Почему нарушаем!

Алексей Оутерицкий, 2015

Книга «Почему нарушаем» написана с помощью известного литературного приема «рассказ в рассказе» и состоит из множества самостоятельных произведений, объединенных в единое целое – сборник разножанрового юмора.

Издержки демократии

Издержки демократии ИЛИ Минздрав предупреждает: чтение чужих газет опасно для Вашего здоровья

Один законопослушный гражданин ехал в троллейбусе и газету читал. А второй, не менее законопослушный гражданин, через плечо ему заглядывал и тоже его газету читал. Ну, читали себе и читали. Ничего особенного. А третий гражданин бдительным оказался, заметил, что второй у первого бесплатно подсматривает, и сообщил ему об этом. Первый пожал плечами и дальше себе читает. А третий гражданин не успокоился и начал первому объяснять, что нехорошо это, когда у тебя через плечо забесплатно читают. Что разгильдяйство это, и что через такое разгильдяйство коррупция с демократией образуются, а потом от них страна разваливается. А все с газеты невинной начинается, когда свою не покупают, а у других задарма подсматривают.

Проникся первый гражданин такими пояснениями, газетку свою свернул, с этим третьим временную антикоррупционную коалицию организовал, да вдвоем они тому гражданину второму, что забесплатно читал, любопытную-то физиономию и набили. А потом и другие граждане из троллейбуса, когда им все толком про демократию объяснили, в ту коалицию вступить пожелали, а вступив, к акту торжества справедливости с азартом и подключились. Впервые им настоящего коррупционера вживую увидать довелось, а до того — все по телевизору только. Дружно набили ему все, что положено в таких случаях бить, а потом этого проворовавшегося демократа с позором из троллейбуса высадили. Довольно аккуратной высадка получилась, хотя и с падением небольшим — ну да все равно ему ничего не будет, он округлый и мягкий, потому как на ворованном раздобрел. Пусть пешком ходит, а газеты за свои личные средства покупает, вместо того чтобы трудовой народ обирать. Мало им, что денежки общественные присваивают, так они еще повадились информацию из чужих газет воровать.

Вот такая история. А к чему она, история эта? А ни к чему. Просто нечего на чужое зариться, вот к чему. Из-за такого антиобщественного поведения всякие перестройки с ускорениями образуются, а в итоге крепкая страна разваливается. Это самим Горбачевым доказано, а он человек умный, даже лысину в доказательство того носит.

Ну, а если все же не утерпел, соблазнился чужим, то хотя бы втихаря, через плечо читай, чтобы не заметили и морду не набили. Особенно если ты эту морду нажрал круглую и лоснящуюся. Демократическую, одним словом, такую, которыми по телевизору трудовой народ дразнят. Тогда, с мордой такой, не то что чужих газет задарма не читай, тогда лучше вообще на троллейбусе ездить забудь. Народ у нас хоть и дружелюбный, а коррупционеров — ох, как не любит.

Вот и все. Конец истории.

***

— Хм… поучительно, — признал Общественник. — Впечатляет история, и для здоровья такие вещи знать полезно. Я раньше и не задумывался как-то, что начнешь чужую газету через плечо читать, так тебя за демократа принять могут. И физиономию набить, соответственно.

Интеллигент ничего не сказал, только, словно невзначай, отодвинул газету подальше.

— Ага, вот и бабоньки пожаловали, — обрадованно произнес Бывалый.

Двое чересчур суетливо обернулись и увидели высокую девицу, пробирающуюся к ним через неприступные груды мусора. На высоких каблуках делать это ей было нелегко даже при короткой, не стесняющей движений плохо сгибающихся ног, юбке. Прическа девицы была современной, с искусно растрепанными волосами, а щеки украшал умело нарисованный румянец.

— Здравствуйте, господа, — поздоровалась запыхавшаяся девица, выйдя на приемлемую для общения дистанцию.

— Где ты видишь господ, дуреха неумытая, — вежливо возразил Бывалый. — Люди мы. Просто люди. Мирные. Сидим, выпиваем, никого не трогаем. Но и нас трогать не советуем. А не то…

— Я никого трогать не собираюсь, — поторопилась заверить его модная девица. — Я тоже мирная. Заблудилась я. Помогите. И не неумытая я, просто макияж слегка поплыл. Плакала я. — Она покопалась в сумочке, извлекла из нее зеркальце и, сунув сумочку обратно в подмышку, принялась прихорашиваться.

— Вы, девушка, наверное, не местная, — предположил Интеллигент доброжелательно, с не меньшей доброжелательностью глядя на ее коленки. Нарочито разлохмаченный край модной джинсовой юбки заканчивался сантиметров на десять выше этих приятных на вид, пусть и слегка испачканных землей, округлостей.

— Почему это не местная, — кажется, обиделась девица. — Всю жизнь здесь неподалеку живу, только свалки этой никогда не видала. — Она перехватила взгляд Интеллигента, опустила глаза, ойкнула, опять порылась в сумочке, извлекла платок, послюнявила его, опять зажала сумочку в подмышке, нагнулась и принялась тереть платком колени. — Не смотрите. Упала я. Со всяким может случиться.

— А куда вы хотели попасть, девушка? — поинтересовался Общественник участливо, с не меньшим участием глядя на ее обмякшую без присмотра лифчика грудь. — Вы конкретный адрес назвать можете? Я здесь все знаю, могу подсказать.

— Адрес? Сейчас… — Девица опять открыла сумочку, бросила в нее зеркальце и платок, достала теперь сложенную вчетверо газету, зашелестела, отыскивая нужную страницу. — Ага, вот. Улица Медицинская 5. Знаете такую?

— Вы, верно, к доктору Крупову, по поводу усовершенствования своего ануса?

Девица почему-то покраснела, хотя вопрос, заданный Бывалым, был совершенно невинным и даже деловым.

— Так вы знаете такую улицу, или нет? — с легкой нервозностью спросила она и, смерив Бывалого уничижительным взглядом, демонстративно отвернулась, давая понять, что расположена разговаривать с более дружелюбно настроенными людьми, такими, к примеру, как двое его собутыльников.

— Вы, наверное, к Крупову, подгонять анус под последние директивы ЕС? — оценив ее доверие, дружелюбно спросил Общественник.

— Я, между прочим, фотомодель! — вспылила, не выдержав издевательств, девица. — Я вам не какая-нибудь, из подворотни! Я, если хотите знать, только что с подиума! И требую соответствующего к себе отношения!

— Вы б не заводились, девушка, поберегли б свои девичьи нервы. Лучше б присели, поддержали б компанию. — Бывалый сделал знак Общественнику и тот, резво сорвавшись с места, через два десятка секунд вернулся с традиционным проволочным ящиком. — Фотомодель, говорите… — Бывалый уставился на девицу и некоторое время внимательно изучал примерно трехдневной давности, лилового оттенка гематому вокруг ее левого глаза. — Выходит, сгибать ноги при ходьбе отказываетесь не по болезни, а по форсу своему фотомодельному… Ясно. Ну, а выпить, как любая из ваших, небось, не прочь?

— Я пью исключительно дорогое шампанское, — предупредила девица. Она посмотрела на водку, поморщилась и, поджав губы, строго повторила: — Да, исключительно. Фотомодели — девушки особые. Не заставляйте меня об этом напоминать. Прошу проявлять ко мне должное уважение.

— Вот и ладно, что особые, — порадовался за девицу Бывалый и немедля всучил ей граненый стакан. — Давайте, ребята. За знакомство. Кстати, и с обозначением статуса нашей гостьи проблем не наблюдается — фотомодель, она Фотомодель и есть. Значит, не станет, услышав соответствующее обращение, обижаться попусту, как некоторые давеча.

Общественник насупился, но ничего не сказал.

— Вообще-то, мне нельзя. У меня кастинг на носу, — пробормотала девица, отворачиваясь от стакана, который держала подальше от себя, удерживая его двумя пальцами за края с подчеркнутой брезгливостью.

— Вот и давай за кастинг. Святое дело.

Гостья зажмурилась, залпом выпила, закрыла ладонью рот, как делают в стремлении сдержать рвотный позыв, а Бывалый быстро отобрал у нее опустевший стакан и взамен ловко вложил в руку бутерброд с баклажанной икрой.

— Нормальная девка, — одобрительно сказал он, подмигнув Общественнику с Интеллигентом. — Хоть и с подиума. Ну, давайте, что ли, тоже… Чтоб вам всем, короче.

— А кроме «чтоб вам» ты какие-нибудь тосты знаешь? — поинтересовался Общественник.

— Да сколь угодно, — подтвердил Бывалый. — Например, «будем». Он даже лучше, потому как короче и по жизненному смыслу объемней. А остальные — длинные все. Пока дослушаете, вся водка выдохнется. — Все с явственным интересом ждали продолжения, и он сдался: — Ладно, черт с вами. Вам какой, про красивых девушек, или про то, как преступные врачи безвинным людям почки злодейски вырезают?

— Про почки, конечно! — в один голос громко воскликнули Общественник с Интеллигентом.

Девица, у которой после выпитого еще не восстановилось дыхание, только слабо что-то пискнула и отрицательно покачала головой.

— Ладно, про девушек так про девушек, — согласился Бывалый, чем заслужил ее благодарный кивок. — Не то нашу гостью стошнит, а нам за столом подобные желудочные излишества ни к чему. На-ка вот, болезная, прими, полегчает. — Он всучил девице второй стакан и торжественно приподнял свой. — Итак, слушайте…

И провозгласил тост следующего содержания: