Двергурим

Алексей Ткачик, 2023

Унесшая миллионы жизней Темная Эра завершилась больше десяти тысяч лет назад. Память о том страшном времени сохранилась лишь в редких легендах народов и племен Континента. Наступила эпоха относительного мира и процветания, великих открытий, торговых союзов и путешествий. Однако всему приходит конец.Дагна Тяжелый Молот – последний дварф и наследник трона королевства Дренг-ин-Дар. Его дом был разрушен задолго до его рождения, а народ истреблен. Для остальных дварфов он не более, чем обычный двергурим. Дагна не стремился быть великим воином или героем, мечтая лишь о жаркой кузнице и семейном очаге. Но судьба распорядилась иначе. Пройдя через горнило жестоких войн, потеряв всех, кто был ему дорог, лишившийся смысла жизни одинокий двергурим решает отправиться в свое последнее путешествие.

Глава 4

— Вперед! — скомандовал барон Вильямин, указывая полуторным мечом на опушку леса. — На штурм!

Солдаты переглянулись, но все-таки подчинились приказу. Прикрываясь щитами, воины все ближе приближались к живой, волнующейся стене темных, кажущихся в предрассветный час почти черными, высоченных сосен и разлапистых елей. Пять десятков в сопровождении рыцарей должны были первыми вступить в чащу и при необходимости связать врага боем, чтобы арьергард успел совершить обходной маневр и ударил с тыла и флангов, взяв гоблинов в клещи.

Барон ехал сбоку от отряда с поднятым забралом, вальяжно развалившись в седле и небрежно свесив щит в сторону. Бойцы поглядывали на него со смесью тревоги и раздражения.

— Вам бы спешиться, сэр, — наконец молвил один из них, когда до опушки оставалось едва ли сорок шагов. — От конного в лесу проку мало, как бы не…

— Как бы тебе не заткнуться, хам! — заносчиво бросил Вильямин, даже не глядя в сторону говорившего.

— Воля ваша…

Дагна сморщился от такого неуважения к соратнику, но промолчал, продолжая движение и до рези в глазах всматриваясь в просветы между деревьями. Несмотря на закрытое забрало, дварф видел все так, будто никакого шлема на нем вовсе не было. Дагна очень гордился своим изобретением, не раз и не два спасавшем его на пустынных дорогах. Забрало его шлема было выполнено из Железного Стекла — сплава, что родился в его плавильной печи еще сорок пять лет назад и не уступал в прочности закаленной стали, но обладал, при нужной обработке, свойством односторонней прозрачности. Дагна уже собирался поставить производство Железного Стекла на поток, когда его жизнь полетела в бездну.

Когда до леса оставалось не более тридцати шагов, из-за деревьев ливнем полетели стрелы. Их было так много, что, даже, несмотря на большие щиты, за которыми укрылось большинство, штурмовые группы моментально понесли потери. Пара человек рухнули замертво, битые в лицо и горло, еще трое оказались тяжело ранены и остались лежать, болезненно корчась и судорожно обламывая древки стрел.

— Не стоять! Не изображать мишени! Вперед, канальи, на штурм! — подняв коня на дыбы, заорал Вил, которого чудом не задел этот смертоносный ветер. — Вперед, если жизнь дорога! За Исгард!

— За Исгард! За Короля! — прогремели воины и, быстро преодолев разделяющие их с опушкой тридцатку, бросились в стремительном рывке под сень деревьев, проламывая подлесок.

Однако стрелков уже и след простыл, а в глубине чащи раздавались гортанные крики и улюлюканье.

Барон отстал, завязнув в зарослях, и неопытные люди мгновенно потеряли всякое подобие строя и начали медленно рассеиваться по лесу, войдя в кураж от адреналина и страха. Дагна, покрутив головой, увидел, что рядом нет никого из командиров, а бойцы продолжают нестись вглубь леса, и, что было мочи, заорал.

— Стоять! Стоять, песье семя! Стоять, зараза!

Большинство солдат оказавшихся поблизости, заполошно обернулись, сразу сбавили шаг, но остальные сами орали так, что уши закладывало, продолжая бежать навстречу смерти.

И тут снова свистнули стрелы.

Люди начали умирать.

Тогда дварф сделал то, что не любил больше всего на свете. Сбросив наземь молот и топор, проклиная все на свете, побежал. Очень быстро побежал. Волчком крутясь от одного человека к другому, он щедро раздавал удары закованным в сталь кулаком и щитом.

— Стой, гад! Стой, собака! Щит поднял! Щит к хлебалу поднял, сволочь! Назад! — пот градом заливал глаза подгорного воина, благо конструкция его шлема позволяла справляться и не с таким.

Дагна старался изо всех сил, но не мог поспеть везде и всюду.

— Что вы уставились, идиоты? Лови остальных, пока не поздно, иначе всем нам крышка! Лучники, прикрывай! — ревел он не своим голосом на растерявшихся бойцов своего и других десятков, оказавшихся рядом. Солдаты бросились исполнять приказ, пригибаясь за щитами, другие, нырнув за стволы деревьев, начали отстреливаться, даже не осознав, что исходит он не от командира. Первая горячка начавшегося боя перерастала в голый, сковывающий вязкий страх. Противник оставался невидимым, а в такой ситуации обычному человеку всегда нужен кто-то, кто громко и четко скажет, что нужно делать. Делать что угодно, лишь бы сказали и лишь бы не думать своим кипящим от гормонов мозгом.

Дагна это знал. И потому орал, а шлем усиливал его голос чуть не до громовых раскатов. Стрелы бились о его щит, с визгом отскакивали от покатого шлема.

— В укрытие, раздери вас Зерор! Поднять щиты! — ревел дварф, сбивая людей с прицела гоблинских луков. Одних он толкал за деревья, других сгонял в овраг пинками в судорожно сжимаемые щиты, только что не вышибая солдатам зубы, но все же заставляя именно щитами, а не спинами, ловить стрелы.

Обстрел закончился так же внезапно, как и начался.

Кое-как выстроившись, люди, тяжело дыша и сверкая бешеными глазами, медленно приходили в себя. После обстрела отряд стал меньше еще на десять бойцов. Все как один смотрели на дварфа, который провожал взглядом пять силуэтов, почти скрывшихся из виду за деревьями. Дагну окликнул, осторожно выглядывающий из-за толстой, утыканной стрелами, сосны Фред, держащий наготове лук с наложенной на тетиву стрелой.

— А с этими что? — подбородком указал он в сторону убегающих.

— Ничего. Они уже покойники, — жестко ответил Дагна, быстро подбирая и закидывая за спину ремень с молотом и беря в правую руку топор.

Фред побледнел и угрюмо кивнул. Слышавшие слова дварфа бойцы глухо зароптали. Сплошное забрало повернулось к ним и голоса стихли. И тогда он заговорил, чеканя каждое слово.

— Значит так, братва! Командиры бес знает где, мы крупно нюхнули пещерного газа! Назад нельзя — сорвем общую атаку! На месте стоять — перещелкают бесславно, как куропаток. Надо двигаться дальше. Возражения?

Солдаты с усилием выпрямившись, грохнули оружием о щиты.

— В таком случае, все за мной, и слушайте внимательно, что будем делать дальше…

Короткими перебежками три десятка человек во главе с дварфом продвигались вперед, укрываясь, насколько это возможно в складках ландшафта, благо оврагов и холмов тут было предостаточно. Люди быстро признали Дагну неформальным командиром и четко следовали его приказам, понимая, что так шансов выжить гораздо больше.

— Боя все нет, чую, очередная засада. Заманивают… — проворчал себе под нос дварф. — Фред, возьми пару толковых ребят и проверьте, что там впереди.

Охотник махнул рукой и к нему подошли двое лучников.

— Сделаем, командир! — серьезно кивнул он.

