Открой дверь

Алексей Федоров, 2022

Частному детективу Тобиасу Криту не впервой сталкиваться с запутанными делами и работать под прикрытием. Но в научно-исследовательский институт его заносит первый раз в жизни. Распутать клубок событий мешают исчезающие друг за другом свидетели, подозрительно долго живущие фигуранты дела и неизвестные провожатые на тонированных иномарках. След приводит Тобиаса в маленький северный городок, отрезанный от остальной страны поднявшейся снежной бурей. Успеет ли слежка отрезать детектива от разгадки, и удастся ли ему разобраться во всем, пока город окончательно не накрыло снегопадом, и с чем связана его внезапно возникшая регенерация тканей? Разобраться во всем этом можно вместе с самим Тобиасом на страницах произведения.

Глава 1. В начале был звонок.

Самое приятное зрелище на свете — один человек срывает голосовые связки на второго. Особенно приятно, когда ты понятия не имеешь, о чем спор, кто спорит и чем все закончится. Оно и не важно, главное — получить удовольствие от процесса наблюдения!

— Никогда такого не было и вот снова! Так тебя понимать? Что? Снова масоны? Или иллюминаты? Что ты мне голову морочишь?! — один из стариков замахнулся тростью на столь же дряхлого собеседника. Дальше замаха дело не пошло, видимо, мои обнаженные в довольной улыбке зубы отразили тусклый свет ламп в углах между стенами и потолком. А может, они услышали мои шаги, гулко отражающихся от покрытыми голубоватой плиткой стен коридора.

— А! Мистер Крит, добро пожаловать в храм науки нашей великой страны! — старик с тростью протянул мне руку для приветствия. — Как доехали?

— Прошу вас, профессора, можно просто Тоби, — я пожал руки обоим старикам. — Доехал… ну, пожалуй, слово «нормально», как нельзя лучше описывает мое короткое путешествие! — я улыбнулся обоим, они лишь понимающе кивнули. Строго говоря, доехал я даже хорошо, люблю поездки на поездах, готов хоть неделю ехать, так что путешествие в восемь часов в ритмично трясущемся вагоне, напротив окошка и один на один со своими мыслями стали для меня истинным удовольствием. Причиной моего короткого, но обещающего быть продуктивным, путешествия стал ранний звонок восемь дней назад. Интересно то, что звонок пришел на мой мобильный, а не на рабочий, значит рекомендовал кто-то из бывших клиентов. Звонок не разбудил меня, но сознание до конца еще не проснулось. По этой причине, наверное, я и не мог определить, с которым из двух стариков, что стоят напротив меня, я говорил по телефону.

Причин пораскинуть мозгами было множество. Во-первых, звонок ранний, звонил старик, говорил четко и ясно, будто читал с листочка (а может и правда читал). Его голос был поставлен, но будто ему самому было всегда скучно говорить с кем-то кроме самого себя. Во-вторых, его просьба, конечно, не была чем-то неосуществимым, но и не входила в рамки обычной моей работы. Он сказал, что его коллеги начали пропадать, некоторых никто не видел уже по несколько недель. В какой-то момент разговора у меня появилось ощущение, будто старик что-то хотел сказать, но словно оступился, повисла пауза, длиною в три секунды, и разговор снова продолжился. Мне было предложено приехать по определенному адресу, чтобы уточнить все детали, а также предложить свой план действий. Я не стал спорить, лишь сказал, что смогу приехать через неделю. Он ответил согласием, только добавил, на всякий случай взять побольше вещей. Если я соглашусь, то мне придется задержаться в городе надолго. В-третьих, и это сбило меня с толку сильнее всего, я назвал им свои расценки, в трубке послышался короткий смешок: «Да, мистер Крит, цифра, которую вы озвучили за сутки своей выездной работы нас не устраивает. Вы получите оплату по вашему тарифу за трое суток, если просто приедете к нам на встречу. А на ней мы обсудим истинное положение дел, пока про все деньги я говорить не буду, но Вас все должно устроить!»

На этом беседа прервалась, а я еще около минуты просидел с телефоном у щеки и второпях записывал все детали разговора, которые пока не успел забыть. Пусть некоторые детали успели ускользнуть, но запомнил я практически все. Тем не менее, когда я приехал в свой офис, уселся за широкий деревянный стол, на жесткий стул с прямой спинкой, развернул салфетку, которая утром послужила мне моей записной книжкой, и переписал все в большой блокнот. Почти к каждой сточке разговора мной была добавлена заметка, которая отражала мои мысли по ее поводу. Например, о своем собеседнике я мог сказать, что он человек преклонного возраста, от 65 до 80 лет, вероятнее всего занимает руководящую должность, или просто привык командовать людьми. Чуть позже, после короткого запроса в поисковике браузера, выяснилось, что адрес, который мне дал старик, принадлежит одному из самых значительных и древних научных заведений страны. Узнав это, я сделал вывод о том, что звонивший скорее всего является профессором в этом институте, возможно, если и не заправляет какой-то кафедрой, то уж точно заведует лабораторией. Конечно же, на сайте этого института я нашел около двух десятков очень подходящих стариканов. Всем известно, что из наших НИИ уходят только вперед ногами, и чаще всего от старости. К слову, я заметил, что в институте нехилая такая текучка кадров, да, пусть и медленная, но каждый год они брали двух-трех новых сотрудников. Институт не успевал разрастаться, но и затухнуть у него не получалось, ибо, как и свежая кровь разбавляла коллектив, так старики не сильно задерживались — с регулярностью в полгода-год в ленте новостей прибавлялось ушедших на тот свет престарелых докторов-профессоров-деканов. Никогда особенно их не понимал, ученых этих. Ладно, пусть старики возятся с наукой, ну вот нравится им пробирками звенеть, кнопочки нажимать, да на ножки студенток пялиться. Но вот молодежь?! Ну как у здоровой 25-30-летней девушки появляется желание киснуть в старых лабораториях, посвящая свою жизнь написанию трудов и ковырянию в носу?

— Вот и славно, уважаемый! Проследуем в мой кабинет? Он более удобен для разговоров, чем кабинеты начальств. — профессор тростью указал на конец коридора, где темнела дверь, обитая кожей.

— Ага, значит не Вы начальство?

— С чего Вы так подумали, мистер Крит? — старик, опершись на трость, по какой-то причине очень серьезным взглядом посмотрел мне в лицо.

— Честно говоря, я посмотрел в интернете историю вашего заведения, и узнал в Вас бывшего директора. Как известно, молодые директора институтов чаще всего во всем зависимы от мнения своих предшественников, а Вы, так сказать, серый кардинал.

— Вы проницательны, мистер Крит. — по лицу скользнула стариковская улыбка.

