Лови тень

Алексей Павлович Малютин, 2021

Эта книга детектив, истории такой не было, а может быть и была!? Герои в большинстве своём выдуманные, но есть и реальные. Образы придуманы мной и навеяны произведениями истории, истории традиционной и не очень. Я не пытался создать достоверную или фантастическую историю. Цель этой книги совсем другая, нежели просто развлечение. Я хотел в игровой форме, интересной и увлекательной донести до большинства свой взгляд на историю. Мой взгляд может быть и ошибочен, может быть, я многого не знаю! Но, то, что я знаю, хотел бы рассказать всем. Исторические личности не придуманы, все, что о них написано, правда, за исключением некоторых моментов с прямой речью и некоторых моментов, которые нельзя не подтвердить и нельзя отрицать. Очень не хотелось, чтобы эта книга была воспринята как оскорбление чувств верующих. При её написании, я даже не думал обидеть их чувства. Я атеист и имею право на своё мнение.

Глава 5. Гуманизм и гуманисты. Кружок книжников. Фальсификация рукописей. Немного о Медичи

Мы воры-гуманисты,

Воруем очень чисто.

Вилли Токарев

Флоренция — кто ни разу не был в этом городе, тот прожил жизнь зря! На берегу Арно, охватывая ее с двух сторон, разлетелся своими кривыми и шумными улицами в разные стороны город, которому суждено стать легендой среди огромного количества городов мира. Таких городов я больше не встречал. Когда ты попадаешь в него, сердце бьется как молот, пульсируя в висках, от ощущения причастности к истории. Истории, которую написали до тебя те великие, непостижимые гранды эпохи Возрождения. И пусть их деяния сегодня вызывают порой сомнения и недоумение, но это было Возрождение, пусть написанное ими для себя и своей значимости, но все-таки эта история была написана. И чем бы мы сейчас занимались, если бы не их шаловливый ум и прозорливость, подкрепленная деньгами и властью. Нам не стоит их критиковать, неизвестно, смогли бы мы так умело и гениально одурачить все человечество. Век Кватроченто выплеснул в мир гениальных художников, поэтов, архитекторов, писателей, и, конечно же, вместе с ними пришли аферисты всех мастей, фальсификаторы от бога, шулеры по жизни и просто жулики. Шесть веков поиска истины, шесть веков борьбы за исковерканную правду жизни, тысячи сожженных на кострах, миллионы оболваненных и потерянных в дебрях истории и памяти привели нас в этот солнечный город счастья и любви. И мы обязаны восстановить справедливость, это наша обязанность и наше право.

До момента, когда гуманизм как новое течение возникло, были тысячи еретиков, сгоревших на кострах инквизиции. Во Флоренции реформировал и проповедовал Савонарола. Его карающий меч правосудия безжалостно и самоотверженно уничтожал восставших богохульников и ученых, позволивших возразить канонам святой церкви. Горели картины и книги, рукописи и карты, все, что оскверняло законы бога. Уничтожалась идея, святой огонь должен был очистить скверну, возродить религию. Но бедный Джироламо не знал, что нельзя критиковать церковь — огонь революций в первую очередь уничтожает самих реформаторов. В итоге на костре инквизиции оказался он сам.

Вероятно, в тот момент и появилась группа людей, желающих изменить отношение к религии и человеку, представить человека в истинном виде. В представлении гуманистов человек — это центр мироздания, он может не только плыть по течению, но и сопротивляться, действовать самостоятельно.

Все, что мы знаем о Возрождении, связано с гуманистами того времени. Всех перечислять нет смысла, но можно вспомнить некоторых: Данте Алигьери, Джованни Боккаччо, Леонардо да Винчи, Рафаэль Санти и Микеланджело Буонаротти, Франческо Петрарка, Шекспир, Фрэнсис Бэкон. Это великие ученые, мыслители, художники, просветители, именно они изменили мировоззрение человечества в будущем.

Но по факту мы ничего не можем сказать, почему и зачем появилось данное философское течение, которое чуть позже назовут «гуманизм». То ли это альтернатива религиозным учениям, может быть, как революционное течение в борьбе за победу науки и искусства. Но терзают меня смутные сомнения, что это был тайный ход ученых мужей Кватроченто и папской курии в борьбе за власть. Шаг назад, для того чтобы сделать сто шагов вперед. Ослабить уздечку, для того чтобы накрутить на руку поводья и крепче схватить ростки вольнодумия и устранить конкурентов, ведь не зря говорится: «Не можешь победить врага — возглавь его ряды».

Шел сильный, дождь. По площади Синьории шел, фактически бежал человек, укрывшись капюшоном. В руках держал сверток, но было видно, что это свернутый в трубку, легкий предмет. Торопился он на встречу, возможно, последнюю, со своим патроном и лучшим другом Козимо ди Джованни де Медичи. Это был Никколо Никколи. Его так же ожидали верные и преданные соратники по делу. Встреча была последней, так как обстоятельства требовали разлуки и немедленного бегства из Флоренции.

Джованни ди Козимо де Медичи — сын Джованни ди Биччи, флорентийский политический деятель, купец и банкир, владелец крупнейшего в Европе состояния.

В тридцатых годах XV века Козимо вошел в состав Комитета десяти, созданного для руководства войной с Луккой. Военными действиями управляли аристократы, поэтому их влияние усилилось. В борьбе за власть совет сеньории решил изгнать из города пополанов — своих главных соперников. Ходили слухи, что во время войны, заведуя военными расходами, Альбицци присвоил себе государственные деньги. Возникновение этой молвы Альбицци приписывали Медичи. Вражда дома Альбицци с домом Медичи достигла апогея.

Никколо́ Ни́кколи — флорентийский гуманист, библиофил, который после себя фактически не оставил литературного наследия, — был весьма уважаемым человеком города. Как показала дальнейшая история, этот человек появился неслучайно. Не пытаясь быть на виду, он оставался лидером Кружка книжников, куда входили самые прогрессивные люди Флоренции. Никколо все время был мозгом группы, получая от Медичи непосредственные распоряжения. Его главная задача была — найти, восстановить и переписать все известные истории произведений античных авторов, а что не найдет, создать заново, такую задачу он один осилить бы не смог, поэтому сама судьба привела его в Кружок книжников, где уже были Поджо Браччолини, Якопо Анджело, Леонардо Бруни и Роберто Росси.

Да-да, это тот самый Роберто де Росси, маленький незаметный труженик пера и кошелька. Пращур нашего покойного Франческо, коллекция которого состояла на семьдесят процентов из того, что смог найти и пробрести, а где и просто украсть его легендарный дед. В свое время он учил латыни Козимо Медичи. Основательно изучив классиков, проникся к ним большим уважением. Медичи был знаком со всеми членами этой организации. Судя по тем фактам, которые нам известны, сегодня задача им была поставлена глобальная, и они с ней справились удивительно хорошо.

Роберто де Росси был богатым патрицием. Да, в общем-то, они все были небедные люди, имели лучшее образование и разговаривали и писали на нескольких языках, что в то время было большой редкостью. Козимо Медичи лично уговорил друзей Роберто, Леонардо Бруни и Никколо Никколи, участвовать в секретном деле. Но на роль доверенного лица выбрал Никколо, это было связано со многими особенностями этого человека — он был настолько молчалив и скромен, компенсируя это прагматичностью и упорством в желаниях, что вернее и надежнее человека нельзя было найти.

Кружок книжников занимался поиском и воссозданием античных текстов, те, которые были найдены, переводились, переписывались, что нельзя было найти, создавались заново. Известна история о находке «Истории» Тацита»: всеми правдами и неправдами этот двухтомник появился на свет, сегодня это считается оригинальными хрониками начала тысячелетия. Однако история его приобретения до сих пор остается тайной за семью печатями. Непосредственно находка этого произведения связана с именами Никколо Никколи и Поджо Браччолини. Никколо всегда держался в стороне, но являлся координатором всех событий, а Поджо был известен как великий мастер создавать копии, которые невозможно было отличить от оригиналов. Он писал, как Сенека, Петроний или Тит Ливий. Он, как хамелеон слова, мог творить под кого угодно. Он виртуозно сочинял богословские трактаты, что, если бы не его подпись в текстах, каждый принял бы их за труды отцов церкви. Оглядываясь назад в исторические просторы, удивляет и настораживает то, что все эти античные произведения каким-то удивительным образом были обнаружены и обрели новую жизнь именно с появлением таинственного общества гуманистов, не правда ли, странно. Почему это произошло именно в XV–XVI веках, историки не дают логического объяснения. Браччолини жил красиво, ни в чем себе не отказывая, поэтому вечно нуждался в деньгах. Источником заработка он избрал изготовление и редактирование копий трудов античных авторов. Надо сказать, что в XV веке это было очень выгодное занятие. При помощи флорентийского издателя Никколи организовал постоянный бизнес по обработке античной литературы.

Первые свои находки Поджо Браччолини сделал в заброшенной и сырой башне Санкт-Галленского монастыря, где ему якобы посчастливилось найти огромную библиотеку древних манускриптов. Там были сочинения Квинтилиана, Валерия Флакка, Асканио Петиана, Нония Марцелло. Через некоторое время Браччолини обнаружил фрагменты трудов еще одного античного автора — Кальпурния. Все обстоятельства этих находок были неизвестны. Рукописи, которые Браччолини выдавал за оригиналы, а также сделанные с них копии он сбывал за огромные суммы. Клиентами Поджо Браччолини были: Сфорцио, Эста, аристократические фамилии Англии, бургундский герцогский дом, кардинал Колонна, богачи, как Барталамео Дибардис, университеты, которые в ту пору или обзаводились библиотеками, или расширяли свои книгохранилища.

При таинственных обстоятельствах Поджо обнаружил в списках книг одного монастыря некий труд. Позже он обратился к своему другу и компаньону Никколо. История умалчивает, чей это был труд и где он был обнаружен, но таким образом на свет появился двухтомник Тацита, который во всем мире известен как «Анналы Истории». Впоследствии ученые обвинили Поджо в подделке, самое интересное, что это было доказано, но инертность исторической науки и заинтересованность большинства так и не признали сей факт. На самом деле Поджо написал этот труд под псевдонимом Тацит, описывая подлинные события XII и XV веков, но перенеся события в своем труде в первые века тысячелетия. Проблема ученых, которые исследовали его труд, что они жили и мыслили в свете хронологии Скалигера и Петавиуса. Из-за этого и не могли доказать и объяснить большинству, что же все-таки произошло.

Роберто де Росси — единственный, кто владел греческим языком и занимался переводом и восстановлением греческих мыслителей. Этот труд составлял три тома и назывался «Комментарии греческих мыслителей».

Работа в сообществе книжников позволила Роберто приблизиться к первоисточникам, монастырские библиотеки и скриптории в то время находились в полном упадке. Опустошительные набеги, которые совершали гуманисты, позволили собрать бесценный и важный материал. Эти бесценные библиотеки и манускрипты оказались никому не нужными, в том числе и монахам, причем ради выживания они выскабливали рукописи, очищая их от написанного текста. А потом готовили под заказ ради нескольких монет маленькие псалтыри и молитвенники, абсолютно не интересуясь, что за рукописи они уничтожали.

Вот и сейчас Роберто с товарищами сидели в тяжелом ожидании, они знали, что Никколи должен принести рукопись из последнего разоренного ими скриптория в монастыре Святого Галла.

Два месяца назад Поджо и Росси, сопровождаемые несколькими итальянскими друзьями, отправились в аббатство Санкт-Галлен; это аббатство, основанное ирландскими монахами в XVII веке, находилось недалеко от Констанца. Санкт-Галлен пользовался большим авторитетом, и его аббаты были правящими князьями Священной Римской империи. Однако влияние их было в основном политическим. Аббат с внушительным именем Румо фон Рамштейн, живший в XVIII веке, не умел даже читать и писать — существенное отличие от раннего Средневековья, когда аббатство было одним из самых оживленных интеллектуальных центров германского мира и насчитывало среди своих собратьев несколько известных авторов. В те времена аббаты гордились своей библиотекой и постоянно пополняли ее; несколько реликвий от тех лучших дней еще сохранились в аббатстве. Сложилась ситуация, напоминавшая Монте-Кассино, за исключением того, что Поджо и его товарищи, в отличие от Боккаччо, оставили нам отчеты о своих находках. Они прямо, без обиняков рассказали о том, что увидели в Санкт-Галлене. Один из них, Агапито Ченчи, сказал, что все они рыдали при виде этого позорного зрелища, и добавил для ясности проклятие в адрес германских варваров.

«Монастырь св. Галла, — рассказывал Поджо, — лежит в двадцати милях от этого города (Констанц). Туда, отчасти ради развлечения и отчасти на поиски книг, так как мы узнали, что в монастыре было большое собрание, мы направили наши стопы. Среди книг библиотеки, слишком большой, чтобы приводить ее каталог, мы обнаружили Квинтилиана, пока живого и здравствующего, хотя и покрытого пылью и грязью от времени и небрежения. Книги, должен тебе сказать, были размещены не в соответствии с их ценностью, а валялись в грязной и мрачной темнице на самом дне башни, в которую, вероятно, не швырнули бы даже самого отъявленного преступника; и я твердо убежден: если бы только кто-нибудь обследовал ergastula (темницы) этих варваров, в которые они заточают таких людей, мы могли бы узнать о подобной же счастливой участи многих из тех, по ком давно уже были произнесены надгробные речи…»