— Только тихо, в бой не вступать. Увидите что нужно и сразу назад. Я рассчитываю на вас.

Егеря тихо скрылись за деревьями.

— Ну а мы пока передохнем, — Дагна поднял забрало и, сняв оружие, положил на землю. А затем сел, подложив под себя щит, и опершись спиной о ствол дерева.

Солдаты последовали его примеру, практически рухнув от усталости. Несколько человек достали трубки и дрожащей рукой, просыпая табак, начали их набивать, на что дварф предостерегающе поднял руку.

— Не стоит сейчас курить, братцы, — хрипло проговорил Дагна. — Эту вонючую плесень, что вы ошибочно именуете табаком, я даже отсюда чую, а бурые могут стрелять с закрытыми глазами по одному только запаху. Незаметно не подберемся.

Один из тех, кто уже достал кресало и готовил кремень с трутом, выругался и, швырнув все наземь, посмотрел на дварфа.

— Что ж делать, командир? Руки дрожат, страшно невмоготу! Глянь, сколько наших постреляли за просто так! Как курей! А мы их и не видели даже! Поляжем все тут, стервятнику на прокорм…

— Пожуй сухарь, солдат, — посоветовал Дагна и, подавая пример, закинул в рот кусок жесткого хлеба. — Не думай.

— Да как не думать-то?! Столько наших… — начал было другой солдат.

— А ну-ка все сухари жрите, говорю! — рыкнул, сверкнув глазами, Дагна.

Люди вздрогнули и полезли в поясные сумки за сухарями. Котомки и заплечные мешки перед боем все оставили в обозе, но легкий перекус и флягу воды, на всякий случай, были розданы интендантами всем без исключения. Захрустев сухарями, солдаты угрюмо переглядывались. Есть не хотелось, но перечить дварфу не решился никто.

— Когда голова кипит, то живот сжимается, — сказал Дагна. — Кипит?

Люди согласно кивали, жуя сухари.

— Это потому что там дурных мыслей много. Для того и надо живот развязать. Ну, развязывается?

Солдаты, снова переглянувшись, и с удивлением закивали вновь.

— Так-то, братва. Много не ешьте, живот надо развязать, но тяжестью не набивать, — удовлетворенно сощурившись, промолвил Дагна. — Оружие да броню проверьте, пока время есть.

Люди понятливо загудели и принялись осматривать снаряжение.

— Дядь, а ты как тут вообще? — брызнув крошками, спросил молодой парень лет двадцати в охотничьей кожаной куртке и с коротким луком, проверяя тетиву. — Дварфы же не выставят хирдов, так в полку говорят. А ты тут. Как так?

Дагна вздохнул и отхлебнул из фляги.

— У меня дела на севере.

— Так ты ж, говорят, в штрафниках.

— Намотало на шестеренки вашей бюрократии.

— Чего?

— Ошибка, говорю. В Дентстоуне разберутся, граф обещал.

— А, ну понятно… — протянул юноша и уже хотел было задать следующий вопрос, когда его дернули за плечо.

— Заткнись, парень! — цыкнул на него, сидевший рядом уже седеющий солдат из бывших. — Не докучай командиру.

— Я не командир, воин, — покачал головой Дагна. — У вас есть свои десятники, рыцари.

— И где те десятники, рыцари прославленные? — вскочил худой солдат с оспинами на лице. — Пока нас гоблины стрелами на тот свет пришивали, где эти сэр-лорды бы… — запальчиво крикнул он, за что тотчас получил крепкий подзатыльник от здоровяка справа.

— Закрой хайло, придурок! Беду накличешь! — тихо пророкотал он.

— А ты меня не затыкай, Олаф! — не унимался худой. — Ты от сохи в армию пришел! Тебе все едино, привык спину гнуть на благородных и вопросов лишних не моги задать! Оно и ладно, пока пашешь, зверя добываешь им на стол, но чтоб жизнь свою класть по дурному, за просто так, даже разок не саданув в отве… — он резко замолчал, когда тяжелая ладонь припечатала ему рот и повалила на землю.

