь нам открыла девушка и с порога:

— Оля! Ты её привезла!

Меня передёрнуло — привезла! Как будто я вещь какая!

А девочка… Ростом повыше меня, одета в спортивный костюм, рыжие волосы собраны в хвостик, зелёные глаза, а на лице полно веснушек. Вот такое первое впечатление оставила у меня эта девушка.

Снимаем туфли и проходим в комнату. На стене полно разных грамот, дипломов, а на серванте стоит кубок, и из него свешиваются ленточки, наверное, от медалей.

Я безо всякого стеснения подаю руку:

— Алёна.

— Лида, — она мне в ответ. — Знаешь, если бы не голос, то ты точно Алёна, прямо всё, как Оля рассказывала.

— И много она тебе рассказала? — ехидно спрашиваю я, а сама смотрю на Ольгу.

Заметив моё ехидство, Ольга торопливо говорит:

— Не много, не много. Ты лучше у Лидки спроси. Ничего такого я и не говорила.

В принципе, мне и неинтересно, о чём они там болтали. Гораздо занятнее для меня выглядела вся эта спортивная атрибутика:

— Лида, а можно поинтересоваться, что это за дипломы, кубок?

Она не успевает ответить, Ольга тут как тут:

— А Лидка баскетболом занимается. Это всё её награды!

Лида улыбается и кивает головой:

— Если хочешь, можешь посмотреть.

Я внимательно изучаю грамоты с дипломами, беру в руки кубок. Там написано «Лучшей защитнице», а в нём и на самом деле лежат медальки.

— Девчонки! Пойдёмте-ка лучше чай пить, — предлагает Лида.

— В такую жару? — отвечаю. Им-то хорошо, а у меня причёска.

— Ну, или квас, он в холодильнике, холодный.

Усаживаемся на кухне за стол, и, несмотря на то что я с Лидой только познакомилась, болтаю с девчонками на равных, причём ни о чём. Проходит где-то час. Квасу выпили столько, что у горла булькает. На улице солнышко уже зашло за крыши ближайших домов.

Я говорю:

— А может, пойдём, пошляемся? Только, Лида, предупреждаю, что, когда захочу сказать что-нибудь, махну рукой. Ты подходи ближе, и уж тогда я с тобой вполголоса и пообщаюсь. Это я специально тебя предупреждаю, Оля всё давно знает.

Ольга кивает головой. На лице у неё радость, по-другому не скажешь: и я не злюсь, и Лидкину просьбу выполнила, а тут ещё и гулять пойдём!

На улице Лида говорит:

— Поедем, девчонки, к стадиону. Мне там очень нравится.

— Это к «Торпедо», на Восточную улицу? — спрашиваю я. — А если там сегодня игра? Вот народа-то будет!

— Не, сегодня игры нет. Я торпедовский календарь наизусть знаю! — уверенно отвечает Лида.

— Так ты за «Торпедо» болеешь?

— Ага, с самого детства.

— Ну, тогда я с тобой ещё больше вожусь, — говорю Лидке. — Я-то ведь тоже с малолетства за «Торпедо»!

Мы с ней обнимаемся, даже поцеловались. Как это выглядело со стороны, не знаю. Ольга застыла, как будто её чем-то ахнули по голове, и смотрит на нас:

— Девоньки! С вами всё в порядке?

Мы с Лидой прекращаем свои восторги, и все идём на автобусную остановку.

Доехав до места, переходим через проспект, и вот он, стадион. У ворот небольшая толпа перед таблицей чемпионата. Мы проходим мимо.

— Слушай, Алён! А тебе не страшно вот так вот ходить? — спрашивает Лида.

— А чего страшного? Поначалу было малёк непривычно. Но я уже давно, ещё до знакомства с Олей, стала обыкновенной девочкой. Я и в ГУМе была, и по Красной площади ходила, да много чего было. Так ведь ты сама говоришь, что я выгляжу, как девушка. Вот только всё больше молчать приходится, — отвечаю ей.

Лидка кивает головой, и дальше идём молча.

Восточная улица на самом деле достаточно тихая. Проходим мимо ДК «ЗИЛ»: там, за забором, вообще настоящий парк. Машин почти нет. А идём мы к метро, пора уже домой ехать.

И тут Лидке пришла в голову идея, от которой я даже как-то оторопела:

— Слушай, Алёнка, а давай мы с тобой на футбол сходим?

— С Алёной?

— Ну да. Ты же вон где бывала, а на стадионе сиди себе тихонечко, а чего сказать захочешь, шепнёшь мне на ухо.

Да, вот это предложение! Заманчиво, но я никогда и нигде ещё не бывала при таком скоплении народа. А тут целый стадион!

— Ладно, подумаем, — а у самой это крепко в голове засело.

Тем временем дошли до метро и стали прощаться.

— Алён! Ты всё-таки подумай, — говорит на прощанье Лида.

— Обязательно. Надо только Олю уговорить. Ей футбол до дверцы, — отвечаю. — Как, Оль, пойдём?

Ольга улыбается и пожимает плечами.

— Пойдёт, пойдёт! — оживленно говорит Лидка. — Я вам позвоню насчёт матча. А так, приезжайте ещё, посидим, поболтаем.

Спускаемся в метро, садимся в поезд, и только тут я замечаю, что мне стало как-то легче. Я не сразу поняла, в чём дело, а потом дошло: на улице жара, и в лифчике всё стало мокрым. А в метро ветер быстренько залетел под футболку и всё повысушил.

Этот славный день пролетел совершенно незаметно, и безо всяких приключений мы с Ольгой добрались до дома.

Вот так у меня появилась ещё одна подружка, Лида. И в дальнейшем я никогда об этом не жалела: Лидка была наша!

Прокатилась

Я проснулась. Солнце вовсю светит в окошко. Смотрю на часы: половина двенадцатого. Пора подниматься. Ольга на кухне уже гремит посудой. Встаю. Ночная рубашка собрана под грудью, ниспадает до голеней и при движении ласково прикасается ко всему телу. До сих пор, когда я в такой ночнушке, от этих ощущений у меня кружится голова.

Прихожу на кухню и сажусь на табуретку. Естественно, я пока без макияжа и не причёсана.

— Иди умывайся! — командует Оля. — Мне бежать уже совсем скоро надо.

Умываюсь, сидим и завтракаем. Ольга одета по всей форме на выход.

— Ты меня хотя бы накрась, — говорю ей.

— Ой, у меня же времени в обрез! — Ольга бегом в комнату, приносит косметичку. — Давай!

Красит она меня совсем недолго, уже наловчилась.

— Иди, глянь.

В комнате смотрюсь в зеркало: если как следует причесаться, то получится хорошо.

— А куда это ты собралась? — спрашиваю Олю.

— Да дело у меня одно. В центр ехать надо, — отвечает она.

— А я-то думала, что мы сегодня покатаемся, — говорю я.

— Ну, если только вечером.

Стоп. Теперь хочу рассказать о том, что произошло: я купила машину. Громко, правда, сказано — машина! Это семилетняя пятёрка «Жигули», и сейчас она стоит у нас под окнами. Вчера я самостоятельно приехала на ней из моего подмосковного городка, где до этого полтора месяца училась водить. Как ездить, я представление имела, ведь меня учила в своё время этому Наташка. Однако одно дело быть в машине с кем-то, и совсем другое — одной. Но моя практика не прошла даром. Я достаточно уверенно, хотя и совсем не быстро, передвигалась по дороге. Прав у меня ещё не было, но была бумажка, что права у меня отобрали. Её мне нарисовал один мой знакомый с погонами.

— А ты сама что будешь делать целый день? — спрашивает Ольга.

Я ещё и не думала на эту тему, но решение пришло как-то само собой и очень быстро:

— Пожалуй, на дачу съезжу.

— А доедешь?

— Уж как-нибудь, — говорю я и иду в комнату одеваться.

Из прихожей Ольга:

— Давай подруливай к семи часам к метро.

— А к какому?

— Какое там ближе всех к даче? «Тёплый стан»? Вот туда и приезжай. Всё, я ушла!