Роберто Росси так же вспоминал: «Когда мы поднялись в одну из келий, которая располагалась в башне под самой крышей, попали в темницу с двумя маленькими амбразурами в стене. Свет фактически не проникал в пространство, пропитанное пылью с примесью плесени и грибов. С потолка свисали гирлянды паутины, на которой дремали пауки размером с кошку. Омерзительная картина. Манускрипты и огромные фолианты лежали на полу, покрытые слоем пыли в два пальца, деревянная мебель и полки были навалены кучей и находились справа, загромождая путь к единственному шкафу, в котором стояли в беспорядке двадцать или тридцать книг, покореженных временем и влагой. По всему полу разбросаны отдельные листы, изуродованные отвратительным обращением и крысами. Осмотрев все, что удалось собрать, мы загрузили все в мешки и решили выйти. Я, невзирая на неудобства, влез на кучу мусора и осмотрел самую верхнюю полку на шкафу, и вот, чудо! На самом верхнем этаже, в темноте вечности оказался скрученный свиток, переплетенный нитью с сохранившейся печатью. По виду очень старый, с небольшими дефектами и неровными краями. Я не раздумывая взял его, и мы дружно всей толпой спустились в скрипторий…» «…после предоставления описи мы договорились со смотрителем о том, что все книги и рукописи по списку берем с собой. Мы должны были создать копии, переписав их. Через два-три месяца обещали вернуть. Все книги были выданы под мою ответственность, так как Поджо после последнего казуса был вне милости. Просто год назад он вернул один манускрипт с отсутствующими листами, за что Лоренцо Дотти, настоятель монастыря, категорически запретил выдавать книги Поджо.

Братья-книжники даже представить не могли, что у них оказалось в руках!

Только после того, как они вернулись во Флоренцию и отдали свиток Никколо Никколи для прочтения и реставрации, поняли, что совершили великую ошибку. Хотя прекрасно понимали, что самим им будет трудно прочитать и восстановить текст манускрипта.

Вот и сейчас они с нетерпением ожидали прихода патрона.

На набережной Арно, напротив Понте-Веккьо, построенного архитектором Нери ди Фьораванти, со стороны галереи Уффици, был большой дом, принадлежащий семейству Медичи, в нем и проходили встречи Клуба книжников или, как их назовут позже, гуманистов Возрождения.

Потягивая теплое вино и закусывая виноградом и сыром, сидели вроде бы обычные люди, не предполагая, что через несколько столетий их имена будут вспоминать с уважение и трепетом, им будут посвящать научные труды и конспирологические теории. Они будут кумирами для миллионов и ворами для единиц. Они просто творили историю, ломая ее через колено, хотя все было прикрыто красивой пелериной гуманизма и восстановления справедливости, но, как оказалось, они были действительно талантливыми, образованными, гениальными, но фальсификаторами, обманув раз, ты навсегда становишься вором и обманщиком. Хотя они считали, что, если бы не они, мир сгинет — в тоске и глупости, в невежестве, и вся история античности исчезла бы навсегда, что и не исключает истины. Такая особенность поведения весьма характерна флорентийскому характеру — такому тщеславному, гордому, я бы сказал даже слишком гордому и скупому.

Когда в библиотеку вошел Никколо, всем показалось, что влетел ураган. Никогда они не видели его в таком возбужденном состоянии. Бросив плащ на пол, он, не подняв головы, ринулся в дальнюю дверь, которая находилась в глубине зала. Раздвинув тяжелые портьеры, он постучал в дверь. Тяжелая дубовая дверь со скрипом открылась. Поверх его головы можно было видеть большой стол, который стоял посреди кабинета. За столом, опустив голову, вглядываясь в книгу, сидел Козимо Медичи, хозяин библиотеки и дома.

— Приветствую, тебя, мой верный друг, — пафосно произнес Козимо.

Никколо буркнул себе под нос приветствие и молча протянул что-то завернутое в серую ткань, мокрую от дождя.

— Не думал я, что в такое ужасное время ты будешь просить о встрече.

— Мне необходимо покинуть Флоренцию. И я не знаю на сколько, пока не уляжется это безумие.

— Что ты принес, неужели это не может подождать?

— Козимо, я понимаю, насколько я не вовремя, но если нас когда-нибудь вспомнят, то, я думаю, только из-за этой находки.

Я точно пока не могу быть уверен, но мой опыт и знание позволяют говорить об этом манускрипте, что это главная тайна и разоблачение обмана церкви и эпидемия чумы по сравнению с этим есть легкое недомогание после переедания.

— Никколо, я тебя знаю столько лет и никогда не видел, чтобы ты был так взволнован. Присядь, выпей вина.

Никколо присел на резное кресло, отпил теплого вина и, обессилив, облокотился на спинку.

Медичи медленно развязал нить, и манускрипт начал разворачиваться, как пружина.

А в соседней комнате сидела группа собирателей истории, не представляя, о чем говорят те двое. Нет, они знали, что их обязательно посвятят в тайну манускрипта, но это будет немного позже…