Детективное агентство Аль Тычино. Криминально-иронично-сатирическая повесть в трёх частях

Алексей Курилко

Алексей Курилко – украинский актёр, писатель, драматург и радиоведущий. Лауреат Русской, Гоголевской премии, а также премии имени Максимилиана Волошина. Публиковался в международных периодических изданиях, таких как украинский журнал русскоязычных писателей «Радуга», литературный альманах «Хрещатик», «Литературная Россия», Литературный журнал литобъединения «Edita» и многих-многих других. Ведущий актер театра-студии импровизации «Чёрный квадрат», но своим истинным призванием считает литературу. Имя писателя Алексея Курилко неизвестно широкому кругу читателей может потому, что широкий круг чрезвычайно сузился в современном мире, а может потому, что Курилко не умеет продавать рекламировать себя и свои произведения.

Честнейшее повествование о жизни, приключениях и героической гибели великого Аль Тычино, написаное им собственноручно в последние пять дней своей жизни.

Пролог

Всё началось с того, что однажды — более трех лет тому назад — вдруг закончились мои идеальные отношения с моей любимой. Это был как снегопад в июле, посреди африканской пустыни. Такого не могло быть, но случилось! Я о разрыве говорю, а не о снегопаде.

Да, меня бросила моя любимая девушка. Бросила совершенно неожиданно. Почти внезапно. Причём внезапно даже для самой себя, так мне кажется. Что уж тут говорить обо мне?

Я был попросту ошарашен. Был, что называется, застигнут врасплох. Ведь мы являлись идеальной парой, я нисколько не преувеличиваю! Нам было хорошо вместе, мы были как одно целое. Мы превосходно дополняли друг друга. Как инь и янь, как синь и хань, как тварь и дрянь, как пуля и висок, как джин и тоник, как Христос и «воскрес».

Если бы не она, видит Бог, мы вошли бы в историю, а наш фееричный роман стал бы лучшим образцом взаимной любви и сумасшедшей безудержной страсти. По его мотивам снимались бы многочисленные фильмы и сериалы как у нас, в Украине, так и за рубежом. (Хотя, если честно, у нас дети лучше снимают стираное бельё с верёвки, чем взрослые и дипломированные режиссеры — кино. Что ни фильм, то какое-то унылое и невразумительное произведение сомнительного качества и оно же лучшее пособие по тому, как можно эффективно разворовать выделенные на съёмки деньги. Прошу простить за невольное отступление от главной темы. Последствия ранения в голову. Сложно удерживать себя от того, чтобы не отвлечься на мысли, текущие параллельно моему повествованию.)

Итак, как я уже отметил выше. Если бы не она, кто знает, может, и наши имена пополнили бы список легендарных пар, любящих исключительно друг друга и готовых ради своей любви на любые жертвы. Подобных пар в мировой истории было не так уж много, эти пары можно перечислить по пальцам одной руки. Имена этих пар известны всем, ибо подобных пар необъяснмо мало, это: Цезарь и Клеопатра, Клеопатра и Марк Антоний, Тристан и Изольда, Александр Грибоедов и Нина Чавчавадзе, Адольф Гитлер и Ева Браун, Бонни и Клайд, Маркс и Энгельс, Сальвадор Дали и Гала, Чарли Чаплин и его последняя жена, чьё имя мне неизвестно. (Ой! Кажется, одной руки бы не хватило, если это, конечно, не рука девятипалого гумоноида: я видел такого однажды, но мне мало кто верил, даже в клинике.) Не важно, известно оно широкой общественности или нет, лишь бы оно — имя последней жены — было известно Чарли Чаплину. Ведь в его возрасте можно не то что имя супруги забыть, но и своё собственное удержать в памяти — подвиг. А суметь при этом сделать ей ребёнка без посторонней помощи — такое далеко не всякий восьмидесятелетний мужчина сумеет, согласитесь. Мне вот сейчас сорок, а тогда было тридцать семь, но и тогда я Марии ребёнка не сделал. Думаю, тому виной её противозачаточные таблетки, что она принимала от головых болей, и презервативы, которыми она пыталась оградить мой прибор от кровавых мозолей.

Словом… Словом, поверьте мне на слово, мы с ней были бы самой идеальной парой. Уверяю! Если бы не она… О, если бы не она…

А ведь она, скорее всего, и не задумывалась об этом. Женщины вообще не способны думать рационально… (Надеюсь, мы не настолько близко подошли к вхождению в Европу, чтобы меня начали обвинять в пропаганде гендерного неравенства.) Я лишь говорю обидные, но правдивые фразы, а она причинила мне боль своим поступком. Расставание было жестоким и ужасным.

До сих пор помню её безжалостные слова, сказанные мне при нашем неожиданном расставании.

— Алик, я так больше не могу! Прости, но ты меня бесишь! Ты прямо доводишь меня до нервного срыва! А чаще до белого каления! Я молчу о твоём непомерном самолюбии и патологическом самолюбовании! Кстати, ничем, совершенно ничем не обоснованных! Ладно! Бывает! Молчу о твоём бесстыдном кобелизме и пьяных выходках! Со всем этим я бы ещё могла смириться! Но ты… ты очень…ты очень странный. Понимаешь? Заметь, я не говорю, что ты идиот или псих ненормальный, нет; не говорю, что чокнутый или полный шизик, тоже нет, я говорю лишь — странный. Очень странный, и мне это совсем не нравится. Меня это часто сбивает с толку, а ещё чаще пугает и… бесит!

— Детка, я же просил не называть меня Аликом.

Тут она не выдержала и почему-то закричала:

— Я не буду звать тебя Аль! Даже не начинай!

Настаивать я не стал, я не тиран. Не диктатор. Напротив, я вполне сдержанно и миролюбиво предложил вполне удовлетворительный для нас обоих компромисс.

— Тогда хотя бы Альберто.

— Нет!!

Надо сразу предупредить вас. Она была вспыльчивой, несдержанной, часто неадекватной и невменяемой.

Я замечал за ней такое, особенно в последнее время, но, любя её, я пытался не придавать её неадекватному поведению значения. Я был терпелив, как гепатит С. Я не спешил делать ей больно, я незаметно пережидал её частые смены настроения.

А теперь, внимание — вопрос! И кто же из нас после этого полный шизик? Если моё предложение, нацеленное на компромисс, прямо таки взорвало её изнутри.

— Нет!! — истерично завопила она. — Нет!!! Это идиотизм! Боже ты мой! Я понять не могу! Ты что — даже ни капельки не осознаёшь собственного идиотизма?! Это просто какой-то дурдом, честное слово! Какой ты к чёрту Альберто?!

Сохраняя невозмутимое хладнокровие, во всяком случае внешне, я спокойно и тихо поинтересовался:

— Что случилось, мамонтёнок? Какая муха тебя укусила? Расскажи мне, я всё пойму. Поделись со мной, и мы вместе справимся с любой проблемой, как надуманной, так и реальной. Будь искренной. Ты снова сломала ноготь? Или у тебя очередная «задержка» в менструальном цикле? Давай поговорим, всесторонне обсудим создавшееся положение… Ты же меня знаешь, я тонкий психолог и способен понять женскую душу, в том числе и такую загадочную, как у тебя.

— Боже ты мой! Ты сводишь меня с ума, честное слово! Дело вовсе не во мне, а в тебе. Ты постоянно лжёшь и фантазируешь, но меня это уже нисколько не умиляет, да и, если честно, не умиляло никогда. Но всему должен быть предел, и твоим дурацким странностям тоже. Может, хватит уже?! Пора взрослеть, мудреть или хотя бы слегка поумнеть в твоём случае! Если это по какой-то психической болезни в принципе невозможно, то пора хотя бы остепениться… Ты же взрослый мужчина, и пора уже…я не знаю… Пора уже стать нормальным, как все…

Тут я ничего из её слов не понял. Я спросил:

— Разве я не идеален?

— Всё, Алик! Ты что — издеваешься? Это уже слишком, честное слово!

— Ты хочешь сказать, что я… Что я для тебя слишком идеален?!