Хлопает дверь, и я остаюсь одна. Теперь надо решить, в чём ехать. На улице август, тепло, временами просто жарко. Я достаю из шкафа красную юбочку-шотландку в клетку, красную футболку и красные носочки. Не торопясь, надеваю всё это на себя. Потом беру расчёску и, стоя перед зеркалом, пытаюсь что-то соорудить у себя на голове. Получилось сносно. Иду в прихожую и надеваю босоножки. В последний раз подхожу к зеркалу и внимательно смотрю на себя: вроде бы всё нормально. Беру сумочку, достаю ключи от машины и, захлопнув дверь, выхожу на улицу.

Сажусь в автомобиль, завожу и трогаюсь с места. Ехать по Москве страшновато, но что делать, надо привыкать.

Перед выездом на кольцевую дорогу самое опасное место там, где надо проехать мимо поста ГАИ. Я ни на минуту не забывала, что прав у меня нет, а, кроме того, я Алёна. Вот было бы весело, если бы меня тормознули! Но всё обошлось. Знала бы я, что менты в этот день были заняты совсем другим.

Еду не спеша. И вдруг где-то в районе Ясенева по внешней стороне навстречу мне танки! Кольцевая дорога была в то время ещё старой: две полосы в одну сторону, две в другую. И, насколько можно было видеть вперёд, там были только танки. Совсем рядом рёв моторов, лязг гусениц — асфальт трясётся.

Все, кто ехал в мою сторону, как-то непроизвольно снизили скорость, и мы ползли еле-еле. О том, что приключилось, узнала только вечером. В последние дни телевизор я не смотрела. Думала, что учения какие-то.

Танки ушли, а я дотащилась до своего поворота на старое Калужское шоссе. Ну, по подмосковным трассам я уже ездила. И, прибавив газа, поспешила не торопясь к своей даче.

Доехав до деревни, въезжаю в неё, а потом сворачиваю направо и через поле, потом вдоль реки доезжаю до наших ворот. Они, как обычно, стоят нараспашку — заезжай, кто хочет! Дорога опять же по берегу. На наших участках планировка совсем не такая, как везде. Улиц нет, а есть только домики между дорогой и лесом. Да и домики далеко не у всех построены. Садоводческое товарищество в те времена только начиналось.

Наконец подъезжаю к своему участку. Насчёт строительства я тоже не исключение. Забора нет, а посреди заросшего чёрт знает чем моего надела стоит фундамент будущего дома. Надо сказать, что он у меня так два лета простоял, и только на третье был построен дом.

Заруливаю прямо на середину двора и вылезаю из машины.

Участок мой расположен на опушке леса, и оттуда в жарком воздухе веяло запахом разогретой на солнце смолы, потому как лес в основном хвойный. Ещё пахло всяким разнотравьем, летали бабочки и стрекозы, в траве стрекотали кузнечики. Красота!

Буквально в двадцати метрах протекает река, только перейти через подобие нашей дороги. Я иду на берег. Солнышко печёт, но у воды прохладнее. Иногда лёгкий ветерок залетает под юбку и под футболку, словом, делается попрохладнее.

Постояв у реки, возвращаюсь на участок и залезаю на фундамент. Он у меня высокий. Когда построили дом, пришлось делать семь ступенек, чтобы в него попасть.

На соседнем участке ковыряется на грядках Сашкина жена, а сам он таскает от речки вёдра с водой — чего-то поливают. У меня было возникло желание подойти, поздороваться, но вовремя вспомнила, кто я сейчас.

Время пролетело незаметно. Смотрю на часы: время уже к шести. Пора ехать.

Доезжаю до метро. У выхода меня дожидается Ольга.

— Ты уже слыхала? — Ольга плюхается на переднее сиденье.

— О чём?

— Так ведь у нас переворот! Власть меняется, — говорит Оля.

— То-то я сегодня целую колонну танков встретила, — отвечаю ей. — И что всё это значит?

— А чёрт их знает! Какую-то комиссию придумали. Я из-за всего этого так и не смогла попасть, куда мне надо было. Весь центр перекрыт! — возмущается Ольга.

Да, ну и дела! А я-то ничего и не знала.

— Бог с ними. Ну что, поехали домой? — спрашиваю.

— А как поедем?

— Давай через Москву, уж больно неохота опять на кольцевую выезжать, потом заезжать и всё мимо ментов, — говорю я.

К босоножкам я уже привыкла и нажимаю на педали вполне уверенно. На всём пути нам то и дело попадались милицейские машины, стоявшие вдоль дороги.

— Эк их разобрало! — злится Ольга.

Мы ещё не знали, что в этот день в нашей стране был начат отсчёт нового времени.

Приехав домой, включаем телевизор, но там, в основном, идёт «Лебединое озеро».

— Выключи, — говорю Ольге. — Тошнит ото всего этого!

Мне очень не хочется портить свои впечатления за этот день — какая-то вшивая политика и восхитительная прогулка за город.

Усаживаемся за очень поздний обед, а потом ложимся спать. Мы обе сегодня очень устали.

Повезло, не повезло

В тот день мы с Ольгой почти весь день болтались по магазинам с самого утра. Наконец окончательно выбившись из сил и так и не купив то, что хотели, усаживаемся на скамейку на Никитском бульваре. Уже осень, и я одета в чёрную водолазку, чёрную до коленей юбку, и ещё на мне такого же цвета колготки, туфли и куртка. На шее бусики — бижутерия под жемчуг.

— И что будем дальше делать? — спрашиваю Олю.

— Может, ещё куда съездим?

— Не, я больше всё! Абсолютно ног не чувствую, — отвечаю ей.

Туфли мои хоть и на небольшом каблучке, но уж больно много я в них сегодня протопала.

— Ладно. Тогда поехали домой. Только сначала ко мне заедем. Надо забрать платье, а то завтра в кабаке работать не в чем, — говорит Оля.

Я сегодня без машины, потому что ехать в центр для меня в те времена было пока трудновато.

Ловим такси и минут через сорок мы уже у Ольги. Попили чая, съели по паре бутербродов, и так хорошо стало! Включили телевизор, но там ничего интересного.

— А давай в «Сегу» поиграем, — предлагает Оля.

И вот две взрослые дуры начинают играть в Микки Мауса и Дональда Дака… А нам с Олей нравилось! Ведь и приставку-то мы купили для себя, потому как в детстве у нас такого не было. И заигрались так, что не заметили, как пришла с работы Ольгина мама, даже не слышали, как она дверь открыла.

— Оля! Пойди-ка сюда!

Для нас эти слова прозвучали как гром среди ясного неба. Я себе думаю, что всё, будет из-за меня скандал, ведь Ольгину мамашу я знала не понаслышке. А Ольга прикладывает палец к губам и шёпотом мне говорит:

— Не дёргайся, сиди тут тихо. Я сейчас, — и идёт на кухню.

Почти сразу разговор начинается на высоких тонах. Потом Ольгин голос приближается к комнате:

— И никто здесь не пьёт! Зашла подружка, а ты уже чёрт знает что думаешь! И заехала я за платьем, вот и всё!

Ольга заходит в комнату и опять же шёпотом мне:

— Я сейчас платье возьму, пойду ей показывать, а ты давай по-тихому одевайся и езжай домой. А я приеду или нет, не знаю. Дверь в кухню я закрою. Ну, три-четыре!

Ольга берёт платье, мы выходим в коридор, я надеваю туфли, снимаю с вешалки куртку, а Оля уже опять ругается с матерью. Проскальзываю мимо кухни и, потихоньку закрыв входную дверь и не дожидаясь лифта, скатываюсь по лестнице.

Смотрю на часы, ёшкин кот! Время-то уже за одиннадцать! Иду на автобусную остановку, а у самой в голове одна только мысль: слава Богу, что всё обошлось!

На остановке никого. Минут через десять приходит автобус. Захожу, показываю проездной и усаживаюсь спиной к салону в самом его конце, хотя пассажиров не так много. Но уж после веселухи в Ольгиной квартире я решила, что бережёного Бог бережёт.

Достаточно скоро доезжаю до своей остановки и выхожу через заднюю дверь.

Всё, что произошло дальние, заняло буквально минуту или полторы от силы, то есть моментально.

Выйдя из автобуса, я чуть не натыкаюсь на какого-то парня, который стоял прямо у открывшейся двери. Так уж, как нарочно, остановился автобус.

— Ой! Какая девочка! — парень пьян в стельку, но у него хватает сноровки схватить меня за плечо.

Я молча пытаюсь вырваться, но получается не очень.

— Куда это мы спешим? — он и не думает меня отпускать.

И тогда я бью его сумкой по роже, а сама, откуда только он у меня появился, писклявым голосом кричу:

— Отпусти, козёл вонючий!

Эти слова вырвались у меня непроизвольно, но получилось очень по-девчачьи. У пьяного потекла из носа кровь. Ай да я!

— Ах ты, сука! — орёт подонок и, отпустив моё плечо, по всей видимости собирается мне врезать.

Когда драки не избежать, надо действовать первой, такое у меня правило. Отступив на полшага, я со всей дури бью его ногой в пах. Он согнулся и только матерился, но тихо и через силу.

И тут из-за остановочного павильона вываливается в таком же состоянии ещё один. Я, недолго думая, бегу через улицу, но не к своему дому, а в соседний двор. Там и притаилась за какой-то беседкой, но так, что мне видно улицу и этих двоих.

— Вот, всё-таки не обошлось. И что сегодня за день! — шепчу себе.

Парень, которому я врезала, очухался, и они, теперь уже матерясь и крича на всю улицу, идут меня искать как раз в мой двор. Я закурила и стала ждать.

Через какое-то время они опять показываются на улице, идут к остановке и там усаживаются на лавку. Похоже на то, что они в нашем районе залётные, потому что с первым же рейсом на остановке никого не осталось.

Я потихоньку пробираюсь в свой двор, захожу в подъезд, и вот наконец я дома. Да, будет что Ольге рассказать. Никогда со мной такого не было, чтобы в один день сначала повезло, а потом совсем наоборот, да ещё как. И только сейчас чувствую, что смертельно устала. Скинув туфли и повесив куртку, иду в комнату и, не раздеваясь, падаю на кровать. До утра.

Футбол

В Москве уже вовсю хозяйничала осень. Почти каждый день моросили нудные дожди. Всё вокруг было серым, потому что солнышко выглядывало только на минутку и опять всё становилось унылым. Под ногами лежала опавшая листва, а деревья казались голыми и несчастными, потеряв свой великолепный летний наряд.

Вот в один из таких дней я под вечер приехала на нашу с Ольгой квартиру. Едва переступив порог, я услышала с кухни Ольгин голос:

— Это ты?

— А как ты думаешь?

— Тогда позвони Лидке, она уже раза три звонила, хочет что-то тебе сказать.

— А ты не могла сама у неё спросить, что именно? — я, сняв сапоги, захожу на кухню. Ольга что-то готовит на плите и, обернувшись ко мне, говорит:

— Представь себе: она хочет говорить только с тобой.

— Забавно, — я мою руки и беру телефонную трубку.

К телефону на том конце долго никто не подходит. Но наконец слышу сонный Лидкин голос:

— Вас слушают.

— Привет! Ты что, синить?

— А, это ты, Алён? Да, чего-то задремала.

— Немудрено. Погода-то какая. Ну и что ты хотела мне сказать?

— Ты помнишь наш летний разговор? — я слышу, что Лидка проснулась.

— Это о чём же?

— Я хочу с вами всё-таки пойти на футбол. В это воскресенье игра. Ты как? Не возражаешь?

Теперь я понимаю, почему она проснулась: — Так ты ещё не выкинула эту идею из головы? Ладно. Я-то согласна, а вот как Оля, не знаю, — говорю ей.

— Ты с ней поговори. Она же обещала. А потом мне перезвони, хорошо? — Лидка явно очень хочет пойти с нами на футбол, это слышно по её голосу.

— Хорошо, перезвоню, — отвечаю я и кладу трубку.

— Ну и что за тайны Мадридского двора? — спрашивает Ольга.

— Да никаких тайн нет. Лидка приглашает нас с тобой на футбол. Ты как? — спрашиваю.

— Вы обе крышей поехали? Какой футбол? Ты посмотри, что на улице творится! Дождь почти не перестаёт! Да и холодно, мы там закоченеем, — возбуждённо говорит Оля.

— Ну, во-первых, ты сама согласилась летом на это мероприятие. Во-вторых, можно взять зонтики, а в-третьих, надо просто потеплее одеться, — отвечаю я. Ольга молча продолжает что-то мешать ложкой в кастрюле. Потом выключает газ, ставит тарелки на стол:

— Ладно. Раз обещала, значит поедем. Садись обедать.

В воскресенье спим допоздна. Потом завтракаем и начинаем готовиться к выходу. В принципе готовить надо в основном только меня.

Сначала я надеваю свой лифчик-полуграцию. Кстати, такой лифчик, да ещё с моим богатством четвёртого номера, греет на улице очень хорошо. Надеваю плотные колготки, потом тёплые штанишки-панталоны, в них должно быть тепло, потому как сидеть-то в юбке. Сверху надеваю блузку, свитер и юбку чёрного цвета до коленей.

— Я готова, — говорю Оле.

— Тогда садись. Будем красоту наводить, — и Оля начинает мне делать макияж. Делает она его долго. Наконец отходит в сторону и говорит:

— Посмотри-ка сюда.

Оглядев меня со всех сторон, она остаётся довольна своей работой.

Надеваю сапоги, а вот куртку я купила специально для этого случая: она белого цвета, с чёрными манжетами, воротником и чёрной вязаной резинкой по низу. Вокруг шеи наматываю чёрно-белый шарф, а на голову надеваю белую шапочку. Теперь я выгляжу как истинная фанатка своего клуба. Ольга же одевается как обычно.

Ехать решили на моей «пятёрке», потому как я знаю, что её можно оставить во дворах рядом со стадионом.

Едем за Лидкой. Подъехав к её дому, видим нашу подружку, стоящую у подъезда.

— Ого! Да ты одета прямо как и я! — говорит Лидка, когда я вылезаю из машины. На ней тоже белая куртка, чёрные брюки и вокруг шеи чёрно-белый шарф.

— Так ведь за одну команду болеем! — отвечаю ей. — Давай, садись.

От Лидкиного дома до стадиона рукой подать, и очень скоро мы приезжаем на место.

Оставляем машину во дворе, переходим улицу, и вот он, стадион.

Народа не так уж много, потому как наше «Торпедо» играет с какой-то командой не из Москвы. Вливаемся в дружный поток болельщиков и идём на трибуну. Холодно, но дождя нет.

— Как хорошо, что народа мало, — шёпотом говорю Лидке на ухо.

— Так ведь я так и рассчитывала, — отвечает она мне.

Усаживаемся там, где почти никого нет, напротив одной из штрафных площадок. Ряда через два над нами сидит несколько человек, в нашем ряду, ближе к центру, тоже сидят, а внизу болельщиков и вовсе нету.

Команды уже ушли с разминки. И вот наконец над полем зазвучали футбольные позывные, и под знакомый с детства марш на зелёный газон выходят команды. Наши как раз в такой форме, в цвета которой мы с Лидкой и нарядились.

— Девчонки! А вы молодцы! И дождя не испугались и холода! И оделись правильно! — кто-то кричит нам сзади.

Оборачиваемся: молодой парень лет двадцати пяти машет нам рукой и улыбается.

— А как же! — это Лидка. — Родная же команда!

И мы машем ему руками в ответ. Но начинается игра.

Наши явно сильнее. В первом тайме они играют на те ворота, к которым мы сидим ближе. На перерыв уходят при счёте 2:0 в нашу пользу.

Лидка при каждой атаке вскакивает, а уж когда забивали голы, орала как сумасшедшая. Я вскакиваю тоже, но орать, к сожалению, не могу. Только когда наши забили второй мяч, я что-то запищала совсем по-девчачьи, сама того не ожидая. Ну и, естественно, после каждого гола мы с Лидкой обнимаемся.

Ольга сидит молча и только временами начинает ржать над нашими с Лидкой проявлениями чувств.

Сидеть в юбке, конечно, как-то непривычно, но не холодно. Да и непривычно только из-за того, что сидим на стадионе.

