Заусенец

Алексей Николаевич Вронский, 2019

«Заусенец» – книга о детстве. Это погружение в чудесный и удивительный, но вместе с тем, полный разочарований, унижений и жестокости мир подростковой души. Это литература «прямого действия». Произведение мотивирует читателя к добрым поступкам. В процессе чтения происходит не только возвращение в мир детства, но и очищение читателя, работа над нравственными ориентирами. Гуманистическая направленность произведения и вера в Человека позволяет и в отрицательных персонажах раскрыть человеческие качества.

Глава 5. Антонио снял очки

Антонио снял очки, достал из внутреннего кармана специальную плюшевую салфетку, поднёс очки ко рту, горячо выдохнул и стал протирать запотевшие стёкла, потом поднял их к свету — понял, что стало хуже.

— Повторяю, это не повод отчаиваться — у меня есть семьи, которые по десять раз пробуют ЭКО и не сдаются. Мы только в начале пути.

— Магда, выпейте воды, — с этими словами он опрокинул графин в стакан — небольшая лужица образовалась на столе.

— Прошу вас.

— Спасибо, знаете, доктор, я всё, конечно, понимаю, но я не могу принять одно. Почему именно я? Я хотела сказать, именно мы так наказаны? За что?

Из её карих расширившихся глаз брызнули слёзы.

— Магда, поймите, все красивые создания размножаются с трудом. Возьмите, к примеру, тигров или породистых собак, а все, кто хорошо размножается, ужасны, зачастую отвратительны.

Доктор Антонио посмотрел в окно: «На что только не приходится идти, лишь бы успокоить эти парочки». Был март, и настоящий летний зной наполнял помещение, задувая со Средиземного моря. Скоро начнётся пляжный сезон, хотелось думать о прелестях жизни, а не об очередной врачебной драме, которую он наблюдал. Но он понимал, что у Магды хронический эндометриоз и он вряд ли чем-то сможет помочь. В последние годы он столкнулся с тем, что все пары, которые обращались к ним в клинику, безуспешно делали ЭКО, до результата доходили лишь единицы. Процедура перестала быть эффективной, либо процессы, сопровождавшие демографическую катастрофу, зашли так далеко, что медицина была уже бессильна. Он устал от накопившегося негатива. В интересах клиники он вынужден был постоянно стимулировать пациентов на прохождение процедуры, но как врач он часто понимал, что они бессмысленно мучают пару, не достигая никакого результата. Антонио почувствовал сначала лёгкий дискомфорт, который стал перерастать в хронический недуг. Сон улетучился, сменившись бессонницей, он стал раздражительным и нервным, чего раньше никогда за собой не замечал. И тогда он понял, что причиной тому не что иное, как постоянная ложь и конфликт интересов, которыми он окружён. Случилось самое страшное: он не мог как врач говорить пациенту правду. И тогда он стал искать для себя выход из ситуации, чтобы найти спасительный компромисс с собственной совестью. Он позвонил своему старшему брату, преуспевающему кардиохирургу, и попросил приехать к нему в кабинет. Фелипе всегда был главным советчиком во всех делах. Так повелось с раннего детства, что Антонио во всём следовал за братом. Даже факультет медицины они выбирали вместе — точнее говоря, выбирал Фелипе.

Раздалась мягкая, переливчатая мелодия домофона. Антонио нажал на клавиши, не спрашивая, кто, и открыл дверь. «Primum non nocere»¹¹, — вертелось у него в голове…

— Привет, Антонио.

— Привет, Фелипе.

Они обнялись. Антонио почувствовал крепкий запах табака.

— Как ты? Как Паула, как дети? Всё в порядке?

— Да, они поехали к тёще в Вальядолид.

— Точно всё в порядке? У тебя беспокойный вид.

— Да… То есть нет. Ничего не случилось, просто я устал от работы. То есть не от работы, потому что её не так уж и много. Скажи, Фелипе, а тебе часто приходится врать на работе?

— Что ты имеешь в виду? Я тебя не вполне понимаю. О чём ты?

