Ценник

Алексей Шкатов

Перед вами увлекательная и головокружительная история в духе отечественной бондианы с угоном самолета, таинственными и коварными преступниками и террористами, роковыми красотками и, конечно, с прожженным героем, которого преследуют российские спецслужбы. Его дочь, впутанная в эти события, испытывает к нему большее, чем родственную привязанность. Хитроумно закрученный сюжет, нелинейная хронология и неожиданные повороты будут постоянно удивлять и держать вас в приятном напряжении всю книгу. Книга содержит нецензурную брань.

Глава 1

Возможности Алексея. Продолжение

…«Паралитик? Да, скорее всего. Запаха нет. Не дошёл до нашего ряда ещё. Только не чеснок… Точно паралитик. Зарин? Блин, о чём я думаю вообще?»

Несколько человек из его салона трясло в конвульсиях. Кто-то сидел в неестественной позе. А террористов не было видно. Алексей повернулся. Сзади нервничали, пытались встать с кресла, у кого-то не отстёгивался ремень безопасности. Потом пассажиры просто оседали на кресла и засыпали.

…«Я уже сплю?» Алексей не понимал. Повернулся направо к дочери и её подруге. Дочь засыпала. Подруга уже спала. «Вот ведь козлы!»

Газ не был зарином. И не был ипритом. Большинство людей вообще не знали про этот газ, который террористы запустили в салоны аэробуса. «А где уроды эти? Уверены, что все подыхают? Или засыпают? Сами в спецодеждах? Ни хрена не понятно…»

В ответ его мыслям террорист в резиновом комбинезоне и противогазе появился со стороны кабины. Внимательно вглядываясь в лица пассажиров, с автоматом на изготовку он шёл к Алексею… Заветный ключ для «двери от воров», которую именно так пропагандировали установщики этих «супердверей», — а все воры эти двери просто снимали с петель, — был уже в Лёшиной руке, между указательным и средним пальцами, основанием в кулаке.

«Крутое у тебя забрало на хоботе».

Стекло на специальном противогазе действительно было серьёзное. Боевик через него видел, но плохо. Поэтому наклонялся почти к каждому человеку… «Какой ты молодец, урод»…

Причина 2. Продолжение

…Это был поцелуй. Они «пили» друг друга. И улетали, то возвращаясь, то не возвращаясь и выпадая из всего, что было вокруг. А было ли что-то вокруг в тот момент? Потом их ладони одновременно ушли под джинсы их обоих. Так его трясло при посадке в Сургуте — от сильной турбулентности. Её вообще болтало. Хотя он не знал, летала она в Сургут на Як-40 или нет. Надо бы стянуть эти джинсы как-то. В принципе, очень надо. Днём у здания Сбербанка, в начале марта… Мысли порой мешают сделать то, о чём потом можно будет вспомнить в предсмертный час. Не будешь вспоминать всех, кого простил или нет. Это в фильмах про войну так бывает. Во всех причём. Как будто защитники нашего Отечества не трахались никогда и перед смертью у всех просили прощения. Здесь Никита Сергеевич Михалков утёр всем нос в своей «Цитадели». Моментом «покажи сиськи». Гений — он и в России гений. Настоящий гений. Безусловный… Здесь много гениев, но это знают только они. Сами про себя. Пожалуй, здесь, в России, все умные, интеллектуально развитые, особо одарённые, но большинство — гении. С сотрясением мозга, которого у большинства просто нет… Мозга нет…

…Эти мысли не помешали обоим… Закончить. А существует ли мир? Ну, остальной? Уже, к сожалению, начинает существовать. Вот идут одарённые и не очень. Вот идёт маленькая девочка с мамой. Яркие обе. И совсем не деловые. Или это через призму недавнего оргазма? Или любви? Или?.. Это просто мир. И, слава богу, в данный момент его и её. И больше ничей…

УФМС

— С этой квартирой всё просто.

Катя смотрела в базу на своём компьютере.

— Просто что?

— На неё не оформлена собственность.

— Как это?

— Вот так! Квартира перешла автоматически от матери к дочери, теперь должна перейти к вашей этой… Уже её дочери. Ну, хозяйке.

— Да. Так вот…

Катя подняла свои зелёные глаза на Алексея.

— А у вас всегда зелёные глаза, Алёша?

— Нет. Хамелеонят. От голубого, серого и до серо-зелёного.

— И у меня тоже…

Пауза была продолжительной. «Про что я с ней говорю?! Замужем? Вряд ли… Я что, боюсь? Стесняюсь?»

— Вы, Лёша, странно смотрите…

— А у меня… Левый глаз меньше правого.

— Снайпером были?

— Нет. И я плохо стреляю из винтовки.

— А из пистолета хорошо?

Она широко и хитро улыбалась.

— Лучше. В пятиборье научили. Там такие же пистолеты, как наш макаров.

Он широко улыбнулся.

— Ого!

— Да, давно.

— Вы спортивный.

«Она уже сама меня клеит, а я стою, как…»

— Вы присядьте, Алёша.

— Да… Спасибо.

Он присел на стул рядом с ней.

— Вот база данных.

— А мне её можно видеть?

Катя пристально посмотрела на Алексея.

— Боитесь чужих тайн?

— Нет. Я даже с ними связан. По работе.

— Что за работа?

— Я… Альтернативный психолог.

— Интересно! Это сейчас модно. Название странное.

— Я альтернативный психолог больше двадцати лет. В России эту профессию и название знают меньше десяти лет.

— Европа?

— Да.

— Вы же в Риге родились, точно!

Екатерина мельком скользнула по Лёшиной регистрации.

— Не поняла? Какой год рождения?! — Да, я так выгляжу, Катя…

— Я думала, вам сорок не скоро ещё.

— Гены.

— Состояние души. И тела?

— Тело я заставляю.

Они улыбались оба. Уже не хотелось думать о квартире, странных хозяевах, по виду — таких же адекватных, как тысячи других коренных москвичей. Которые сдавали свои квартиры по немыслимым ценам и убеждали даже себя самих, что это нормально. Алексей тоже какое-то время верил, что это нормально. Это же Москва. Она всегда такой будет. С такими москвичами. Ни один из которых её не строил. Не приложил кирпичик в стену любого московского дома. В буквальном смысле. Алексей сам, в одиночку в своей первой общаге застроил угол здания этого общежития. Перед началом своего первого курса. Три с половиной этажа выложил кирпичом. На курсе было шесть москвичей, остальные — иногородние. Москвичам сказали, что общественные работы для них перед началом учёбы — по желанию. Не «пожелал» никто из них. Столицу великой страны Москву построили не москвичи. Но они усердно разменивали и сдавали свои московские квартиры, не платя налоги, не следя за этими квартирами, шантажируя арендаторов. Кто полагает, что так происходит во всём мире — очень ошибаются.

…От Кати не хотелось отрываться. Он сам потянулся к ней и очень мягко коснулся её губ своими. Катя покраснела неожиданно. Её декольте задышало прерывисто.

— Да… Так вот… База… Данных…

Она целиком развернула компьютер к Алексею.

— Всё вроде нормально, но ничего не оформлено. Нет официальных документов на собственность.

— Я их видел собственными глазами, когда регистрацию делали. И паспортистка, точнее эта женщина, которая оформляла…

— Да, Алёша. И вышестоящая инстанция тоже видела копии этих документов. Но это не право на собственность. Нет дарственной. Нет оформленной собственности. Никто и никогда не смотрит на эти документы. Не смотрит досконально. Всем и так всё понятно. Наследственная квартира… Но официально — эта квартира… Сейчас может принадлежать вам, Алексей.

Имя «Алексей» несколько «полоснуло», но он уже понял, что Екатерина могла переходить с делового языка на обычный мгновенно.

— Я не понял…

— В квартире зарегистрированы только вы.

— Да. Но это же временная регистрация…

— Это не важно. По закону вы полноправный житель квартиры. Хоть и на пять лет. Собственника официального — нет. Они просрочили время подачи на собственность. Больше чем на три года. И теперь эта собственность того, кто там зарегистрирован официально.

— Я всё равно не очень понимаю, Катя… А кадастровый номер, регистр?

— А мы его переделаем…

Поцелуй был взрывным и долгим. В него даже просачивались их — обоих — слова о квартире, официальности, новых законах. Жизненно, в общем-то… Они не могли разжать пальцы рук, которые сплелись в их ладонях. Как судорога…