Контрабандист

Алексей Рудаков, 2019

Вольный пилот, кмндр. Поп – возвращается! Не долго удалось Сэму Люциусу, он же Семён Светозаров, просидеть на честно завоёванном троне. Его давний враг – Древний, сумевший справиться со своей копией, вернулся в человеческую реальность полностью поглощённый жаждой мести. И вот Сэм оказывается в новой реальности – в такой, где совсем недавно закончилась война людей и разумных амфибий, или, говоря по-простому – жаб. Ещё одна разумная раса – инсекты, выбравшие нейтральный путь. Начинать всё приходится с нуля – копейки на кармане, самый дешёвый звездолёт и… И новая вселенная, где предстоит выживать, заводить друзей и готовиться к главной битве своей жизни – бою с Древним.

Глава 5

Сказать, что моя жизнь после этого вылета круто переменилась не могу.

Я всё так же таскал грузы, единственно, что не так часто, но зато — с гораздо большей оплатой. Говоря по-честному такая жизнь меня более чем устраивала.

Нет заказов от Сиама?

Отлично! Сажусь за рычаги и неспешно, без прежнего прессинга, каботажу. Два-три рейса и домой, отдыхать.

Есть дельце? Ещё лучше — получаю инструктаж и вперёд!

Подобные задания, в основном, мало чем отличались от привычной рутины. Всё сводилось к стандартному прилети-забери, доставь-выгрузи.

Назвать подобное контрабандой лично у меня язык не поворачивался. Ну что с того, что все эти грузы были, как бы это вернее сказать, «неудобными» для официальных перевозок. Не запрещёнными, избавь нас Зелёный Дух от греха! Нет, все они были именно «неудобными» и «неприличными» для обычных, то есть местных, пилотов.

Не понимаете?

Вот вам пример, уж простите за подробности.

Выпало мне поручение доставить на некую планету груз искусственных фаллосов. Ага, их самых — членов, самотыков — название сами подберёте. Для местного лесбийского сообщества. И что тут такого? Я же — курьер, мне пофиг что в трюме.

А вот по местным меркам такой груз брать — зашквар полный. Все подобные отклонения от нормы тут крайне не приветствовались — война-то только вот-вот как кончилась? И народу там полегло — ой, как много. Так что подобные эээ… предпочтения не приветствовались. Со всех экранов круглосуточно только и пели про повышение рождаемости, про священный Долг Матери и Отца… А тут вы, ну, цветные. Детей-то от вас того, не дождаться.

Нет, напрямую подобное запрещено не было — здесь же свободное общество, но… Уверен — тенденцию вы уловили.

Короче — пока мне Сиам рассказывал об этой миссии, а всеми силами сдерживался, чтобы не заржать — уж очень виноватый вид у него был.

— Ну ты как? — Спрашивает, после того, как все детали изложил: — Возьмёшься? — А сам глазками в сторону косит, будто там, на стене что-то до жути интересное. Я даже не выдержал — посмотрел на ту стенку ангарную — нет там ничего, стена как стена. Даже почти чистая.

— Чего не взяться-то? — Отвечаю: — Задание ясно. Летим вот сюда, — показываю на карте: — Берём конт, маркировка промышленная, особая отметка — реклама фирмы, выпускающей машины для пончиков — ребёнок с этим самым пончиком в руках, и лечу сюда, — снова на карте точку показываю: — Сдать груз даме в чёрном плаще, чёрных брюках, сапогах и очках. Тоже чёрных, — блин, как я тут не заржал — не знаю. Так и представил — посадочный ангар, освещение приглушено и чёрная-пречёрная фигура.

— Это вы привезли машину для пончиков? — Спрашивает она у меня шёпотом, бросая из-под очков тревожные взгляды по сторонам.

— Я, — так же шепотом, держа руку на кобуре, отвечаю.

— Выгружайте, — шепчет Чёрная дама и возникшая из темноты группа таких же чёрных-пречёрных силуэтов уволакивает трюм куда-то во тьму.

И тут — яркий свет!

— Всем стоять! — Несётся из мегафонов: — Руки вверх! Ангар оцеплен! Вы обвиняетесь в контрабанде страпонов!

Вот тут я не сдержался и хихикнул — как представил суд, где судья, обличая меня, этим самым размахивать будет — прорвало меня тут.

— Ты чего? — Непонимающе уставился на меня Сиам: — Чего весёлого-то? Дело, сам видишь какое — тонкое.

— Да это я так, отвечаю: — Подумалось просто — если это всё я лесбиянкам тащу, то неувязочка выходит.

— Какая неувязочка?

— Так они же мужиков не любят и, типа, без них обходятся?

— Ну?

— Так члены-то им зачем? Вагин бы заказали — это логичнее было бы.

Пинок от него я получил хороший — даже скафандр не сильно помог.

Сиам, правда, после, когда я вернулся, и извинился, и пивом проставился, ну да я не в обиде был, понимал, что нервничал он. Задание и вправду, по местным меркам, того, не кошерное было.

Другой раз отправил он меня силос доставлять.

Силос. Контрабандный. Угу, именно так.

Бред? Угу и ни как иначе!

Так бы это событие и осталось ничем не примечательным в череде прочих переделок, если не пара моментов.

Подоплёка этого задания была проста — на Станции бастовали грузчики — и это было первым событием, словно выключатель запустившим всё последующее.

Получить, довезти, сесть — с этим проблем не было.

Они, проблемы эти самые, начались после посадки.

Сел, техники корабль осмотрели, топлива подлили, смазкой, где надо, прошлись и ушли. А я — сижу. На опоре — жду, когда груз заберут. Морду кирпичом сделал — типа знать не знаю, ведать не ведаю, что тут у вас творится.

Ждал я так минут сорок — никого. Надоело — пошёл разбираться.

Только из ангара выхожу — митинг. Грузчики бузят. Тут всё как обычно — работы много, денег мало. Ораторы разные на трибуну из ящиков карабкаются, речи толкают — про угнетение рабочего класса, да как они — эти самые ораторы, за рабочий класс страдают.

Страдальцы, блин!

Я как на костюмчики их глянул — мама дорогая, да такой прикид если не на пять, то на три оклада грузчика местного потянет. В общем ясно — сколачивают господа политический капитал на трудягах этих.

Ну постоял, потолкался, послушал. Больше трёх речей не выдержал — суть-то одна — вы меня в депутаты и тогда я — уххх! Аххх! И будет вам счастье.

Старые и, увы, пустые, песни.

О помощи в разгрузке я и заикаться не стал — толпа распалена, того и гляди — на штурм сектора администрации пойдёт.

В общем — вернулся в ангар, взял платформу транспортную и загнал её под брюхо, аккурат под трюм, благо управление платформы этой я при предыдущих разгрузках подсмотрел.

Дальше — просто. Забрался в рубку, кнопкой щёлк — кораблик только вздрогнул, когда конт на платформу упал. С грохотом таким… Сильным. По высоте-то я платформу не отрегулировал — забыл, не грузчик же я.

Выбрался наружу — ну ничего, стоит конт на месте. Кривенько, но стоит. А мне большего и не надо — вновь за рычаги взялся — в сторону отогнать. И вот стоило мне только с места стронуться — ворота как распахнутся, да толпа та, что митинговала, в ангар да как плеснёт!

Несутся на меня, кулаками размахивают и орут.

— Штрейкбрехер! Сволочь! Слезай с платформы — убивать ща тебя будем!

Вижу — влип. Был бы то один-два — может и отбился бы. Три-четыре — тут ствол уже нужен. Ствола, к слову, нет. А тут — сотня на меня несётся!

И до корабля не добегу — с трапа за ноги стащат.

Вскакиваю на конт и руками машу — мол не убивайте, дайте слово сказать.

Остановились. Платформу в тесное кольцо взяли.

— Мужики! — Машу руками над головой: — Пилот я! Рейс горит! Вот сам и взялся!

Не работает — толпа ворчит недовольно и несколько рук к конту тянутся — а ну как качнут, грохнусь же, а тогда всё — затопчут.

— На фрахте я! — Продолжаю надрывать горло: — Я и не знал, что у вас тут такое.

Впустую — толпа крови жаждет, да и оратор тот, в костюме, на ящики залез, в меня пальцем тычет, да про предательство интересов трудящихся поёт. И так складно — его послушать, так я агент капитала, того самого, с большой буквы «К». И прибыл я сюда только затем, чтобы всё здесь испоганить и разрушить — до основания самого.

Мне, его речи, понятны яснее ясного — распалить народ, указать жертву, а как кровь прольётся, то тут он на коне будет — нет ничего хуже, когда толпа кровь почует. Вот только кровь та — моя, а я к своей весьма бережно отношусь. Да и сыграть роль ступеньки, в карьере очередного говоруна, желания нет.

Осознал я, значит всё это, да как на меня накатит! Это что же — мне вот тут, на потеху болтуну очередному, жертвенным барашком быть?!

А вот хрен тебе!

Перед глазами, от злости, даже муть повисла — зеленоватая такая, да руку, левую, в районе запястья, как холодом обжигает. Отступаю на край контейнера, разбегаюсь и, со всей силы, прыгаю — прямо на этого, в костюме.

Наверное, облегчённая гравитация в ангаре том помогла — до него метров тридцать было. А может и злость — это я, сам удивляясь результату, тогда решил.

Долетел — точно перед ним на край ящика ногами стукнулся — оратор аж рот от изумления открыл. Сказать он что-либо не успел — а ему моментом в брюхо и в морду, оскаленную, сунул. Со всей пролетарской злостью воткнул — он так, с открытым ртом, и с гораздо меньшим количеством зубов, куда-то за ящики улетел.

А я?

А что я?

Спрыгнул вниз — гляжу кусок трубы торчит. Схватил его и на толпу — всё одно убивать будут, так чего ж не повеселиться?

Прыгаю к ним, а народ-то — отступает. И резвенько так — прямо коридор от меня к кораблю протянулся. Заманивают? Хотят, чтобы я расслабился, а они мне на спину и прыгнут? Ну уж нет — трубу перехватил и на них.

Опять отходят — глаза круглые, шепчут что-то, да на меня показывают.

Из толпы один отделяется. Дедок — седой весь. Руки пустые вперёд выставляет, мол мирный я.

Ага. Знаю я таких мирных.

Гляжу — бормочет он что-то. Прислушиваюсь.

— Ты, — говорит старик, держа руки перед собой: — Не серчай. Не со зла мы. Не знали, что ты — меченый. Иди своей дорогой, зла на нас не держи.

— Что? — Помахиваю трубой: — Нешто отпускаете?

Он молча кивает, и вся толпа ещё шире раздаётся. В такой ситуации меня дважды просить не надо — рысью к кораблю, люком хлоп, и в кресло падаю. С трубой в обнимку.

Вырвался. Отсюда им меня не выцарапать — тут резаки нужны.

Только я трубу отложил — а из ворот, тех самых, что всё это время распахнуты были, толпа полицаев. И — пошла потеха! Вовремя я в корабль убрался.

Как всех грузчиков упаковали — ко мне офицер подошёл, типа убедиться, что у меня всё в порядке. Отвечать я не стал — рот у меня от банки пива отлипнуть не мог, только рукой махнул — мол нормально всё. Он тоже — как руку увидел, так глаза выпучил и быстро-быстро назад, из ангара, значит. А стоило только воротам закрыться, как мне сигнал пришёл — взлёт дают. Меня, как вы понимаете, дважды просить не надо было — стоило замкам раскрыться, по газам и ходу оттуда.

Про руку только перед Вратами и вспомнил. Осмотрел — ничего особенного, разве что чуть более бледная да зеленоватая какая-то, по сравнению с правой. Перчатку отстегнул, рукав скафандра оттянул — браслет тот вроде по тоньше стал и ничего более.

После, в новостях, проскочил небольшой репортаж о той Станции. Или даже не репортаж — скорее что-то вроде нравоучительной беседы — жрец, в зелёном балахоне вёл. Если убрать всё лишнее, то он о явлении Зелёного Духа распинался. Мол де снизошёл он на некого пилота, дабы тот словом добрым вразумил помрачённые умы и спокойствие в их душах навёл.

Ага. Добрым.

Вот дубинки у полицаев те да, добрыми были. В смысле вразумили грузчиков и спокойствие навели. И в душах, и в телах. До полной отключки последних.

Но задуматься мне пришлось.

После. В других миссиях.

И зелёный туман перед глазами и прыжок тот — ясно же, что не просто так всё это произошло. То, что это связано с Древним — в этом сомнений нет. Есть же во мне его часть. Та самая — независимая и невольно защищающая меня от его прямых атак.

Ну не мог он самому себе вред причинить. Не мог. Это и спасало. Но до сего момента я к подобной особенности относился наплевательски. Не может скотина Зелёная сама мне напакостить — отлично. А чужими руками получалось у него хреново. Сколько бы не пытался — жив я.

Жив, назло ему.

Но вот так, чтобы его часть мне напрямую помогла? Такого, вроде, не было. Или было? Когда я на костёр угодил — там тоже туман зелёный был, да и голоса какие-то, недовольные таким исходом. Это что же получается — сам он, того не желая, спас меня из своей же ловушки? И тогда, и сейчас? Пусть не он сам — та его часть, что во мне? Она же — его часть? Его. А, значит, как и он, дохнуть не хочет и спасает меня — мою тушку. Так, что ли, получается? Картина вырисовывается вполне логичной, за исключением одного момента — управлять этой силой я не могу, проявляется она только при крайней опасности.

Ну, хоть так. Приятно иметь в рукаве козырь, пусть и весьма своенравный. Пусть пока так, а там, со временем, глядишь и сам управлять им научусь.

После той, силосной, истории, Сиам не дёргал меня почти неделю. Скажу честно — этому я был рад. Неспешно таскал грузы, да нервы лечил. Чем? Да как обычно — пивом и женским обществом, благо подобного, я о продажной любви, было вокруг предостаточно. На каждой Станции по два, а то и три борделя. Вот я и занялся плотным изучением этой, кхм, культурной составляющей местной цивилизации. Углубляться в данную тему я, по понятным причинам, не буду. Замечу только, что справлялись со своей задачей девчонки отменно и когда Сиам навестил меня в баре Станции, принявшей меня в свои радушные объятия, пребывал я уже во вполне рабочем состоянии.

— Расслабляешься?

Поднимаю голову — стоящий напротив Сиам ставит на столик пару пива. Тёмного.

— Присесть позволишь?

Он усаживается, прежде чем я успеваю ответить.

— Садись, — запоздало пожимаю плечами, прикидывая, как он меня нашёл. Эта Станция, название которой вам ничего не скажет, располагалась в шести Вратах от Второй платформы, ставшей мне временным домом. Сюда меня занёс очередной фрахт, весьма удачный стоит сказать. Ну я и решил тут подзадержаться, отмечая хорошую сделку. Появление же Сиама застало меня в тот момент, когда я, глядя на пузырьки в своей кружке, решал важную задачу — а так ли хороши девчонки из второго борделя, чей рекламный баннер оказался прямо напротив моего столика. В первом я уже побывал и теперь меня грыз червь сомнений, требуя провести сравнительный анализ качества услуг.

— Слышал, у тебя удачный фрахт был, — пригубив пива, он потянулся к тарелке с местными мелкими ракообразными — стандартной для подобных заведений закуски.

Молча киваю, прикидывая, как он меня нашёл. Пробил по контракту, или маячок на Аврору воткнул? Оба варианта имеют равные права на жизнь.

— Маячок? — Спрашиваю, глядя ему прямо в глаза. Игру в гляделки Сиам не принимает, но, переведя взгляд на рачка, молча кивает, продолжая сдирать с тушки остатки панциря.

— Чего хотел? — Дождавшись, когда жертва исчезнет у него во рту, вопросительно приподнимаю бровь: — Твою долю я отстегиваю, а остальное, — замолкаю и приникаю к кружке давая понять, что всё остальное отнюдь не его дело.

— Да я так, просто, — Сиам вытаскивает и кармана коммуникатор и кладёт его на стол между нами: — Поговорить. Скучно на Второй сидеть, развеяться решил.

Ага, верю. Развеяться.

Его палец касается тёмной поверхности и нас окутывает желтоватое, колыхающееся как желе, поле.

А эта штука мне знакома — купол шумоподавления. Дорогая, зараза, от полусотни тысяч и выше. Видел я её — такой приблудой серьёзные дяди пользуются, когда сделки обсуждают. Ни подслушать, ни по губам прочитать — колыхания поля так картинку искажают, что ни одному мастеру не справиться.

— Удивлён? — Улыбается Сиам, вращая кружку меж ладоней.

— Нет, — допиваю свою порцию и подтягиваю к себе кружку, что он принёс: — Говори.

— Вот так сразу и к делу? А за жизнь перетереть, девочек обсудить?

Молчу.

— Как хочешь. — Отодвинув кружку он подпирает рукой подбородок: — А знаешь, — теперь он смотрит мне в глаза: — Я ведь кончить тебя хотел.

Киваю и пробую пиво. Ничего так, нормальное.

— Прямо сейчас собирался, или через пару заданий? — Спокойным тоном, даже чуть равнодушно спрашиваю, продолжая потягивать тёмный напиток. Бояться мне сейчас нечего — не будет же он при свидетелях меня обнулять.

— Догадался? Или подсказал кто? — В его глазах вспыхивает интерес.

— Это не сложно, — всё так же спокойно, отвечаю: — Кто я тут такой? Да никто. И, вдобавок, с потерянной памятью. Меня и искать не будут. Некому и незачем. Так?

Он прикрывает глаза, соглашаясь.

— И что помешало? — Отставляю ополовиненную кружку.

— Та Станция, куда ты силос отвозил. — Теперь его взгляд блуждает по изгибам поля за моей спиной, а на лице появляется гримаса смущения, словно ему стыдно. Ему? Стыдно? Ну-ну… Это даже интересно.

— Я не шибко верующий, но то, что на тебе Его Знак, понял сразу. И то, что ты не наш — тоже.

— Сильно косячил? — Перебиваю его и чуть оттягиваю рукав, демонстрируя браслет: — А про знак ты прав. Я Его отметину давно ношу.

— Косячил ты по мелочам, для амнезии в пределах нормы. Ты на другом спалился. Не может она, амнезия твоя, столько длится. А ты всё ещё ничего не вспомнил. Порой так прокалываешься, что диву даёшься — ну не может человек выросший здесь подобного не знать, это же с пелёнок всем известно.

— Ага, — криво улыбаюсь: — Пелёнки! Лучший источник информации!

— Всё шутишь… — следует вполне искренний вздох: — Нет, Сэм, не бывает такого, чтобы человек азов не знал. И не спорь — я у медиков выяснял. У правильных, — последнее слово он произносит с особой интонацией, давая понять, что этот аргумент оспорить не получится: — Чтобы ТАК, — он вновь выделяет последнее слово: — ТАК не помнить, надо овощем стать. А ты вон — вполне успешно по системам мотаешься, да денюжку качаешь. Не сходится, — разводит он руками: — А значит — не наш ты.

— Не ваш, — киваю, соглашаясь — а чего упорствовать-то: — Только ты лишнего не спрашивай, ладно? А то сам знаешь — многие знания, суть многие печали.

— Не буду, — понятливо кивает Сиам: — Только безумец полезет с вопросами к такому, — следует кивок на моё запястье.

— Про Зелёного я слышал, — поправляю рукав, скрывая браслет: — А вот про меченных Им — нет. Расскажешь?

— Сэм? — Теперь его голос полон укоризны: — Ну у тебя же позывной"Поп", а ты такие вопросы задаёшь. Опять, кстати, прокололся. Это, я про Меченых, здесь все знают.

— Может я твою веру испытываю? А, грешник? Ну ка? — Повожу рукой над столом: — Поведай мне, что тебе об отмеченных им, ведано?

Он, с пол минуты смотрит на меня выпучив глаза, а затем начинает ржать.

— Ну… Ну ты даёшь, Поп! — С трудом восстановив дыхание, Сиам приникает к кружке: — Как настоящий епископ сказал! Был я как-то на Зелёной проповеди — вот ты сейчас один в один как тот сказанул!

— Опыт, сын мой, пропить сложно, — продолжаю величественное движение и, подхватив по пути кружку, подношу её ко рту: — Но попробовать стоит! — Завершаю обыденным тоном делая хороший глоток.

Теперь ржём оба.

— Хороший ты парень, — отсмеявшись, качает головой Сиам: — Вот честно — рад, что убивать не придётся, — на миг он становится серьёзным: — Это же мне зачтётся, да? Меченый? Я только в мыслях согрешил, не сделал же?

Неопределённо качаю головой — может быть, но этот жест его удовлетворяет.

— У тебя сейчас денег, — продолжает Сиам совершенно нейтральным тоном: — Сто тридцать три тысячи. С хвостиком. Предлагаю сделку.

Сделку? Ну-ну послушаем. Принимаю заинтересованный вид.

— Честную, — спешит он меня заверить: — Я не враг себе Меченного обижать.

— К делу. Что нужно?

— Тут немного по сложнее будет, — мнётся он и я понимаю, что речь пойдёт не о привычном фрахте.

Жабы, как вы уже знаете, захватывали только тёплые, тропические планеты.

Их тактика была проста — пока силы вторжения связывали на орбите флот защитников, первый эшелон заваливал поверхность выбранного мира, дождём тектонических бомб. Не надо думать, что то были грубые орудия, проламывавшие материковые платформы до слоя лавы.

А жить потом как? Не на оплавленной же поверхности головастикам резвиться?