— Прошу, просто Тоби, господин Кардинал. — тут уже настало время улыбнуться мне, профессор же позволил себе короткий смешок и молча открыл дверь своего кабинета.

Внутри царил полумрак, пронизанный редкими солнечными лучами, которые пробивались сквозь плотные красные шторы. В тонких полосках света суетились пылинки, раздраженные резким потоком воздуха из-за открывшейся двери. Казалось, будто кабинетом пользовались в последний раз чуть ли ни десятилетие тому назад: пыльные книги в разноцветных переплетах, запыленные же столы и папки. Только один стол — хозяина кабинета — был чист, а на столе еще дымился чай в красной керамической кружке. Профессор включил свет, и кабинет мигом приобрел обжитой и уютный вид.

— Если бы, Тоби, все было так, как Вы говорите… Нынче молодежь не советуется со стариками, порой я загривком чую их пренебрежительные взгляды. Будто мы мусор в столе, который жалко вынести на помойку, может, пригодится еще. Ха! — профессор снял очки и помял пальцами переносицу.

— Наверное, в этом и заключается эволюция общества: времена меняются, жизнь тоже поменяла свои течения, наверное, нужно это принять.

— Вы, конечно, правы, Тоби! — профессор резко сделал шаг к своему столу, повернул кресло, сел в него и развернулся спиной ко мне. — Но это не повод пренебрегать нашим опытом.

— Профессор, не обессудьте, не хотел Вас обидеть! Честное слово… — я было хотел начать извиняться, но старик уже развернулся в своем кресле и на лице не было ни капли того гнева.

— Все хорошо, Тоби, давайте о деле, — я понял, что меня призаткнули. — Садитесь, пожалуйста. — старик указал на простой стул около своего стола.

— Конечно.

— Как Вы поняли из короткого разговора с моим коллегой дело непростое. Начальство не хочет делать никаких заявлений, не идет в полицию. Родственники моих друзей и коллег сами обращались в органы. Ответ един — старики гуляли, из-за маразма, старости и других вариаций забывали дорогу домой, терялись и умирали под именами неизвестных в многочисленных больницах нашей Родины.

— Полиция игнорирует запросы? А другие? Служба спасения, прокуратура, да хоть профсоюзы!

— В том-то и дело. Число пропавших за последние два года выросло до восьми человек, но дело в том, что некоторые из них брали отпуска или больничные, что им не свойственно. По этой причине сложно сказать, даже в точности до недели, когда именно они пропали из поля зрения.

— Почему Вы наняли меня только сейчас? Исчезновения начали учащаться? И, простите, конечно, но даже аванс за мою работу, как мне кажется, не по карману двум ученым, даже профессорам.

— Отвечу на все Ваши вопросы! Первое, нет, коллеги мои пропадают без какой-либо закономерности. Иногда по двое за месяц, иногда — раз в полгода. Последние двое: доктора наук, оба профессора, один даже академик, с разницей в неделю — 15 и 8 дней тому назад соответственно. Почему только сейчас появилось желание обратиться к Вам? Да все просто, банально лопнуло терпение. До последнего мы надеялись, что Государство поможет нам. Ведь и пропавшие не последние люди в науке, и мы не абы кто. — старик потер переносицу костяшкой указательного пальца. — Второе, деньги. Научное сообщество обширно, нас, стариков-ученых, довольно много, и у нас есть сбережения, вклады и патенты, с которых капает копеечка-другая. Еще вопросы?

— Да! Что Вы хотите конкретно от меня? Чтобы я нашел ваших коллег? Чтобы я нашел похитителя или похитителей? Чтобы я передал их закону? Или оставил вам?

— Всего понемногу. Мои друзья стары, как и я. И боюсь, они не смогут пережить условия, в которых их могут содержать. По этой причине, я не рассчитываю на возвращение всех моих коллег. Однако, я не хочу терять еще больше своих друзей. Причина меня тоже меня очень интересует. Почему кто-то охотится на нас, как зверь, загоняет самых слабых в обществе, но выборочно: мы проверили в Сети: исчезло только три человека подходящего возраста, один из которых, возможно, заблудился в пещере на курорте, а другой — иностранец, который решил изучить все уголки огромной страны. Видимо, зашел не в ту деревню.

— Хорошо, я Вас понял. Мне нужны все возможные улики, все документы, последние научные работы и лабораторные журналы ваших коллег. Сможете обеспечить доступ к бухгалтерии и личным делам института? Мне будет необходимо побеседовать с сотрудниками. Как Вы хотите это устроить?

— О! Не волнуйтесь. У меня есть отличная идея!

— Какая же? Не важно, как Вы достанете деньги, но сколько Вы собираетесь мне платить? Судя по всему, мне придется работать долго. — мне было стыдно просить у старика деньги, он действительно грустил и переживал за своих пропавших друзей, но и за тех коллег, кто еще бодро ходил в институт каждый день.

— Вы будете у нас работать, мистер Крит, под прикрытием, конечно. Остались некоторые связи, и вы очень хорошо впишетесь в отдел кадров нашего НИИ.

— Вы смеетесь надо мной? — ото всей моей предыдущей учтивости не осталось и следа. — Я готов был сделать Вам скидку, так как требовать с вас всех моих обычных денег мне не позволяет совесть, но я не готов трудиться за копейки, так еще и работать в отделе кадров!

— По случайной ошибке бухгалтерии, в которой работает столь же заинтересованная в нашем маленьком расследовании моя старая подруга, Вы будете получать на один ноль больше. Эта сумма покроет две трети вашего тарифа. Это раз! Во-вторых, каждую неделю я буду выплачивать Вам некоторую сумму, если результаты Ваших трудов будут показательными. Для начала, у Вас есть аванс и оплата за первую неделю работы. — старик достал из верхнего ящика стола толстый конверт. — Как мы и договаривались!

Я быстро оценил пачку купюр в конверте — мой обычный аванс и еще столько же только за первую неделю гипотетической работы. Неплохо! А ведь еще и официальная зарплата. Могучий дед! Я встал со стула, протянул руку, и сказал:

— Как и договаривались, господин Кардинал. У меня есть условие: если я не смогу разгадать ваши загадки, то заберу все деньги, которые Вы мне выдавали наличными, минус пятьдесят процентов. Все, что придет мне карту в виде зарплаты я оставляю себе. Вы согласны?

— Ну, я хотел предложить Вам более выгодные условия, но раз Вы так настаиваете…

— Я не дурак и не простак, господин Кардинал, я честный человек. Мне не нужны деньги, которые старики-профессора по копейкам от патентов собирали всю свою жизнь.

— Теперь я почувствовал тоже пренебрежение, мистер Крит.

— Нет. Никакого пренебрежения, только уважение и почитание.

Старик вложил свою ладонь в мою. Рукопожатие было сильным, что никак не сочеталось с хрупким стариковским видом.

Глава 2. Трудовые будни.

Сложнее, чем найти работу — это понравиться коллективу, войти в очень тесный круг людей, влиться в их рабочий поток и быть наравне с ними.

Как и обещал господин Кардинал (а только так я его теперь называл), устроиться на работу было, как два пальца об асфальт. Проблема, хоть и небольшая, заключалась в некоторых формальностях: диплома о соответствующем высшем образовании у меня не было, да и стаж работы по специальности у меня был нулевой. Но я выкрутился, купить документы в столице было проще, чем попасть на прием к врачу — никаких очередей и регистратуру беспокоить не надо. И к обеду следующего дня я стал счастливым обладателем диплома специалиста по управлению персоналом в не самом известном, но все-таки уважаемом вузе, и трудовой книжки, согласно которой я проработал три года помощником руководителя отдела кадров в сети известных супермаркетов, и еще три года — непосредственно руководителем в небольшом развивающемся бизнесе. Для человека, которому 31 год от роду, было более, чем достаточно. Фамилию я менять не стал, ибо Тобиасов Критов было хоть и немного, но узнать меня могли только бывшие клиенты, которых было человек сто от силы. На сайте моего агентства и в его рекламе фото нет. Так что, вероятность быть узнанным и рассекреченным стремилась к нулю. На третий день в столице я уже шел на собеседование. Оно было чистой формальностью. Мне задали пару вопросов по специфике прошлой работы, почему сейчас мой выбор пал на их уважаемое научно-исследовательское учреждение. Я «честно» рассказал о выдуманном бизнесе и о том, что хотелось независимости от прибыльности стартапа, показал сайт, который сотрудник моего агентства склепал на коленке вчера вечером, где указал на основные провалы и ошибки моего предыдущего руководства. Заявил, что такое уважаемое научно-исследовательское учреждение наверняка может похвастаться стабильностью и способно правильно и вовремя выплачивать зарплаты сотрудникам. В общем, всеми силами старался понравиться руководителю отдела кадров института, под началом которой и хотел работать. Начальница моя оказалась дородной и очень доброй на вид женщиной лет 50-55, и после пяти минут беседы заявила, что мое образование, стаж работы и покровительство профессора Стейта (а именно так звали господина Кардинала) полностью дает возможность мне работать в качестве ее личного помощника. И вот уже через час мне подписали все документы, пока я в спешке дочитывал договор (составлен он был очень неграмотно, и даже я смог понять, что если я захочу уволиться, то прихвачу с собой половину бухгалтерии). После короткой экскурсии по этажам НИИ в сопровождении обворожительной студентки четвертого курса, меня проводили к моему будущему рабочему месту. Им оказалась большая аудитория, которая была когда-то лабораторией, чему свидетельствовали трубы в углах комнаты, которые обеспечивали весь этаж различными газами, и большая прямоугольная дыра под потолком от лабораторного вытяжного шкафа. Около стен стояли простые деревянные столы и тумбочки, один из которых пустовал. Моими коллегами были начальница отдела мисс Райд, молодая девушка Кристи и молодой человек, имя которого я не запомнил. Женщины были на своих рабочих местах и дружелюбно поприветствовали меня. Парень же, скорее, числился в отделе кадров, но выполнял все свою работу из дома.

Меня быстро ввели в курс дела, рассказали основные проблемы и посоветовали не особенно задумываться о работе в рабочее время, так как кадров всего-навсего четыреста человек, а текучка — пять-десять кадров в год («Кто приходит, кто уходит, а кого-то и увозят» — весьма цинично заметила Кристи). И тут я напоролся на Клондайк! Оказывается, электронные базы данных для сотрудников отдела кадров НИИ были равноценны микроскопу во времена неандертальцев. Что давало мне неописуемые возможности проработать каждого числящегося в институте сотрудника, изучить их с разных сторон (для обширной базы необходимы были контакты с бухгалтерией и другими отделами), да и просто пообщаться с контингентом. А в довершении, никто не мог запретить мне создать клон этой базы на своем ноутбуке, где я могу вовсю трудиться во славу науки Отечества и для решения локальной задачи господина Кардинала. Кристи приняла мою идею без энтузиазма, но я заверил ее и Мисс, что это никак не отразится на них и поможет быстрее мне освоиться на новом месте. Мисс Райд полностью поддержала мою идею, заявив, что НИИ уже несколько лет не хочет выделять деньги на специалиста, который всем этим займется.

Так прошли целых две недели, они были насыщенны знакомствами с новыми людьми, и уже двумя новыми выплатами господина Кардинала. На данном этапе работы я не открыл ничего нового в этом деле, зато загадок становилось все больше и больше. Пока кипела работа над базой данных, я обнаружил несколько несостыковок в датах рождения особенно стареньких профессоров, в том числе у самого Стейта, шести из восьми исчезнувших и четырех их коллег (два заведующих лабораториями, один декан факультета другого вуза и один академик). Так, например, господин Кардинал, по самым новым документам, родился в 1938 году, а в архиве я случайно наткнулся на старые книги учета, где некоторый Стейт 1908 года рождения, будучи старшим научным сотрудников в 1941 году получал реагенты для выполнения государственного задания. Это могло бы быть нелепым совпадением, но подпись была очень похожей на подпись самого господина Кардинала. Примерно по тем же методикам я определял возраст некоторых сотрудников, которые пропали за последние два года, и обнаружил, что средний их возраст составляет 117 лет. Для анонимного подтверждения оригинальности документов и подписей я потратил примерно полтора недельного заработка. А еще половину потратил, чтобы заткнуть чересчур любопытного почерковеда, которого удивило нестандартное долголетие мох клиентов.

Несмотря на столь крупные затраты, в деньгах я не нуждался, хоть и снимал далеко не самые дешевые апартаменты в гостинице, что стояла в двух кварталах от НИИ. Можно было бы и ближе, но на такое тактическое расположение повлияли некоторые причины. Во-первых, не хотел открываться коллегам раньше времени, а им резво могло захотеться прогуляться со мной до метро. Ладно, стряхнуть их можно было бы, но было жалко времени. Во-вторых, те семь минут от двери до двери давали возможность подышать свежим воздухом утром и проветрить мозги вечером. Инфраструктура меня также вполне устраивала, прямо напротив гостиницы был магазин продуктов, в пятнадцати минутах ходьбы стоял торговый центр, в соседнем здании — частная клиника, где я успешно завел себе небольшую страховку (я не собирался надолго оставаться в столице, просто специфика работы детектива подразумевала возможные простуды от долгих ночных наблюдений, царапины от лазанья по подвалам, аллергии на пыль в старых архивах и, чем черт не шутит, колото-резанные и огнестрельные раны). Мои апартаменты представляли собой небольшую спальную комнату, по большей части занятую огромной кроватью, просторную столовую, совмещенную с кухней, санузел, прихожую, в которой стоял шкаф, вмещающий всю мою верхнюю одежду, и просторную гардеробную, размером с половину спальни, из которой я сделал себе кабинет со столом, ноутбуком, принтером, белой доской и стенами, полностью залепленными вырезками моих собственных распечаток А4. Придется платить за продырявленные булавками обои и поцарапанный белой доской ламинат. В гардеробной я убирался сам, заранее попросив уборщицу там не лазить, так что мои секреты были под замком в буквальном смысле. В гостинице был и бассейн, и тренажерный зал, так что я избрал самый легкий вариант для отвлечения внимания от работы.

