Джонни в большом мире

Алексей Лавров, 2018

Простой парень из маленького города Джонни пытается найти своё место в большом мире. Дело осложняется тем, что его родной город умер, когда ему было 11, и вырос он в банде бродяг, а большой мир слегка спятил. Но закалённого бойца ведь не должны смущать такие пустяки?

Глава 4

Такия вступила в войну солидно, даже основательно. На другой день после объявления… ну объявили 31.03.3017 Эры Нова в 23:50, а 01.04 в 00:00 с аэродромов союзной Джудии стартовали эскадрильи четвёртого воздушного флота, им до целей было ещё четыре часа переть.

Флоту отличиться сразу не удалось, убитому об коралл цефалоподу ж было ясно, что война неизбежна, вот и попрятались этары по базам. Однако, как оказалось не все — 01.04 в 00:05 был торпедирован сухогруз Гибон, в 00:20 эсминец Тревор, подошедший для спасения экипажа Гибона, в 01:11 крейсер Малин поймал донную мину на подходе к базе вообще хрен знает как далеко от Первого континента.

Когда начальник школы толкал речугу, бомбардировщики четвёртого флота возвращались на базы, оставив за собой разрушенные, горящие дома Фартфура и полсотни своих машин. А когда Джонни с приятелями садился в автобус, волчьи стаи подводного флота Этарха вышли на трансокеанский такийский конвой и разменяли первую сотню тысяч потопленного грузового тоннажа.

Ребята набились в автобус радостно возбуждённые. Выяснились приятные детали. Официально смерть Чи-ха-хо власти признавать не спеши. Оказалось, что парни шесть месяцев не дурью маялись, а охраняли правопорядок в населённом пункте на добровольных началах в составе добровольных же формирований.

За это полагалось от работодателей среднемесячное содержание, а при отсутствии работы стандартный уровень компенсации (СУК). Целых триста баксов, а без вычета за обмундирование и с проездными аж триста пятьдесят!

С гражданкой у Джона всё было в порядке, давно уже выиграл комплект, как знал, что пригодится. Да пацаны не в обиде, их мамки добротно собирали, каждому по три рубашки уложили и по три свитера в этакую жару.

Так им вообще повезло, всех же призывают с места жительства, вот они по домам сначала, родные берлоги повидать. А у Джонни в предписании значится — явиться за повесткой по месту розыска.

То есть в родную полицейскую управу, из которой в силы поддержания порядка он попал по недоразумению. Это ему в канцелярии милая улыбчивая Люси сообщила, и утешила, как смогла:

— Зато тебе хорошую характеристику написали, что ты теперь почти неагрессивный. Вот возьми, пригодится. И вот ещё характеристика на Стива, но его ж в госпиталь с переломом челюсти увезли, вряд ли она ему понадобится. Бери её тоже, больше бумаги — чище э… у меня в столе.

Джон улыбался, вспоминая Люси, любовался из окна видами под его фиолетовым небом. Тренировочные развалины оказывается населённый пункт.

Почти неагрессивный? Ладно — главное снова в армию вернуться. И сделать это нужно побыстрей, а то ж устроит что-нибудь наподобие из полицейской управы и дома господина Та-ню… да всего квартала, чего уж мелочиться?

Автобус остановился на станции, ребята пошли покупать билеты до родных логовищ. Джон никого не смог уговорить составить ему компанию. Даже тот весомый аргумент, что расстаются они скорей всего навсегда, был воспринят с какой-то даже обидной радостью, и разбивался об их уверенность в скорой встрече во вражьей столице.

Да просто кресты считали своим долгом довезти баксы до предков в сохранности. Ну, побаивались парни города, несмотря на полгода, проведённых в городских развалинах.

Джонни в одиночестве поплёлся знакомой дорожкой в родной до фантомной боли в почках полицейский участок. Идти было почти через полгорода, он несильно торопился.

Нести свои деньги копам Джон считал неумным, спрятать ещё глупее — или посадят, или на войне убьют, так зачем мертвецу баксы? Потому для начала, чтоб привыкнуть к хорошей жизни, купил двойной хот-дог с большой бутылкой колы.

Потом схрумкал пачку чипсов, аккуратно и с некоторой почти торжественностью положил пустую пачку, салфетку и порожнюю бутылку в мусорный бак и огляделся оценить произведённое на окружающих впечатление.

По раннему времени окружающих было маловато, и оваций не последовало. Джонни даже не огорчился из-за этого, его внимание привлекла вывеска"Икоты бегемота". Вот куда принесли его натренированные ноги в армейских ботинках! Вот достойное место чтобы потратить просто чудом честно заработанные деньги — решил Джон и направился к входу.

В заведении посвистывал потолочный и жужжал напольный вентилятор, прикрытые жалюзи создавали уютный полумрак, в глубине зала за рядами столиков над стойкой возвышался силуэт старого Сэмми, а за его спиной загадочно поблёскивали разнообразные бутылки.

— Привет, Сэмми, мне как всегда, — небрежно бросил Джонни лелеемую воображением фразу и вальяжно направился к музыкальному автомату. Гм, Сэмми, кажется, обожает Магик Блюзес? Так пусть их встреча пройдёт под достойное сопровождение. Джон недрогнувшей рукой скормил агрегату целый бакс и обернулся к стойке.

Сказать, что он произвёл впечатление — это ничего не сказать. Глаза уже привыкли к сумраку после солнечного утра, и он смог разглядеть все пломбы в зубах раззявленной пасти Сэмми и личность его собеседника, разместившегося несколько сбоку.

Господин Та-ню любовался скромным героем полугодовой охраны правопорядка во все свои полные тоски и злобы лупетки.

— Ну, вот он опять! — только и успел огорчиться Джонни, перехватывая за горлышко первую посланную в него бутылку.

— Я жду твои губы! — вывел ящик под нытьё саксофона.

— Э… господа! — попытался наладить диалог Джон, поймал вторую бутылку и аккуратно поставил на столик рядом с первой.

К саксофону присоединилось пение трубы, музыкальный ящик завыл. — Я помню твои глаза!

Господин Та-ню, схватил банкетку наперевес и, с визгом набирая скорость, двинулся в его направлении.

— Мне не забыть твои уши! — стенал Магик Блюзес под акомпонимент всей банды, переходящий в ударный соляк.

Джонни перехватил высокую ножку сиденья, дёрнул на себя и вниз, чтоб в пол воткнулась. Господин Та-ню, не переставая визжать, по всем законам баллистики и при полном содействии Джона взял пологую параболу…

— Как пела твоя душа! — подвёл итог музыкальный агрегат и поломался оттого, что господин Та-ню врубился в него, наконец-то, переставшей верещать излишне горячей своей головою.

— Ба-бах! — вступила в разговор ружбайка.

Джонни перекатился через голову, успев схватить со столика бутылки. Швырнул первую в сторону предполагаемого стрелка, снова кувыркнулся между столиками и продублировал подачу.

Осторожно выставив над столешницей самый уголок правого глаза, попытался оценить опасность. Стрелок, предположительно неблагодарный старый засранец Сэмми, видимо залёг за стойкой.

Дабы не дать ему возможность перезарядить ружьё и отвлечь, Джон навесиком забросил за стойку кстати подвернувшееся барное сиденье и рванул к правому флангу.

За стойкой обнаружились Сэмми, сидушка и ружьё, лежащие в куче, но независимо и в одинаковом бессознательном состоянии. Джонни взял со стойки салфетку, обильно смочил из случившейся поблизости открытой бутылки вискарём и принялся приводить в чувства почтенного бармена.

Он же был, в сущности, незлой парень и очень переживал, что старик мог окочуриться. К счастью пронесло, Сэмми засопел, открыл глаза, увидел радушную Джоннину улыбку, икнул и снова попытался ускользнуть в забытьё. Джон пресёк попытку простым отвлекающим вопросом.

— Сэмми, ты собирался звонить в полицию?

В глазах бармена ясно читался ответ, несмотря на яростное мотание головой.

— Вот и чудно, хоть подвезут. Звони, мне туда и надо, — Джон снял с аппарата на стойке трубку и протянул её старику. Набрал номер и продолжил разговор.

