Инициалы

Алексей Шерстнев, 2022

Череда событий приводит Матвея Ефимова к краху. Единственным шансом на спасение является загадочный ключ, случайно найденный в багажнике старой машины. Но к чему приведет разгадка тайны ключа и через какие трудности придется пройти главному герою?

Глава 3. Щедрый покупатель

Следующим утром перед входом в антикварный магазин под названием «Золотая корона» стоял Поликарпов, который злым прищуром рассматривал вывеску, висевшую над входной дверью. Буквы были выцветшими и нуждались в реставрации. В руках он держал кожаный прямоугольный портфель, который постоянно носил при себе. Махнув рукой и пробубнив себе что-то под нос, Поликарпов зашел внутрь. Он отлично разбирался в искусстве, но лучшим другом для него была математика, особенно когда нужно было вычислить причитающийся ему процент с выручки. Он всегда носил классические костюмы, дабы показаться успешным коммерсантом, хотя к бизнесу не имел никакого отношения и состоял с Матвеем лишь в трудовых отношениях.

«Золотая корона» занимала одноэтажное здание с пристройкой, выполнявшей роль склада, заполненного предметами антиквариата, ожидавшими своего размещения на стеллажах в торговом зале. Соседство с торговым центром, расположенным в паре кварталах, обеспечивало непрерывный пеший поток.

За прозрачными витринами, в авангарде, были выставлены деревянные мини-бары, замаскированные под глобусы, напольные лампы с роскошными абажурами, старинные низкие столики, на которых лежала посуда из фарфора и прочие антикварные предметы. Особый интерес вызывала мраморная скульптура Венеры Милосской, смотревшая на прохожих своим пустым взглядом сквозь толстое стекло витрины. Оцененная в несколько десятков тысяч рублей, она уже больше года ждала своего покупателя. При всем своем прекрасном виде, у нее все же имелся единственный, еле заметный, изъян: один глаз был чуть меньше другого. Данное несовершенство усматривалось лишь с определенного ракурса, известного одному лишь Матвею. В вечернее время для нее был выделен отдельный светильник, который покрывал копию творения Праксителя ксеноновой вуалью.

В торговом зале располагались открытые стеллажи со стеклянными полупрозрачными полками. Антикварные предметы на них были расставлены с определенной эклектикой. Здесь античный стиль соседствовал со средневековым, средневековье с новым временем, цвета смешивались как краски у художника, бронза и золото сталкивались с фарфором, нефритом и лазуритом. С полок смотрели разукрашенные слоны, вздымающие свои крючковатые хоботы, пузатые вазы, сверкающие своим глянцем, осушенные золотые кубки, инкрустированные драгоценными камнями, рельефные подсвечники, когда-то бросавшие свет на важные письма. У стены был поставлен круглый кофейный столик к которому, как стражники, были приставлены два бержера. Поликарпов любил усесться за один из них и наслаждаться утренним кофе, когда солнце наполняет торговый зал светом. От кружки зачастую оставались кофейные круги на ореховой столешнице. Поликарпов совсем не беспокоился за товарный вид стола, понимая, что обо всем позаботится Гриша.

Кроме этого имелись остекленные витрины, под которыми находились ювелирные украшения из серебра, золота и других драгоценных металлов. Стоит отметить, что среди них числились по-настоящему ценные изделия, но они были в явном меньшинстве.

Помимо склада и торгового зала, антикварный магазин включал в себя отдельный кабинет, в котором большую часть времени проводил Матвей, занимаясь рутинными делами, связанными с поиском антиквариата или аукционов.

Поликарпов окинул взглядом помещение магазина и схватил, стоявшую на полке, бронзовую статуэтку.

— Какого черта такая высокая цена? — взглянув на ценник, произнес он.

— Матвей сказал поставить такую, — ответил Гриша, выходя из-за прилавка.

— За эту цену ее никто не купит. Я в своей жизни сотню таких продал, и ни одна из них не стоила больше четырех тысяч рублей. — Вы бы ее еще за миллион выставили.

Он поставил статуэтку на прилавок и начал внимательно осматривать.