Нет. Их бомбы действовали куда тоньше.

Получив в свои головки результаты орбитального сканирования рельефа обречённого мира, они принимались нивелировать его. Где-то поверхность опускалась, где-то приподнималась, но результат был один — к окончанию бомбардировки вся планета превращалась в неглубокое болотце с частыми островками, на которых так удобно греться свежевылупившимся карапузам.

Такое"болотообразование"меняло всю поверхность планетоида — жабьему оружию было безразлично что внизу — горные пики, или океанские бездны. Результат был один — неглубокое болотце, чье дно покрыто толстым слоем тёплой грязи.

Несмотря на все усилия, Имперскому флоту всего несколько раз удалось прервать этот процесс.

Правда миры, спасённые им от второй стадии атаки — орбитального икрометания, были потеряны как для жаб, так и для людей — жить на планетах, перепаханных обломками кораблей, да щедро сдобренных боевой химией, желающих, по понятным причинам, было мало.

Но, при всех прочих, это была победа людей — жабам-то эти миры не достались?

Вот.

И только попробуйте сказать, что это не победа.

Именно на такой мир меня просил, не приказывал, а именно просил, прибыть Сиам.

Некогда курортная планета, славившаяся своими пляжами, попала под атаку почти в самом конце войны. Флот Империи, получивший новые корабли и набравшийся необходимого опыта, сумел достаточно быстро перемолоть прикрывавшие бомбардировщики силы и почти предотвратил полномасштабную бомбардировку поверхности.

Почти — примерно половину планеты жабам изгадить-таки удалось, оставив вторую часть практически нетронутой.

Цель миссии — сбитый бомбовоз чужих, валялся где-то на границе этих двух областей.

Со слов Сиама он упал рядом с некогда популярным курортным городком, расположившимся на берегу длинной отмели. Более точных ориентиров, увы, не имелось — всё, чем он сумел разжиться, был кусок записи видеорегистратора Имперского корабля, проследившего за падением агрессора.

На коротком, меньше минуты, видео было видно, как округлая лепёха бомбовоза, оставляя длинный хвост мутной, похожей на туман, взвеси, полого скользит по направлению к тонкой ленте белого прибоя. Острые очереди преследователя, выбивая из корпуса чужака крупные куски, бросают бомбовоз в крутое пике, не оставляющее сомнений в потере управления. Несколько секунд и лепёшка врезается в планету. Взрыва нет — корабль, поднимая в воздух комья почвы, словно плуг чертит глубокую борозду. На его пути возникают небольшие островерхие коттеджи, и он сметает их, взметая ввысь фонтаны черепицы.

Камера уходит в сторону — пилот закладывает вираж, а когда разворот завершён, в кадре появляется разрушенный до основания городок и медленно уходящая под воду лепёха бомбовоза. Ещё один разворот — теперь о произошедшей трагедии напоминают лишь дымящиеся руины, борозда, быстро заполняющаяся мутной жижей, да нечто округло-тёмное, замершее метрах в пятистах от берега.

Картинка замирает и палец Сиама упирается в пятно.

— Орбитальный бомбардировщик, по Имперской классификации «Нивелир», лежит на глубине не более сорока метров. От поверхности дна. Между его верхней плоскостью и поверхностью — в районе десятки — не сложная задача даже для начинающего ныряльщика. От тебя требуется попасть внутрь — дырок там более чем достаточно и вытащить наружу артефакты чужих. Любые.

— Любые? — я, подражая ему, принимаюсь крутить меж ладоней кружку: — Поясни.

— Я не знаю, что там внутри. Да и никто не знает.

Удивляюсь: — Вы что? Раньше в их кораблях не бывали? Что найти можно — не знаете?

— Бывали, — он морщится и не скрывает этого: — Но их корабли, все, без исключений — индивидуальны. Планировка, отсеки — каждый раз всё по новому. Почему? Никто не знает. Они так строят и нам их логику не понять. Есть теория, что каждый капитан так, своей планировкой, пытается призвать удачу. Но точную причину такого разнообразия, знают только они.

— Понятно, — отставляю кружку в сторону: — Значит пойди вон туда и принеси не пойми что. Верно я задание понимаю, господин директор?

Он снова морщится: — Ну, как-то так. Сам видишь — ничего сложного. Долетел, сел на бережок, искупался, а заодно и барахла натаскал. Лёгкая прогулка — даже не знаю, за что тебе денег платить? На курорт же едешь.

— Ага, — киваю в ответ на его слова: — Знаю я такие курорты. Бывал на одном — Раем называется.

— Раем? — Он морщит лоб, но я не даю ему задуматься.

— Два вопроса, — выставляю перед ним пару растопыренных пальцев: — Первое. Почему ты уверен, что там что-то есть? Сколько лет прошло, корабль затоплен — да там сгнило и заржавело всё уже.

— Не наш ты, — кивает он: — Был бы наш — знал, что у жаб всё влагостойкое. Они же амфибии — внутри влажность сотка, или больше. Хвост на видео видел? То их внутренняя среда вытекала. Болотники они — что на планетах, что в кораблях.

Согласно киваю — да, тут я оплошал. Ясно же, что у чужаков своя среда в кораблях, мог бы и сам догадаться.

— Хорошо, — киваю: — Будем считать, что там хоть что-то — после падения и всего прочего, осталось. Я имею в виду — целым, а не перемолотым в муку. Второй вопрос. Я там что — первый буду? Нешто до меня не нашлось ушлых ребят? В жизни не поверю, что такая ценность все эти годы без постороннего внимания валялась.

А вот тут-то глазки его и забегали.

Отвернувшись в сторону и бросая на меня короткие виноватые взгляды, Сиам принялся мямлить про покой погибших и прочее, в том же духе.

Слушал я его в пол уха — угу, покой погибших и давно сгинувших это да — запретно, а вот грохнуть сидящего напротив это норм.

Нормально, да? Хотя, чему удивляться? Всё от воспитания зависит — знавал я личностей, которые грохнув жертву, прежде всего молиться начинали. Не обшаривать карманы, спеша успеть скрыться до прихода полиции, а благодарственные слова бормотать.

Из этих мыслей меня вернули к реальности его последние слова, и, судя по его тону, в котором сквозило раздражение, это был последний аргумент. Последний и самый непробиваемый — с его точки зрения.

— В конце концов, Сэм! Ты же Им помечен! А Он, — последовал тычок пальцем вверх: — Он даже не закон. Он выше. Что ему наши ценности и традиции? И ему, и тебе.

Последнее было аргументом и я, мотнув головой в знак согласия, дал себя уговорить.

Не сразу конечно — кто же вот так просто соглашается на некую работу, оказавшуюся не по плечу местным умельцам?

И поломался, конечно, и поторговался — как же без этого? Но разошлись мы вполне довольные друг другом. Результат наших прений, довольно жарких к слову, Сиам в подобных переговорах знал толк, был следующим.

До начала моего движения он переводил мне пятьдесят тысяч. Далее, я, в течении следующей недели, должен был посетить ту планету и собрать столько жабьего барахла, сколько бы мне позволили силы и моя личная жаба.

Да-да, то самое мерзкое и жадное земноводное давно и с комфортом обосновавшееся в глубинах моей души. Надо заметить, что первое время она и носа не показывала — так, разве что изредка косилась на растущий счёт, не рискуя вылезать из-за своей кочки. Ну а как же — её сородичи здесь олицетворяли абсолютное зло и ей, пусть она и была лишь плодом моего воображения, было некомфортно в подобной среде. Да и я старался придержать язык — ляпнешь что-то вроде — «Ах, дорого, меня жаба душит!», так посмотрят, как на психа — в лучшем случае, а то и вовсе — морду набьют. Вот и сидела она тихонько, лишь изредка благосклонно помаргивая своими золотыми глазками.

Но сейчас, когда в воздухе запахло действительно хорошими деньгами, жажда наживы легко преодолела все её страхи. Потирая влажные лапки, она вскарабкалась на свою кочку и требовательно приоткрыла рот готовясь применить весь свой арсенал убеждения дабы я покинул ту планету не иначе как с трюмом, под завязку забитым артефактами со сбитого корабля.

А стараться было ради чего.

Сиам был готов с ходу отвалить не менее пяти тысяч за каждый предмет вытащенный из недр бомбовоза. Вот просто привёз десяток не пойми, чего и раз — тебе на счёт падает ещё полтинник. И это — до экспертного заключения, после которого цена могла возрасти в разы!

На этом месте меня обуяли сомнения — ну не дурак же он отваливать кучу бабла не пойми кому. Но доводы разума была немедленно отметены взмахом перепончатой лапки с жадно подрагивавшими пальчиками.

В мечтах — прошу заметить, в её мечтах, не моих, рядом с Авророй возвышалась гора непонятных деталей, раз так в несколько превосходящей своими габаритами корпус корабля. На вершине, разумеется, восседала она, с недовольным видом наблюдая за моими потугами запихнуть нечто явно, прошу прощенья, невпихуемое в более чем скромный трюм.

Но, должен признать, толк от её мечтаний был.

То, как легко меня нашёл Сиам, не могло не навести на безрадостные мысли. Ведь если он так легко поставил на мою собственность сначала сканер, а после и маячок, или наоборот — последовательность большой роли не играет, то что ему мешало разместить на борту и менее мирный сюрприз? Если не и со злости — его я не подводил, то из-за банального любопытства — а что будет с Меченым, когда у него под задницей рванёт нечто эдакое? Да помощнее?

Да, респ должен сработать. Но что я знаю об его механике, если даже в моём мире были варианты его блокировки? Может и тут что подобное есть? Неизвестное мне?

Можете называть и считать меня параноиком — не обижусь. Я же жив всё ещё? А значит и паранойя не лишняя при моём образе, кхм, существования.

В общем Аврору надо было менять.

На что?

Конкретных мыслей по данному вопросу у меня не было. А раз нет, то надо лететь туда, где можно руками потрогать — руки, они вернее всяких брошюр скажут стоящая перед тобой вещь, или так себе — красивая обманка.

Распустить руки я решил на Станции системы Унис.

Критерии выбора были просты до безобразия — во-первых, до неё было всего двое врат, а во-вторых я её сканил примерно неделю назад, пролетая сквозь неё во время очередного фрахта. Торговый сканер, послушно выдав полученные данные, чуть погодя высветил примечание — что-то наподобие рекламки. В коротком сообщении — всего две строки, говорилось о мега скидках на корабли среднего и тяжёлого классов. Не став лично проверять ситуацию тогда — сроки фрахта поджимали, я, тем не менее, сделал себе зарубку на память, благо уровень честно заработанного уже вплотную подходил к отметке первой сотни тысячи кредов.

Сейчас же, получив от Сиама предоплату — в этом он меня обманывать не собирался, счётчик богатства замер в районе ста восьмидесяти трёх тысяч, позволяя коротать время полёта сладкими мечтами о новом корабле.

В ангар на сей раз садиться не стал. Зачем мне лишние траты, да и шёл порожняком. А посему, стоило только захватам щёлкнуть, фиксируя Аврору на платформе, как я выбрался из кресла, проверяя рубку на предмет забытых вещей, благо всё не забытое вполне свободно поместилось в моих карманах — особо обживаться да обзаводиться имуществом я не спешил.

Постоял немного, прощаясь с кораблём, да и выбрался наружу, понимая, что тянуть особого смысла нет. Ну да, жалко, первый мой здешний кораблик.

Но всего лишь первый — сколько их впереди?

Кому то ведомо? Что не мне — точно.

Задраил люк, погладил опору и вперёд, на поиски нового друга. А этот пусть постоит, мало ли что, может ещё и свидимся — судьба свободного пилота такая — полная непредсказуемых поворотов.

Станция встретила меня неожиданной тишиной — ни тебе толчеи, ни суматохи, коей я вдосталь наелся на других её собратьях. Спокойно прошёл зону посадки-высадки, миновал зал-жральню.

Уж простите, но эту зону Станции я именовал именно так.

Каждый раз, когда я оказывался тут, в этом зале, столики, стойки и все иные места, хоть как-то позволявшие разместить на себе поднос, или хотя бы тарелку с едой, были заняты. Можно было подумать, что тут собираются либо в край оголодавшие люди, либо мастера скоростной жратвы, разминающиеся перед соревнованием. Подобные, псевдо спортивные, мероприятия, прошу прощения, что отвлекаюсь, не вызывали у меня ничего кроме отвращения. Вот не понимаю я удовольствия наблюдать затем, как люди, перемазываясь в соусах и подливах, торопливо суют в рот куски еды, давясь от желания как можно быстрее протолкнуть их в глотку. Нет, чтобы не спеша, отрезая аккуратные кусочки, наслаждаться процессом. С соответствующим моменту напитком и перекурами с беседой и доброй сигаретой. Это я понимаю.

А так? Быстрее! Больше! Глубже! Бррр….

Нет, я уж лучше что-либо другое посмотрю.

В общем это место Станции не входило в круг моих любимых — если хотелось есть, то я предпочитал пройти подальше, да спуститься на пару уровней — туда, где, на палубе, предназначенной для пилотов и местного персонала меня поджидали гостеприимно приоткрытые двери местных кабачков и кафешек, готовые предоставить как еду, так и интересную беседу.

Торговая зона встретила меня всё той же пустотой и спокойствием. Не стояли подле витрин, неспешно обсуждая достоинства и недостатки товара, ветераны космоса. Не плющили о стекло носы, вырвавшиеся из-под родительской опеки мальчишки — будущие покорители пустоты.

Нет. Сегодня здесь было пусто, тихо и, как по мне, то тревожно.

Увидев в глубине одного из нужных мне лабазов неявное шевеление, подхожу к проёму. Над ним разбираю надпись — чтобы её прочитать приходится изрядно потрудиться — подсветки нет и буквы, едва выдающиеся на плоскости проёма, с трудом складываются в название заведения — "Мягкий Старт".

Раздвигаю обесточенные створки.

— Кого там несёт? — непонятная, какая-то расплывшаяся по конторке масса медленно поднимается вверх, превращаясь по мере движения в подобие человеческой фигуры. В её верхнюю половинку.

— О! — Подхожу ближе: — Ни как живые есть?

На форменной, слегка помятой курточке проглядывает эмблема — вписанный в круг кораблик и надпись кругом — "Мягкий Старт Вам Рад".

— Что-то не похоже, — показываю пальцем на нижнюю часть надписи — ту самую, что о радости говорит.

— Чего? — Он непонимающе косится вниз и догадавшись о чём идёт речь сонно отмахивается: — Рады. Точно. Только не сегодня.

— Чего так? Или у вас выходной? Так табличку бы какую повесили.

— Послезавтра, — зевая он машет рукой куда-то вниз: — Начало квалификации на Круг Сэттона.

— Какой круг?

— Ты чего, командир?! — От удивления он даже начинает просыпаться и зевая трясёт головой: — Круг Сэттона же, — зевок: — Эээээ…. Говорю же. Квалификация.

— Ааа… Так бы и сказал, — делаю вид, что понял, хотя ясности от его ответа ноль целых и много нулей дальше, после запятой: — Не разобрал. Да и не увлекаюсь я кругами этими.

— А чего тогда припёрся? Да ещё так заранее? Нееее! Хитришь, приятель? — Менеджер шутливо грозит мне пальцем: — Хочешь трассу пока тихо пройти, да?

— Ну… — развожу руками, делая вид, что он меня раскусил: — Ну… А чего такого? Разве это запрещено?

— Гонщик. — Теперь в его голосе слышится уважение, смешанное с завистью: — Я тоже, как на Сто Сороковой накоплю, займусь! Лучшая модель для планетарных гонок! А ты на чём идёшь?

— Да я так, — пожимаю плечами: — Сам-то не очень.

— Так ты из команды? Поддержка или техник? — Сна нет и в помине — он внимательно разглядывает мой скафандр: — Хм… Погоди… Без эмблем, старого образца. Интересно…

— Да я… Мне…

— Не говори! Дай догадаться!

— Мне корабль нужен! — Перебиваю его я: — Мне. Лично. Продашь?

— Какой?

— А что есть?

— У нас есть всё! — его рука проходит над конторкой и в воздухе повисают полупрозрачные силуэты самых разнообразных кораблей. Преимущественно одноместных и, судя по их вытянутым обводам, скоростным атмосферникам.

— Крупнее есть?

— Бюджет? — Окидывает продавец меня заинтересованным взглядом: — Сколько готовы потратить? Главный приз, напомню, пять миллионов, ради такого куша не грех и мошной тряхнуть.

— Сто тридцать.

— Всего? — Следует разочарованный вздох: — С таким бюджетом не погоняешь.

Большая часть кораблей исчезает, оставляя на виду только две модели — Фрилансер и Созвездие.

— Фрила брать не советую, — перехватив мой взгляд качает головой менеджер: — Динамика разгона никакая. Это после, когда раскочегарится, тогда да, а при старте без шансов.

— А Созвездие? — Вспомнив комикс с гонками, добавляю: — Она в кольцо пролезет?

— Кольца адаптируются, пролезет. Впритир конечно. Да и старт у неё что надо — с места просто птицей летит. Так что сразу вырваться получится. А вот дальше, на маневрах, сложно будет. Туговата она. Зато столкновений можно не бояться, — подмигивает он мне намекая на жёсткую борьбу гонщиков, так хорошо изображённую всё в том же комиксе.

— Сколько?

— Сто тридцать в базовой.

— В базовой? — Стандартную комплектацию брать не хочется — слишком хорошо знаю, что это такое. Замолкаю, и чуть склонив голову выжидательно смотрю на него и сквозь него, переводя взгляд от его плеча куда-то поверх головы.

— Вы от кого?

Интересный вопрос. Сказать, что от Сиама? А он тут кто? Нет, не прокатит. Но ведь ясно, что дело тут нечисто. Хотя… Чему удивляться — это же спорт, а там, в мутной воде ставок, много тёмных личностей крутится. Так что выбираю другой путь — молчу, и лишь вновь повожу глазами от его плеча и вверх.

— Я же так не могу! Скажите — от кого вы?

Ага… Повёлся. Сто против одного — он меня за посыльного, или за доверенное лицо некой личности принял. Ладно, дорогой мой, поиграем.

Продолжаю молчать, лишь чуть-чуть, на миг прикрыв глаза.

Продавец внимательно смотри на меня ожидая подсказки, или пароля.

Молчу.

А чем я не рискую? Да ничем. Ну не примет меня за своего — выгонит, пойду в другую лавку, или вообще, на другую Станцию смотаюсь.

Примет — чего бы и не воспользоваться оплошностью? Тем более, что кораблик у него подготовлен явно не стоковый. Его судьба меня интересует мало — произошедшее будет хорошим уроком, если он выживет, конечно.

— Могли бы и сказать, — обиженно бурчит продавец, продолжая принимать меня за своего. Что ж — его слова, его выбор.

Безразлично пожимаю плечами — мол ты тут стоишь, ты и думай, мне-то что.

— Здесь прослушки нет, — он чуть расслабляется, уверяя себя, что я именно тот, кого он ждал — ну не будет же случайный посетитель так себя вести: — Точно нет! Я проверял!

— Это хорошо, что нет, — говорю тихо, едва-едва разжимая губы: — Но к чему искушать искушённых? Особенно в преддверии гонок. Вы меня понимаете?

— Да, вы правы, здесь лишний шум не нужен, — во взгляде продавца сквозит облегчение, словно я сказал то, что он давно жаждал услышать. Лёгкое движение руки и над столом загорается модель Созвездия.

— Вот. Ваш корабль. Забирайте.

— Сколько?

— Играем роль до конца? Как скажете, — пожимает он плечами, доставая планшет: — Сто шестьдесят две. Платите, если так хотите. Корабль на второй площадке.

Соблазн вот так просто взять корабль и уйти велик, но к чему перегибать палку?

Оплачиваю и кивнув на прощанье, покидаю магазинчик.

Уже за порогом, сквозь мягко сомкнувшиеся створки, оглядываюсь — манагер, явно спеша выспаться про запас, укладывается на своей конторке. Ну спи, дорогой, спи. Пробуждение у тебя, уверен, будет не самым приятным.

По дороге к нужной платформе прокручиваю произошедшее в голове.

Будут ли мне мстить?

Нет, это вряд ли.

В лучшем случае нож в бок сунут. Ну да это ещё суметь надо, я тоже не из мальчиков уже. Да и что с того? Убьют — реснусь. Законопатят куда ни будь в каменный мешок? Убью себя, это не сложно, когда знать, как. А там и рес, опять же. Да и не будет никто заморачиваться — гонки на носу, не до гастролера, обведшего их вокруг пальца. Поищут-поищут и бросят.

Не спорю, могут и на принцип пойти, но стоит ли оно того?

Не знаю.

Вот в моей бы реальности я бы так не рискнул — повесили бы награду за голову — так за мной бы все отморозки родного пузыря охоту начали. Так то там.

А здесь в космосе — ни-ни, как можно ж?! Атаковать человеческий корабль?! Избавь, Зелёный нас, от подобного!

Так что — только перо в бок. И только на Станции, или на планете. Неприятно, не спорю, но не смертельно. Это я про окончательную смерть.

Да и по линии официальных обвинений им не пойти — вот там меня реально засадить, или на рудниках сгноить могли бы.

Вот только в чём меня обвинить?

Угу, в чём именно, ваша честь?

Корабль-то я вполне официально купил, какие ко мне претензии? И оплатил. Всё по закону.

Так, неспешно беседуя сам с собой, я добрался до шлюза, над которым ярко-синей краской горели цифры 1, 2 и 3.

Захожу внутрь и прикладываю ладонь к экрану, ожидая начало процесса выхода в пустоту.

Ничего не происходит.

Что за?!

Поднимаю ладонь — может приложил не так? Неровно?

Хм…

На панели горят два квадратика — «Аврора — 4» и «Созвездие — 2».

Ага… Это номера площадок, где корабли стоят. И что мне с того? Жму ту, где Аврора — квадратик с Созвездием пока не трогаю, мало ли что не так сделаю, зачем новым кораблём рисковать?

Квадратик уползает наверх экрана, а под ним проявляются ещё три.

Левый — «Хранение», правый — «Утилизация» и «Перегон» посредине.

Нет, вот утилизация мне точно не подходит. Перегон — тоже. Жму «Хранение». Правый исчезает, но только чтобы освободить место двум новым, расположенным друг под другом — «Хранение» и «Ответственное хранение». Пожимаю плечами и прижимаю пальцем нижний, тот что про ответственное говорит.

Экран смаргивает и на нём высвечивается табличка — 1 день, 10 дней, месяц и год. Это слева. Справа, прямо напротив сроков, цены. Всматриваюсь.

Так-с… А что? Недорого!

Сутки — пять кредитов, десять дней — дюжина. Месяц — полтинник. Год — две двести пятьдесят.

Нормально, это я потяну.

Выбираю год — средства позволяют, да и мало ли что за такой срок случится? Всякое в жизни пилота бывает, особенно когда тот не на окладе сидит. Прижимаю руку к появившемуся силуэту ладони и комм в набедренном кармане вздрагивает — не иначе как уведомление о списании средств пришло.

Экран снова смаргивает и теперь там только силуэт ладони.

Ясно — с кораблями разобрались, можно и наружу выбираться.

Хлопаю по нему пятернёй, и автоматика запускает процесс шлюзования, отсекая меня от внутренностей Станции.

Пока бреду к кораблю, следуя за ярко-синей стрелкой, соображаю.

А верно ли я поступил? Может вернее было б утилизировать? Но, чуть подумав, решаю, что всё сделал правильно.

Вот начнут те дяди копать — те, у которых я сейчас Созвездие уведу, и что? Выйдут на Аврору. Угу. А с неё на кого? А на Сиама. Вот пусть он с ними и разбирается.

Мои дальнейшие умозаключения были остановлены возникшим прямо перед носом бортом корабля. Стрелка, радуясь окончанию работы, чуть приподнялась и указав остриём на панельку подле моей головы, исчезла, оставив после себя лишь квадратик текста, который растворился в пустоте едва я успел прочитать стандартное приветствие, или прощание. Мол мы вам рады, заходите ещё, или что-то подобное — я особо не вглядывался.

По понятным причинам. Мне не до того. Я, задрав голову и чуть отступив, во все глаза разглядываю своё приобретение.

Корабль здоров, нет, да что там здоров — он огромен!

Его блестящее матовым серебром тело тянется на добрую сотню метров. Массивные трёхпалые опоры уверенно попирают поверхность площадки и я, не сдержавшись, подхожу к одной из них, по-хозяйски оглаживая рубленную поверхность ближайшей. Где-то впереди сверкают никелировкой профиля остекления рубки, но сейчас не время любоваться кораблём. Зачем искушать судьбу, задерживаясь здесь — не ровен час и тот, кому предназначено это чудо заявится сюда и тогда…

Поспешно прижимаю ладонь к панели и из брюха Созвездия, в каких-то двух шагах передо мной, опускается небольшая платформа лифта.

Запрыгнув на неё жму кнопку со стрелкой вверх. Есть! Работает!

Лифт быстро втягивается в корпус и стоит ему занять нужное положение, как меня накрывает волна белого пара, или газа.

Хм? Обеззараживание? Однако!

С каждой секундой это техническое чудо нравится мне всё больше и больше.

Левый огонёк в шлеме зеленеет и, одновременно с ним, втягивается в стенку дверь шлюза, разрешая мне пройти внутрь.

Коридор.

Неширокий, но, в общем-то и не узкий, двоим разойтись вполне можно. Даже не вжимаясь в стенку. На обоих концах — двери. Та что по левую руку, она ведёт в машинное — план Созвездия я изучил уже давно, та дверь закрыта, но мне туда и не надо. Сейчас не надо.

Направляюсь к правой — она приоткрыта и за ней проглядывают очертания пилотского кресла. Почти бегом иду в рубку — моя чуйка требует немедленного взлёта, а доверять ей я привык. Оставляю без внимания двери, ведущие в каюты и склады — всё потом, успею ещё.

Забираюсь в кресло, пристёгиваюсь и кладу руки на рычаги.

— Диспетчер?

Справа появляется экран с очертаниями Станции.

— Прошу взлёт.

— Взлёт подтверждаю, — сонный, лишённый эмоций голос возникает в шлеме.

Ряд щелчков — корабль разблокирован и платформа медленно уплывает куда-то вниз. Гранённый кристалл рубки сильно вынесен вперёд — моё кресло словно висит в пустоте, окружённое со всех сторон стёклами кабины.

Тяга, поворот джоя и, пока Станция растворяется где-то за кормой, карта сектора. Надо делать ноги. Быстро прокладываю маршрут.

Готово! Последнее нажатие — прыжок и гладь Врат.

Ушёл! Не успели перехватить — уж не знаю почему, но вот было чувство, что задержись я там ещё немного и на платформу вывалится десяток громил, размахивающих разнообразным оружием.

Не вывалились.

Переход.

Всё. Вот теперь точно ушёл — другая система, другая юрисдикция.

Следующие несколько часов я метался по сектору путая следы. Сменил систем так семь, или восемь, прежде чем очередные врата не выбросили меня в транзитную систему без единой планеты. Умиряющее, тусклое солнце и много, очень много астероидных поясов.

Прыгаю меж них, сбивая возможных преследователей с толку. Зачем? Сам не знаю — других кораблей здесь нет.

Прыжок и Созвездие оказывается на дальнем краю системы.

Просто лечу прочь от груды камней, до упора выжав тягу и подбадривая своего коня ожогами форсажа. Останавливаюсь, когда пояс скрывается из виду на радаре — его я в среднее положение выставил.

Вот теперь — ищите. А найдёте, и что делать будете? Не атаковать же? Нет, такое здесь не принято.

Значит, что?

Значит — на борт проситься будете. Точно. Иначе ни как. Ну, попробуйте. Я хорошо помню, что мне мама говорила насчёт незнакомых дядь и тёть, стучащихся в дверь. Стучите-стучите, не открою, мама не велела.

Тягу в ноль, габаритные огни выключить. Радар — в пассив.

Всё. Теперь меня можно обнаружить только случайно наткнувшись, а это ещё та, исчезающе малая вероятность. Щёлкаю замками и кресло, точно поняв, чего я хочу, разворачивается вокруг оси. Освещение рубки, и без того приятно приглушённое, тихо гаснет, переходя в эконом режим — что же, вот теперь можно заняться осмотром моего приобретения.

Ознакомление начинаю с машинного отделения. За дальней дверью коридора обнаруживается небольшая, в четыре ступеньки, лесенка, сбежав по которой я оказываюсь в сердце корабля.

