Контрабандист

Алексей Рудаков, 2019

Вольный пилот, кмндр. Поп – возвращается! Не долго удалось Сэму Люциусу, он же Семён Светозаров, просидеть на честно завоёванном троне. Его давний враг – Древний, сумевший справиться со своей копией, вернулся в человеческую реальность полностью поглощённый жаждой мести. И вот Сэм оказывается в новой реальности – в такой, где совсем недавно закончилась война людей и разумных амфибий, или, говоря по-простому – жаб. Ещё одна разумная раса – инсекты, выбравшие нейтральный путь. Начинать всё приходится с нуля – копейки на кармане, самый дешёвый звездолёт и… И новая вселенная, где предстоит выживать, заводить друзей и готовиться к главной битве своей жизни – бою с Древним.

Глава 2

Ручка тяги плавно ползёт вперёд, подчиняясь давлению моей руки и сопровождая своё движение тихими, едва слышными щелчками. Всего их восемь. Именно столько раз ручка должна будет дёрнуться в моей ладони прежде чем, пройдя весь путь до конца, замрёт, уткнувшись в ограничитель.

–"Странно, что восемь", — проскакивает в голове шальная мысль: — "Почему не пять? Не десять?" — Непривычно и нелогично, но… Ну да ладно — уверен, со временем и этот ребус раскроется передо мной демонстрируя простейший ответ.

Слева спереди сверкает короткая вспышка и, прямо из ничего, возникает корабль, как и я спешащий покинуть эту систему. По сравнению с моей крохой он просто огромен. Тонкая игла корпуса, где-то сзади расцвеченная вспышками дюз, несёт на себе множество прямоугольных контейнеров, облепивших её тело как пули в барабане револьвера. Пролетая мимо я прикидываю их размер и невольно качаю головой — ого, да в таком ящике Авроры три поместятся, ещё и места, свободного, останется.

Пилот, его фигурку хорошо видно в прозрачной капле, ничтожной на общем фоне корабля, поднимает руку в предупредительном жесте. Ничего удивительного — желая присмотреться к гиганту я невольно качнул джоем влево, подходя к нему почти вплотную. Отрываю руку от тяги и машу ему, одновременно отводя джой влево.

Расходимся.

Уф!

Пронесло.

–"Дурак!" — Отвешиваю себе мысленную оплеуху: — "А впилился бы — тогда что?!"

Смерти я не боюсь — чего её опасаться, реснут же. Угу. А потом? Представляя, какой штраф мне впаяют — причём, заметьте, на совершенно законных основаниях, я нервно вздрагиваю.

Нет уж… Лучше настоящая смерть, окончательная, чем так, до конца жизни, или, блин, жизней, на рудниках гнить.

–"Хм…", — короткой искоркой возникает в сознании мыслишка: — "А ну как это торгаш?" — Кошусь назад, окидывая транспорт оценивающим взглядом: — "А ведь такой монстр добра ого-го сколько тащит," — юрко снуя по изгибам мозга он то тут, то там колет его своими вопросами: — ” Представляешь? Сколько ценного? Дорогого?”

Отгоняю её — я сюда не пиратствовать прибыл, но она, не желая сдаваться, начинает нарезать круги внутри черепа, искушая меня соблазнами: — "Не пиратствовать? Ах-ах-ах… Ну же… Подумай сам," — возбуждённо блестя начинает она шептать мне на ухо: — "Транспорт. Грузовик. Без оружия. Полный ценных ништячков. И без охраны! Это шанс! Раз! Атака — и он наш! А Сэм? Или ты забыл, что был в Братстве? А, Люциус? Забыл, Красный причётник? Забыл, как транспорта вскрывал? А? Забыл?"

Трясу головой, пытаясь выбить её оттуда.

–"Да мне и стрелять-то нечем! Оружие не работает", — я не вру. Скоба, размещенная где ей и положено быть — под указательным пальцем, никак не желала нажиматься. Это я проверил, причём, неосознанно, за секунды до того, как вжать кнопку прыжка.

Ну да, виноват, не сдержался. А с другой стороны — чего бы и не нажать? Впереди же — никого.

Выстрелов, как вы уже понимаете, не последовало. Вполне возможно, что стволы просто были на предохранителе, но тогда мне некогда было крутить головой, пытаясь отыскать над собой нужную кнопку. Да и что искать? Как он здесь может называться? Ствл — стволы, то есть? Или волыны? Влн? А, может — Прдх? Предохранитель? Как-то не благозвучно — на"Да передохните вы все!"смахивает. А может так и задумано? Оружие-то — крайний способ решения споров.

Новые мысли оттесняют вглубь сознания юркую идейку, упрямо толкавшую меня на преступную стезю. Шансов на повторную атаку у неё нет — в каких-то нескольких сотнях метров колышется тёмное полотно.

Вблизи оно уже не кажется непроницаемо черным. Корабль ползёт вперёд — я невольно сбавляю ход — ручка дважды вздрагивает в моей ладони и приглядываюсь к волнующейся поверхности.

Воронённые бугры, сталкиваясь и проходя сквозь друг друга, катятся куда-то вверх, но стоит мне отвести взгляд, как они, словно забавляясь, меняют направление на противоположное. Затем ещё раз и ещё. Не принимая их игры направляют взгляд прямо вперёд — ещё метров пять и нос моего корабля коснётся этой живой пелены.

Есть!

Касание!

Белая вспышка режет глаза, а когда зрение восстанавливается, то впереди равнодушно мерцают звезды.

Что? И это всё?!

В шлеме оживают динамики и знакомый безжизненный голос принимается бубнить:

— Врата Корэгор… Врата Корэгор…

Прибыли значит, киваю сам себе и, отклонив ручку вправо, выжимаю газ виражом уходя от Ворот.

Маневр выбрасывает меня на другую сторону кольца и рука, прежде чем в моей голове успевает сформироваться мысль, рвёт ручку тяги назад.

Змея.

Её толстое сегментированное тело изгибается, направляя на меня широко разинутую пасть. Вижу тёмно красную, с тёмными подпалинами, плоть, белоснежные зубы, кинжалами нацелившиеся вперёд и алый тонкий язычок трепещущий меж их частокола.

Реверс!

Стучу ручкой тяги о нижний ограничитель.

Назад!

Нет! Корабль зависает и змея, приметив меня начинает поворачивать голову, косясь на Аврору мутным бельмастым глазом.

Чёрт! Реверс! Реверс же!

Как он тут включается?! Опять кнопкой?

Чёрт!

Поднимаю голову, но мой взгляд просто тонет в обилии проклятых сокращений.

–"Вперёд!" — Обжигает сознание спасательная мысль: — "Проскочу! На скорости уйду!"

Ручку газа — до упора! Щелканье режимов сливается в один слитный треск и меня впечатывает в кресло. Доворот… Плавно… Плавно, не дергаясь… Хорошо!

Большая кнопка — форсаж!

Вот теперь меня прижимает по-настоящему. На глаза опускается лёгкая пелена, но это неважно. Чуть повожу джоем, одновременно выкручивая рукоять вокруг оси и Аврора, послушная моей воле, описывает вытянутую спирать вокруг длинного и толстого тела.

Молнией несусь мимо существа — змея, понимая, что такую верткую муху не поймать, раздражённо отводит пасть в сторону.

Фууухххххх….

Не расслабляться! Веду корабль впритир к ней — слева проскакивает её бок и там, прямо посреди квадратной чешуйки, вдруг обнаруживается широкое окно. Прежде чем оно исчезает успеваю заметить пригнувшуюся в страхе фигурку.

Человек?

Неприятный холодок пробегает по спине, опускаясь в желудок.

Человек? Окно?

Ухожу под змею и, отлетев подальше, сбрасываю тягу, разворачивая Аврору практически на месте.

О чёрт!

Антенны. Перепутать это тонкое плетение, выраставшее из хвоста змеи, с чем-либо другим — невозможно.

Перевожу взгляд к голове и прикусываю губу.

Там светится приятным глазу жёлтым светом, раскрытый проём грузового люка. Усугубляя моё состояние к нему подлетает точно такая же Аврора. Вижу, как из её брюха выдвигаются тонкие ножки и кораблик, чуть покачиваясь на струйках маневровых, начинает спускаться внутрь.

Транспорт! Грузовик это!

Герой, блин! Стыдно-то как…

Отворачиваю прочь, спеша покинуть этот кусок пространства — вот менее всего мне сейчас хочется услышать пилота змеи. Представляю, какие эпитеты он подготовил для своей речи.

Прочь! Подальше отсюда.

Отлетев подальше — так, чтобы врата скрылись из виду, останавливаюсь. Очень хочется пить — но у меня ни воды, ни еды нет. Ладно, сглатываю тягучую слюну, перетерпим. И хуже бывало.

Кнопка крт — есть.

Кнопка сст — есть.

Пустая сфера радара преображается прямо на глазах. Моя Аврора, сжавшись до точки, ползёт куда-то влево вверх, а на её месте — том самом, центральном, загорается колючий, бледно синий шарик.

Ага… Центральное светило, догадываюсь я и несколькими секундами позже довольно киваю, приветствую появление планет этой системы. Их не так уж и много — всего шесть.

Шесть небольших разноразмерных шариков, такого же, как и у их звезды, окраса. Из любопытства тычу пальцем в один из них, в третий — он просто ближе остальных ко мне и справа появляется экран со схематичным и крайне лаконичным изображением.

Глобус.

Сфера, рассечённая меридианами и параллелями.

И никаких пояснений.

М-да… А где название, описание? Пусть даже самое минимальное? Да уж… Вот действительно — стд. кмпл. Ну хоть карта системы есть — и за это спасибо.

От моего кораблика, от точки, обозначающей его положение в пространстве, протягивается тонкий лучик, вторым концом касающийся планеты.

Нет, туда мы не полетим — вновь касаюсь шарика пальцем, и белая линия исчезает.

Ага. Отмена прокладки.

Неплохо — логично и просто.

Вместе с линией исчезает и экран, что так же вписывается в общую картину.

Что же… Понимая, что искать вторую орбитальную мне придётся самому, обегаю взглядом планеты.

Ну так и есть.

Рядом со второй и четвёртой что-то поблескивает. Не раздумывая касаюсь искорки и справа, как старый знакомый, проявляется экран с глобусом.

Упс… Промазал — пальцы в перчатках слишком велики для таких тонких операций.

Придвигаюсь к карте и, оттопырив мизинец, тщательно целюсь уголком шва в звёздочку.

Есть! Попал!

Глобус исчезает, а вместо него проступают контуры орбиталки.

Ничего, надо сказать, необычного. Квадратный в сечении брусок с небольшой, но толстой пластиной сбоку.

Посадочная?

Там видно будет. Когда долетим.

Белая линия, не дождавшись отмены, оживает и её конец, оторвавшись от звёздочки, сдвигается, упираясь в пустоту, потом ещё раз и, словно решившись, начинает ползти прочь от платформы.

Ну, эта задачка мне по зубам.

Упреждение. Прыгать будем не туда, где блестит отметка орбиталки а в то место, где она окажется на момент нажатия кнопки. Что же… Молодцы те, кто создавал подобную систему — первый раз за день я мысленно кланяюсь неизвестным мне людям. Хорошее решение — выйду прямо перед платформой и не надо будет её догонять. Удобно. Респект вам, уважаемые.

Отключить карту — есть. Кнопки щёлкают и меня, на краткий миг, окатывает волной тревоги — увижу ли я линию курса? Всё же в первый раз сам прокладываю.

Уфф… Есть. На месте.

От вернувшейся в центр сферы Авроры отбегает белая полоса.

Отлично.

Шестерёнка под мизинцем весело трещит, заставляя линию курса раздаваться вширь.

Улыбаюсь — пошло дело!

Тягу на одно деление вперёд, ручку управления чуть на себя — прокладка зеленеет и не убирая с лица улыбки рывком бросаю корабль вглубь трубы. Ещё одно нажатие — теперь мой палец вдавливает большую кнопку, и я прикрываю глаза, сберегая их от вспышки прыжка.

Лёгкий толчок — прибыли!

Впереди висит Орбитальная Платформа номер два.

То, что я прибыл по назначению, подтверждают сразу две детали.

Во-первых, это вновь выскочивший правый экран — теперь знакомая картинка увенчана пояснительной надписью — Шанхорн, Орб. Плт. 2.

А во-вторых…

А во-вторых в моём шлеме появляется незнакомый голос и он, вернее сказать него обладатель, совсем не рад моему визиту.

— Ну? Чего припёрся?

Невольно морщусь — хриплый, прокуренный голос ржавым тупым болтом ввинчивается мне в голову.

— Здесь Аврора, — отвечаю максимально нейтрально, хотя мне хочется сорваться на грубость: — Прибыл из…

— Да мне похрену откуда ты прибыл! — Рычит диспетчер: — Похрену на тебя и на твоё корыто! Похрену — пусть бы ты даже на линкоре сюда заявился! Вали отсюда, гонщик хренов!

М-да… А быстро тут новости разносятся. Ясно же — это он про тот вираж у змеи говорит.

— Не виноват я. Амнезия, — поспешно бормочу, надеясь повторно разыграть ту же карту. Не срабатывает.

— Да хоть геморрой! С триппером на пару! Вали отсюда! Козззёл хренов.

Бедность его словарного запаса выводит меня из себя. Ну, блин. Нельзя же быть столь однообразным!

— Козлом твой папаша был! — Рявкаю в ответ: — Когда предохраниться забыл! Слышь, урод! Я-то улечу, но учти, вша под…, — следующее слово из моего обширного лексикона пропущу, лишь заметив, что сравнение с местом обитания упомянутого насекомого было крайне оскорбительным.

— А свой отросток запихни себе в глотку! Через задницу! Проворачивая! Я к Каулу метнусь — морду ему подрихтую. А ты здесь будь — жди меня, да задницу разрабатывай! Усёк? Козлина рыжая!

— Почему рыжая? — В его голосе чувствуется удивление: — Не рыжий я.

— Порыжеешь! А после поседеешь. Обещаю. Ну?

— Так тебя что — Каул прислал? — Видно, что он остывает. Уж не знаю, что тому причиной — выплеск раздражения, или мои слова.

— Он самый, — тоже успокаиваясь говорю я: — Амнезия. Ничего не помню. Увидел змею — испугался. Он тебе что — не говорил про меня? Не предупреждал?

— Амнезийный, — с облегчением вздыхает диспетчер: — Тогда ясно. Нет, не говорил. Да и как скажет-то — у нас связи нет. Только курьерами записочки передавать.

— Не знал, — тоже испускаю вздох: — Не помню, то есть.

— Чёрт! Клянусь зелёным спасением!

Эта фраза мне не ясно, но я не переспрашиваю — успеется.

— Задал ты нам задачку, парень. Членики, когда ты на них рванулся, чуть в линьку не впали.

Молчу, лишь смутно понимая о чём идёт речь.

— Эй, ты здесь? Болезный? — В голосе диспетчера слышится тревога — ещё бы, возись потом с корабликом, внутри которого — труп. Покойник где-то воскреснет, а с железом что делать? Буксировать? Взрывать? Так чужая же собственность.

— Здесь я, — откликаюсь: — Прости, задумался. Ты, говоришь, в линьку чуть не впали?

— Ааа… Ты же не помнишь! Да уж, такого и врагу не пожелаешь. В линьку, да. Это типа сна, только долгого. На месяцы. А груз? Испортится же. И кто платить будет?

— Ну не я — точно, — сдерживаю усмешку: — Я их даже не задел.

— Это так, но вони ты наделал много.

— Да я сам напугался! Говорю же — вышел, а на меня — змея, с пастью. Зубастой.

— Это не пасть, это… Стой! Жди! — начинает он, но смолкает и возвращается ко мне спустя почти минуту. Теперь в его тоне слышно неподдельное облегчение: — Повезло. И тебе, и нам. Ушли они. Торопились — груз же срочный. Даже жалобу оформлять не стали. Так, поскрежетали малость и свалили.

— Хорошо, — с моих плеч сваливается давившая на них тяжесть. Всё же, как не крути — косяк-то мой. Вполне могли бы и штраф впаять.

— Так ты от Каула? — Переспрашивает диспетчер, но не дожидаясь моего ответа продолжает: — Работу ищешь?

— Её самую.

— А что можешь? Чему и где учился?

— Пилот я, — разглядывая свои руки, лежащие на рычагах, выдаю давно заготовленный ответ: — Летать умею. Это я помню. А вот остальное — нет. Может ещё чего и умею — не помню.

— М-да… Умеет старина Каул, скуку развеять. Ты хоть отчего реснулся? Что произошло-то?

— Жабы, — начинаю я, но появившаяся в голове идея заставляет внести коррективы в прежнюю легенду: — Мне так сказали. Сам-то я не помню. Так — одни обрывки. Вроде оружием владел. Воевал даже. Но вот когда и с кем — не помню. Грузы таскал. Откуда, куда и что — не спрашивай. Не отвечу.

— Понимаю, — его голос полон задумчивости: — Пилотов и охраны у нас хватает, — произносит диспетчер, словно колеблясь — как божий день ясно, что сейчас в его голове прокручиваются варианты моего использования и я уверен, что большая часть этих планов лежит далеко за гранью законов.

— Сделай одолжение, — продолжает, явно что-то для себя решив: — Сгоняй на Четверку. Пива хочется жуть как. А там завсегда свежее.

— Дык, на нуле я, — с сожалением развожу руками, стараясь быть именно тем, кого он ожидает увидеть — потерявшим память простаком: — А так — чего бы не сгонять, особенно когда хороший человек просит.

— За бабки не парься. Я свяжусь — пару кег так закинут. Дорогу найдёшь?

— Ну… Да.

— Вот и славно. Давай, приятель, мухой туда и назад. Сядешь, — он замолкает, прикидывая варианты: — Да без разницы куда. Скажут, как подойдёшь. Ну а в ангаре я тебя встречу. Лады?

— Принято! Выдвигаюсь немедленно, — по-военному чётко рапортую я, давая ему новую пищу для раздумий: — А у вас и ангар есть? — подняв руку принимаюсь нажимать кнопки активируя карту системы: — А то там, на Корэгоре, меня на площадке поставили. Пришлось скафандр покупать. В Шансе. Три косых отдал — всё что было.

— Там могут, — спешит успокоить меня диспетчер: — А в Шанс ты зря зашёл. Магний он такой — две шкуры даже с членика после линьки снимет. Всё. Конец связи. Жду тебя с пивом.

Разворачиваю Аврору ложась на курс и даю газ, пытаясь с первого раза попасть в трубу — хочется показать класс.

Удаётся.

Крохотная Аврора влетает в неё и прежде чем нажать кнопку прыжка небрежно бросаю: — Закуски приготовь, ща обратно буду!

Никаких засад на моём пути, что туда, что обратно не было. Всё прошло тихо, рутинно и обыденно, словно я уже сотни раз ходил по этому маршруту.

Стоило мне выйти из прыжка, как равнодушный тон местного диспетчера приказал приблизиться, затем застопорить ход и корабль, стоило ему остановиться, пополз в сторону площадки захваченный тяговым лучом. Посадка, опускание платформы, люк, чьи створки сомкнулись над моей головой, стоило Авроре замереть, всё это как две капли воды проходило на посадочные процедуры моей родной вселенной. Я даже покрутил головой отыскивая рекламные голограммы, но тут за моей спиной послышался лязг, скрежет чего-то тяжелого, что заволакивали в грузовой трюм моей крохи и, парой минут спустя, повторный лязг.

Понять, или спросить — что это было, мне не удалось — платформа поплыла вверх, выдворяя меня наружу.

— Могли бы хоть попрощаться, — недовольно ворчу, выставляя курс назад: — Ни здрасьте, ни до свиданья.

Прыжок и вот передо мной Вторая Орбитальная. Прежнего диспетчера, того, с кем я так продуктивно пообщался, не было. Меня встретил хриплый женский голос. Подчиняясь её командам, не отличавшихся от услышанных на Четвертой, я мысленно удивился — и первый, и эта — оба были одинаково хриплыми. Что они здесь — болеют все что ли?

Луч, как и десяток минут назад, сноровисто довёл Аврору до поверхности платформы. Клацанье захватов, в прошлый раз я не обратил внимания на этот звук, и корабль двинулся вниз.

Не дожидаясь остановки начинаю выбираться из кресла, и оно, словно поняв, что полёт окончен, разворачивает меня к люку.

Прибыли.

Пол под ногами вздрагивает, отчего я хватаюсь за стенку, понимая, что поторопился с покиданием надежных объятий.

Люк начинает открываться и мне сразу становится ясно причина его такого своевольничанья — под моей ладонью дрожит туго натянутая верёвка. Прижал её не глядя — когда пол вздрогнул под ногами. Косяк? Хм… С моей, с личной стороны да. А вот если с другого бока глянуть — так профи же. Корабль ещё не остановился, а пилот уже готов выбраться наружу — чем не показатель мастерства и уверенности в обыденности происходящего?

В открытый проём заглядывает тронутая сединой голова.

— Ха! Ловко! — Голова благосклонно кивает и на лице появляется одобрительная улыбка, подтверждая мои планы: — Вижу, что не впервой садишься. Вылазь, — отступив, человек приглашающе машет рукой: — Глянем, чем Четвёрка нас сегодня порадует.

Выбираюсь наружу, прилагая все силы чтобы не свалиться с качающихся под ногами ступенек — вот меньше всего хочется так опозориться перед человеком, вызвавшемся помочь.

Уф!

Удалось.

Левый индикатор в шлеме горит ровным зелёным, и я расстёгиваю скафандр, вытаскивая голову из шлема и отбрасывая пустой горшок на спину.

Втягиваю воздух.

Он насыщен техническими запахами — горечь сварки, мягкий аромат перегретой смазки, лёгкий привкус озона — этот коктейль, так хорошо знакомый каждому пилоту, приятно бодрит — и я не могу сдержать улыбку, которую тут же замечает диспетчер.

— Что, приятель, — хлопает он меня по плечу: — Домом пахнет?

— Им самым, — протягиваю ему руку: — Семён Светозаров. Можно Сэм. Позывной Поп.

— Сиам, — жмёт он мою ладонь: — Вспомнил? Меня Сиамом кличут.

— Не. Не вспомнил — так мне в мед центре сказали.

— Куришь? — В его руке появляется пачка и я без колебаний вытаскиваю сигарету, принимаясь разминать её в пальцах.

— Куришь, — кивает Сиам: — А в ресалке тебе лёгкие чистыми дали.

— Привычка, — пожимаю плечами, прикуривая от его зажигалки: — Тут, — хлопаю себя по груди: — Может и чисто, но здесь, — стучу себе по лбу: — Что-то же осталось. Там, на Корэге предложили — сразу взял и закурил. На автомате.

— Во, приятель! — Сиам расплывается в довольной усмешке: — Это добрый знак! Раз помнишь, что курил, значит не всё потеряно. Вспомнил это — и остальное вспомнишь.

Киваю, выпускаю струйку дыма и разглядываю его лицо. Ничего особенного — мужик, лет так немного за тридцать. Лёгкая небритость, на голове и в щетине серебрится седина. Круги под глазами. Ни шрамов, ни каких-либо других отметок.

Бледно синий комбинезон. Над сердцем — вышитая белыми нитками эмблема. Небольшая ракета, испуская клубы дыма, не садится, не то взлетает с дружелюбно раскрытой ладони.

— Узнал? — Перехватив мой взгляд диспетчер стучит пальцем по ней, но появившаяся было улыбка пропадает, когда я отрицательно качаю головой.