— Дружище, я ухожу на войну. Можно я буду тебе писать?

Сэм горячо закивал.

— Спасибо, только и ты мне напиши, хорошо?

Сэм, вслушиваясь в длинные гудки, закивал ещё энергичнее. Тут Джона осенила удачная мысль.

— И вот что, я в городе никого не знаю, с копами сам знаешь, как разговаривать. Можно я тебе оставлю на хранение до нашей победы триста баксов? Благодарю, дружище!

— Алё, полиция! — вдруг заголосил старый Сэмми, — Алё! Нападение на бар"Икота бегемота"! Меня взяли в заложники! Да, рядом… Джонни, тебя, — заискивающе улыбнулся бармен, протягивая трубку.

Джон укоризненно воззрился на старого истерика. Ну, за кого он его принимает? А за кого ему, собственно, принимать Джона? Ладно, личное можно будет потом выяснить в переписке — решил Джонни и легонько тюкнул старика по макушке телефонной трубкой.

Он же и так собирался падать в обморок? Вот и не стоило тратить вискарь на это чучело. Теперь что-то надо сказать полиции, ждут же люди. Так за кого его принимают?

— Алё! Бегемот-икать взорваться чрез час, хочу са-сука-такос прекратить бомбить! Хрух Этарх! — проговорил он в трубку, подражая голосу и выговору Цербера, и, опасаясь недопонимания, добавил от себя. — Героям слава!

Улыбаясь от мысли, как бы к его хохме отнёсся сам инструктор, Джон обыскал стойку, нашёл авторучку и пачку патронов. Написал на салфетке короткую записку, завернул в неё свои баксы и засунул старику в нагрудный кармашек ковбойки.

Напевая. — Кто ходит в гости по утрам…

И заряжая на ходу ружьё Сэма, направился в подсобное помещение, из подсобки вёл второй выход на хоздвор. Джон почти ухватился за дверную ручку, когда она неожиданно увернулась, дверь открылась, и в проёме нарисовалась грузная фигура в сине-белом комбезе.

— Хозяин, ё-моё, оглох? Сколько тебе сигналить? Вот вывалю твоё пойло на землю, я тебе в грузчики не нанимался! — провякало туловище, смешно таращась со света в полумрак.

— Тот поступает мудро! — допел Джонни, засветив прикладом в верхнюю часть тушки. — Трудно тебе было, сука, выгрузить, спрашивается?

Негодуя на вопиющую непочтительность к старшим, Джонни обыскал карманы сине-белого комбеза. Не найдя ключи, решил, что лодырь скорей всего ещё и неряха, и прошёл к яркому бело-синему фургону во дворе. Дверца кабины была открыта, ключ торчал в замке зажигания, и Джонни, естественно, воспринял всё это как приглашение.

Аккуратно вырулив со двора на улицу, Джон услышал неприятно знакомое, но пока отдалённое завывание.

— Гляди-ка, поверили, — ухмыльнулся парень, сворачивая к пустырю. Он как-то сам собой образовался на месте некогда ухоженной лужайки господина Са-но, когда сам господин врезал дуба, и в его коттедж въехали многодетные наследнички с исторической родины господина.

Хоть деток у них хватало, мусор вынести было некому, а нанять кого-нибудь давила южная жаба. Ну, где одна кучка, там и вторая несильно бросается в глаза, — такого было мнение всех окрестных мусорщиков.

Будучи недавно одним из них, Джон хорошо знал местную топографию и, легко преодолев помойку, вывел фургон во двор прачечной Че-на, редкой, вдобавок косоглазой, сволочи.

Едва сумев обуздать желание поприветствовать старого знакомого, ведь и ружьё под рукой, Джон проломил фургоном хлипкую ограду. С особым удовольствием послал машину в занос на газоне лужайки господина Рогу, сволочи обыкновенной, и от души газанув, с пробуксовкой выехал на тихую улочку.

Подъехал к перекрёстку, как порядочный пропустил кортеж истошно завывающих сиренами полицейских и спокойно свернул на прямую дорожку к полицейскому участку. Легко нашёл паркинг неподалёку и пошёл на второй заход в вожделенную армию.