Что-то негромко жужжит, попискивают неизвестные мне датчики и лампочки, спокойно перемигиваются друг с другом неяркими зелёными и жёлтыми огоньками. Я ни разу не техник и с трудом смогу отличить реактор от накопителя, но сейчас это неважно.

Здесь хорошо.

Тут пахнет тёплой смазкой и я, откинув на спину шлем, набираю полную грудь воздуха, спеша принять в себя часть дремлющей тут силы.

Хорошо.

Густые волны знакомых запахов слегка кружат голову, отчего я, против своей воли, приникаю лбом к округлому кожуху одного из главных двигателей. Он мелко-мелко дрожит и эта дрожь, эти вибрации живого и здорового механизма говорят мне куда больше чем высвечиваемые в рубке таблицы.

Молча глажу его бок.

Всё хорошо, дорогой мой, всё хорошо.

Ты подреми пока, а скоро, вот только дай мне время освоиться, возьму рычаги в руки и пришпорив тебя, брошу нас к новым, неизвестным и неизведанным далям.

Тихо, стараясь случайным шумом не потревожить дремлющую здесь силу, поднимаюсь по ступенькам и осторожно задраиваю дверь.

В машинном — порядок!

Можно двигать дальше.

Дальнейший осмотр выявляет всё новые и новые детали, обнаружение которых сильно повышает градус моего настроения.

Каюта с персональным сортиром и душем! Видно военное влияние — откидная койка имеет самый аскетический вид, но это мелочь — заменить на что-то приличное дело пяти минут.

Кают-кампания со столом, электроплиткой, шкафчиками, мойкой и холодильником — красота! Правда, что шкафы, что холодильник пусты, но это не проблема. Первая же Станция, оказавшаяся у меня на пути, легко решит эту проблему. Ну а день другой я и на консервах продержусь. Благо прихватил с собой несколько банок. Ещё один санузел, пусть и совмещённый, но с ванной! С ванной на космическом корабле! Представляете?! Я — нет. Поверил только когда в неё забрался. Как был — в комбезе. Скафандр я в каюте оставил. Без воды конечно. Хоть я и псих, но не настолько же!

Ещё одна дверь открывала доступ в трюм.

Как-то он мелковат — ну вот не верю я, что сюда тридцать три тонны запихнуть можно. Свинца, или золота слитками — да. А вот ставшими мне уже привычными за время фрахтов ящиками — сомнительно.

Меряю длину трюма шагами и только достигнув дальней стенки замечаю неприметную дверь. Они тут что? Поделили его на два отсека? Нахрена, спрашивается — грузовой люк ведь один, вон он, в борту. Откидной. И люк, и аппарель сразу.

Кручу штурвальчик. Странно — зачем здесь герметичная дверь? Люк начинает открываться и тут в моей голове молнией проносится ряд мыслей.

Чёрт! Герметичный! Там что — вакуум? А скафандр — в каюте! Блин! Влип, дурак! — Этот поток обдаёт меня холодом, но ему на смену уже спешит успокоительное тепло, несущее в себе расслабление и спокойствие.

Нет! Будь там вакуум — хрен бы ты отдраил эту дверку. Про давление забыл?

Забыл, киваю сам себе и решительно откинув створку, переступаю через невысокий бортик комингса.

То, что обнаруживается внутри, моментально наполняет картину участия этого корабля в гонках, кристальной чистотой.

Посреди отсека, точно на створках врезанного в корпус люка, стоит узкое тело скоростной, если не сверхскоростной машины. Игла, или стилет — другие сравнения мне на ум не приходят. Острый нос, короткие треугольники кормовых крыльев, крохотная кабинка, накрытая прозрачным колпачком — только-только голове в шлеме поместиться, и огромная дюза одного, но сверхмощного, двигателя.

План неведомых мошенников, нашедших лазейку в правилах, был прост и незатейлив.

Конечно, куда Созвездию тягаться со скоростными аппаратами, заточенными под гонки? Шансов ноль целых, ноль десятых. Но зато, обладая несокрушимой, по сравнению с ними, бронёй и запредельной, опять же по сравнению с остальными гонщиками массой, она могла легко передавить их всех уже при первых минутах старта. Разгон-то, он не мгновенен. Ну не передавить — зачем лишняя кровь, так любимая публикой? Вытеснить с трассы, не пустить в кольцо, заняв его своей тушей — вариантов много. Ну а как ближе к финишу — так тут скоростной сюрприз делом займётся.

И ведь всё законно — регистрируется на гонки пилот.

Не корабль.

Кораблей, у одного гонщика, много может быть. Солнце светит — один, дождь там, или снег — другой. А вот скажем для трассы в пространстве вулканической планеты, с частыми выбросами камней, да фонтанами гейзеров — третий. Смотрел я эти гонки пару раз — зрелищно, не спорю. Даже желание возникало участие принять. Чем я хуже? Только, разве что, отсутствием подходящей машины.

Отвлёкся, виноват.

Продолжаю.

Вот выйдет это Созвездие на финишную прямую — пилот раз и в эту малютку. Сам-то корабль дальше полетит — на то автопилот есть. А вот он, в этом стилете, мигом всех обойдёт. Скорость Созвездия, да плюс мощь огромного движка — это, скажу я вам, ещё тот аргумент.

Конечно, я даже не сомневаюсь, что правила после поправят.

Но так-то после. А сейчас — извольте пяток лимонов отсыпать. Про ставки и вовсе промолчу — кто ж на заведомого аутсайдера поставит? И тут — хоп! Сюрприз…

Отойдя к стене, я рассматриваю скоростные обводы малютки. М-да… И не придерёшься. Это Созвездие из редкой, «Адмиральской», серии. Их выпустили немного — около пары тысяч. В своей нормальной комплектации она несла небольшой, хорошо бронированный бот на четырёх человек. На случай непредвиденной ситуации при транспортировке большого чина. Само Созвездие должно было принять бой, а бот — удрать, спасая ценную тушку. Ну а то, что ребятки сменили бот на эту игрушку — так на то запрета нет. Это же часть корабля? Часть. Вот и поменяли один агрегат на другой. Без смена основного функционала. Законно же!

Ещё раз хмыкнув их изобретательности, покидаю мини-ангар.

Да уж… Этот кораблик полон сюрпризов.

Но — хватит на сегодня, денёк и так насыщенным выдался.

Не спеша перекусываю разогретыми консервами, запивая простой, даже негазированной водой.

Эх… А ведь мог бы и пару банок пива взять! Не подумал. Ну да ладно — денёк переживу.

Уже засыпая на узкой койке, любуюсь перемигиванием звёзд сквозь стекло небольшого иллюминатора, обнаружившегося в изголовье кровати.

Впереди — путь на бывший курортный мир, несложная, мне хочется на это надеяться работёнка и…

И свобода. От обязательств.

Ловлю себя на мысли, что вот же чёрт — соскучился! Нереально соскучился по свободе. Как в выборе пути, так и действий. А жизнь-то — налаживается!

Глажу борт корабля.

Ничего мой хороший, сейчас последнее задание Сиама сделаем и всё. Вперёд — куда глаза глядят.

Звёзды продолжают свою игру, но мне уже нет до них дела. Я сплю и только моя жаба бдит. Сидя на своей кочке она задумчиво смотрит в глубины болотца, подкидывая на ладони жёлтый кругляшок монетки.