— Лихо тебя, — вздыхает он, отбрасывая в сторону окурок: — Пошли, глянем чем нас порадовали.

Долго идти к грузовому отсеку не пришлось — Аврора, как вы помните, габаритами не блистала. Три — четыре шага и вот мы стоим перед нешироким люком в боку брюха моего корабля. Рядом — последняя, третья опорная лапка с таким же как и на той, что у кабины, экраном.

Прикладываю ладонь — ничего.

Странно. Это же мой корабль?! Прикладываю другую — реакция, вернее её отсутствие, та же.

— Да, — отодвигает меня в сторону Сиам: — Ты и вправду ничего не помнишь. Груз-то мой, — его ладонь касается поверхности и ту заливает дружелюбный зелёный свет. Короткий лязг — родной брат того, что я слышал на Четвёртой, и створка откатывается вбок, открывая взору грузовой отсек.

— Погоди, — прихватываю его за рукав: — Груз твой, но корабль-то мой? Это что — я, его хозяин, и не знаю, что мне в трюм сунули?!

— Ну… Знаешь, или нет, — терпеливо поясняет он: — Это твоё личное дело. Хочешь — следи за погрузкой, нет — смотри в сопроводиловке на груз, или вообще не смотри. Твоё дело — дотащить из пункта А в пункт Б. Дотащить, — Сиам усмехается: — А не присвоить. Разницу улавливаешь? А то мало ли что? Вдруг какому пилоту приглянется что-то из доверенного ему?

— Понятно, — киваю, припоминая как раньше, в родной вселенной, ни раз и не два, действуя именно так, приватизировал себе, то пару бутылочек чего горячительного, то пакетик сушёной рыбки. Да кто же заметит? Десятками же тонн таскал. А тут — и такой облом.

— Вот, — назидательно бормочет диспетчер, заглядывая внутрь: — Честность — она лучшая политика. Согласен?

Я молча киваю — сказанное им не более чем проформа, все мы прекрасно понимаем суть вещей и, в этом я абсолютно уверен, не упустим свой шанс, если он подвернётся.

— Пааааберегись! — Его спина распрямляется и из трюма выплывает небольшая паллета — пластина полтора на полтора метра, плотно заставленная бочонками светлого метала.

— Ща глянем, — подмигивает мне с самым довольным видом Сиам, таща паллету за выдвинувшуюся из её тела рукоять. Отведя её от корабля на несколько шагов он что-то наживает на ручке и та медленно опускается на пол ангара.

— Так-с, — его руки быстро перебирают бирочки, тонкими верёвочками прицепленные к проушинам-рукоятям кегов: — Не то, не то… Ага! Вот! — Сорвав одну Сиам гордо показывает её мне: — Тёмное! С горчинкой! Четвёртая Дыра! — Поднеся бумажку к носу он шумно втягивает воздух, закатывая глаза: — Ммм… А запах! Ну Сэм! Обрадовал! Ща гулять будем! — Продолжая сжимать бирку в кулаке он, свободной рукой, выуживает из нагрудного кармана знакомый мне чёрный квадратик.

— Гарс! Гарсия, ленивая задница! Подъём! — Громко произносит он продолжая улыбаться во весь рот и держа подле него коммуникатор: — Просыпайся! Хватит дрыхнуть!

— Зачем орёшь, гринго? — Над пластиной проявляется сонная и взлохмаченная голова, судя по чертам лица принадлежащая латиносу: — Чего шумишь? Бар откроется… откроется, — зевнув парень, а этому Гарсу не более двадцати пяти: — Через четыре часа, — наконец сообщает он, покосившись куда-то в сторону: — Да и толку? Транспорт только завтра будет. Дай поспать. Отбой.

— Я те дам отбой! — Сиам сдаваться не намерен: — Быстро в третий ангар. Бегом!

— Чего ради? — Трёт глаза парень: — Я же сказал…

— Пиво здесь! Нашёлся добрый человек — сгонял на Четвёрку. Ну?

— Пиво? Привёз? — Взгляд Гарсии начинает медленно разгораться огонёк осознания услышанного: — Чё, правда? И какого лоха ты развёл?

— Не лоха, а нормального и не ленивого, в отличии от тебя, чиканоса! — Бросил он на меня весёлый взгляд: — Давай-давай! Руки в ноги и сюда!

— Сейчас, — бармен принялся тереть глаза кулаками, одновременно жалуясь на жизнь: — Никакого покоя, клянусь Зелёным огнём! Только подремать прикорнул, только сон сниться начал, так нет, проклятый гринго на работу гонит!

— Ты мне поной ещё. Чтобы мухой сюда! И учти — с одной кеги я бирку снял — мне, — он быстро поправился: — Нам из неё наливать будешь. И не дай Зелёный, разбавишь! Утоплю!

— Четвёртая Дыра что ли? Да и не разбавлял я никогда, злые наветы это!

Сиам, не слушая далее его оправдания, сунул коммуникатор в карман, разрывая соединение.

— Бармен он неплохой, — в его руках снова появилась пачка: — Это я так — острастки ради.

— Понимаю, — закуриваю и отойдя к дальней стене принимаюсь разглядывать свой корабль.

Не, в общем-то Аврора неплоха. Мне уже начинают нравится обводы этой крохи, и я прикидываю — вот движки бы по мощнее, стволы толще, да и щит сменить не помешает. Ясно же, что мне самую минимальную комплектацию подсунули, хотя, припоминая молодость, я и на первом своём позажигать сумел.

— Не переживай, — подошедший диспетчер легко угадывает ход моих мыслей: — Пилот ты бывалый, это видно, а такому на хорошую машину заработать просто будет. Дай только время, Сэм, всё у тебя будет. А пока, — берёт он меня под руку: — Пошли в бар. Посидим, потрындим за жизнь, глядишь и нарисуется чё. Пошли, вот прямо жить не могу — как пива хочется. Пошли.

Антураж бара был вполне рядовым, ничем особым не выделяясь среди множества подобных заведений виденных мною ранее. На стенах, зашитых узкими полосами светлого дерева, размещались круглые матово белые светильники. Между ними, в нишах, изображавших окна, размещались подсвеченные изнутри картины. На них были изображены различные пейзажи — леса, цветочные луга, пара пустынь и даже спокойная гладь моря с белыми облачками на бледно синем небе. Как по мне, то вся эта мазня вполне соответствовала месту — затерянной чёрт его знает где небольшой орбитальной платформе.

— Нравится? — Заметив мой скептический взгляд Сиам покачал головой и утвердительным тоном, даже с лёгким нажимом, продолжил: — Вижу, что нравятся. Всем нравятся — это наш начальник — директор рисовал.

— Понял, конечно нравятся, — послушно и поспешно соглашаюсь. Зачем спорить — если я хочу здесь зависнуть, то критика подобных шедевров, вряд ли будет способствовать моей карьере: — Неплохо написано. Мне особенно море нравится — успокаивает.

— И это правильно, — подойдя к стоявшему в углу столику, Сиам плюхается на небольшой угловой диванчик, жестом показывая на стул рядом.

Я едва успеваю расположиться, как от барной стойки отлипает Гарсия. Причёсанный, в ослепительно белой рубашке с чёрной бабочкой и в тщательно отглаженных брюках тёмно коричневого цвета, он движется к нам, неся в одной руке объёмистый кувшин, а в другой поднос полный небольших тарелочек с закусками.

Расставив всё на столе и одарив нас неприязненным взглядом, бармен удалился за стойку, где немедленно принялся дремать, полируя полотенцем пивную кружку.

— Не обращай внимания, — разливая тёмный напиток, хмыкнул Сиам: — Гарс он всегда такой. Закончил универ, имеет степень социологии, а вот ведь как повернулось — только тут и прибился. Давай, — пододвинул он мне кружку: — За знакомство.

Пиво было неплохим. Свежим, с насыщенным пряным ароматом и лёгкой горчинкой, приятным послевкусием, наполнявшим рот после глотка. Не сдержавшись сделал несколько глотков, хотя негласные правила хорошего тона, принятые в подобных заведениях и требовали не частить — всё же мы не нажраться, а поговорить сюда пришли.

— Хорошо, — отставив, наконец, кружку, позволяю себе выдохнуть и подхватив с тарелки незнакомый плод, он похож на желтый диск покрытый оранжевыми пятнами, переправляю его в рот. Слегка похрустывая на моих зубах он наполняет рот сладко кислым ароматом, отчего я невольно жмурюсь, отдаваясь непривычной вкусовой гамме — непривычной, новой, но, признаюсь, весьма приятной.

— Хорошо пошло, — видя мой блаженный вид довольно крякает Сиам, но вместо того чтобы приникнуть к своей кружке, отставляет её в сторону.

Ясно — пришло время разговору. Повторяю его жест.

— Ты — пилот, — появившаяся в его пальцах сигарета нацеливается на меня незажжённым концом: — И, наверное, солдат.

Молча киваю, выуживая из пачки сигарету.

— Грузы ты таскал, — продолжает он, прикуривая.

— Ну да, — прикуриваю: — А чего тут сложного? Цены сравнил, загрузился и вперёд. Это-то я помню.

— Помнишь? — Струйка дыма устремляется к потолку: — Странно, что помнишь.

— А что такого? — Понимаю, что ляпнул что-то не то, продолжаю спокойным тоном: — Здесь взял, куда вести — прикинул, ну, для страховки, цены там пробил. И всё — лети, греби бабло.

— Пробил, говоришь? Это-то и странно. Нет, ты только не подумай, что я тебе не верю, нет смысла тебе врать, — Сиам делает глоток: — Но как ты цены-то пробивал? Меж системами прямой связи нет.

— Как это нет? — Теперь наступает моя очередь удивляться: — Ты что, отсюда с Каулом связаться не можешь?

— Почему не могу? Могу. С курьером записку передать. Врата они только материальные объекты пропускают.

— Да? — Я искренне удивляюсь: — Не знал.

— Это каждый школьник знает, — морщится он: — Обратный эффект какого-то там Гольца, или Хольца. Но ты говоришь, что торговал, пробивая цены в других системах.

Киваю.

Он снова морщится: — Такая технология была. До войны. Её в десятке систем тестили. Перед кольцом, с обоих сторон, вешали по спутнику. На него приходили все внутрисистемные данные, ну те, что с пометкой для соседней системы. Спутник раз в десять минут отстреливал зонд с данными, понимаешь?

— Ага. Его ловили с той стороны и передавали информацию дальше?

— Именно. Дорого, сложно, но — работало. Знаю, вернее помню, что Император повелел все Врата оборудовать, но, — развёл руками Сиам и потянулся за кружкой: — Война. Фонды все на оборону ушли. Ну а после гибели Императора, сам понимаешь — не до того стало.

Он замолкает, и мы синхронно допиваем пиво.

Наливаем по новой, всё так же молча.

— Скажи, — подхватив с тарелки кусочек вяленного мяса, ну — мне хочется думать, что эта красная, с белыми вкраплениями полоска действительно из мяса: — А кратко, в двух словах? Что тут вообще происходит? Расскажи, а?

Сиам смотрит на меня непонимающим взглядом, и я продолжаю: — Может я и вспомню чего? Чёрт его знает — как эта амнезия работает, вдруг что-то цепанёт ну и, — не договорив, рисую в воздухе замысловатые фигуры: — Ассоциации там разные. Одно за другое зацепится, а там и всё вернётся.

— Зацепится? — Он кивает: — Давай попробуем, голова, она такая — вещь в себе, вдруг и вправду — сработает.

История человечества, рассказанная им, не шибко отличалась от уже слышанных мною в других вселенных. Ту её часть, которая касалась до-космического периода мы, не споря, пропустили. Понимаю, что это было несправедливо по отношению к героическим свершениям минувших тысячелетий, но какой резон мусолить давно отгремевшие войны, где в споре за ничтожный, по нынешним меркам, клочок земли, сходились в жаркой схватке целые армии? К чему сейчас вникать в идеологические споры давно ушедших правителей? Если всё это и представляло интерес, то не нам, а учёным умникам, цель жизни которых и состоит в разгадывании подобных загадок.

Нет, наша история началась с момента выхода местного человечества в космос.

Немного покрутившись на орбите, люди принялись колонизировать соседние планеты. Не то чтобы это было нужно — родной мир был богат ресурсами, да и перенаселение особо не грозило, но тут сыграло свою роль самое простое любопытство.

Можем же?

Так вперёд, покорять пространства!

К счастью эта экспансия продолжалась недолго — прежде чем разочарование от никчёмности и затратности новых приобретений овладело умами, учёные разработали Врата. Технические детали Сиам не знал, да и признаюсь честно, мне эти подробности были не особо интересны.

Работает?

Отлично!

А детали оставим умникам и техникам — им за это деньги платят.

Первые Врата были нацелены на ближайшую звезду. Флот кораблей, собранный из экспериментальных исследователей и грузовиков, в чьих трюмах покоились разобранные на части вторые Врата подошёл к серой пелене, человечество задержало дыхание и — раз!

Первая Межзвёздная скрылась из виду.

Потянулись месяцы ожидания, наполненные тревожными слухами и напряжёнными спорами. Но вышел положенный срок и из Врат выскочил корабль, чей трюм был забит образцами диковинной фауны, флоры и всем прочем, чем с Первой Межзвёздной радушно поделились миры далёкой системы. Её так и прозвали — Первая, увековечив этим совершенный прорыв.

Эйфория — вот то слово, которым можно было описать состояние человечества. Звёзды, ещё вчера надменно блиставшие с небосклона и упивавшиеся своей неприступностью, пали к ногам людей, покорно ожидая любопытных гостей.

Родной мир напрягся, и в следующие столетия, разбросал по галактике сотни побегов, где жили и трудились свободные люди, почувствовавшие себя Гражданами Галактики. Преобразовалась и сама структура власти — пройдя через горнило споров на свет появилась Первая Галактическая Федерация, объединившая в одно целое все миры-колонии.

Эта идиллия продолжалась почти две сотни лет. Развитие миров, колонизация новых, взаимопомощь и всеобщее процветание — Золотой Век закончился, когда разведчики людей выскочили в пространства, обжитые чужими.

И первыми, с кем они столкнулись, были жабы.

Амфибии, теплолюбивые, холоднокровные и похожие на лягушек.

Невероятно плодовитые и ставящие во главу угла везение, они, по началу, отнеслись к людям доброжелательно. Это был первый контакт с чужаками. Первый и мирный, несмотря на тревоги скептиков, немедленно повыползавших на белый свет.

Раса была интересной.

Удача, то, что определяло существование рептилий, пронизывало всё их сообщество. Повезло, что твоя икринка попала в удачное для развития место? Свезло, что тебя — головастика, не сожрала местная птица, или рыба? Оказался в числе счастливчиков, сумевших добраться до местного центра знаний? И так далее и тому подобное.

При массовом икрометании, а одна самка могла за раз выбросить до пары сотен икринок, такой подход оправдывал себя, формируя расу из жёстких особей готовых до последнего отстаивать свои права.

На всё.

На болотце, где можно нежиться в тёплой воде, на еду, воздух, технологии и, что самое важное — на новые миры. Жизненное пространство — вот то, ради чего жабы шли на смерть ни во что не ставя свои жизни. Такой подход, первое время удивлял людей, привычно ставящих превыше всего ценность разумной жизни. Но объяснение подобному нашлось довольно быстро — идеология, основанная на принципах"Мне повезёт!"и"Я — Счастливчик!"доминировала в сознании амфибий, бросая их в смертельные атаки на вцепившихся в землю солдат человечества.

Но, прошу прощения, я забежал вперёд.

Радость Первого Контакта быстро сошла на нет — новые знакомцы отнюдь не спешили обмениваться технологиями, или торговать, считая человечество досадной, но незначительной помехой на пути своей экспансии.

Нейтралитет, никак документально не оформленный, жабы просто не понимали смысла в подписании и соблюдении каких-либо договорённостей, продолжался полторы сотни лет. За это время Первая Федерация успешно мутировала в Империю — ловкость рук группы политиков, сумевших убедить все миры в опасности чужих. Забегая вперёд стоит отметить, что они были правы, предугадав дальнейшее развитие ситуации.

Империя же, едва родившись и преодолев все положенные муки становления на ноги, взяла курс на милитаризацию, принявшись накачивать мышцы военной машины, что положило конец Золотому Веку. Эти последние десятилетия — десятилетия мира, наполненного лихорадочной подготовкой к войне, отметились ещё двумя моментами.

Прежде всего — сменой религии.

Как это не дико звучит, но человечество встретило Творца. Да-да, его самого, создателя вселенной, всемогущего, всеведущего и, неожиданно — Зелёного.

Древнего, короче говоря.

Признаюсь, мне стоило серьёзных усилий чтобы не выдать себя. Эта зелёная сволочь, битая мной в прошлом, здесь объявила себя Творцом, нагло присвоил себе все бонусы Создателя! Нет, чёртова тварь точно испытывала моё терпение!

Всё же до конца сдержаться я не смог — но Сиам, видя, как я вздрогнул, лишь удовлетворённо кивнул и продолжил рассказ, приняв моё движение за реакцию на родившуюся в памяти зацепку.

Его слова о чудесах, продемонстрированных Древним, я пропущу — ничего особенного для создания, наделённого силой и знаниями нескольких реальностей.

Ну подумаешь, сменил класс звезды или в мгновение ока превратил мёртвый планетоид в мир полный жизни?

Пффф….

Чудеса, тоже мне!

Отсыпьте мне столько же знаний с энергией, да я вам и не такое устрою.

Но на местных эти трюки произвели нужный эффект, и зелёная скотина утвердилась в пантеоне человечества выпинав с Олимпа всех прежних богов.

Говорю же — сволочь он, хоть и Древний!

А вот после всё пошло кувырком. Нет, что угодно мне говорите, но я уверен, что всё произошедшее далее — творение этого поганого комка, готовившего вселенную к моему прибытию.

Лестно, конечно, но цена? Реки крови, океаны страданий и всё для того, чтобы я сыграл свою роль в его спектакле?!

Сделав в памяти очередную зарубку, я отпил пива, вновь обращаясь в слух.

Обычный, ничем ни примечательный день.

Обычная, окраинная планета.

Ничем не выдающаяся, разве что климат тёплый.

Колонизирована уже как полсотни лет.

Население в несколько миллионов — в общем типовой Имперский мир. Сонный, скучный и захолустный. Представили?

Был.

Пока в его небе не появились похожие на лепёшки корабли жаб.

Обрадовав жителей новостью, что их мир удачен для выведения на нем потомства, они, не дав обитателям и минуты на эвакуацию, засыпали его равнины градом тектонических бомб, раскалывавших материки на части. Ещё не осела пыль от бомбардировок, как жабы принялись засыпать сотрясавшуюся от землетрясений поверхность контейнерами с икрой, исповедуя свой принцип удачи.

Подобные атаки повторились ещё на нескольких мирах — с тем же, плачевным для человечества результатом.

Империя вступила в войну.

Можно было сказать, что военная машина была практически готова к отражению агрессии — в отличии от людей. И пока корабли выдвигались на перехват жаб, планеты охватило настоящее безумие. Уверен, что и к этому приложил свои псевдоподии мой бесформенный знакомый.

Про геноцид, вернее будет назвать произошедшее этноцидом, Сиам упомянул кратко. Разозлённые потерями люди кинулись вымещать свою злость на ни в чём не повинных лягушках, тритонах и прочих амфибиях, сделав их крайними в своих неудачах и только с большим трудом правительствам удалось остановить их гнев, предотвратив экологические катастрофы. Что же, это было знакомо. Не можешь дотянуться до обидчика — отыграйся на его более слабом подобии.

Миры, на которые жабы выбрасывали свою икру, было проще покинуть — уничтожение миллиардов крохотных шариков стоило дороже колонизации новой, но люди не сдавались. Планеты, избежавшие бомбардировок, в основном это были тропические миры, становились полями боёв. Там, в сумраке влажных джунглей, или на поверхностях заболоченных равнин, сталкивались, в ожесточённых схватках противники. Одни уповали на свою удачу, а другие были готовы умереть, но не отдать родной мир чужакам.

Одна из таких планет и подвела черту под династией Императоров, приняв в безымянное болотце тело повелителя Тысячи Солнц.

По моему мнению погиб он глупо.

Не спорю, его смерть была героической, как и положено Императору, но безрассудно бросаться в атаку, увлекая за собой дрогнувший батальон? Нет, для этого и другие, менее ценные личности есть. Хотя, я вполне допускаю, что он просто искал смерти — Империя войну проигрывала, сдавая заинтересовавшие жаб планеты одну за одной.

Примечательно, что сразу после этого накал жабьих атак пошёл на спад, а там и вовсе затих. В начавшей трещать по швам Империи это объяснили яростью войск, рвавшихся отомстить за гибель повелителя, но я, услышав подобное, увидел здесь руку Древнего, разыгрывавшего очередной раунд своей интриги — раздробленность человечества была ему только на руку — а, действительно, зачем зачислять меня в сильную команду?

Дальнейшее было, увы, предсказуемо — Империя распалась на куски.

На кантоны, если брать местную терминологию.

Естественно, только исключительно ради местного населения, уставшего от лишений военного времени. Бывшие Имперские наместники, губернаторы и оперативно перекрасившиеся политиканы — все они и скопом, и поодиночке возносили хвалу мирным труженикам, карабкаясь по их спинам к вершинам власти, не забывая лягнуть, а то и сбросить вниз, конкурента.

Всё произошедшее в дальнейшем тоже хорошо укладывалось в привычную канву человеческого поведения — увеличение налогов, обрезание свобод и всеобщее закручивание гаек. А как же иначе? Враги же кругом! И жабы, и соседи — все только и ждут как… Далее шёл хорошо знакомый перечень опасностей, готовых свалиться на людей, если они только посмеют шагнуть в сторону за пределы очерченного загона.

В общем — ничего нового.

Примерно в это же время, или чуть раньше, когда Империя ещё не развалилась на десятки кусков, появились и насекомые.

Инсекты, или членики, будучи естественным противниками жаб, предложили сотрудничество человечеству и исправно торговали с людьми, строго соблюдая правила заключённого нейтрального союза и не деля население по свежевозведённым границам. Последнее сильно не нравилось новоявленным властителям, но ничего поделать они не могли — товары члеников, особенно успешны те были в области медицины, пользовались колоссальным успехом и только совсем уж крайний кретин мог решить отогнать от себя подобное сокровище.

— Вот так и живём, — отставил в сторону кружку Сиам: — Держась подальше ото всех — от наших и от не наших. А ты как — вспомнил чего?

Задумчиво шевелю пальцами, одновременно раскладывая услышанное по полочкам.

— Может ты из жрецов? — он опустошает кувшин, разливая остатки по кружкам и машет бармену — повторить же надо.

Молчу, разглядывая пенную шапку на кружке.

— И погоняло подходящее — Поп, — кивает он своим мыслям: — Были у нас такие — боевые попы. Миссионерили, грузы таскали, воевали. Только все на той войне сгинули — первым эшелоном шли, ну и того, — Сиам развёл руками: — Сам понимаешь, вредно это для здоровья.

— А я значит — уцелел? — Смотрю на него поверх кружки: — Воевал — это точно. Правда, когда и с кем — не помню. И что проповедовал — не помню.

— Вспомнишь, — он чуть подаётся вперёд, буравя взглядом словно желая заглянуть внутрь моего черепа: — В каждом из нас есть спящий и он проснётся, нужный момент. Наверное, и у тебя так. Придёт время и всё вспомнишь. Так что — жди.