— Еще раз ты откроешь свою поганую пасть, Роб, я тебя здесь же придушу! — тихо зарычал тот, кого он назвал Олафом. — Враг рядом, идиота ты кусок! Что ты разорался? Хочешь, чтобы Фреда и парней скогтили, а потом и всех нас заодно, да, сволочь?

— Хватит! — Дагна встал и выпрямился, медленно расправив плечи. Все стихли. Будучи всего полтора метра ростом, дварф умудрялся смотреть исподлобья, но при этом сверху вниз на гораздо более высоких людей. А обладая шириной плеч в почти две трети от своего роста и руками толщиной с бедро человека, мощь подгорного воителя не вызывала никаких сомнений. Необычная броня только добавляла его облику монументальности.

Олаф послушно отпустил Роба, не забыв, однако, толкнуть того затылком в землю.

— У нас впереди бой, — процедил дварф. — Плохая затея устраивать сейчас свары.

Роб, болезненно морщась, сплюнул и, вытерев губы тыльной стороной ладони, на этот раз тихо буркнул:

— Я сказать одно хотел. Сэр-лорды черт знает где. А мы — тут! И ты — тут. И нас из-под косы Костлявой ты выдернул, а не рыцари-бароны. Ты! Не они! Потому и слушать мы тебя будем, потому что некого больше! А ты, Олаф, — он обвинительно ткнул пальцев в сторону здоровяка, повалившего его. — Руки после нужника хоть иногда мой!

Дварф жестом остановил побагровевшего от гнева, уже сделавшего шаг в сторону Роба, Олафа.

— Для многих из вас это первый бой. Угомоните кровь в жилах, если хотите увидеть новый рассвет. Сражение еще впереди, готовьтесь, — сказал он и закинул ремень с клювастым молотом за плечи.

— Командир! — снова подал голос молодой парень с коротким луком. — А для тебя это какой бой?

Дагна хмыкнул.

— Не первый, парень.

— Ну все же, расскажи! По тебе же видно, в сечах побывал. И нам всем спокойнее будет, знай мы, за кем на смерть пойдем.

Солдаты вокруг согласно закивали, давай, мол, скажи.

— Давай, командир, нам тоже интересно! — тихо вышел из-за спины Дагны перемазанный в глине, но улыбающийся Фред с двумя лучниками. Дварф, окинув его взглядом, поиграл желваками и повернулся к остальным.

— Сколько всего был в бою — не знаю, и зарубок на топорище по числу убитых не делал. Расскажу лишь о зарубках на моей шкуре. Вот здесь, — Дагна нехотя указал себе на грудь, слегка постучав по нагруднику. — След от орочьего копья в триста сорок восьмом, местечко Гвадлон, здесь в Исгарде. Не война, лишь битва. В тот день погибло много хороших людей.

Солдаты обомлели.

— Сто шестьдесят лет назад! — зашептались люди.

— Все в Исгарде помнят Гвадлонскую бойню! — подал голос седой солдат.

— Сколько ж тебе лет? — пораженно выдохнул юноша в охотничьей куртке.

— Немало, — ответил Дагна и хлопнул себя по набедреннику. — Тут — перелом от дубины тролля в триста семьдесят шестом, пограничные земли на востоке Дунмарана.

Затем дварф поморщился и коснулся косого шрама на голове слева повыше лба.

— Это война с гоблинами в четыреста сороковом, королевство дварфов Маунтиндир.

Дагна провел по шраму через правую бровь и скулу.

— Это… — его взгляд затуманился. Словно наяву перед взором дварфа снова предстали мрачные своды пещер, куда никогда раньше не ступала нога двергурима. — Это оставил мне генерал черных гномов в четыреста семидесятом.

А затем лицо дварфа помрачнело, когда он поднял с земли узорчатые, из Синей Стали топор и щит.

— И это тоже.