Весь второй тайм ведём себя также. «Торпедо» забило ещё один гол, и игра, к нашей радости, закончилась со счётом 3:0.

— Если бы вы, девчонки, не пришли, то и не знаю, как наше «Торпедо» сыграло бы! — мы уже идём по аллее к выходу, а это нас догнал тот парень, который сидел наверху. По всему видно, что ему очень хочется с нами познакомиться.

— Наша поддержка — главное в сегодняшней победе, — серьёзно говорит Лидка, а у самой улыбка до ушей.

— Может, вас проводить, девочки? — предлагает парень.

— Спасибо, — это уже Ольга. — Мы как-нибудь сами.

— А что ваша подружка всё молчит? Она и на стадионе только прыгала, — не отстаёт парень. Видно, он не столько смотрел на поле, сколько на нас.

— А у неё горло болит. Вот сейчас лечить её повезём. Так что, молодой человек, спасибо за заботу! — отрезает Лидка.

— Ну, удачи вам, девчонки! — и парень растворяется в толпе.

Во дворе садимся в машину.

— Куда теперь? Тебе, Лид, домой надо? — спрашиваю я.

— Нет, не надо. Я завтра свободна целый день, — отвечает Лида.

— Тогда поехали к нам, — предлагает Оля. Как решили, так и сделали.

Через полчаса на нашей кухне состоялся поздний обед.

— И как тебе, Алёна, футбол? — спрашивает Лида.

— На футболе я и раньше бывала, а вот так, как сегодня, первый раз. Слава Богу, что ума хватило не орать! Знаешь, как это трудно?

— Представляю! — отвечает Лидка.

И только Ольга всё время молчит. А мы с Лидой вспоминаем все моменты матча. И сколько мы ещё болтали бы, неизвестно, но тут Ольга говорит:

— Вы, футболёрки, спать давно пора!

— Правда? — смотрим на часы, а там уже далеко за полночь. — Ну, Оль, ты хоть скажи, тебе-то понравилось?

— Если ещё как-нибудь пойду, то только с вами. Ужасно интересно смотреть, как две дуры скачут, прыгают и орут!

Дома

Солнечное зимнее утро. Новый год уже встретили, где-то середина января. Сегодня выходной. Не надо ездить по делам, в ресторане вечером тоже работы не будет. Как редко выпадает такой вот свободный ото всего день!

Вставать неохота. Хочется ещё подремать, поваляться в кроватке. Но куда тут! В комнату заглядывает Ольга:

— Проснулась? Давай вставай! Ты знаешь, что у нас в холодильнике шаром катай?

— В магазин что ли идти? Мне лень, — отвечаю Оле.

— Тогда не будем завтракать, обедать. По ходу разгрузочные дни объявляем? — спрашивает Оля.

— Да ладно, ладно, уже встаю, — поднимаюсь и тащусь умываться.

Пьём чай с сухариками, и правда жрать нечего. После этого скудного завтрака я надеваю колготки, футболку, сверху свитер, чёрную зимнюю юбку ниже коленей, и Ольга меня гримирует.

Причёсываюсь и смотрюсь в зеркало.

— Могла бы и получше раскрасить, — говорю Оле.

— И так сойдёт. Сейчас шарф повяжешь, шапку оденешь, и будет полный порядок. Дойти-то только до магазина, — отвечает Ольга.

Но прежде всего я надеваю новые зимние сапоги, которые мне сшили в той же мастерской, где и всю остальную обувь. Получила я их прямо перед Новым годом.

— Это тебе подарок от Деда Мороза! — шутила Ольга.

Смех смехом, а сапоги просто замечательные! И тепло, и удобно! Надеваю свою чёрную зимнюю куртку, которая осталась ещё с Наташкиных времён, заматываю шарф и надеваю шапку.

— Теперь иди, смотрись, — говорит мне Ольга.

И правда я выгляжу совершенно нормально. Захлопываем дверь и выходим на улицу.

Сразу же под юбку залезает мороз:

— Ну и дура же я! Надо было ещё тёплые штанишки надеть! — жалуюсь я Оле.

Она в ответ только улыбается.

Наконец приходим в магазин, берём каталку, нагружаем её по полной программе, расплачиваемся на кассе, перекладываем всё в пакеты и обратно, домой.

Идти до дома недалеко, но сумки такие тяжёлые, что буквально руки отрываются. Хорошо ещё, что варежки надела, а не перчатки. В варежках сумки не так руки режут.

Дома ставим всё на кухню, раздеваемся, снимаем сапоги и в комнату, переодеться. Всю одёжку сваливаем на диван. Ольга надевает свой любимый спортивный костюм, а я халатик.

— Ты давай всё в шкаф убери, а я пойду обед готовить, — говорит Оля.

Я открываю шкаф. Какой же у нас на полках бардак! Я об этом говорю Оле, а она:

— Вот, пока я обед готовить буду, ты здесь порядок и наведи.

— Хорошо, — отвечаю. Прямо разделение труда какое-то.

Сначала берусь за Ольгины полки. Аккуратно складываю все её вещички — лифчики, колготки, трусики, блузки и так дальние. Потом открываю шкаф, там висят наши платья, юбки. Хочу повесить туда юбки, в которых ходили на улицу.

И тут невольно обращаю внимание на то, что висит в шкафу. И накатило…

На одной вешалке два моих платьица, голубое и красное в белый горошек. Голубое… Самое моё первое. И сразу вспоминается лето, первый выход на улицу, велосипед. Зачем его храню, и сама не знаю. Влезть в него мне теперь не представляется никакой возможности, а вот храню… Красное в белый горошек. Его мы купили с Наташкой на второе лето в магазине в районном центре. Ещё жара тогда была. Это платье мне до сих пор пока впору, как и моё парадное, тёмно-синее. Оно тоже здесь. На юбилее я была в нём… Короче, убираю я юбки и закрываю шкаф.

На моих полках тоже никакого порядка. Вываливаю всё на диван и начинаю разбираться. И опять накатило…

Среди вещичек попадаются старые. Вот зелёный купальник, трусики и лифчик с зашитой в чашки ватой, в нём я на дерево лазила змей снимать, а рядом второй, синенький, с завязками на спине и вокруг шеи.

Вспомнилось, как я была рада полоскам, которые остались от них на мне. А вот синяя мини-юбка, которую я всё одёргивала в кино, а Наташка смеялась надо мной. Красные гольфы. Их мне купила Наташка, и, по-моему, в них я в первый раз ездила с ней в Москву. А вот и мой первый чёрный лифчик-полуграция. Помнится, я её надевала прямо в ГУМе, в женском туалете. Вот ещё пояс. Перед выходом на юбилей подруги Наташкиной мамы я пристёгивала, да не так, к нему чулки. Только благодаря Наташкиным подсказкам я всё надела тогда правильно…

Да, давно всё это было. Глядя на мои прежние вещички, меня охватила светлая грусть по ушедшему времени, по весёлым летним денькам. Вспомнилась, конечно, и Наташка. Где она теперь? С кем?..

Заканчиваю свою работу и иду, притихшая, на кухню. Там всё шипит, булькает и очень вкусно пахнет.

Я тихо спрашиваю:

— Оль, у тебя скоро?

Она поворачивается ко мне:

— Ты чего такая смурная?

Я ей рассказываю о своих впечатлениях от наведения порядка, на что Ольга заявляет:

— Сентиментальная ты. Но это хорошо. Ты мне такая и нравишься.

Я встряхиваюсь, подхожу к ней, обнимаю:

— Ладно, проехали. Правда, когда обедать-то будем?

— Жди, — следует короткий ответ.

Опять иду в комнату, включаю телевизор.

А перед глазами, помимо моей воли, проплывают картины из уже далёкого прошлого: наш маленький городок, парк, Наташкин дом в деревне, вечера в нашем дворе… Прямо наваждение какое-то. Давно со мной такого не было.

Но вот Ольга зовёт меня. Усаживаемся обедать:

— А не зря мы с утра да по морозу таскались в магазин!

— Да. И не зря я у плиты столько времени ковырялась!

