Хроники гиблого времени. Сподвижники

Алексей Михайлович Мазуров, 2023

Будущее нашей планеты. Через триста лет после апокалипсиса человечество живёт в нескольких городах под куполами. Хакерские и локальные ядерные войны привели к тому, что люди боятся выходить из-под защиты городов. Вокруг же лежат загадочные и опасные Пустоши, населённые, по официальной версии, мутантами и чудовищами. Но так ли это? Группа решительных историков в скафандрах максимальной защиты отправляется на раскопки древнего города, чтобы приоткрыть завесу тайн прошлого, так как Хакерские войны уничтожили почти всю информацию о древних временах, начиная с 21-го века и ранее. Что их ждёт там, в Пустошах?

Глава 3.

Москва. Большой бизнес–центр класса АА++. Штаб-квартира крупной торговой компании. Кабинет руководителя на самом верхнем этаже, занимающий собой огромное пространство, в одном из углов которого визуально потерялся большой и самый современный из представленных на рынке, куб–капсула. Посередине кабинета установлено несколько новейших нейрованн, у окна, заменяющего собой стену высотой около четырех метров, расположен небольшой рабочий стол. Прогресс, прогрессом, но некоторые дела лучше обговаривать лично, так, чтобы даже мизерной возможности их просачивания в сеть не было. Нужно ли говорить, что кабинет этот был просто набит глушилками, направленными на то, чтобы увидеть и прослушать происходящее здесь не было никакой возможности. Виталий Николаевич Портнов, глава Корпорации МосПрестижМаркет, и официально один из трех самых богатейших, из оставшегося на планете человечества, людей, взял со стола стакан с виски, только что наполненный на треть, его собеседником, человеком в мундире высшего чина вооруженной охраны города. Военный, а они сами считали себя таковыми, хотя и выполняли в основном охранные функции, не функции пограничников, а именно охраны, носящий знаки различия высшего командного состава воздушных вооруженных сил охраны города–государства Москва, чуть приподнял свой стакан с напитком, исполнив воображаемое чоканье, и залпом отправил огненную жидкость себе в рот. Крякнув, он поднялся из кресла, стоявшего напротив и через стол от хозяйского, и привычным движением оправив мундир, подошел к стеклу стены–окна. Виталий Николаевич, сделав маленький глоток, тоже поднялся и подошел к гостю.

— Петр Петрович, ну не переживайте Вы так. Все идет по плану, товар доставлен, оплата произведена, операции и здесь, в Москве, и в Питере прошли успешно. Это главное. А то, что есть потери среди черни, так куда же без них. К тому же в этот раз, среди наших исполнителей, и среди исполнителей наших уважаемых партнеров, не погиб никто, даже там в Пустошах.

— Да, я понимаю всё, Виталий Николаевич, понимаю. Меня беспокоит, сколько мы сможем сохранять это в тайне. Моим людям из Генпрокуратуры все труднее и труднее заметать следы. Здесь, в Москве это делать попроще, а вот в Питере все не так благополучно.

— Ну так Вы же и настаиваете на новых партиях. Я предлагал вам сделать перерыв на полгода–год.

— Знаю, Виталий Николаевич. Ну так это вы у нас в богачах ходите, а нам служивым людям, приходится изворачиваться. Деньги нужны всё время.

— Тогда умерьте аппетиты своих жен, уважаемый. Не всё ж им потакать–то!

— Вы правы, дорогой друг. Правы. Умерю. Тем более, что с последней партией мы неплохо с Вами заработали, думаю на полгодика мне хватит. Согласен, делаем перерыв. А там, глядишь и утихнет всё.

— А вот теперь уже я Вас буду просить, не делать такой вот перерыв. Если уж по камням согласен, то по траве никак. Нужно еще хотя бы две–три сделки провести. А то и клиентов потеряем, оставшись без страховочного запаса продукта, да и партнеры рассчитывают урожай сбыть. Кинем, отвернутся от нас, другим сдавать начнут. Да и нам время нужно, чтобы базу клиентов стабилизировать, а то немного перестарались мы, с ее расширением.

— А есть они, другие покупатели?

— Думаю, что найдут, свято место пусто не бывает, как говорили наши драгоценные предки. Деньги то хорошие.

— Хорошо, Виталий Николаевич, я тебе верю, ты же знаешь. Еще две операции, а потом перерыв, иначе выйдет все из-под контроля, и нам там, — он указал пальцем на потолок, — головы то быстро пооткручивают, не посмотрят на то, что ты олигарх, а я генерал. Знаешь же отношение самого к такому вот товару.

— Ну так за то ты свою долю и получаешь, чтобы никто ничего и не узнал. Давай ка еще по вискарику?

— А, давай!

— Мария Петровна, зайдите ко мне, — нажав кнопку на огромном экране, занимающем собой половину рабочей поверхности стола, сказал бизнесмен сразу же, как только посетитель с генеральскими лампасами на брюках покинул его кабинет. Буквально через пару секунд, словно сквозь дверь материализовавшись, бесшумно появилась напротив стола довольно примечательная женщина. Лет, персональному помощнику столь богатого человека, владельца несчетного количества предприятий и миллиардов, а это была именно она, Пересветова Мария Петровна, которую боялись и уважали все без исключения сотрудники империи Портнова, было уже далеко за сотню. Сухопарая, угловатая фигура, отрицающая напрочь любую сексуальность, внешность, и вместе с тем яркая, даже вызывающая одежда. Татуировки на всех видимых участках кожи рук и ног, и даже на лице, пирсинг, ярко зеленый цвет волос, с вкраплениями красного. Такой вот оригинальный помощник у нестандартного бизнесмена. Ни томной девицы с бархатным голосом и ногами из ушей, ни энергичного юноши со взором горящим, а такой вот, внешне абсолютный фрик. Не зря говорят, что внешность обманчива, а в этом конкретном случае, данная поговорка срабатывала на все сто процентов. Более профессионального секретаря, доверенного лица если хотите, а у помощника человека такого уровня, это является чуть ли не основным должностным преимуществом, нужно было еще поискать. Даже те жены, а институт любовниц в двадцать пятом веке потерял всяческий смысл, вернее приобрел официальный статус, так как все жены по своей сути и являлись по большому счету просто любовницами, которые состояли в браке с Портновым уже не один десяток лет, да были и такие, не знали о нём и десятой части того, что хранилось в голове у Марии Петровны.

— Машенька, дорогая, сообщи Виктору и Анхелю, что всё в силе, — наедине они давно уже разговаривали на ты, вернее он с ней, она же всегда была с ним подчеркнуто на вы, и по имени–отчеству. Впрочем, на людях, он тоже всегда с ней обращался официально. — Как там твой творческий вечер в «Пушкине», готово всё, помощь моя не нужна?

— Передам, Виталий Николаевич. Спасибо, всё уже готово. Я бы не стала вас по такому поводу беспокоить, просто воспользовалась бы вашим именем, и всё, — позволила себе ехидную улыбку, эта экстравагантная женщина.

— Ну да, ну да. Так даже быстрее. Сможешь мне трансляцию обеспечить? Ты же знаешь, я бы поприсутствовал, но… — развел руками этот всемогущий человек, — очень уж мне нравятся твои стихи. Особенно, когда ты их читаешь сама.

— Конечно, я без пяти минут семь вечера, пришлю Вам по мессенджеру напоминание. Мне будет приятно, если моему шефу на все времена все–таки удастся, хотя бы минут пятнадцать выкроить на это. Но не обольщайтесь, если не получится посмотреть, переживу.

— Ну как я могу пропустить такое, — и два человека, по статусу совершенно далекие друг от друга, но, в сущности, максимально близкие, как только могут позволить себе друзья, чуть слышно рассмеялись, так как оба понимали, что стихи стихами, но бизнес для него всегда стоял, и будет стоять на первом месте.

Самая граница купола, укрывающего Москву. Так близко от него, что через дорогу уже стоят казармы стражи, опоясывающие его с внутренней стороны и оберегающие от случайных повреждений, или запланированных диверсий. Трущобы, по привычки с незапамятных времен, даже уже не сохранившей причину появления такого названия, в Москве называемые Хрущобами. Здание прямо у дороги, подвальный третий этаж. Ниже только коммуникации. Дно, как и города, так и социальной лестницы, и проживают на таком уровне соответствующие люди. Те, кто в своей жизни и про нейрованну то ни разу не слышал, и у которых в голове установлен минимальный бесплатный комплект программ, который государство за свои средства устанавливает каждому новорожденному, а потом обновляет его до стандартного минимума в пять, десять, пятнадцать, двадцать пять и тридцать четыре года. Существовать, как принято говорить в двадцать пятом веке, с «чистой головой», законодательством запрещено.

Комната, как ни странно, в хорошем состоянии, чистая, есть даже вполне себе новая мебель, а именно: шкаф, две кровати с тумбочками, холодильник, синтезатор пищи, стол с четырьмя стульями посередине. За столом сидят двое и обедают. Один носит имя Жангир, и это черноволосый, с короткой стрижкой и спортивного телосложения, с ярко выраженной азиатской, по городским меркам, внешностью человек, казах или татарин, второй по имени Витар, со славянской внешностью, также коротко подстрижен и спортивен. В глаза сразу бросается длинный и уродливый шрам от ожога на половину лица с правой стороны. На самом деле такие вот шрамы выводятся в современном мире на раз, и даже практически бесплатно, но видимо для этого человека важно было сохранить на лице такое вот уродство. Как память, или наглядный урок–напоминание.

— Виктор передал, что все в порядке, завтра можем выходить за товаром, — говорит блондин, чавкая и запихивая в рот кусок пирога. В другой руке у него кружка с чаем.

— Хорошо, Витар. Значит, идем. И хватит говорить с полным ртом, трудно сначала проглотить, а потом сказать? Знаешь же, как меня это бесит.

— Извини, брат. Просто жрать хочу как не в себя. Знаю, что злить тебя плохая идея, — наклонившись, Витар легонько двинул кулаком собеседника в плечо, поставив перед этим кружку с чаем на стол, — потом мало кто выживает. Ты дикарям сегодня отправишь сообщение, или уже после того, как выйдем в Пустоши.

— Как выйдем. Что–то зудит у меня. Последний раз в Питере ребята очень грязно вышли. И хотя ищейки думают, что вошли, но лучше перестраховаться. Здесь могут и сигнал словить. Не знаю, чуйка у меня, лучше там подождем лишнюю неделю, чем рисковать, связываясь с ними отсюда.

— Как скажет, братишка, как скажешь. Я твоей чуйке верю, она нас еще ни разу не поводила.