Почему нарушаем!

Алексей Оутерицкий, 2015

Книга «Почему нарушаем» написана с помощью известного литературного приема «рассказ в рассказе» и состоит из множества самостоятельных произведений, объединенных в единое целое – сборник разножанрового юмора.

Медицинская история

Жил себе, поживал, один хороший человек. Жил спокойно, пока у него зубы не разболелись. Тогда и пошел к врачу впервые в жизни, потому что до того не болел ни разу. Зубы удачно подлечил, а там его и к другим врачам уговорили. Осмотреть лишний раз организм, мол, никогда не помешает. Профилактика, говорят, на то и существует, чтоб болезни будущие обнаруживать.

Ну, пошел тот человек на ту профилактику. Удачно всех врачей прошел, а вот на сексологе Арапетяне вдруг застопорилась вся профилактика эта научная. Много чего неприятного наворотил этот хрен сексологический, который пенсне старомодное для важности нацепил. Но главное — то самое, что он всю жизнь полноценным половым актом считал, сексолог Арапетян какой-то поллюцией обозвал. А ведь они с женой аж двадцать лет прожили, детей нарожали, и не знали до сих пор, что не по науке мудрено-арапетяновской живут. Сексологической, то есть, науке. Оба двадцатилетним своим супружеством довольны были и никаких сексологических претензий друг к другу не предъявляли.

— А дети тогда откуда? — вскричал добрый, но наивный человек.

— А это вы у жены своей спросите, — Арапетян отвечает. И для усиления ехидного эффекта стеклами своего пенсне нагло так сверкает.

Закручинился было тот человек хороший, а потом его вдруг и осенило, что хитрые арапетяны такими вот псевдонаучными способами денежки из народа вытянуть норовят, оттого и пугают его поллюциями всякими, да еще стеллажи книжками умными заставили для убедительности. Чтоб у простого люда доверие к ним было, хотя на деле, может, там одни обложки от тех книжек стоят — поди, проверь, если они за стеклом спрятаны… И еще понял, что этот ученый Арапетян нарочно его дураком выставить хочет, потому и про оргазмы какие-то мифические наплел. А уж словечки-то какие паскудные специально для унижения других напридумывал!.. А еще его осенило, что теперь делать надо.

Вот он и сделал, как осенило. Пенсне Арапетяну разбил, а бумажки нехорошие, псевдомедицинские, что тот на него состряпал и уже в личную карточку успел занести, чтобы потом другим аферистам показывать и над ним смеяться — все подчистую в мелкие клочки изорвал. И нечего из него дурака сексуального делать, да еще денежки через то выманивать! Кровные, между прочим, денежки. Потому что для кого поллюция, а для кого и полноценный половой акт. И очень приятный, кстати, хоть и неправильный с точки зрения лжеучения Арапетяна.

Именно так он деятелю в белом халате и сказал, пока тот к разбитому носу марлю прикладывал да треснувшее пенсне под столом искал. И нечего народу мозги пудрить, денежки из него тянуть. Те, которые кровные. А еще книжки умные на всеобщее обозрение выставлять, врачом шибко грамотным прикидываться. Гиппократ хренов…

Так прямо про Гиппократа и сказал, когда аферисту от медицины вторая марля потребовалась, и когда он за своим пенсне второй раз под стол нырнул. Так и сказал, да, чтоб впредь неповадно было.

Такая вот история. Медицинская.

***

— Все бы ничего, — прокомментировал внимательно выслушавший Бывалого Общественник, — да только одна неувязочка во всех этих твоих историях имеется. Правдивости она мешает. Почему-то у тебя что ни врач, то обязательно неумеха и аферист. Можно подумать, все врачи только из таких и состоят.

— А можно подумать, что нет, — удивился Бывалый. — Они ведь нарочно в медицину просачиваются, чтоб хорошим людям гадить. И еще — потому что в белом ходить любят. Форс у них такой. Дипломы медицинские по блату покупают, а потом над народом трудовым изгаляются…

— Кстати, о поллюциях, — начал было задумавшийся о чем-то своем Интеллигент.

— Не надо о поллюциях! — поспешно возразила Фотомодель. — Давайте лучше опять о красивых девушках. Мы это заслужили. Своими нелегкими кастингами заслужили, правда!

— Давайте о девушках, — согласился Бывалый. — Но и о поллюциях при этом забывать не будем. Эти две вещи порой тесно между собой связаны.

— Девушка — не вещь, — возразила Фотомодель. — И какая между ними связь?

— Кстати, как вас зовут, сударыня? — неожиданно спросил Бывалый и его так же неожиданно поддержал Общественник:

— Да, вы не представились, а девушку некрасиво соответственно профессиональной принадлежности называть. — С тем, что сам он отныне Общественник, он, кажется, смирился окончательно. Более того — это прозвище ему, кажется, даже нравилось.

— Какой еще такой принадлежности? — с недоумением спросила девица. — Меня так и зовут — Фотомодель. Имя у меня такое. Разве не красивое?

— Тогда слушайте, что сейчас расскажу, — вкрадчиво проговорил Бывалый, в то время как Общественник с Интеллигентом переглянулись с отвисшими от удивления челюстями. — Значит, как договаривались, о поллюциях…

— Мы договаривались о девушках! — с горячностью возразила Фотомодель.

— Будь по-твоему. И налейте-ка дамочке, чтобы лучше слышала, — приказал Бывалый. — Эта история и ее некоторым образом касается.

— Это как? — Осушившая стакан Фотомодель шумно выдохнула, и Общественник услужливо протянул ей плавленый сырок.

— А вот как…

И Бывалый рассказал следующую историю: