Дикий. Забытая федерация

Алексей Поганец, 2022

Мечты Дикого сбылись. Есть свой корабль, хоть и для полетов только внутри системы. Есть и любимая работа, приносящая стабильный заработок. Появились и друзья. Даже есть знакомая принцесса, но очень далеко. О чем теперь мечтать? Конечно, о спокойствии. Дикий предполагал заниматься любимым делом, восстанавливая разбитую технику. Но судьба распорядилась по-другому, закидывая его в водоворот событий. Ведь теперь ему предстоит восстанавливать не технику, а целую федерацию.

Глава 11

Нас провезли вдоль борта огромной станции, вывезли на рейд, где стоят грузовики. Мелкая копия Мар сидела с открытым ртом и завороженно смотрела, как мы движемся. Вон светящиеся точки грузовиков, буквально за полминуты они разрослись до гигантской рыбин, обвешанных контейнерами. Интересно, чего так много прут в систему, хотя, наверно, это транзитный груз. Я еще не видел, чтобы грузовик зашел в систему и разделся до скелета. Нет, они только часть контейнеров скидывают, часть загружают. Нас плавно подвели и подвесили. Но если в прошлый раз меня в четвертый ряд запихали, то сейчас нас подвесили первым рядом. Раньше обзора не было никакого, а теперь часть пространства было видно через лобовое стекло, ограничивалось впереди стоящим контейнером. И через боковую форточку видно было без ограничения. Обзор ничем не закрывался. Мелкая сразу прильнула к форточке.

Я, ученый прошлым разом, сразу связался с пилотами грузовика. Но не через рацию, разговор могут записать и оштрафовать пилотов. Ведь перевозить людей на подвеске груза не совсем законно. Поэтому связался через коммуникатор.

— Привет, ребята, мы на месте, вылет скоро?

— Через час.

— Просьба большая, перед прыжком по рации сообщать.

— Без проблем.

— Спасибо.

Спасибо сказать язык не отвалится.

Только что вот делать тут целый час, нужно пойти и разместить всех, да ценные указания раздать.

— Ну что, мелкая, насмотрелась? К матери пойдем?

— А можно еще чуть посмотреть?

Да хотя какая разница, где торчать, за две недели тут наговоришься, находишься, да и разругаться успеешь.

— Ладно, смотри.

Одну мелкую в кабине никак нельзя оставлять, это катастрофа будет, значит, с ней побуду. Только мне чем заняться? Как свободное время, так мысли об одном, точнее об одной. Что-то все больше и больше кажется, что Остроухая «Прости» написала в обвинительном тоне. Как я определил по одному слову? Не знаю, знаю лишь одно, что женский пол всегда иносказательно говорит. Простой пример: «Пойду пивка попью». «Иди». Вот это «Иди» никак не обозначает, что можно взять и уйти, как минимум нужно обнять и в шею поцеловать. А как максимум нужно тяжелую артиллерию привлекать, это сказать: «М-м, какой сегодня борщ вкусный сварила». И когда получишь «Да вали уже», вот тогда смело идти можно. Так и у меня что-то «Прости» не только прости значит. А сейчас узнаем, сеть-то еще ловит. Набрал Остроухой сообщение.

«Ладно, каюсь, виноват, но пока не знаю в чем».

Ну минимум минут пятнадцать, пока дойдет. Потом минут пять закипать будет, пока решит высказать всё. Значит, ответ через минут двадцать ждать нужно.

Тут прорвало мелкую, и так долго сидела молча.

— А что такое движется?

— Это погрузчик контейнер везет.

— А почему он светится?

— Солнце от него, как от зеркала, отражается.

— А куда он движется.

В общем, вечные детские почему. Детей понять можно, они мир познают. Отвечать на вопросы надоедает всем взрослым, кому раньше, кому позже. Меня хватило на пятнадцать минут подробных ответов.

— А эти куда летят?

Я начал отвечать односложно.

— По делам.

— А те?

— Тоже по делам.

— А дела у них какие?

— У каждого свои.

— А те тоже по делам летят?

— Да.

Ровно через двадцать минут пришел видеовызов, ого, видно, чем то сильно задел, иначе просто написала бы.

— Так, мелкая, сиди тихо, мне поговорить нужно.

Я принял вызов, набрав воздуха в легкие, сказать приветствие и пару комплиментов. Передо мной появилась голограмма Остроухой. Она была немного бледной, сидела на кровати, закутанная в одеяло, лицо было по-прежнему очень красиво, но болезненно одутловатое. И я, вместо приветствий и комплиментов, выдал:

— Ты что, болеешь?

— Что, не нравлюсь такая?

Я быстро начал исправлять свои ошибки. Нельзя девушкам говорить, что они плохо выглядят, тем более так. Но меня реально тревожило состояние Остроухой.

— Нравишься, конечно, может, прилететь к тебе?

— Нормально все со мной, после попойки вчерашней только проснулась.

Явно пытается меня уколоть больнее. Чую, врет, не было никакой попойки.

–…

Я молча посмотрел на нее, вкладывая всю возможную злость, даже напрягаться не нужно было. Камушек никуда не делся, был маленьким, но душу царапал. И сейчас я готов был послать Остроухую подальше, да что там послать, я чувствовал, что могу разорвать ее на расстоянии. Единственное, что сдерживало, это то, что я понимал все мотивы Остроухой, она пыталась специально разозлить меня, чтобы проверить, насколько сильно она мне дорога. Но я тоже не железный все терпеть, немного вспылил.