Смущало меня только то, что расследование по делу Кардинала двигалось уж больно медленно, о чем я и сообщил ему за утренней чашечкой кофе у меня дома в воскресенье.

— Господин Кардинал, я уже две недели под прикрытием в институте!

— Вам все нравится? Как с Вами обходятся? Никто не связывает Вам руки?

— Нет-нет, не переживайте, это мои проблемы. Не надо Вас лишний раз впутывать. Только расследование медленно движется.

— Скажите, пожалуйста, мистер Крит, за что я Вам плачу? — четно говоря, от такого вопроса я напрочь потерял дар речи. — Не за то, чтобы Вы, словно оголтелый полицай бегали по институту и проводили расследование у всех на виду. Когда я Вас приглашал, я осознавал, что Вы можете задержаться тут на несколько месяцев. Так что, не переживайте понапрасну, работайте в своем темпе, разгадывайте Ваши загадки. А я Вас, пожалуй, похвалю, мисс Райд очень лестно отозвалась о Вашей работе. — в его голосе звучала неприкрытая ирония.

— Спасибо, я постараюсь оправдать Ваше доверие. — в тон ответил я.

— Вот и славно, а мне пора по делам, дорогой Тобиас! — Кардинал не без труда выбрался из мягкого кресла, подобрал свою трость и двинулся по направлению к двери. — У Вас очень миленько в номере, как называется этот стиль?

— Господин Кардинал, а сколько Вам лет, если не секрет?

— Дорогой Тобиас, мне приятны Ваши слова! Даже если такой проницательный человек, как Вы, не можете определить мой возраст, значит не зря я правильно питаюсь и соблюдаю режим сна! — Стейт хохотнул, развернулся и скрылся за дверью, а через пару секунд бодрые удары палкой о кафель уже звучали на другом конце коридора.

Глава 3. Утро вечера мудренее, но не откровеннее.

Даже в самом маленьком городе можно заблудиться. Даже в самом мелком море легко утонуть. Даже в самом плохом настроении найдется друг, который развеселит тебя. В самую темную ночь загорится хоть один фонарь. А в самый светлый день — набежит тень.

После того завтрака с господином Кардиналом дела мои пошли по совсем уж странному пути. Ответил на мой прямой вопрос он очень туманно, что практически полностью подтвердило мои опасения. Для самого себя, в клоне базы данных, я отметил те даты рождения, которые обнаружились мною в официальных документах (Боже храни бюрократию государственных учреждений, но не могло же господину Кардиналу, который выглядел на восемьдесят с хвостиком, быть сто двенадцать лет?!). Я твердо решил игнорировать факт беспричинного долголетия профессуры университета и начал копать в сторону виновников исчезновения. Для начала я проверил все передвижения великовозрастных коллег пропавших. Благо, что это было довольно просто — электронные проездные билеты на метро и наземный транспорт не показали никакой подозрительной активности каждого из них. Собственно, как и практически всех сотрудников НИИ, кто ездит на общественном транспорте. Для столь сложного и наверняка уголовно-наказуемого вмешательства в данные карт и личную жизнь граждан мне пришлось вызвонить своего штатного хакера Джимми из агентства, который поселился в моих апартаментах аж на целую неделю, чем нарушал мое душевное спокойствие. Как только я смог его выпроводить, сразу сел писать отчет для Кардинала.

«09 августа 2020 года. Не зафиксировано подозрительной активности сотрудников, пользующихся общественным транспортом за последние 12 мес. Обращал внимание на дни, когда, предположительно, исчезали Ваши коллеги. Попробую сделать аналогичное исследование по личным данным, это дорого, но в рамках Ваших дотаций. Если появится какая-то информация, то по сразу сообщу Вам. Тоби»

Естественно, личные данные я уже проверил. Тот же Джимми пробрался в базы сотовых операторов и проверил активность всех личных номеров, которые я смог собрать у всех сотрудников. В общем и частном, будь от этого хоть какой-то толк, то я бы сразу сообщил Кардиналу. Причина моих утаек состояла в том, что в словах Стейта, иногда, очень редко, вместе междометия «я» вставало неопределенное «мы». Можно было бы сослаться на академическую привычку, когда во время выступлений говорят не «я изучил, мое исследование», а «мы изучили, наше исследование». А можно было подумать, что он постоянно совещается со своими таинственными друзьями из «клуба долгожителей». Дальнейшее поведение Кардинала (или его друзей) могло бы навести на определенные мысли. Я не сильно надеялся на благоприятный исход моей подрывной идеи, так что спокойно продолжал исследования.

Каждый день мимо меня проходили толпы народа, кто в белых лабораторных халатах, кто в замызганных робах, а кто в обычной повседневной одежде. С каждым днем я все больше и больше знакомился с коллективом всего института. Административный этаж был не самым запоминающимся, кроме относительно молодого директора с выдающимся вторым подбородком и значительным брюшком, своими сверстниками я мог назвать максимум трех человек: мою коллегу Кристи и двух секретарш директора. На исследовательских этажах, где изучали разные проявления химии, в которых я был не силен, работали сотрудники совсем уж разного возраста. Здесь можно было встретить и согнутого в три погибели старика-академика, который полностью соответствовал своему 97-летнему возрасту, и импозантного профессора в хорошем, хоть и недорогом, костюме (по некоторым данным он был старше своего возраста лет на 50 минимум), и молодых женщин, которые всеми правдами и неправдами пытались обучить нерадивых студентов, и парней-лаборантов, с крутым видом расхаживающих по лестнице с сигареткой в зубах. И со всеми быстро получалось разговориться, люди здесь искали возможности поделиться позитивом. Так что, к середине августа, в пятницу вечером, я вовсю пил пиво в странной компании из института, которая включала двух старших лаборантов лет двадцати шести, пару научных сотрудниц по тридцать лет каждой, и даже одного заведующего лаборатории сорока одного года от роду. Мы веселились и смеялись под аккомпанемент звона бокалов. Смеялись, пока я не затронул тему, которая меня интересовала куда больше, чем «забавные случаи с аргоном в лаборатории органического синтеза». И повисла тишина. Вокруг нашего столика, будто воздвигли купол из звуконепроницаемого стекла.