Люди ошарашено в полной тишине взирали на подгорного воина. А затем все без исключения поднялись на ноги, и, ударив себя кулаками по груди, почтительно поклонились. Фред, похлопав дварфа по наплечнику, слегка наклонившись к нему, сказал:

— Давай, командир Дагна, веди людей. Нас там уже заждались.

***

— Сколько их, Фред?

— Полсотни, командир. Метрах в трехстах засели в корнях на склоне за деревьями и на ветках схоронились. Хорошо, с подветренной стороны подползли к ним, еле заметили, только что в задницу носом не уткнулись.

— И они не услышали? — уважительно глядя на Фреда и егерей, покачал головой дварф.

— Не, мы ж глиной вымазались, чтоб на пузе скользить шустрее и тише. Главное, чтоб не чавкало, — довольно улыбнулся Фред.

— А ты не так прост, дружище. Ветер не поменялся?

— Нет, все так же северный. Удивительно, но в это время года тут всегда так.

— Тебе виднее. Зайдем двумя группами слева и справа по большой дуге, третья группа пойдет в лоб, прямо на них. Туда всех молодых и неопытных за щиты, за ними лучников с десяток самых шустрых. Ты слева пойдешь, возьмешь пяток людей поопытнее, я с оставшимися справа зайду. Как на позиции выйдешь, каркнешь два раза вороной. Сможешь изобразить?

— Да уж не хитрая наука, — хмыкнул охотник.

— Хорошо, — кивнул Дагна. — Я сделаю то же самое. Позицию занять надо метрах в десяти-пятнадцати, так близко, как только сможете с парнями. Центральная группа, подойдя метров на пятьдесят, шуметь пусть начнет: пыхтеть, переговариваться, только не громко — бурые, не зеленые — не полные идиоты. Засаду мигом почуят. Слышите, ребята? — обвел взглядом солдат дварф. — Идете слегка разрозненно сперва, но будьте начеку. Глазастый кто-нибудь пусть все время наблюдает и как те стрелять начнут — а они начнут — сразу стену щитов стройте и лучников прячьте, ясно?

Люди угрюмо кивнули.

— Каркать начинай, как первые стрелы в центральную группу полетят, никак не раньше. Так что держаться надо крепко. А после я свистну и в клещи их сразу. Бронебойные стрелы отложите, бейте срезнями — бурые, хоть и поумнее, чем другие, но доспехов почти не носят. Перво-наперво надо выбить тех, кто в ветках засел, кого мечом и копьем не достать, потом уж остальных шейте. И все, мы с боков их сдавим, тут и центральная подоспеет. Все делаем тихо, не кричать, боевых кличей не орать, незачем их полюбовничков раньше времени кликать! Ни один вонючий гоблин не должен уйти! Ну что, братва, устроим носатым обвал опор? — хищно усмехнулся Дагна, похлопав по широкой лопасти боевого топора.

— Отомстим за парней! Веди нас командир! За Хевига, за Лютера, за Бонара — за всех отомстим! — раздался яростный хриплый шёпот от трех десятков совсем недавно потерпевших первое поражение в первом же бою людей.

Раздав приказы, и дежурно проверив отлично подогнанный доспех, Дагна осторожно пополз вперед, к группе из двадцати гоблинов, умело маскирующихся на вершине небольшого холма в кустах невероятно пышно разросшегося можжевельника. «Вот и вы!» — подумал дварф, ползком огибая их с правого фланга, прикинув, что так удобнее будет их рубить топором, ведь даже если они побегут от ударов, то побегут прямо на центральный отряд, где их неизбежно встретят стрелы и мечи. Подобравшись к гоблинам сбоку и замерев на расстоянии в пятнадцать шагов, Дагна, повернувшись с живота на бок, осторожно вытянул топор из чехла и стал ждать. Вскоре с южной стороны послышался негромкий разговор, стук небрежно перебрасываемых щитов с одного уставшего плеча на другое и звуки раздвигаемых веток кустарника. Все шло по плану. Центральная группа вышла на условленное место. Гоблины застригли острыми, размером с блюдце, ушами, поводя длиннющими, как клюв ворона, носами, раздувая ноздри, и, обменявшись парой быстрых жестов, натянули луки. Загудели спускаемые заскорузлыми пальцами тетивы. В третий раз за сегодняшний день Дагна слышал этот смертоносный звук. Но на этот раз противник был как на ладони. И тут с запада раздалось карканье. Услышав условный сигнал, понимая, что все последовали его приказу и заняли верные позиции, дварф пронзительно свистнул, и, вскочив на ноги, понесся прямо на уже начавших разворачивать в его стороны луки истошно вопящих гоблинов.

Лучники с юга и запада били прямо сквозь разлапистые ветви деревьев, сшибая гоблинов одного за другим, били до кровавых мозолей, мстя за павших товарищей. Упав на землю, одни из них так и оставалась лежать, убитые меткой стрелой, другие же, яростно катаясь, сдирая целые пласты мха грубыми сапогами, тщетно пытались вырвать из раны широченный наконечник зазубренного срезня. Покончив с теми, кто был на деревьях в течение десятка секунд, сразу переключили стрельбу на основную кучку врагов. В это же время Дагна с правого фланга и еще несколько ловких бойцов, как и вторая группа с левого фланга, взяли, наконец, запаниковавших гоблинов в клещи.

«Окс двергур!» — мысленно взревел Дагна, с великим трудом не проронив ни звука.

Широкое лезвие топора, взвыв, снесло полголовы одному и разрубило ключицу другому, стоящему рядом. Брызнула кровь, окатив нескольких гоблинов, которые пятясь и спотыкаясь, пытались отойти от закованного в тяжелую броню Дагны. Но дварф не дал им ни шанса, совершив стремительный рывок и таранным ударом щита опрокинув сразу троих.

«Двергур хадад!» — беззвучным набатом гремел древний, как сами горы, боевой клич дварфов, тысячи лет внушавший ужас гоблинам и оркам.

Выл топор, с хрустом разрубая жилистые тела, звенел щит, врезаясь в головы гоблинов, отшвыривая их изломанными куклами. Короткие железные мечи ничего не могли сделать с дварфом, больше похожим на маленького стального голема.

Когда за неполную минуту боя было уничтожено около тридцати тварей, остальные гоблины, будучи отрезанными от всех направлений, кроме южного, как и предвидел Дагна, побежали прямо на центральную группу, где их встретили мечи и копья, разящие прямо из-за стены щитов. Но два гоблина, наиболее сообразительных и вертких, быстрыми ужами вывернулись из убийственного котла и, обогнув людей и дварфа, смогли прорваться дальше в глубь леса, на север, чтобы предупредить своих сородичей.

Неожиданно, весь покрытый колючками, ветками и еще каким-то мусором на холме за центральной группой возник барон Вильямин, и, увидев убегающих гоблинов, стегнул лошадь. Как следует пришпорив коня, он пустил его галопом.

— Дракон и Небо! — сотряс лес боевой клич барона.

Скакун, пару раз чуть не переломав ноги, вынес Вильямина к беглецам и после двух быстрых взмахов меча дело было кончено.

— Всё, вонючий пепел… — обреченно вполголоса простонал Дагна, неверяще качая головой. — Как можно быть таким идиотом, кайло ты ржавое?!

Барон недоуменно повернулся к нему с вершины холма, где зарубил гоблинов и, надменно изогнув бровь, не обращая внимания на уже падающие рядом с ним на излете, пока еще не опасные, стрелы и близкие вопли гоблинов.

— Что ты сказал, гномяра? Тебе тоже отсечь башку вместе с бородищей? — процедил он сквозь зубы, набрасывая забрало.

— Катись ты в бурую шахту! — рявкнул Дагна, о щит которого звякнула, отскочив, стрела, и совершая рывок к ближайшему дереву.