— Нет!! Боже ты мой! Дурдом какой-то! Ты просто невыносим! Но если это шутка, то знай, твои шутки глупые, порой даже хуже, они ужасно тупые, чаще всего пошлые и абсолютно не смешные! Всё! Нет, не всё! Я уж выскажусь до конца, раз такое дело! Знай! Ты не столь уж умён, как думаешь. Хотя ты только думаешь, что ты думаешь, поэтому я выражусь иначе! Ты не так умён, как тебе кажется! Ты успеваешь за моими словами? Улавливешь их смысл? Тогда слушай дальше! Ты туп и малообразован, и ты совсем не красив! Да и в постели, будем откровенны буквально до самого конца, в постели ты примитивен и жалок. А ко всему ты ещё жалкий хвастун при всём этом и врун! Вот теперь точно всё! И не смей даже думать о примирительном сексе! Меня от тебя тошнит… И ещё знай, когда я кривилась во время секса, это был не оргазм, а приступы отвращения. Вот теперь точно всё!

Я не знал, что и сказать. Меня разрывали противоречивые чувства, более того, я находился в полнейшем недоумении…

Дело в том… Дело в том, что она говорила неправду. Она лгала. И мы оба это знали.

Её слова абсолютно не соответствовали истине. Для начала! Я никогда ей не врал. Я вообще всегда говорю правду. Исключительно! Это моё жизненное кредо! И один из основных принципов!

Что касается шуток, то, положа руку на сердце, остроумнее меня человека нельзя было бы сыскать на всём постсоветском пространстве. Берите шире, во всей Европе!

Ну а уж о себе как о мужчине я из природной скромности умолчу; ненавижу мужчин, расхваливающих себя и свои способности. Я скромно промолчу. Ибо… Ибо просто не хочу хвастать, но в постели я — Бог.

В общем, так! Лучше меня нет, не было и не будет мужчины. Во всяком случае, в двадцать первом веке. Тут уж можете поверить мне на слово. У меня нет причин говорить вам неправду.

Короче… Она много ещё говорила обидных слов, стараясь меня побольнее задеть, но я не поддавался на провокации. Я ведь давно уже не мальчик. Кое-что понимаю. И в женщинах, и в жизни. И уж тем паче в жизни жещин.

Женщины для меня не представляют ни тайн, ни загадок. Я читаю женщин, как раскрытые книги, на каком бы языке ни была написана книга. Впрочем, большинство женщин не дотягивают до звания книги, они лишь дешевые комиксы, или того хуже — примитивные разукрашки.

Но я любил не столь примитивную женщину. Она почти была мне под стать. Во всех смыслах. И физически, и духовно… Ну, а от душевной болезни никто не застрахован. Она могла сойти с ума. Ей было с чего сходить.

Проявляя зрелую мудрость, я вкрадчивым голосом тихо, медленно и мягко сказал:

— Детка, оставим этот неприятный разговор. Ты сейчас взвинчена, ты слегка не в себе. Я знаю, что в последнее время уделял тебе непростительно мало внимания. Всему виной моя служба. Она отнимает всё время и все мои силы. Ты же знаешь, на страже закона и порядка необходимо быть начеку ежесекундно… Иначе быть беде! Так уж устроен наш мир. Пойми, я делаю это не для себя, а исключительно во имя закона и справедливости. По-другому никак нельзя. Сама понимаешь — служба есть служба…

— Что ты несёшь?! — воскликнула она. — Можно подумать, ты агент национальной безопасности!

— К твоему сведению…

— Боже ты мой! Что ты мелешь? Ты всего-навсего охранник в обыкновенном книжном супермаркете!

— Мария… не смей…

— У тебя даже оружия нет!

Тут уже и я начал заводиться не на шутку.

— Мария, запомни раз и навсегда: человеку, который умеет убивать голыми руками, оружие не нужно. И даже не смей сомневаться в моей…

— Ой, только не начинай мне снова заливать о своём якобы героическом военном прошлом. Я этого уже точно не вынесу!

Но тут я вскипел и, не в силах сдержаться, выпалил:

— Что значит — якобы? Откуда этот скептицизм? Да как у тебя только язык повернулся такое сказать, женщина?! Да будет тебе известно, моя дорогая, я боевой офицер!..

— Всё! — психанув окончательно, заорала Мария пуще прежнего. — Всё!!! Достал ты меня, клянусь Богом! С меня хватит, честное слово! Всё!!! Я ухожу!!! Навсегда! И даже не думай меня удерживать!!!

И она начала собираться. Не просто собираться, а собираться, чтобы уйти от меня навсегда!

Я ошалел от неожиданности и стоял посреди комнаты, словно стукнутый молотом в темя.

Всего каких-то несколько минут — и вот она уже на пороге. Это случилось почти мгновенно. Я не успел как следует пораскинуть мозгами, я был совершенно обескуражен… Она уходит. Бросает меня. Она собирает свои вещи, дабы уйти навсегда…

К слову сказать, когда женщинам очень надо, они способны собраться за считаные минуты. Хотя обычно они, чтобы, например, сбегать в ближайший магазин за пачкой клубничного йогурта, собираются около трёх с половиной часов. А тут раз-два-три — и она уже упаковала три чемодана и четыре огромные сумки.

Признаюсь! Признаюсь, мне хотелось, да, очень хотелось крикнуть ей: «Остановись, детка! Не уходи! Дай мне шанс! Я исправлюсь! Даю тебе слово! Я изменюсь! Отныне и во веки вечные! Клянусь всем самым святым! Даю слово офицера! Я стану другим человеком! Я буду мыть свою тарелку после ужина! Я обещаю больше не курить в квартире! Я изменюсь! Клянусь здоровьем моих дальних родственников! Теми, кто из них ещё сохранил жизнь! Уходя утром на службу, я буду выносить мусор! Клянусь! Поверь мне, момонтёночек! Я буду поднимать стульчак на унитазе и перестану разрисовывать тебя, когда ты спишь! Ведь я же люблю тебя, дурочка, люблю! Слышишь, люблю! Ты же это прекрасно знаешь!»

В голове моей зрели, множились и путались десятки самых изощрённых клятв и обещаний, а вместе с ними и сокровенные слова извинений… но… Но увы!

Я ничего не крикнул ей вслед.

Я промолчал.

Моя мужская гордость всё-таки взяла верх над моими чувствами и не позволила мне опуститься до бесполезных унижений и клятв. Да, я промолчал. И могу объяснить, почему. Я был больно задет за живое! И в результате чёртова гордость взяла верх!

Я не сумел поступиться своей гордыней и осознанием собственной правоты. И вот всё закончилось навсегда. Она ушла. Насовсем. И дала понять, что на сей раз она ушла бесповоротно.

Она бросила меня совсем одного с разбитым вдребезги сердцем. Ушла, даже не оглянувшись на того, кому пусть и не нарочно, но нанесла смертельное ранение.

Уму непостижимо. Бросила, сволочь неблагодарная, как бросают блохастого котёнка только за то, что он не специально, а неумышленно и случайно нассякал в тапки хозяина дома!

Мария ушла, забрав с собой все свои вещи. Ничего не осталось. Только на балконе я потом, спустя день, обнаружил её одинокий розовый бюстгальтер, грустно и безжизненно висевший на бельевой верёвке. И всё.

Ох, Мария, Мария…

Свет моих очей. Смысл моей частной жизни. Музыка моей души. Огонь моих чресел… Лапулечка моя ненаглядная… Мой милый крохотный пахучий мамонтёнок… Где ты теперь и с кем?…

Скажу вам правду… Я честно пытался её забыть. Стереть её из памяти. Вытеснить чем-то или кем-то другим… Буквально в тот же день пытался… Даже пошёл для этой цели в ночной клуб… Пытался и на следующий день тоже… И на следующий…

Увы! Не получалось у меня забыть её, не получалось. Не так-то это легко — вычеркнуть из своего сердца ту, с которой в первую ночь у тебя было почти четыре раза.

Эх, Мария, Мария… Как ты могла уйти?… Не понимал тогда, не понимаю и теперь… Ох ты Боже ты мой…

Нет, не могу продолжать далее… Прошу меня простить, но я вынужден взять небольшую паузу… Одну минуту буквально! Я должен проглотить комок в горле и сдержать набежавшие слёзы отчаяния и обиды…

Знаю! Как боевому офицеру, мне не пристало плакать. Мужчины не плачут…по таким сущим пустякам, как потеря любимой женщины… Тем более офицеры… Но, видит Бог, ничего не могу с собой поделать!.. Хоть бери да стреляйся! Впрочем, я настолько взволнован, что всерьёз боюсь не попасть себе в висок. Руки дрожат, поджилки трясутся… Со стороны, наверное, может показаться, что я танцую, но это не так. Я редко танцую с горя, да ещё и без музыки. Фух!.. Ладно… Продолжим…

Без неё я начал пить. Я и при ней пил, и пил много, но без неё мне пить было очень горько, а я пил, и пил пуще прежнего… Так прошло три месяца. Может, чуть больше.

Однажды, посмотрев на календарь, я понял, что прошло ровно сто дней, как мы расстались. Надо же, подумал я равнодушно. Прошло уже сто дней. Сто дней одиночества. Можно было бы книгу написать. А что, название подходящее, разве нет? Весьма подходящее и превосходное название для книги. Броское! Сто дней без секса. Говоря откровенно, в этом смысле я шёл на рекорд. Что, конечно, совсем… ну вот прям ни чуточки меня не радовало.

Самое интересное, равно как и самое удивительное — я ни о чём не жалею. Теперь не жалею. Что ни случается — всё к лучшему. Ибо хуже всегда только тогда, когда с тобой уже ничего не случается вовсе. Таково моё мнение. И эта моя личная драма, моя беда была к лучшему! Дело в том, что благодаря произошедшему я осознал — дальше так жить нельзя. Нужны перемены. Я должен попробовать всё изменить. Изменить всё радикальным образом. Раз и навсегда!

Не хочу себя нахваливать, но я человек настойчивый и решительный. Твёрдый, как шанкр. Да, да, да, твёрдый, настойчивый, решительный и волевой. И невероятно целеустремлённый. Поэтому если я что решил — сделаю это обязательно и всенепременно. Пускай даже ценой жизни. И пускай даже ценой собственной жизни. Это для меня не играет никакой роли. Цель оправдывает любые средства и жертвы.

Я отнюдь не шучу. Никто и ничто меня не остановит. Никто и ничто! Никакая адская сила. Решил — и делаю! Вот такой я человек. И меня уже не изменить.

Всё это я говорю к тому, что в тот же день — в сотый с момента нашей разлуки день — я уволился с прежней работы. И бросил пить! Вернее, бросил напиваться в драбадан. И к тому же я попытался бросить страдать. С меня было довольно! Хватит! Отныне я был готов к радикальным и крутым переменам.

Короче, так! Я действовал уверенно и молниеносно. Без лишних колебаний. Взял в банке под залог моей квартиры огромную ссуду. И приступил к немедленному выполнению давно продуманного плана достижения моей самой давней и заветной мечты.

Прежде всего купил себе новый, чёрный в мелкую полоску, костюм и обалденные кожаные туфли. Но это не всё. Затем снял в центре города шикарный офис, в приёмную посадил мегасуперсексапильную, но при всём при том весьма сообразительную секретаршу и разместил в Интернете и в нескольких гламурных журналах шикарное рекламное объявление.

Вуаля! Как говорят французы, когда хотят сказать «опля»!

Начало было положено! Оставалось лишь ждать.

Не скажу, будто заказы и предложения так и посыпались тут же со всех сторон. Увы, отнюдь нет.

Хуже того! За два с половиной месяца ни одного заказа. Ни одного! Представляете? Моё предприятие могло провалиться, так и не начавшись. Но я чувствовал: в будущем от заказов и клиентов не будет отбоя. Я не терял веры. И надеялся только на лучшее. Ведь я по натуре человек неунывающий. Я неизличимый оптимист до мозга костей. И ожидание увенчалось успехом. Дело сдвинолось с мёртвой точки.

Сейчас для меня главное другое. Я теперь занимаюсь любимым делом. И, смею надеяться, в этом и есть моё истинное призвание. Найти своё призвание — сие удавалось далеко не каждому.

Какое это счастье! Какое блаженство! Ух-ух-ух! (Уверен, Сомерсет Моэм высоко оценил бы глубину моего вывода. Вы не понимаете, о чём это я. Не важно!)

Итак, я нашёл своё призвание. Нашёл свой путь, нашёл себя. Значит, не зря я посещал столько тренингов и мастер-классов. И не напрасно перечёл целую груду специализированной литературы по личностному росту. Думаю, что именно такие книги и заронили в меня семена, из которых впоследствии выросло гигантское желание самому стать мастером и автором подобных учебных пособий. Но это в будущем, когда я уйду на покой. Мои познания в психологии, мой аналитический ум, моя мудрость и сверхуникальная проницательность в житейских вопросах, мои артистические таланты и, наконец, мой богатый жизненный опыт — всё это безусловно должно помочь моей дальнейшей карьере. Уверен в этом! Иначе и быть не может! Я мастер. Я учитель. Я гуру. Я хорошо знаю жизнь. Я умею видеть людей насквозь и подмечать в них то, на что другие не обращают внимания.