— В каком смысле, пропадают? — первым нарушил молчание парень-лаборант. — Они же кто на пенсии, кто вообще умер.

— Ну, кто умер, тот реально умер, а вот бухгалтерия не стремится выпускать на пенсию доктора Мортинсона. Хотя я его так и не видел ни разу. Всех уже достал и в отделе кадров, и в бухгалтерии. Так и говорят, что не видели, в отпуске, наверное. Мол, бывает у них, решил погулять под старость лет. Ребят, вы чего затихли-то?

— Тоби, а ты к директору ходил?

— Нет, еще его мучить лишний раз!

— Ну, если нас это не касается, то и к черту это, да, ребят? — протараторила девушка научный сотрудник. Ребята закивали и продолжили общение, также резко, как и затихли еще минуту тому назад. Только я немного погрузился в свои мысли, и еще одна девушка стала чаще посматривать на меня.

Так прошел весь вечер, пока у нас не закончились деньги (не у меня, конечно). Зато, кажется, мне подвернулась удача. Ведь когда я попрощался со всеми мужчинами за руки, обнял барышень, то одна, по имени Кэти, успела шепнуть мне на ухо: «Проводишь меня?». Только радовался я не по причине возможного служебного романа, а потому что голос у девушки был испуганный. Будто она знала больше, чем озвучили ребята за столом, просто боялась говорить. Мне это было только на руку. И когда все начали расходиться, она пробормотала что-то по поводу туалета, а я вызвался проводить ее до метро. Пошатываясь, ребята компанией направились в сторону подземки. Так случилось, что я, в отличие от своих коллег, был абсолютно трезв. Причиной тому стала купюра, сунутая официанту, с запиской «мне только безалкогольное». Кэти появилась спустя две минуты. Она тоже не очень крепко стояла на своих двоих.

— Двинем? — предложил я и отодвинул локоть, чтобы Кэти могла ухватиться за нее.

— Спасибо!

— Ты чего-то испугалась?

— Да, твоих слов. Доктор Мортинсон был моим руководителем. — а то я не знал. — И я не видела его уже больше месяца, хотя раньше он и недели не мог удержаться, чтобы не поучить нас уму-разуму… — Кэти оступилась и упала бы, если бы не держалась за меня, кажется, она подвернула ногу.

Она выровнялась, поблагодарила меня и совершенно неожиданно расплакалась, уткнувшись мне в плечо. И тут мне стало действительно неловко, видимо доктор ей был очень дорог, а я столь бессовестно воспользовался ее положением, еще и обрадовался. Детектив, блин… Как ее поддержать? Я осторожно погладил ее по спине, даже будто слегка приобнял, а Кэти никак не могла успокоиться. Надо было что-то сказать…

— Кэти, я… — ну, вот что я могу ей сказать? — Кэти, я рядом, если ты хочешь что-то сказать, то не стесняйся, я тебя услышу.

Кэти задыхалась в истерике, ее плечи дергались, мы сели на крыльцо подвернувшегося магазинчика, ночь была теплой, но я снял рубашку, оставшись в футболке, и укутал в ней девушку. Потихоньку она начала успокаиваться, вытирая слезы рукавом, и на нем расплылось маленькое пятнышко туши. Когда манжета стала напоминать тест Роршаха, Кэти наконец перестала судорожно дергаться.

— Пойдем, Тоби, хорошо? Мне нужно побольше воздуха. — она решительно поднялась и сняла рубашку, подавая ее мне.

— Нет уж, спасибо, вернешь ее, когда отмоешь! — попытка пошутить удалась: Кэти улыбнулась и рассмеялась сквозь оставшиеся в глазах слезы. — Так-то лучше! Ты где живешь? Куда тебя проводить?

— Я не хочу сейчас в общагу идти, давай прогуляемся? Пойдем к набережной?

— Да, а где она?

— Ты же говорил, что полжизни в столице провел! И не знаешь, где здесь набережная? — упс, мой косяк, совсем забылся!

— Да-а-а-а, классика, живешь себе всю жизнь в одном районе, работаешь в другом, и кроме трех улиц в городе ничего не знаешь.

— Понимаю, сама так жила. — о, прокатило, — Тут на перекрестке, справа от НИИ, переход подземный, и на той стороне, через парк.

— А, ну вот и объяснение, я-то живу с другой стороны.

Так и мы прошли, на другую сторону парка, к набережной узенькой речки. Не могу сказать, что воздух был гораздо свежее или чище, так как сильно пахло тиной, на воде возле берега расплывались бензиновые пятна, а услышать, что говорит человек в метре от тебя практически нереально из-за оживленной проезжей части. Зато дул легкий ветерок, который приятно холодил кожу рук и лицо. Речка тоже не произвела на меня впечатление, не сравнится с рекой в моем городе, такой широкой, что если бы не огни на другой стороне, то берега не было бы видно.

— Пойдем отсюда, Тоби? Река зацвела и теперь от нее неприятно пахнет… — я согласно закивал, надрывать глотку из-за шума не было никакого желания. — Да и не только в цветении дело, честно говоря.

Порой, бывает, нужно просто помолчать. В данный момент мы молча шли под руку по узким улочкам столицы, оставляя позади себя вонючую узкую речку. Я не осознавал, куда мы идем, даже не смотрел на часы, просто не нужно было. Позади шумная дорога, впереди теплая ночь. Мы шли и шли. Не замечая пролетающих мимо птиц, проезжающих автомобилей, случайных прохожих. И дошли до НИИ. Кэти взглянула на гротескное строение белого цвета и заговорила. Ее рассказ был прерывистым, часто переходил на всхлип, часто я путался в именах и датах, но суть оставалась одной:

Еще четыре года назад, когда только Кэти приняли на стажировку в НИИ, заведение процветало: конференции, статьи, выступления, гранты, проекты. Все было слишком хорошо. Но сменилось руководство, и стали расти цены на реагенты, упали зарплаты и финансирование, все меньше гостей, все реже выступления именитых ученых. Стали уходить сотрудники, за полгода штат сократился на двести человек. Остались только те, кто действительно всей душой горел идеями. Руководство разводило руками, на все жалобы и предложения закрывало глаза. Ладно, справимся, думали мы. Даже пытались видеть какие-то преимущества: меньше очередей на оборудование общего пользования и в столовую. Больше места, ведь старые профессора стали пробивать себе закрытые и опустевшие лаборатории. Так продолжалось еще полтора года, институт будто бы ожил, все говорили, что реформы привели все-таки его к новым вершинам. В следующие два года все становилось только хуже. Старые профессора, которые вдохновляли нас, давали нам идеи и помогали в работе, стали один за другим поддаваться депрессии. Их коллеги не выходили на связь. У каждого из них в глазах поселился страх, но только не у профессора Мортинсона, который до самого последнего верил, что они снова заживут! Каждый день он их подбадривал и давал все новые и новые интересные задачи. Даже когда они не справлялись, он все равно всячески их мотивировал.

— Но вот он пропал. И уже почти полтора месяца его нет, а я все жду, когда он снова зайдет в лабораторию, скажет всем свое постоянно: «привет, команда» и начнет раздавать всем советы и подсказки.

Кэти снова начала плакать, только теперь уже тихо, без судорожных всхлипов. По ее щекам одна за другой текли слезы. Теперь они были вызваны не страхом, а тяжелой тоской. Пятно на манжете рубашки продолжило увеличиваться.

— Кэти, послушай, метро уже не работает, я вызову тебе такси, ладно? Где ты живешь?

— Тоби, я боюсь теперь одна возвращаться.

— Я, конечно, могу тебя проводить, но проще просто переночевать у меня. Приставать не буду, честно! — Кэти снова улыбнулась, даже попыталась пошутить.

— Эх. А так хотелось…

Сарказм — наше единственное оружие, когда на душе уж совсем темно, пусто и холодно. В нем наше спасение от страха за свое будущее.

Очевидно, Кэти была не в том состоянии, чтобы трезво оценить обстановку и приметить, что я живу в гостинице, а не в квартире, но все-таки нашла силы пойти в ванную и привести себя в порядок перед сном. Я выделил ей халат, который мне достался в комплекте с апартаментами, и любимую футболку (единственную чистую на данный момент). Спать ее уложил в спальню, а самому мне надо было набросать все услышанное за сегодня. Фактов было много, но они были разрознены в воспаленном алкоголем и переживаниями мозгу Кэти. Надо было копать глубже про эту кратковременную депрессию в НИИ, о которой я только что узнал. Вот откуда эти стремления сотрудников улыбаться и быть приветливыми. Они не из-за того, что в команду набирались исключительно позитивные кадры, а потому, что у них не остается никаких других возможностей удержаться на плаву. Они, как обычная большая семья, предпочитают прятать проблему за улыбками, совместными объединяющими вечерами, чем начать ее решать. Неужели все настолько плохо? Как этого можно было не заметить?

Настораживала еще и эта туманная фигура нового директора НИИ. Я так и не смог ни разу его увидеть. Мутный тип. Сидит ли он в кабинете дни напролет на бесконечных совещаниях или попросту не появляется на рабочем месте. Надо бы его прощупать. Плохо начинать в понедельник, но на выходных я собираюсь быть новым хорошим другом для Кэти. Пусть хоть немного успокоится. Свожу ее завтра в зоопарк, поедим мороженое, и на забавных зверей посмотрим. Это точно поднимет ей настроение! Определенно, настанет понедельник, и я проверю директора, а завтра просто немного отдохну.

Глава 4. Макулатура и шантаж.

Феномен Баадера-Майнхоф или иллюзия частотности — это когнитивное искажение, при котором недавно узнанная информация, появляющаяся вновь спустя непродолжительный период времени, воспринимается как необычайно часто повторяющаяся.

(Википедия)

Утро субботы получилось не таким гладким, каким я его себе планировал. Ведь проснувшись утром не в своей большой и уютной постели, а на диване в столовой я обнаружил открытую дверь гардеробной. Я старался лежать, не издавая ни звука, пока из комнаты доносились звуки клацанья компьютерной мышки. События вчерашней ночи слишком медленно разворачивались у меня в голове, сознание никак не хотело проснуться. Как только я осознал все превратности судьбы, то понял, что только один человек мог случайно зайти в гардеробную утром в запертой квартире гостиницы. Стыд накатил на меня вперемешку с паническим желанием подобрать нужные слова, чтобы сказать их Кэти. Но слова не шли. Мне было отвратительно на душе. Она так доверилась мне, а тут такой набор улик… Выводы Кэти могла сделать самые разные, отчего ее страх легко перейдет в паранойю. Решение было одно — быть максимально честным. Я встал, стараясь не издавать много шума. Однако и этот план реализовался из рук вон плохо. Спина затекла во время неудобного сна, и вместо того, чтобы подняться с дивана и одеться, я мешком свалился с кровати и от неожиданной боли по всей длине позвоночника, застонал. Как только я выпрямился и кое-как размял шею, я поднял глаза на дверь. В проеме, опершись на дверной косяк, стояла Кэти и откровенно смеялась, глядя на мои неубедительные попытки выпрямиться в полный рост.

— Ты на меня не злишься?

— Частный детектив Тобиас Крит, значит. Могла бы и догадаться!

— Кэти. Я…

— Молчи уж. Поняла без тебя.

— Я могу попросить только не раскрывать меня. Ты умный человек, должна понять, что я делаю и зачем меня к вам внедрили.

— Поняла уже, да-да. Значит не просто так вчера расспрашивал? Ладно, не отвечай. Сама виновата, доверилась едва знакомому коллеге.

— Но я правда работаю в НИИ, даже зарплату получаю и договор заключил.

— О, а зарплату тебе платит этот таинственный Кардинал?

— И он тоже, но и бухгалтерия. Я тебе так скажу, мне сделали заказ, суть которого докопаться до истины, почему пропадают старики в твоем институте, в том числе и любимый тобой Мортинсон! Кардиналу не нужны профессора, он уже смирился с их смертью, но я не думаю, что Мортинсон погиб. И раз ты в курсе, то поможешь мне!

— Вот еще! Зачем мне тебе помогать? Ты обманул меня, обманул всех моих друзей, ты даже пиво пил безалкогольное вчера! Что же в тебе настоящее?

— Ну, ты в моей настоящей футболке с концерта Pink Floyd. Я купил ее непосредственно перед выступлением. — Кэти перестала улыбаться этой дикой улыбкой.

— Отшучиваешься, значит?

— Черт побери, Кэти! Не хочешь помогать, не надо! Я тебя к себе не тащил. Мог бы заказать такси и отправить тебя в общагу. Ты попросила — я привел тебя к себе! И вот к чему это все привело! Да, я не хотел, чтобы меня рассекретили, но и ты молодец, зашла в закрытую комнату, а между прочим, ты в гостях и пренебрегла всеми приличиями! — психанул я.

Надоело, что каждый умник из института думает, что я ниже его по статусу. Пусть выметается, если что-то не нравится, позвоню коллегам, пусть заберут ее ко мне в город, пришьют ей какое-нибудь дело и посадят в СИЗО на ближайший месяц. Так, вот этим мыслям лучше не давать волю.

Еще минуту я всеми силами пытался успокоить самого себя. После этой затянувшейся паузы, во время которой лицо Кэти то краснело, то бледнело, то покрывалось пятами.

— Ладно, думай, что хочешь, я продолжу выполнять свою работу, если желаешь, то расскажи всем, плевать, пусть старики и дальше пропадают, как игрушки с новогодней елки в торговом центре.

— Извини, Тоби. Я совсем не хотела…

— Что ты не хотела? — я только успокоился, как новая волна гнева начала вскипать.

Ненавижу фразу: «Извините, я не хотел». Десятки дел, которые я расследовал, заканчивались этими словами. Кто-то не хотел воровать, кто-то изменять, а кто-то покупать наркотики. Только все это ложь. Если человек чего-то не хочет, то он этого не делает.

— Нет, Кэти. Ты почувствовала себя уязвленной, что я — совсем мало тебе знакомый коллега — вдруг не рассказал тебе всю правду о своей жизни. Вчера ты даже не заметила, что я привел тебя в гостиницу, но даже ни разу не воспользовался случаем, чтобы переспать с тобой, например! Ты не задавалась вопросами, почему я этим занимаюсь, что я за человек? Нет! Ты решила ткнуть меня мордой в обнаруженное тобой дерьмо и похвастаться, что ты адекватный человек, и за милю чуешь, когда кто-то обосрался.

— Извини, пожалуйста, Тоби! — тут уже она сорвалась на крик. Я заткнулся. Мне снова стало стыдно. — Я была не права.

Снова повисла пауза, опять я боролся со злостью, а Кэти краснела и бледнела.

— Завтракать будешь? Кофе или чай? — уже куда более спокойным голосом спросил я. Наверное, эта перемена тональности напугала Кэти еще сильнее. — Я закажу еду в номер, если ты не против. Здесь делают неплохой кофе. Меню в комнате.

Кэти ушла в спальню. Я остался стоять напротив распахнутой двери гардеробной, сердце еще отбивало военный марш, а спину разрывала боль. Я вышел на балкон. Вот еще одно преимущество моих апартаментов. Есть какое-то необъяснимое наслаждение в том, чтобы выйти на балкон с чашечкой кофе рано утром. Тебя уносят в воспоминания юности, когда на вечеринке ты выходишь из душной комнаты, пропитанной запахами дешевой еды и алкоголя, на свежий воздух, пахнущий летней ночью. Другие воспоминания отсылают тебя к первой сигаретке, которую ты выкурил на балконе у твоего друга, когда тот вытаскивал тебя из глубокой эмоциональной ямы, которую вырыла для тебя твоя уже бывшая девушка. Вот и сейчас, балкон показался мне идеальным местом, чтобы немного поработать с самого утра, раз уж планы о зоопарке и мороженом накрылись медным тазом. Я принес ноутбук из гардеробной, открыл базу данных, в сотый раз пролистал фамилии, посмотрел фотографии и приметы, снова психанул и принялся листать новостную ленту. Коллеги и знакомые часто спрашивают меня, мол, по какой причине я столь редко читаю статьи о различных событиях, но не чураюсь простых новостных сводок. Если ты представляешь себе ситуацию в мире, если знаешь о проблемах, об исторических тенденциях, то тебе становятся не нужны комментарии журналиста, который, каким бы объективным не был, все равно описывает случившееся с какой-то точки зрения. Может, политика партии, или взгляды редактора, в конце концов, никто не отменял коррумпированных чинуш или просто очень богатых людей, которым интересно было бы представить определенное событие в нужном свете. Копейку туда, словечко сюда, фразу там. Может, легче будет дать взятку, или конкурент легче поддастся шантажу, необходимо пролоббировать определенный закон, или отсрочить выход невыгодного указа. Так или иначе, листая новостную ленту, я наткнулся не название статьи какой-то журналистки из прессы типа «НеобЪяснимо_но_факД», где приводят логичные (читай абсурдные) объяснения загадочным явлениям. Зацепили меня заголовок, крупным шрифтом кричащий «Ученая династия однофамильцев», и иллюстрация, напоминающая филогенетический ряд человека от Архимеда до современного ученого. Решив, что утро уже точно не сможет быть хуже, я открыл статью целиком:

«Ученая династия однофамильцев.

Мир с древних времен держится на хрупких плечах очень известных и богатых людей, которые, как они сами утверждают, делают нашу жизнь лучше. Времена меняются, а известные фамилии остаются в памяти на века. Каждый еще со школьной скамьи твердо уверен, что Эвклид — человечище, чье имя будет греметь еще миллионы лет, что Эйнштейн — не просто физик, а настоящая легенда. Перечислять эти фамилии можно очень и очень долго. Но вот возникает логичный вопрос, стоит ли нам, простым людям, так безоговорочно доверять учителям и профессорам, которые поколениями втирают в подрастающие умы истории, как один человек перевернул понимание вселенной. Мы, умное и просветленное человечество, живущее в третьем тысячелетии, в совершенно новой эпохе умной техники и неограниченной свободе развития. Почему же МЫ не способны создать новую теорию относительности, установить новые законы природы и изобрести совершенно новые технологии, опережающие свое время на десятилетия? А все очень просто объясняется! Не важно, верят ли мне мои читатели, но факт остается фактом — один древний старец никогда бы не смог достигнуть высших научных достижений. В одиночку никто не справится с задачей, которая опровергает старые законы, да еще и объяснить ее массам! И наша газета наконец нашла оправдание этим невозможным фактам, которые перевернут понимание истории!

Все достаточно просто и логично, если немного поразмыслить. Древние ученые были известны только очень узкому кругу людей, ведь не было тогда еще социальных сетей, которые распространили бы его фотографию по всему земному диску. А продолжительность жизни в античные временя была на редкость маленькой. И однажды, группа последователей какого-нибудь достопочтенного Аристотеля сказала, что они подхватят знамя почившего учителя и под его именем доработают его исследования. И так продолжалось очень долгое время, эпохами люди воспевали мудрость старца, который был всего-навсего двумя-тремя поколениями ученых фанатиков. Были и истинные самородки, гениальность которых превышала все мыслимые и немыслимые границы, но которых не приняли, почему-то, в тайный клуб продолжателей дела, например, хорошо известный Джордано Бруно, можно сказать, сгорел на работе, а просто по той причине, что его коллеги не подсказали вводить информацию в общество строго дозированными количествами. Ведь он мог бы «жить» гораздо дольше, не будь он столь самонадеянным эгоистом.

А что же происходит сейчас? К нашему общему счастью, теперь скрывать столь явные обманы стало гораздо сложнее, ведь интернет помнит все. Если бы кто-то жил слишком долго, то об этом бы поползли слухи, тайные пауки переплели бы свои паутины и давно бы подняли шарлатанов на смех!

Я советую всем своим читателям не доверять своим преподавателям и учителям! Учитесь, ДА, но не верьте, и когда-нибудь, правда обязательно вылезет наружу!»

Бред собачий, но, черт побери, почему такие вещи встречаются именно тогда, когда легче всего можешь в них поверить. Как говаривал старик Дойл: «Если исключить невозможное, то, что останется, и будет правдой, сколь бы невероятным оно ни казалось». Слишком заманчивая перспектива, но кажется, я зашел в тупик. Или свернул не туда. Мое дело — искать похитителей и мотив, а не разгадывать загадочные ошибки в документации.

— Тоби. — из моих размышлений меня выдернул голос Кэти. — Я придумала, что хочу на завтрак, закажешь, пожалуйста? — она уже переоделась в уличную одежду, в которой была вчера вечером.

— Да, конечно.

Я поднялся с удобного плетеного кресла, отложил ноутбук на журнальный столик, прикрыл балконную дверь. По внутреннему телефону позвонил администратору и заказал завтрак на две персоны. Принесли довольно быстро, видимо, шведский стол еще не закрылся. К слову, посмотрев на часы, я знатно удивился, осознав, что только десять утра, учитывая, что мы пришли вчера только в 2 ночи, а уснул я только к четырем. Мы позавтракали в тишине, я продолжал листать новостную ленту, там и тут проскальзывали насмешливые комментарии по поводу прочитанной мной статьи. Даже сообщество историков дало комментарии по этому поводу, напрочь разбив ее в пух и прах. Любопытно, когда в последний раз общественность так волновали дешевые статьи в газетке сомнительного качества?

— Тоби, я хочу домой, — нарушила тишину Кэти. — Просто мне кажется, что ты не хочешь меня больше видеть.

— Слушай, прочитай эту статью, пожалуйста, — я притворился, что не слышал ее вопроса.

— Я к тебе обратилась вообще-то! — ее брови медленно поползли вверх.

— Нет-нет, я слышал, езжай, конечно, если хочешь. Просто прочитай статью, пожалуйста.

Кэти быстро пробежалась глазами по экрану ноутбука, вот она научная привычка, ознакомиться с информацией, так сказать, по диагонали, а потом только вчитаться, если хоть пара фраз показалась интересной. И я угадал, глаза Кэти снова вернулись на верхнюю часть экрана, и теперь, кажется, взвешивала каждое слово.

— Бред какой-то, зачем ты меня заставил это читать? — удивительно, как артистично она показала свою явную неприязнь к статье, хотя еще минуту назад вчитывалась в каждую букву. — Ты же сам прекрасно понимаешь, что это фигня. Хочешь мое мнение?

— Я бы послушал, — одними глазами улыбнулся я, якобы сосредоточив внимание на намазывании тоста сливочным маслом.

— Ну, смотри. Пусть продолжительность жизни и была короткой, но любой древний старец целыми днями лежал на кушетке под теплым солнышком, пил разбавленное вино и ел фрукты в окружении своих почитателей, размышляя о вечном. Какой-то олух просто записал его слова и отослал их во дворец местному царьку. Вот и вся история. Про сожжения и так далее, кроме того, что очень неэтично написано, так еще и нужно понимать законы времени. Я могу долго еще говорить. Это, конечно, только мое мнение, но верить этой статье просто глупо.

— Ладно, убедила. А где ты живешь?

— В общаге, тут минут двадцать до станции, еще где-то полчаса в самом метро, минут семь на автобусе, и я на месте.

— Я вызову такси, подскажи адрес, пожалуйста.

— Нет, спасибо, сама доберусь.

— Слушай, я бы хотел извиниться за свой утренний срыв, и приглашаю тебя отведать мороженое в зоопарке. А заодно обсудить одну задачу.

— Окей, тогда завтра! — Кэти лукаво улыбнулась. — Встречаться с тобой я точно не собираюсь, я все-таки столичная барышня и мне нужен столичный кавалер, желательно с квартирой, а не снимающий апартаменты в гостинице…

— Эй, чем тебе гостиница не угодила?

— А вот поесть мороженое и дружить с тобой можно, так и быть. Тем более, что мне очень понравилась футболка, которую ты мне подарил!

— Я что сделал? Эй-эй-эй! Я ради нее в другую страну ехал!

— Ну, ничего, съездишь еще! Мы же должны как-то закрепить нашу дружбу. — она уже открыто смеялась, да и я начал улыбаться.

— Шантажистка хренова.

Глава 5. Молчи, пока не попросят.

Самое сложное в работе частного детектива, как и в работе ученого, быть восприимчивым к критике. Тяжело порой, когда твой оппонент засыпает тебя комментариями по поводу твоей новой теории, топчет ногами твою империю, созданную с нуля, когда на глазах рушится воздушный замок, главное это пересилить. Но еще хуже, руководить, если у тебя кончились идеи. Как быть мотору без бензина или свечке без фитиля? Главное, сражаться. До самого последнего момента держать удар и не опускать руки.

В воскресенье мы все-таки встретились с Кэти. Прогулка была на редкость приятной, было забавно наблюдать да зверьми в зоопарке, на их любопытные ритуалы и взаимоотношения друг с другом. Покормили жирафа — вот уж инопланетное создание. Посмотрели на ночных хищников — в темном прохладном помещении было очень приятно после яркого полуденного солнцепека в жаркий летний день. Кафе-мороженое на открытом воздухе расположенное недалеко от большого пруда, тоже порадовало прохладой и вкусными десертами. Да и разговор прошел легко, хотя у меня и сложилось впечатление, будто Кэти воспринимает мой рассказ за занятную книжку, а не реальную историю, хотя, может это был ее способ абстрагироваться. Было принято решение, что Кэти будет мне помогать инкогнито, и что не стоит посвящать господина Кардинала в наш тайный союз. Встречаться договорились у меня в гостинице после работы и на выходных. Только договорились добираться до нее разными путями. Делились новостями мы почти каждый вечер. Кэти дала понять, что в общаге института не говорят об этих исчезновениях, стараются, точно, как и в коридорах НИИ, делиться позитивом с окружающими. Было принято решение снять двухкомнатные апартаменты в той же гостинице, ибо наши обсуждения порой заканчивались глубоко за два часа ночи, когда из общественного транспорта оставалось только такси, а я жутко устал просыпаться с болью по всему Тобиасу Криту из-за крайне неудобного для сна дивана. Кэти оказалась потрясающей напарницей. Работа в науке научила ее быть очень хорошим оппонентом, она порой до самых атомов разбирала мою очередную теорию, или каким-то образом за три минуты разрушала потрясающую логическую цепочку, которую я формировал несколько дней подряд.

Конец ознакомительного фрагмента.