— Три тысячи, не больше, — сказал Поликарпов, — и не забудь, что десять процентов с ее продажи причитаются мне.

— Но Матвей… — попытался опротестовать Гриша.

— Матвей никогда в жизни ее не продаст за такую сумму. Делай как я говорю и будем в плюсе, — произнес Поликарпов.

Он зашел за прилавок и достал толстую тетрадь, с потрепанными уголками. Развернув ее в том месте где лежала закладка в виде пятисотрублевой купюры, он начал изучать имеющиеся там записи. Блестящие глаза забегали по четырехзначным цифрам. Он быстро сложил в уме выручку за последнюю неделю.

— Девяносто четыре тысячи, — изумленно заключил он.

Поликарпов взглянул на наручные часы. До заветной встречи оставалось совсем мало времени. Он провел пальцем по банковскому билету от чего тот свалился на пол — первая часть внезапно созревшего плана была окончена.

Вчера, проходя мимо стеллажа, у него возник умысел на похищение хрустальной фигурки. Так совпало, что после беседы со своим приятелем об аукционе, он встретил еще одного. Второй же поделился своими переживаниями по поводу подарка знакомой великовозрастной женщине. Поликарпов не преминул воспользоваться ситуацией и пообещал тому раздобыть прекраснейший, по его мнению, подарок. Встреча была назначена на сегодняшнее утро.

Гриша в это время переклеивал ценник на статуэтке и, возвратив ее на прежнее место, крутил вокруг своей оси, подбирая наиболее удачный ракурс.

— Не стой без дела, — скомандовал Поликарпов, — лучше витрину протри. Гриша вернулся за прилавок в поисках тряпки, но упавшую купюру маленькие глаза заметили раньше. Поликарпов уже стоял на исходной позиции перед стеллажом. Краем глаза он наблюдал за хрустальными Амуром и Психеей, пробудившейся от любовного поцелуя. Он пристально смотрел на поведение Гриши. Малейшее его движение по направлению к полу для Поликарпова означало тоже самое, что и угасание красных огней для гонщика.

Как только Гриша потянулся за банкнотой, ловкая рука схватила хрустальную любовную пару и отправила на дно портфеля. Вместо Амура и Психеи на полке появился одинокий, стеклянный ангел. Однако рука Поликарпова на сей раз дрогнула, и ангел оказался на краю пропасти. Неловкое движение плечом могло превратить его в кучу стеклянных осколков. На глазах у Гриши исправлять ситуацию Поликарпов не решился, дабы не привлекать ненужного внимания.

Дело было сделано, когда Поликарпов застегнул портфель. Он подошел к Грише и аккуратно поставил портфель на только что протертое стекло витрины. Лицо Поликарпова было довольным, как у победителя лотереи. Оставалось лишь убедиться, что Гриша каким-то случайным образом не заметил рокировку. Гриша смотрел на Поликарпова загадочным взглядом. Похититель было подумал, что все же был замечен. Кража стала бы тяжелым ударом по его репутации. На секунду он даже пожалел о содеянном и приготовился выдать хрусталь. Гриша посмотрел на Поликарпова еще несколько секунд и вскоре протянул ему поднятую купюру, посчитав именно его хозяином оброненных денег. Поликарпов без раздумий принял банкноту и поместил ее в карман брюк.

— Тебе взять что-нибудь на завтрак? — учтиво предложил Поликарпов, — жаренных сосисок, свежего пшеничного хлеба?

Гриша был удивлен добрым жестом Поликарпова. Других таких предложений он и вспомнить не мог. Вместо слов он отрицательно покачал головой. Похититель выпорхнул из «Золотой короны» словно на крыльях, которые, по всей видимости, позаимствовал у украденного Амура.

Спустя некоторое время приехал Матвей. Он вошел внутрь, звонко хлопнув дверью и потревожив колокольчик, висевший над ней. В руках у него была серая деревянная коробка, которую он поставил на один из стеллажей.

— Доброе утро, — сказал он и распахнул коробку. Гриша направил любопытный взгляд внутрь и обнаружил там пистолет и две пачки патронов, завернутых в тонкую коричневую бумагу.

— О, пушка! — произнес Гриша. Все, что он видел в первый раз вживую, вызывало у него какой-то детский восторг.

— Сегодня по телевизору снова об ограблениях рассказывали, — сказал Матвей.

— Да, что-то около четырех за последние пару дней произошло, — подтвердил Гриша.

Матвей молча и сосредоточенно набил магазин пистолета патронами и поставил его на предохранитель. В последнее время его посещало странное предчувствие. Ему казалось, что с антикварной лавкой сделается что-то недоброе. К тому же каждый день он слышал об ограблениях ювелирных салонов. Он решил обезопасить дело всей своей жизни, для чего и приобрел пистолет. На такой незаконный поступок он решился в первый и, как ему казалось, последний раз в своей жизни.

— Припрячь его за прилавком, — обратился он к Грише и протянул ему пистолет.

— А как им пользоваться? — озабоченно поинтересовался Гриша, так и не решившись взять пистолет в руку.

— Я думаю тебе не придется им воспользоваться, точнее, я надеюсь на это.

Матвей несколько секунд поразмыслил, а затем снял пистолет с предохранителя, передернул затвор, и провел вводную инструкцию по использованию пистолета.

После, он вернул пистолет в исходное положение, при этом, когда передергивал затвор, чтобы извлечь патрон из патронника, ловким движением поймал его рукой, что крайне поразило Гришу. Он поддался мальчишескому интересу и взял пистолет в руку. Образовав приплюснутый круг между большим и указательным пальцами, имитировавший кобуру, Гриша вставил в него ствол пистолета и резко вытащил. Сделал он это таким неловким образом, что зацепил подменыша Поликарпова. Фигурка не стерпела такого обращения и с дребезгом рухнула на твердый пол, развалившись на несколько самостоятельных частей.

— Вот черт, извини Матвей.

Гриша начал ползать по полу на коленках, шаркая металлом пистолета о пол. Он попытался собрать расчлененное тело ангела, примеряя куски стекла друг к другу как пазлы.

— Ничего страшного, — успокоил его Матвей. Он покрутил голову ангела в руке, внимательно осмотрев ее со всех сторон. — К тому же это обычное стекло, кто его сюда вообще поставил?

Ответа не последовало. Виляющий веник за несколько минут очистил пол от стеклянной крошки. Пистолет перекочевал из пухлой руки Гриши на витрину и лежал как оставленный на лавочке в парке кошелек.

Матвей скрылся за лакированной дверью своего кабинета, попросив Гришу спрятать пистолет под прилавок и ни за что не рассказывать о нем Поликарпову, поскольку ему искренне не хотелось выслушивать ворчание последнего.

Гриша попытался выхватить момент, когда еще пространство между открывшейся дверью и стеной соответствовало ширине плеч Матвея, чтобы окликнуть его, но из-за своей природной робости ему этого сделать не удалось. Он нервно расчесывал измызганные волосы, жесткие, как солома, поправлял футболку, которую зажевали складки на желейном животе. Гриша все же собрал мысли в кучу и тихонько подошел к двери. Он постучал по ней еле слышно, как будто ударяет по дереву не костяшкой пальца, а чем-то мягким, хотя Грише стук показался в какой-то степени нахальным. Он стоял у двери неподвижно, как швейцар. Безответный стук его разочаровал, и он сделал короткий шажок в сторону прилавка, как в этот момент дверь лягнула его по сгорбленной спине.

— Матвей, я хотел спросить, — торопливо начал Гриша, — можно зайти?

Матвей ответил утвердительно и лишь попросил подождать минуту. Он вернулся в кабинет и принялся расставлять нефритовые статуэтки у себя на столе.

— Ну, что там у тебя? — обратился он к Грише, который водил глазами по кабинету, будто очутился тут впервые.

Гриша вошел в ступор. Несколько минут назад в голове сложилась довольно крепкая цепочка мыслей, повествующих о влюбленности в одну из недавних посетительниц «Золотой короны», о том, как ее своеобразный носик, завитые волосы накладывают на него нерушимые чары, что она приходит к нему во сне и подзывает короткой улыбкой, что все его мысли заняты лишь ею одной, о потере аппетита, и, в конечном итоге, об отсутствии опыта в общении с женщинами. Этому мальцу явно нужна была помощь уже сформировавшегося во всех смыслах Матвея, о чем Гриша и хотел попросить, пока звенья цепи одиночно не посыпались на пол и не разлетелись в разные стороны. В голове осталась лишь одна мысль, которая и была обличена в слова.

— Кажется, я влюбился, — скромно сказал Гриша. Произнес он это с такой натугой, будто его заставили выдавить из себя данную речь под угрозой применения насилия.

— И в кого же? — поинтересовался Матвей, вмешав в вопрос ложку равнодушия.

— Помнишь, заходила одна девушка, с такими завитыми волосами, она еще спрашивала у тебя про серьги с жемчугом?

— Что-то припоминаю, — в этот момент Матвей хотел высказаться по поводу ее картофельного носа, но счел данную ремарку не совсем уместной, — можешь подарить их в знак внимания.

— Так они же семь тысяч стоят! — решил побороться за прибавку к ежемесячной выручке Гриша.

— Если ты думаешь о прибыли, то можешь заплатить за них сам. К тому же это все-таки выгодная инвестиция. Я не знаю такой девушки, которая устояла бы перед таким презентом.

— Она не такая, она не продается! — начал возражать Гриша, как будто бы знал свой объект вожделения уже много лет.

— Так ты ее и не покупаешь, ты всего лишь оказываешь внимание и демонстрируешь намерения.

— А что еще мне ей сказать? — начал выпытывать Гриша.

— Ну…, — задумался Матвей, — пригласи ее в ресторан вечером, или на концерт. Ты хоть решил, что тебе от нее нужно?

В этот момент Гриша вытащил из кармана маленький блокнот и начал конспектировать советы Матвея. Влюбленному почему-то казалось, что Матвей прекрасно разбирается в вопросах отношений с противоположным полом, однако это было далеко не так. Матвей не обладал внешностью дамского обольстителя: лицо его было довольно среднестатистическим, с небольшой асимметрией, и упомянутым шрамом на подбородке, полученным осколком от гранаты; ростом он был чуть выше среднего, да и телосложением не конкурент Аполлону. Девушек на его веку было не так много, да и отношения с Лилей были скорее последствием удачного стечения обстоятельств.

— Я же тебе не рецепт яблочного пирога рассказываю, — с улыбкой отреагировал Матвей. — Действуй по ситуации, перекинься с ней парой слов, может окажется, что она питается только домашней едой и ничего не смыслит в музыке.

— Спасибо, — тихо проговорил Гриша и скрылся за дверью, дописав замечания Матвея в блокнот.

Через некоторое время в антикварную лавку зашел энергичный старичок. У него при себе имелся кожаный портфель, совсем как у Поликарпова. Он постукивал тростью по деревянному полу и шел по направлению к кабинету Матвея. Его сопровождал молодой человек, походивший на охранника или помощника. Старик оказался собирателем редких коллекций, в том числе из нефрита. Ему не хватало всего двух из двенадцати нефритовых фигурок известного в узких кругах китайского мастера, поэтому он попросил Матвея об услуге, пообещав приличный гонорар.

— Здравствуйте Федор Аристархович, проходите, — поспешил поприветствовать его Матвей, встав со своего кресла.

Старичок быстрым шагом устремился в кресло, на котором совсем недавно сидел Гриша. Федор Аристархович поприветствовал хозяина антикварной лавки и взглядом остановил своего сопровождающего, чтобы тот занял позицию в углу кабинета и не мешал. Покупатель достал лупу и принялся осматривать нефритовые статуэтки. Он делал все в спешке, поскольку давно грезил укомплектованием коллекции и только когда уселся в кресло и достал лупу, заметно сбавил скорость. Фигурку стрельца он осматривал скрупулезно, хмурился, и порой Матвею казалось, что тот дед из Подольска подсунул фальшивку. Покупатель перекинул круглое увеличительное стекло на вторую фигурку, но по сравнению с первым экземпляром оглядел ее довольно быстро. По окончании атрибуции, губы его вытянулись в улыбку, а глаза сделались счастливыми.

— Конечно не отголоски Хуньшаньской культуры, но работа потрясающая, — заключил старичок. Он вцепился в кожаный портфель, который стоял у него на коленях.

— Да, прекрасная работа, — поддержал Матвей и взял фигурку стрельца. — И самое интересное, что такую красоту спрятали и забыли в пыльном серванте в Подольске.

— А вторая где нашлась?

— Вторую прислали из Новосибирска. Подробностей я не знаю, поскольку Марк Александрович занимался этим вопросом, так что это и его заслуга в какой-то степени.

— Матвей, я тебе уже много раз говорил, но ты взрослый мальчик, поэтому скажу тебе в последний раз, — лицо Федора Аристарховича сделалось серьезным, — прекращай ты возиться с этим Поликарповым. Мне семьдесят пять лет, я на своем веку столько разных подонков повидал и у всех было одинаковое выражение лица, когда я заглядывал им прямо в глаза. Вот и у помощника твоего лицо делалось таким же.

— Не замечал за ним ничего подобного, — ответил Матвей. Он действительно ладил с Поликарповым и ни разу не жалел о знакомстве с ним. Напротив, лишь благодаря Поликарпову, а точнее его знакомствам, ему удалось арендовать помещение под антикварную лавку, так еще и по низкой цене. К тому же Поликарпов часто приводил щедрых покупателей, которые чуть ли не половину товаров сметали за раз. У него никак не укладывались в голове слова старика, сидящего напротив.

— Прекрасно, прекрасно, — шептал посетитель. — Я столько всякого броканта повидал, пока собирал коллекцию. Мои архаровцы только кулаками махать умеют, а антикварные вещицы искать не в состоянии, — Федор Аристархович указал глазами на своего сопровождающего.

Старик еще несколько томных минут разглядывал нефритовые фигурки, сверял клеймо и в конце концов вытащил из своего портфеля толстый конверт.

— Ты хорошо поработал. Вот возьми и пересчитай. И напиши мне имена тех, кто продал тебе нефритовые фигурки: мне для провенанса потребуется.

— Я вам доверяю, нет надобности пересчитывать.

Федор Аристархович улыбнулся и спросил:

— А Мейсенского фарфора случайно не найдется?

— К сожалению, быстро разбирают, — расстроил Матвей, дописывая информацию о продавцах нефрита.

— Ну ты уж прибереги для меня что-нибудь в следующий раз, хотя бы пару чашек.

Старик кивнул своему сопровождающему и тот ринулся собирать нефритовые статуэтки.

Матвей остался наедине с толстым конвертом, в котором находилась плата за проделанную работу. Он открыл конверт и вывалил на стол связанную стопку пятитысячных купюр, высотой чуть больше одного сантиметра. Они были настолько свежие и хрустящие, что можно было подумать, что Федор Аристархович напечатал их прямо перед входом в «Золотую Корону».

Матвей решил сосчитать всю сумму. На его удивление старик вместо оговоренных трехсот тысяч рублей заплатил ровно пятьсот. Он хотел было догнать старика, но тот уже умчался вдаль на своем автомобиле. Его стали терзать мысли о том, что пожилой клиент допустил ошибку и сам того не ведая, увеличил причитающуюся исполнителю услуги сумму.

«Нужно было пересчитать при нем», — подумал Матвей. Он взял телефон и начал звонить щедрому старику. Тот ответил и спокойным голосом объяснил, что намерено превысил сумму, так как высоко оценил старания Матвея и категорически отказался принимать излишек.

Радостный похититель Амура и Психеи тащил пустой портфель и пакет с уличной едой. Когда он вошел в антикварную лавку, то первым делом бросил беглый взгляд на местоположение подменыша.

«Похоже обнаружили подмену!» — подумал он первым делом. Улыбка испарилась с его лица. Мысли бегали в голове. Хитрый мозг уже выдал несколько оправдательных версий.

— А это что такое? — произнес он с неподдельным удивлением, и указал пальцем на бесхозяйно лежащий пистолет. — Мы уже и оружием торговать будем?

— Это для безопасности, — горделиво ответил Гриша. — Матвей принес, — он совсем забыл о просьбе директора не показывать оружие Поликарпову.

— А значок шерифа он тебе не выдал? На кой черт тебе этот пистолет, от комаров что ли отстреливаться? И почему ты его на открытом месте хранишь? — непрерывно начал расспрашивать Поликарпов. Остолбеневший Гриша не смог подобрать слов и покорно спрятал пистолет под прилавок.

Похититель прошел вглубь торгового зала, швырнул портфель на бержер, сиденье которого было когда-то распорото, но добротно зашито и вывалил завтрак на стол. Он уже хотел напасть на утреннюю еду, но его окликнул Матвей. Внутри у Поликарпова все сжалось, но деваться было некуда. Он зашел в его кабинет и уселся в кресло лишь с одной оправдательной версией.

С лица Матвея не сходила улыбка, что сразу же успокоило Поликарпова. Через мгновенье Матвей вытащил стопку денег и принялся пересчитывать купюры.

— Неужели, это то, о чем я думаю? — спросил Поликарпов.

— Да, — Матвей отсчитал сто тысяч рублей и протянул их своему компаньону.

Поликарпов набросился на купюры, словно голодная собака на кусок мяса и пересчитал заново. Он рассчитывал получить шестьдесят тысяч рублей, а получил все сто. Конечно же он не стал расспрашивать почему ему переплатили, но Матвей рассказал об этом сам.

Матвей достал из ящика стола вырезки из газет, сделал из них шарик и швырнул в ведро.

— Представляешь, — начал он. — Этот дед из Подольска с меня семьдесят тысяч потребовал за статуэтку.

Поликарпов поперхнулся и ответил:

— И ты ему заплатил?

— Конечно нет. Может я и заплатил бы, не отыщи ты тех газет, куда он давал объявления о продаже.

Поликарпов сидел молча, откинувшись на спинку кресла и с наслаждением слушал хвалебные речи в свой адрес. Он даже сперва захотел похвастаться продажей хрустальной фигурки и выдать Матвею деньги, дабы преувеличить свою значимость, но резко передумал.

— Поэтому ты получаешь свои сто тысяч, — заключил Матвей.

Фортуна сегодня улыбалась Поликарпову. Ему удалось провернуть трюк с исчезновением хрусталя и появлением трех тысяч рублей, к которым прибавились сто тысяч, выданных Матвеем. Единственное, что его расстроило, так это изъян, замеченный покупателем на пятке хрустального Амура; из-за маленькой царапины пришлось сбавить цену.

Поликарпов набил свое брюхо жаренными сосисками с бронзовой хрустящей корочкой и вытер замасленные губы салфеткой. В мусорном ведре он увидел несчастную, отнятую у тела голову подменыша, и поспешил забросать ее скомканными салфетками.

Он уселся в старинный бержер и уткнулся в свежий номер местной газеты. Его чтение сопровождалось шумным перелистыванием, усмешкой и вздохами. Тут он неожиданно вспомнил про вчерашний рассказ об аукционе и поспешил поведать об этом Матвею, дабы втянуть его в сомнительное мероприятие. Матвей поначалу отказывался, поскольку не видел выгоды в слепом аукционе, но Поликарпов был настойчив до тех пор, пока не получил от своего начальника взнос за участие.

«Вот увидишь, — говорил Поликарпов, — у меня такое предчувствие, что завтра мы обязательно сорвем куш».

Матвей смотрел на своего компаньона и ничего не отвечал. Он не особо верил в прибыльность предстоящего дела и согласился на участие лишь для того, чтобы Поликарпов перестал его донимать. Но одновременно с этим им начинал овладевать некий азарт. Его порой увлекали такие сомнительные мероприятия. На собственном примере он несколько раз убеждался, что самые неочевидные покупки могут в будущем увеличить бюджет в несколько раз. В момент приобретения таких вещей на него находило некое наитие, подчинявшее волю.

«Мне знакомый поведал, что они коробки все сканируют и выставляют только ценные экземпляры, — повторял Поликарпов. — Нам обязательно повезет, — заклинал он».