Антонио взглянул на часы.

— Это долгий разговор, я что-то проголодался. Пойдём в бар.

Они спустились вниз на улицу и, пройдя полквартала, зашли в бар. Антонио привычно поздоровался с барменом. Сегодня он уже дважды побывал здесь: в восемь утра выпил кофе с молоком, а затем в час пополудни съел тортилью¹², запив пивом. Он любил этот бар и иногда заходил сюда несколько раз в день.

— Принеси мне два пива, хамона¹³ и сыра. И порцию оливок.

Фелипе отпил пива и сказал:

— Ты знаешь, в современном мире все врут. Всегда и везде. Что тут необычного? А что случилось?

— Я, наверное, просто устал. Много пациентов, но ничего не выходит. И я практически уверен, что не выйдет. Потому что уже после первой-второй попытки я знаю, что, скорее всего, ничего не получится. Но клинике нужны пациенты, и я вынужден подогревать их надежды и стимулировать на новые и новые ЭКО. А толку никакого. Женщины получают новые стрессы и новое опустошение. Мне тяжело смотреть им в глаза. Я знаю: то, что я делаю, — это нехорошо. Но ничего не могу поделать, так как боюсь, что меня уволят, если я не буду гнать план. Вот такой заколдованный круг.

Фелипе поднял бокал и бросил: «Salud!»¹⁴

Антонио кивнул. Они сделали несколько глотков. Фелипе закусил маслянистым тёмным ломтём хамона.

— Объясни, брат, я не понимаю, а в чём состоит вред, отчего ты мучаешься? Оттого, что они платят лишние деньги, или что?

— Нет, не от этого. Просто, когда им уже окончательно ясно, что с ЭКО тоже ничего не получится, они начинают процесс усыновления, на который тоже уходит до трёх лет. Иногда они так долго занимаются этими процедурами, что попросту теряют время. Этого я боюсь больше всего. Что они, слушая меня, мысленно откладывают усыновление и теряют драгоценное время. Вот что страшно.

— Послушай, Антонио. У нас в кардиологии возникают ситуации гораздо серьёзнее. Моральная ответственность и напряжение, которые испытываю я, не сравнить с твоими. Тебе сложно выйти и объявить паре, что у них будут проблемы с оплодотворением, а возможно, у них никогда не получится забеременеть? Но ведь у них всё равно есть выход. Да, они не смогут иметь своих детей, но смогут усыновить, и у них будут дети, они всё равно станут родителями и будут счастливыми. Ты только представь, что испытываю я. Мне приходится выйти и сказать пациенту, что мы будем делать ему крайне опасную, рискованную и порой авантюрную операцию, в результате которой с вероятностью в пятьдесят процентов он умрёт прямо в операционной. Как тебе — выйти и сказать такое? Знаешь, я хоть и привык, а всё равно, смотря в глаза пациентов или их родственников, я не могу озвучить им правду, такую правду. Да и зачем это нужно? А у тебя ситуация намного проще. Ты можешь дать им надежду. «Ребята, не известно, сколько времени мы будем проводить новые попытки ЭКО. На это могут уйти годы. Давайте подадим заявление на усыновление. А потом, может быть, и забеременеете». Вот тебе и компромисс!

Антонио отхлебнул ещё пива и прищурился. «До чего же хорош мой брат», — подумал он. Сразу всё разложил по полочкам и нашёл выход. Он будет рекомендовать пациентам сразу же идти на усыновление. Параллельно. Не дожидаясь результатов ЭКО. И тогда они смогут расслабиться, снять напряжение. Возможно, это поможет, и женщины смогут легче забеременеть…

— Фелипе, спасибо тебе.

— Не за что. Ты, если хочешь потренировать нервную систему, ко мне в операционную приходи. Я уже ничему не удивляюсь…

Примечания

11

Прежде всего не вредить (лат.) — медицинский афоризм.

12

Тортилья — традиционный испанский омлет с картофелем.

13

Хамон — испанский деликатес, сыровяленый свиной окорок.

14

На здоровье! (исп.).