Она отвела глаза со слезами:

— Прости.

Сбоку тихо заскулила мелкая, в соседнем кресле. Тут же влетела в каюту белая Мар, спасать своего ребенка. Да, что-то я переборщил со злостью. Да и не получалось у меня так раньше никогда на других воздействовать. Похоже, что я все-таки много вспылил, блин, это же что сейчас Мар подумает, что я ее ребенка чуть не прибил, плачет ведь, а оправдаться я не успею. Спасение пришло от Остроухой.

— Ну-ка сделай голограмму видимой. Для всех.

Я нажал на «громкую связь» Голограмма Остроухой засветилась в кабине видимой для всех.

— Ты что, малыш, напугалась? — спросила она мелкую. — Не бойся, это дядя так на меня злится, не на тебя. Вон смотри, и мама уже за тобой пришла. Не боишься уже?

От слов Остроухой веяло чем-то добрым.

— Нет, а зачем дядя на вас злится? Вы же добрая фея, — включила опять свои вопросы мелкая.

— Можно, я ее заберу.

Уже не белая, уже пунцовая Мар мялась около двери.

— Иди к маме, потом как-нибудь расскажу.

Мар быстро схватила дочь в охапку и бочком выскочила за дверь, крикнув:

— Извините.

— Ты что, с ума сошел? Ну ладно бы меня прибил, я заслужила. Но окружающие-то чего тебе плохого сделали? — отчитывала меня Остроухая.

Я продолжал молча на нее смотреть. Она сменила отчитывающий тон на оправдывающийся.

— Прости, не знаю. Как-то все навалилось, немного нервная стала.

— С тобой точно все в порядке? Моя помощь не нужна?

— Нет, не выспалась просто. Осталось маленько, и я сама к тебе прилечу.

Я ощутил постороннее присутствие.

— А кто у тебя в комнате?

— Не ревнуй, это она, а не он. Но поверь, пока не могу ее тебе представить.

Я ясно понял: не врет. Вот не знаю, только Остроухую я стал чувствовать, или меня так тряхнуло, что и окружающих тоже?

— Ты там не все деньги потратила?

— Ах да, извини, давай напишу лучше.

Она протянула руку, я попытался ее коснуться. Но рука прошла сквозь голограмму.

— Я соскучился.

Только успел сказать я, как связь разорвалась, и голограмма погасла. Да, наверное, тысяч пятьсот улетело за наш разговор. Дороговато. Открыл защищенный канал, так тоже дорого, но из этой системы не дороже пятидесяти тысяч выйдет. Написал сообщение.

— Ну вот, почему ты на меня дуешься, я так и не узнал.

— Потому что я опозорилась на приеме в посольстве сполотов.

— А я то тут при чем?

— Ты еще спрашиваешь?

— Не понимаю.

— Конечно, не понимаешь. Когда ко мне подошел посол сполотов и сказал: «Красивое послание для Остроухой». Вот что бы ты подумал?

— Не знаю.

— Вот и я растерялась, почему-то подумала, что ты мне что-то передать хочешь через сполота. От тебя всего можно ожидать. Поэтому я сказала: «Да, это я, меня так называет один человек». А если ты не знал, то упоминание ушей это оскорбление для аграфов.

— Я же любя тебя так называю.

— Но этого никто из окружающих не знал, поэтому смешки окружающих я заработала, так как наш разговор многие слышали.

— Но я все равно тебе послание не передавал.

— Да? А кто на медальоне написал, что любит меня, со стихами. Только не говори, что стихи не ты написал. А я сразу вспомнила, что ты читал эти стихи за столом, на моем дне рождения.

— Стихи сочинил не я, я только их написал на медальоне.

— То есть это все-таки ты написал?

— Я не думал, что их кто-то прочитать сможет.

— Как? Как у тебя все это получается?

— Не знаю. Наверно, ты вдохновляешь.

Наступила пауза. Остроухая не сразу нашлась, что ответить, наверное, мои слова в цель попали.

— Посол сразу спросил: «Не этот ли человек подарил вам кулон, знаете ли вы, что на нем написано?» Когда я ответила «да» на первый вопрос и «нет» на второй, посол написал мне на салфетке перевод и сказал, что хочет встретиться с этим оригинальным молодым человеком. Ведь тебе столько магазинов пришлось облазить, чтобы подобрать подходящую надпись.

— Надеюсь, что заткнулись все, кто смеялся.

— Заткнулись, а тебе не интересно, что я послу ответила?

— Нет, думаю, сейчас долечу, а там уже делегация сполотов меня встречать будет.

— Плохо ты обо мне думаешь. Я им сказала, что если ты захочешь, то встретишься сам.

— Да нет, о тебе я хорошо думаю, это ты плохо о сполотах думаешь, что бы ты ни ответила, они и так уже знают, кто я.

— Ладно, что-то нас на разговоры прорвало, наверно, и ты состояние сейчас отвалишь за связь. Все, давай, пока, целую.

— Целую.

Немножко щемящее чувство, но при этом доволен, снова улыбка на все лицо, развалился на кресле, глядя в стенку контейнера, которая перед ботом впритык была. Были какие-то неувязки, загадки, которые внимание царапали, но пока решить не могу, я даже голову не стал забивать, само решится. Треньк, минус шестьдесят две тысячи. Неслабо, но и не жалко. Пойду Мар с мелкой успокаивать, да трем лбам задание какое-нибудь придумать нужно, а то от избытка свободного времени они сами себе приключения найдут, эти же хуже мелкой.

Конец ознакомительного фрагмента.