Я помогаю людям жить лучше! Я спасаю их от любых проблем и неприятностей!

Я спасатель и проводник! Плюс частный детектив! Только тс-с! У меня, к сожалению, пока нет, да и тогда не было, официального права заниматься частным сыском. Но я с детства об этом мечтал! И по нескольку раз перечитал все книги Конан Дойля, Жоржа Сименона, Джеймса Хедли Чейза и Микки Спилейна. Сколько раз я представлял себя в детстве героем книг этих мастеров, если бы вы знали… Но сейчас не об этом!

Моя мать была убеждена, что когда я вырасту — если, конечно, вырасту, — то, скорее всего, стану санитаром в каком-нибудь захудалом хосписе. В лучшем случае санитаром, а в худшем — пациентом. Но видела бы меня сейчас моя бедная наивная матушка. Впрочем, возможно, она и видит меня. Может, для умерших существуют специальные дни посещений, когда их выпускают из потустороннего мира в наш грешный мир, чтобы они, незримые, навестили своих родных и близких. Кто знает?

Хотя самоубийцы, наверное, лишены такой привилегии. В наказание за преждевременное и самовольное покидание Богом дарованной жизни. Скорее всего, так и есть. Бог не любит самоубийц. Он ненавидит этих негодных людишек, наложивших на себя руки. Должно быть, Он кричит на них: «Это ещё что за самоуправство?! Кто вам разрешил распоряжаться своей грёбаной жизнью?! К чему эта преступная и нежелательная инициатива?! Вы что, совсем обнаглели, скоты? Я даровал вам жизнь, а вы пренебрегли мом подарком, сволочи! А Библию вы внимательно читали? Что-то не похоже! Ну, подождите, я вам устрою «райскую» жизнь!»

Но не будем о грустном. Поговорим лучше о весёлом, добром, хорошем, умном, жизнеутверждающем и безмерно великом. Выражаясь более конкретно, поговорим обо мне.

Дела мои в общем потихоньку стали налаживаться. Первое крупное задание, правда, чуть не лишило меня глаза, но зато принесло тысячу долларов и одного довольного клиента. Согласитесь, для начала это немало!

Дальше — больше! Довольный клиент рассказывал о моих способностях своим знакомым, а те были сплошь либо миллионеры, либо депутаты, либо крупные криминальные авторитеты, ну а некоторые были сразу три в одном. И у всех у них, само собой, была целая куча нерешённых и трудноразрешимых проблем. Все они потянулись ко мне. Клиенты стояли в очередь ко мне, записываясь за несколько недель вперёд. Это был пик моей деятельности…

Я почти разбогател…

К сожелению, всему приходит конец. Мне долго везло. Около полугода. А потом я случайно переспал с любимой женщиной самого влиятельного человека в нашем городе. Он пообещал меня убить. И трижды пытался устроить мою гибель в виде несчастного случая. Лишь чудом мне удавалось остаться в живых…

От меня все отвернулись, как от проклятого или чумного… Неделя шла за неделей, месяц за месяцем, деньги таяли, настроение портилось… У меня вот-вот должна была начаться затяжная депрессия. Во всяком случае, я уже не раз подумывал о том, что лучше б он меня убил, а то придётся самому себя убить, чтобы не мучиться…

Но Судьба решила дать мне второй шанс на новую жизнь и новое интересное дело… Одно из самых трудных и увлекательных из всей моей частной практики! (Во всяком случае, из тех, о которых я могу поведать, не привлекая к себе внимание блюстителей закона и порядка.)

Удивительно! Столько прошло времени, а я ничего не забыл… Помню всё до мельчайших подробностей, словно это случилось вчера… А на самом деле прошло уже два года с того дела… И у меня есть подробные записи всего происходившего в те дни… Они мне и помогут рассказать вам подробно обо всём, что тогда случилось и в какой последовательности…