А за окнами уже темно. Зимний день ушёл. И нам остаётся скоротать вечер вдвоём перед телевизором. Очень редко нам выпадает такая удача. Потом укладываемся спать, и, засыпая, я опять возвращаюсь в наш маленький подмосковный городок, где живут Наташка и Алёна и всё у них ещё впереди…

День рождения

Сегодня я проснулась поздно. Смотрю, а рядом Ольга дрыхнет. Именно так, ведь спит, не разбудишь. Всё это потому, что накануне мы в нашем ресторане работали до трёх часов ночи: у хозяина был какой-то праздник.

Встаю, а Олюшка пусть поспит. Часы на кухне показывают четверть второго. Вот это поспали! Ставлю чайник и иду умываться. И только вернувшись на кухню, вспоминаю: а у меня же сегодня день рождения! Да и не какой-нибудь, а круглая дата, двадцать лет! А ведь вчера меня наши музыканты, и Ольга в том числе, поздравляли, потому что я родилась в самом начале этих суток, в половине первого. А сегодня я просто ещё не совсем проснулась. Забыть такое!

И тут на кухню вплывает Оля, улыбается, вешается мне на шею:

— С днём рождения! — и целует меня в щёку.

— Спасибо, — отвечаю. — А я еле вспомнила о нём!

— Ничего. Сегодня мы с тобой об этом точно не забудем, — говорит Оля. — Сейчас позавтракаем и поедем на Коломенскую, ко мне.

— А как поедем? — спрашиваю.

— Да конечно с Алёной.

После завтрака надеваю колготки, свою любимую чёрную зимнюю юбку, свитер. С Олиной помощью становлюсь собой, ещё куртка, сапоги, и вот мы уже у машины.

Ехать нетрудно, вторая половина дня, и машин, идущих в центр, мало. Доезжаем очень быстро.

— Ну всё, я пошла, — говорит Ольга и вылезает из машины.

— Подожди-ка, а я? — спрашиваю.

— А ты покатайся, — отвечает Ольга и смотрит на часы. — Сейчас половина пятого, вот ты приезжай домой к семи. Будем отмечать твою днюху, и будет сюрприз!

— Ладно, — соглашаюсь я.

Хотя мне и предстоит где-то мотаться, причём совершенно одной, но всё же во мне поселяется какое-то ожидание праздника, и настроение становится соответствующим.

Дома мой день рождения отмечать будут только в субботу. Понаедет родни, Ольга, конечно, тоже будет. Но всё это будет потом, а сегодня наш с Ольгой день.

И куда же мне поехать? На улице уже темнеет, зимний день короткий. По вечерней Москве я ещё не ездила. И составляю в голове маршрут: по Пролетарскому, потом на набережную, под Садовое кольцо, мимо высотки на Котельнической, мимо гостиницы «Россия», мимо Кремля, опять под Садовое на Фрунзенскую набережную, на Комсомольский проспект, через метромост, а там на смотровую площадку на Воробьёвых горах. Вот такой праздничный тур по Москве. Пока доеду, глядишь, уже пора будет возвращаться. Ну и поехала я.

В зимней одежде за рулём, хоть и не в первый раз, всё-таки было как-то не очень. Зимой вообще местами одёжка мне мешает. Хоть сапоги были не на высоком каблуке и нажимать на педали было удобно, хоть куртка и расстёгнута, а ремень безопасности прямо посередине грудей, и от этого они выглядят очень объёмно, всё равно зимняя одёжка есть зимняя одёжка. Дороги у нас далеко не зеркальные, и, попадая на какой-нибудь ухаб или в яму, грудь приходит в движение, не давая забыть, кто ты сейчас, и это как-то уравновешивает зимний дискомфорт.

Дорогу описывать не буду. Скажу только, что машин в центре прибавилось.

Но вот наконец и Воробьёвы горы. Паркую машину у тротуара и вылезаю. Народа на смотровой совсем немного. Я подхожу к гранитному парапету и смотрю на ночную панораму родного города. Какие-то люди встают рядом со мной. Я оборачиваюсь на них: по виду семейная пара. Ну и слава Богу. Ведь одинокой девушке всегда и везде небезопасно, особенно в тёмное время суток.

Насмотревшись и даже немножко замёрзнув, сажусь в машину. Батюшки! Уже половина седьмого! Всё, опоздаю точно. Уж больно я увлеклась своей прогулкой.

К дому подъезжаю в половине восьмого. Закрываю машину и смотрю на наши окна: света нет. Вот и хорошо. Значит, опоздала не я одна.

Отпираю дверь, зажигаю свет, и на меня бросается Ольга:

— С днём рожденья! — кричит она. Оказывается, Оля сидела в темноте на стуле и ждала меня. — Давай раздевайся!

Я снимаю куртку, сапоги:

— Ну и где твой сюрприз?

— Идём!

Оля ведёт меня в большую комнату и включает свет. У дивана уже стоит празднично сервированный стол, а посередине, на полу, нечто большое, высотой мне по пояс, аккуратно завёрнутое в зелёное покрывало с нашей кровати и перевязанное широкой красной лентой. Венчает всё это огромный красный же бант.

— А что это? — удивлённо спрашиваю я.

— Сейчас увидишь, — улыбается в ответ Оля.

Она подходит, дёргает бант, в ту же минуту зелёное покрывало летит в сторону, и из-под него появляется Лидка. Она одета в свою баскетбольную динамовскую форму. В руках яркий оранжевый мяч:

— С днём рожденья! — тоже кричит Лидка и бьёт мячом об пол. По счастью, он, отскочив, летит в открытую дверь в коридор.

— Да, девчонки, вы даёте! Спасибо! Спасибо огромное! — и я по очереди целую Ольгу, а потом Лидку по-настоящему, в губы.

— Здорово мы придумали? — спрашивает Оля.

— Да не то слово! — отвечаю.

— Хотели сначала в какую-нибудь коробку Лидку посадить… — тараторит Оля, но Лидка её перебивает:

— Но с моим ростом подошла бы только от холодильника, да и то не от всякого. А про форму и мячик я придумала!

— Умнички вы мои! Ей-Богу не ожидала! — я и удивлена и тронута одновременно.

— Вы, две! Теперь валите в комнату переодеваться. Алёна, я там тебе всё приготовила, — говорит Ольга.

Мы с Лидкой направляемся в соседнюю комнату. На кровати лежит моё, такое до боли знакомое, тёмно-синее платье, тоненькие телесного цвета чулки с силиконом, а на полу лакированные чёрные туфельки, которые тоже недавно для меня сшили, так что надеваю я их в первый раз. Снимаю всё с себя и остаюсь в трусиках и лифчике. Лидка тоже уже скинула форму и стоит со мной рядышком точно в таком же виде, как и я. С другой стороны кровати лежит её одёжка: очень красивое бордовое платье, такие же, как у меня, чулки.

— А на ноги у тебя что? — мне с этой стороны не видно.

— Вот, посмотри, — Лида поднимает из-за кровати тоже бордовые, в цвет к платью, туфельки. — Мне их девчонки из основы из Бельгии привезли У меня-то ведь ножки тоже не маленького размера, а у нас разве что купишь?

— Это точно. А чего же ты молчишь? Давай и тебе будем шить на заказ, — говорю Лиде.

— Да мне уже Олька предложила. Думаю, так и буду делать, — Лида часто так Олю называет.

Одеваемся и переходим снова в большую комнату.

Включаем музыку. Это, конечно, «The Beatles» и их «Birthday». Усаживаемся за стол, и начинается мой день рождения.

Когда уже выпита бутылка коньяка, съедены салаты, горячее, убираем посуду и с кухни приносится огромный торт с двадцатью свечками. Я их задуваю, и мы пьём чай.

— А давайте поиграем в «Сколько надо? Сколько будет!»? — предлагает Лида, и Ольга достаёт из стенки три ручки, три листа бумаги и игральный кубик.

Тут просто необходимо сделать отступление, поскольку игра эта наше собственное изобретение. Игра, которую могли придумать только девчонки, потому что она простая, забавная, но бестолковая.

Итак. Как-то раз, ещё летом, сидели мы на кухне у Лидки, совершенно не зная чем заняться. Лидка вертела в руках кубик и время от времени бросала его на кухонный стол. Кубик с треском подпрыгивал на гладкой поверхности и замирал. И Лидка снова его вертела в руках, а потом всё в той же последовательности.

Наконец Ольга не выдержала:

— Лидка! Так твою! Да прекрати же ты наконец!

— Ты чем орать, лучше поиграй со мной, — не обиделась Лида. — Ты угадывай число, а я бросать буду. Сколько будет?

— Три!

Кубик летит на стол и замирает: на нём «пять».

— Давай ещё!

— Четыре!

Ольга опять не угадала и так несколько раз. И на очередной вопрос Лидки «Сколько будет?» ответила «Сколько надо!»

И теперь уже не вспомнить, кто начал изобретать, но в конце концов получилась у нас игра. На листе бумаги каждый пишет разделы, в которых мы собираемся играть. Ну, например: «кино», «шмотки», «косметика» и так дальше. Играть, в принципе, можно на что захочешь. Потом первый игрок берёт кубик и говорит:

— Сколько надо?

— Сколько будет! — отвечают остальные.

Последовательность вопроса и ответа мы поменяли, соответственно поменялся и смысл. Бросается кубик, и выпадает, скажем, три. А играем раздел «шмотки». И вот каждая пишет себе три шмотки, которые она хотела бы купить. Потом кубик бросает следующая, и так по кругу. Играли, помню, до дури. А окончив игру, сравнивали ответы, и если у всех троих было записано, ну например, «юбка», мы выписывали это на отдельный лист, который назывался «Программа действий».

Вы ведь помните, что мы сидели и дохли со скуки. Вот тогда мы и сыграли в первый раз, и совпало у нас только что-то из одёжки, и на самом деле попёрлись в магазин и это что-то там купили. Ещё раза два или три выполняли программу, а так всё больше только её писали.

Вот в такую игру мы и уселись играть, предварительно клятвенно друг друга заверив, что после этой игры выполним всё, чего наиграем.

Ох и наиграли! Может, поэтому я до сих пор все разделы той игры и наши выигрыши помню.

Сначала, конечно, «шмотки»: там были платье, юбка и шарфики. Дальние «кино»: два каких-то фильма. Потом основное — «гулять»: совпало одно желание, но какое! Все трое решили, что нам пора пойти на какой-нибудь концерт!

— И куда же мы пойдём? — спрашиваю девчонок.

— Можно в «Олимпийский» или в «Лужники». На худой конец в «Россию», — говорит Ольга.

Я быстренько прикидываю, куда бы я хотела пойти, что лично мне было бы больше по душе.

— Мне в «Россию» неохота. У меня день рождения, значит, имею право выбора: идём на ближайший, подходящий для нас концерт в «Лужники».

— А какой подходящий? — спрашивает Лидка.

— А там решим, — отвечаю.

И ведь пошли! Но это совсем другая история.

Мы ещё посидели, ещё попили чайку, в картишки перекинулись.

А время-то уже совсем позднее, три часа ночи. Спать охота. Лидку устроили на диване, а сами с Ольгой отправились в спальню.

Вот такой был у меня замечательный день рождения. Давно…

Фигуристки

Зима уже была на исходе. Света становилось всё больше. Днём, если пригревало солнышко, с огромных сосулек под крышей нашего дома капала капель. И вот как-то раз, в один из таких солнечных дней, Ольга мне и говорит:

— Всё. Сегодня вечером давай наконец покатаемся. А то скоро всё растает, и жди до следующего года. Как раз сегодня в кабак ехать не надо.

— И то правда, — отвечаю ей. — Зря готовились что ли?

Ничего особенного мы с Олей не затевали. Просто как-то, ещё до Нового года, сидела я у окошка, курила и смотрела, как во дворе, в хоккейной коробке, катались ребятишки.

— Оль! Ты на коньках кататься умеешь?

— Конечно умею. А что? — спрашивает Ольга.

— Да вот, чего-то смотрю на ребятню, и самой захотелось покататься. Ты давно на лёд выходила? — спрашиваю.

— Так сразу и не вспомнишь… Вообще-то давно, — задумавшись, отвечает Оля.

— Вот и я не помню когда. Тоже очень давно. Ну так что? Может, покатаемся? — спрашиваю я.

— Так ведь надо коньки купить, одёжку там какую спортивную, — говорит Оля.

— Вот давай и займёмся всем этим.

— Хорошо. Но только у меня одно условие есть, — хитро прищурившись говорит Ольга.

— Какое?

— Покатаемся, но только с Алёной.

Я моментально соглашаюсь, потому что сразу представила себя на коньках. И, честно сказать, мне эта идея страшно понравилась.

— А где кататься будем? — Оля смотрит на меня в ожидании ответа, потому как знает его наперёд.

— Где, где, конечно здесь, во дворе! — отвечаю.

— С детишками?

— А мы попозже, вечером выйдем, — говорю ей.

Хотя и не люблю я по потёмкам шастать, но здесь действительно другого варианта нет. Тем более на дворовом катке с наступлением темноты зажигали свет, который горел, наверное, до утра. Во всяком случае, ложась спать часа в три, я всегда видела его зажжённым. Короче, договорились, тем более что желание было у обеих.

Ольге коньки купили быстро. А вот для меня, с моим в ту пору сорок третьим размером, намучились в лучшем виде. Коньки покупали фигурные, ведь все девочки катаются на фигурных. И ботиночки должны быть непременно белыми.

И вот тут ещё история выпила. Занесло нас в центр. Уже точно не помню, на какой улице нам попался маленький спортивный магазинчик.

— Может, зайдём? — спрашивает Оля.

— Ну что тут может быть? И где тут парковаться? — отвечаю ей вопросом на вопрос.

— И всё-таки давай зайдём, — настаивает Оля.

С грехом пополам пристраиваю машину совсем вдалеке от магазинчика, вылезаем и направляемся к нему. Я, естественно, Алёна, так как мы с Ольгой были уверены, что покупать парню фигурные коньки именно с белыми ботинками как-то не принято.

Заходим. А в магазинчике как раз всё для зимнего спорта: лыжи, клюшки и, конечно, коньки. Подходим к полке, и удача! Оля сразу снимает оттуда белый ботинок, а на нём стоит «сорок три».

Я усаживаюсь на банкетку, снимаю сапог с правой ноги и примеряю. Ботинок в самый раз. Надеваю второй, зашнуровываю и встаю. Просто класс!

Ольга спрашивает:

— Берём?

Я утвердительно киваю головой, потому что в магазине я опять немая.

За нами очень внимательно наблюдала продавщица. Я скоренько снимаю коньки, и Ольга, которая тоже вроде заметила её к нам интерес, идёт оформлять покупку. Надеваю сапоги и выхожу на улицу. А продавщица опять провожает меня каким-то странным взглядом. На улице закуриваю и жду Олю.

Когда она вышла, я спрашиваю:

— Ты обратила внимание?

— Да. Уж больно любопытная: как увидела размер, так опять на тебя пялиться стала. Чуть мимо чека по столу не написала, — отвечает Ольга.

— Да и чёрт бы с ней! Поехали.

Едем очень довольные, весело болтаем, и вдруг при съезде с моста через Москва-реку я торможу, а тормозов-то нет! Что делать? Хорошо, что меня к тому времени уже научили тормозить передачей.

— Оля, только спокойно. У нас нет тормозов, — говорю ей.

— А что делать-то? — испуганно спрашивает она.

— Ничего, как-нибудь до гаражей наших доедем, а там ребята всё исправят, — отвечаю.

— Ты что? Какие гаражи? Ты же Алёна! — почти кричит Ольга.

В самом деле, дура я, дура! Совсем об этом немаловажном факте забыла.

Спустившись с моста, останавливаюсь. Выворачиваю руль, вылезаю на улицу и пытаюсь посмотреть, что там произошло. Чего смотреть? Не знаю. Я ведь тогда почти совсем не разбиралась в машине, но вот понесло.

И как это бывает, когда тебе совсем не надо, рядом притормаживает «Опель», и оттуда, открыв пассажирское окно, кричит парень:

— Девочки, помощь не нужна?

— Езжай, куда ехал! — это Ольга. Как она оказалась рядом, я и не заметила.

Парень уезжает, а Оля мне:

— Ну что? Доедем?

— Думаю, да, — грустно говорю я.

Вот так, передвигаясь на покалеченном автомобиле, включив аварийки, доползаем до нашего дома. Но зато мы купили мне коньки.

Потом ещё долго решали, как одеться. Сначала хотели в спортивных костюмах, но Оля подумала, сморщила носик и сказала:

— Мы же девочки. А все фигуристки катаются в платьицах.

— Но у них же специально сшитые костюмы-платьица. И ведь нам-то на улицу выходить, на мороз, — попыталась я возразить.

— Так и что, что на улицу? А от мороза имеется много защиты, — уверенно говорит Ольга.

Стали опять думать, что же всё-таки лучше надеть, и пришли к такому выводу: надо потеплее одеться снизу, а сверху можно как обычно. Купили мы для этого шерстяные колготки, тоненькие шерстяные носки и ещё панталончики.

И вот сегодня, когда стрелки часов показывали половину двенадцатого, мы стали одеваться.

Про нижнее бельё я даже и говорить не буду, а сверху надеваю маечку и свитер. Снизу сначала простые колготки, на них панталоны, шерстяные колготки и носки. Потом надеваю свою, уже ставшую любимой, короткую юбку-шотландку в клеточку с ремешком и усаживаюсь надевать коньки. Зашнуровав ботинки, встаю. Отлично, ноги и коньки как одно целое. Не «вихляются», как обычно говорят, когда ботинки сидят на ноге плохо.

Ольга тем временем тоже оделась.

— А какую ты куртку оденешь? — спрашивает Оля.

— Я так думаю, что белую, в которой на футбол ходила. И шарф оттуда же, — отвечаю.

— Так куртка эта осенняя, не замёрзнешь?

— Мы же кататься будем! — уверенно отвечаю Оле.

Надев чёрные вязаные перчатки и белую шапочку, выхожу на лестницу, предварительно пристегнув на коньки чехлы. Ольга следом. Стараясь не шуметь, выходим во двор. Там никого. Переходим через дорожку у дома и вот мы уже у хоккейной коробки.

Ольга смотрит на часы:

— Полночь. Нечистая сила выходит на прогулку.

А точнее на прокатку.

— Давай, — говорю Оле, и мы выходим на лёд. Снимаем чехлы и, держась за бортик, стоим, боясь от него оторваться.

Наконец Оля отталкивается и едет. Она доезжает до противоположного борта и едет дальше. А я всё стою.

— Эй! Ты кататься будешь? — говорит Ольга. — А то замёрзнешь!

И правда, холод уже залез под юбку. Да и в колготках не то что в брюках, как-то непривычно в первый раз-то.

Наконец я решаюсь ехать. Толкаюсь и шлёпаюсь на лёд. Не поняла: кататься-то я умела вполне прилично.

— Ты зубцами не цепляйся. Следи, чтобы нога шла ровно, — говорит мне Оля.

Стараюсь изо всех сил. Но пока я приноровилась к фигурным конькам, ещё пару раз грохнулась. А один раз упала плашмя, на живот и грудь. Навернулась по полной программе. Лежу и чувствую, как грудь прижалась ко льду. Ощущения абсолютно новые. Забавно, но ведь на то я и девочка.

— Ты чего разлеглась, дура? Ведь простудишься, — подъезжает ко мне Ольга.

Ну как ей объяснить моё состояние? Однако реально становится холодно. Встаю, отряхиваюсь и уже вполне уверенно еду по кругу.

Но вот Оля опять смотрит на часы:

— Слушай, а не пора ли нам заканчивать? Половина второго.

— Наверное, пора. Завтра ноги болеть будут, — говорю я.

— Ну так идём домой.

Надеваем чехлы и топаем в подъезд.

Дома раздеваемся. Приятное тепло обволакивает тело, такая расслабуха! Еле переодевшись, сидим на кухне.

— Да, не зря мы, — говорю, а чего не зря, уже и додумать не могу. Мысли путаются, голова тяжёлая. — Спать. Фигуристкам надо спать.

— Это точно, — отвечает Ольга, а сама она, гляжу, в таком же состоянии, как и я.

Фигуристки идут в комнату, гасят свет, падают на кроватку и моментально засыпают.

Бывает же!

Ну и вспомнилось же мне! В принципе-то я этот день никогда и не забывала, но вот рассказать о нём… Всё же расскажу.

Весна уже подходила к концу. Самое лучшее, на мой взгляд, время в году, когда поют соловьи, цветут сады и ты знаешь, что впереди целое лето.

Ещё утром я заметила, что сегодня Ольга какая-то не такая: улыбалась, подхихикивала, а когда я уронила ложку на пол, вообще закатилась.

— Ты чего сегодня? «Ха-ха» словила? — спрашиваю.

А она смеётся, не может остановиться и только головой в ответ кивает. Ну, думаю, приплыли. Дело в том, что когда у Ольги бывало такое настроение, то от неё можно было ждать чего угодно в смысле поведения. Слава Богу, что такие закидоны с ней случались редко, но сегодня нам предстояла поездка, и всё это меня очень насторожило. И, как оказалось, не напрасно.

Как и обычно, мы собрались и вышли на улицу. На мне было бирюзовое летнее платьице, а на Ольге красное, совершенно такое же, как и у меня. Когда мы эти платья покупали, Ольга сказала:

— Я же не виновата, что нам обеим нравится одно и то же. Фасончик уж больно замечательный. Знаешь, у меня идея! Давай купим одинаковые, но разного цвета.

Так и взяли, чтобы, как ещё говорила Ольга, не выглядеть, как близняшки.

На ногах у нас были носочки в цвет к платьям, мы такие очень долго искали по магазинам, и туфельки, сшитые ранней весной и тоже такого же, как платья, цвета. И мы очень гордились тем, что так хорошо подготовились к нашему первому летнему выходу.

Во дворе девчонки лет десяти-двенадцати прыгали в «резиночку». Игра такая есть. Ольга мне и говорит:

— Алён, давай и мы попрыгаем?

— Ты что? Совсем? Я в их возрасте играла совсем в другие игры, — отвечаю Ольге.

— Ну а я попрыгаю! — Ольга подходит к девчонкам. — Девочки, а можно с вами?

Те с удивлением смотрят на неё, но принимают. И вот Ольга начинает скакать. Я стою в сторонке и, скрестив руки под грудью, молча наблюдаю. Наконец, запыхавшись, Оля подходит ко мне.

— А вы хорошо умеете, — это девчонки ей вслед. — А другая тётенька тоже прыгать будет?

— Нет, не будет. У неё ножка болит, — отвечает им Ольга и опять смеётся.

— Ножка болит, — передразниваю я Олю. — Что? Продолжение «ха-ха» следует?

Ольга не отвечает, берёт меня за руку и тащит со двора. Глядя, как она смеётся, я невольно тоже начинаю улыбаться.

На автобусной остановке почти никого. Тут надо сказать, что моя развалюха «пятёрка» была на ремонте, и поэтому нам предстояло весь день кататься на общественном транспорте.

А Ольга и не думает униматься. Достаёт из сумочки сигарету и подкатывается к какому-то парню:

— Извините, огонька не найдётся?

Парень окидывает её с головы до ног взглядом, но зажигалку достаёт.

Ольга ему:

— Я сейчас, — и ко мне и шёпотом, — доставай сигарету.

Лезу в сумочку, беру сигаретку, и мы обе прикуриваем. В глазах у Оли пляшут чёртики. Ну, думаю, что-то сегодня будет.

А парень уже глазеет на нас обеих. Ольга отдаёт ему зажигалку, благодарит, а вскоре приходит автобус. Мы заходим, а парень остался: ему, наверное, другой маршрут был нужен.

Садимся, и почти сразу Ольга толкает меня локтем:

— Ты посмотри, какая тётка.

Впереди, на сиденье, которое расположено спинкой к водителю, сидит необъятных размеров дама. Да какая там дама! Правильно Оля сказала, тётка! На ней платье какой-то непонятной расцветки, рядом с ней еле помещается сумка, потому что тётка занимает практически оба места.

— Помнишь мультик про бегемота, который боялся прививок? — спрашивает Ольга.

Я молча киваю ей в ответ, потому как после этих её слов мы начинаем дружно, но тихо смеяться. Потом опять смотрим на тётку, друг на друга и уже просто ржём. И тут я понимаю, что тоже «ха-ха» словила. Раньше такого не бывало никогда, а тут заразилась на раз, ведь я всё-таки Алёна.

— А как она выходить-то будет? Ведь в двери не пролезет! — между приступами хохота говорит Ольга.

И как раз остановка, и тётка, забуксовав вставая, лезет в двери. Это был полный финиш! Если бы она ещё застряла, я не знаю, что с нами было бы. С грехом пополам бегемот вылезает из автобуса, а мы ещё долго не можем успокоиться.

Доезжаем до нашей остановки и идём к Ольге. Нам надо было взять деньги, потому что мы собрались в магазин прикупить кое-что на лето.

У подъезда, как всегда, сидят бабки. Ольга здоровается с ними и бегом в подъезд. Я за ней. Вызываем лифт, а Оля уже хохочет.

— Ты чего? — спрашиваю. Она только руками машет, а я (спрашивается чего?) тоже начинаю смеяться. Так и заходим в квартиру и только там угомонились.

Ольга начинает рыскать по стенке:

— Ни черта не помню, куда я от матери деньги заныкала!

Тут уже я начинаю ржать, а Ольга плюётся, продолжает поиски, а сама тоже закатывается.

Наконец деньги найдены, и я говорю:

— Слушай, мы с тобой сегодня перестанем?

Что перестанем, и так понятно. Однако в этот раз мы удержались и с серьёзным видом выходим из дома, опять мимо бабок, и направляемся в магазин.

И тут мне вспомнилось, как я в первый раз проходила мимо этих же самых бабок. Тогда у меня всё тряслось внутри, а сейчас… И я начинаю улыбаться.

— Ты чего? — спрашивает Ольга.

Я ей рассказываю, и снова хохот. Вот настроение!

На асфальте расчерчены «классики». Я прыгаю по клеточкам и хочу идти дальние, но Оля меня останавливает:

— Давай поиграем?

В другой раз я бы даже её и слушать не стала, но сейчас соглашаюсь сразу.

Находим какой-то более-менее плоский камушек и начинаем прыгать. Редкие прохожие с удивлением смотрят, как две здоровые дуры занимаются непонятно чем. А мне весело и радостно, и Ольга от меня не отстаёт. Короче, в детство ударились.

И опять же ощущения: нагибаюсь за камушком — и моя грудь свешивается вниз, выпрямляюсь и прыгаю — и грудь повторяет мои движения. Прыгаю я на одной ноге, а другая, задранная вверх, постоянно касается подола платья. Ведь сколько уже времени я девочка, а всё до конца никак не привыкну. Мы опять смеёмся, но теперь просто оттого, что нам очень нравится эта детская забава.

В конечном итоге всё-таки приходим в магазин. Теперь пора сказать, что пришли мы туда, чтобы купить купальники.

Выбор не сказать чтобы большой, но есть. Долго смотрим, перебираем. Ольга берёт закрытый купальник и прикладывает к себе.

— Ты что? Совсем? — спрашиваю у неё.

Купальник этот был бы впору тётке из автобуса. Ну и конечно, снова начинается хохот.

В конце концов выбор сделан: Ольга берёт для себя жёлтенький, а я синий, примерно такой же, какой мне когда-то купила Наташка.

На улице я говорю:

— Ты как хочешь, а сегодня я говорить буду. Шёпотом. И придумывай сама, почему у меня пропал голос. Я от тебя «ха-ха» словила, так что хочется подухариться.

— Скажем, что ты его на репетиции сорвала. Ведь мы певицы? — говорит Ольга.

Я ничего не имею против.

— И куда теперь? — спрашиваю.

— Пойдём в кафешке посидим, кофейку попьём, — предлагает Оля.

Мы переходим через улицу с трамвайными путями, едва не попав под трамвай, но благополучно добираемся до кафе и усаживаемся за столик. Сидим, пьём кофе, о чём-то болтаем и, как нетрудно догадаться, постоянно ржём. И досмеялись. К нам подходят два парня примерно того же, что и мы с Ольгой, возраста.

— Девчонки, а можно с вами посидеть? — спрашивает тот, который потом оказался Лёшей.

— Да садитесь, места некупленные, — шёпотом отвечаю ему.

Они усаживаются и представляются: один, как я уже сказала, Лёша, а другой Витя.

— А что ты шёпотом говоришь? — спрашивает Лёша.

Я своим женским чутьём, которое абсолютно всегда во мне просыпается, когда я Алёна, улавливаю, что я ему понравилась. Но не успеваю я и рта открыть, как Ольга выдаёт такую историю насчёт музыки, пения, репетиций и сорванного голоса, что мне остаётся только кивать головой.

— Так вы, девчонки, в шоу-бизнесе? — спрашивает второй, который Витя.

— Мы новый проект. У нас девичья рок-группа. Сейчас пока только репетируем на нашей базе, в «Олимпийском», — говорю я.

За столом тихо, чтобы разобрать мой шёпот, но название «Олимпийский» вызывает бурю эмоций у наших собеседников.

— Лена, ты бы лучше помолчала, а то голос долго восстанавливаться будет, — говорит Ольга.

— Хорошо, Ира, — шепчу я в ответ.

— Какие у вас красивые имена! — говорит Лёша. — А что вы сегодня делаете?

— В принципе ничего, — отвечает Ольга.

— Может, погуляем?

— Ну если только немножко, — всё также шепчу я. — Нам в пять часов дома надо быть, продюсер наш должен приехать.

На самом деле нас с Ольгой в пять ждёт у себя Лидка.

Мальчишки соглашаются, и вот вчетвером выходим из кафе. Мы с Ольгой переглядываемся, ну и опять!

— Что-нибудь смешное? — спрашивает Витя у Ольги.

— Не обращайте внимания. Это мы так, о своём, о девичьем, — отвечает Оля, смотрит на меня, и мы пуще прежнего начинаем хохотать. Только дойдя до метро, успокаиваемся.

Спускаемся вниз и едем остановку до «Автозаводской».

На улице, болтая о чём-то, благополучно доходим до Лидкиного двора. Надо сказать, что болтала одна Ольга, я всю дорогу молчала, чем несомненно огорчила Лёшу. Это я тоже заметила.

— Вот мы и пришли, — Ольга останавливается у какого-то подъезда совершенно другого, не Лидкиного, дома.

— А можно будет вам позвонить? — спрашивает Витя.

— Конечно, — и Оля называет абсолютно непонятный телефон.

— Вить, ты его повторяй, и я тоже буду, — говорит Лёша.

Прощаемся и заходим в подъезд.

Поднимаемся по лестнице на площадку между вторым и третьим этажами и смотрим на наших кавалеров. Они не спеша уходят, скрываются за углом дома. Мы, подождав ещё минут десять, выходим во двор и идём к Лидке.

Когда мы пересказали все события этого дня нашей подружке, на неё тоже «ха-ха» напало.

— Ну, девчонки, вы даёте! — между приступами смеха только и смогла произнести Лидка.

Так и смеялись до самого вечера, а когда уже стало темнеть, мы с Ольгой засобирались домой.

— Я вас провожу, — говорит Лидка.

На улице было великолепно: тёплый майский вечер, мягкий свет от фонарей, уютный московский дворик.

— Пока, — садимся с Ольгой в пойманную машину и домой.

Вот такой вспомнился мне день, когда мы «ха-ха» словили.

Русский разговорный

С тех пор, как моя Алёна начала свою самостоятельную жизнь, мне постоянно мешало то, что она не могла говорить. В первые годы, когда я была с Наташкой, как-то удавалось обходиться. Если было очень нужно что-то сказать, то я говорила шёпотом, причём под разными предлогами, основным из которых было больное горло. И в те счастливые времена я на свою немоту не особо обращала внимание, да это мне и не очень мешало.

Конец ознакомительного фрагмента.