Эхо

Алексей Котаев, 2022

Человек будущего – здоровый, сильный, мудрый. В той же степени – слабый, глупый и совершенно безнадежный. Все зависит от ситуации. Виток за витком время создавало мир таким, каким он представлен теперь. Во всей его многогранности и бесконечности. Эхо – молодой разведчик, что всю жизнь стремился сохранить свой мир, любуясь им каждый день, не подозревая, что все вокруг – это чье-то извращенное желание выжить. История про самого обычного человека будущего в самой обычной для будущего ситуации. Она берет свое начало задолго до того, как потеряется во времени. Мировые катастрофы и кризисы лишь небольшие неприятности на теле великого человечества, что ни на секунду не остановится навстречу вечности. Навстречу своему триумфу.Повесть о стремлении, отчаянии и смирении. И мудрости бессмертного бога. Содержит нецензурную брань.

Глава 6

Семья

— Я прошел всю стену. «От и до», — говорил неучтенный, сидя на траве, прямо напротив невидимой преграды. — Нет ни брешей, ни выступов. Даже углы — прямые.

— А в высоту?

— Ты и представить себе не можешь. Сколько бы я ни стрелял из своего ПП — пули рикошетили. Звенели, падали, но за стену не улетела ни одна.

— Бред какой-то…

— Когда я вернулся в замок, то понял, что моя регистрация слетела. Так тут и ошиваюсь.

— Зачем ты мне это все рассказываешь? — улегся на мягкую зелень Эхо.

— Так ты же, вроде как, теперь такой же?

— Нет. Я, наверное, смогу с этим жить.

— Я тоже так, по началу, думал. Я же не сразу начал ощупывать эту стену, — мужчина харкнул на преграду, и слюна медленно начала скатываться в пространстве. Не оставляя следов. — Ты потом поймешь, что не хочешь с этим смириться. Ты всегда думаешь, что есть выход, что можно сбежать если что. А выходит, что и не можешь…

— Я думал, что тут будет другой мир, в этой зоне. Другие люди, может другая империя…

— Ну… тут есть пара поселений…

— Это не то… Я просто еще не понял, что происходит. Сейчас немного соберусь и…

— Пацан, я десять лет только тем и занимаюсь, что пытаюсь собраться. Как-то плохо выходит у меня.

Эхо встал с травы и направился к своему скауту, звеня оружием за спиной. Полуденный свет ярко отражался от зеленой травы, и даже прикрывая глаза Эхо чувствовал этот цвет.

— Я домой.

— Ну давай.

Пара секунд и магнитная подушка на технике загудела, отправляя Эхо далеко вперед. И нету теперь того чувства свободы, с которым парень ехал по этому пути пару часов назад. И нету теперь осознания того, каков мир вокруг. Разведчика не покидала мысль, что за этой стеной может быть целый мир, земля, усеянная высокой травой, деревья, что могут оказаться выше тех, что были в имперском квадрате. Стена прозрачна, а все что за ней проглядывается до самого горизонта.

— Дерьмо какое-то… — Эхо чуть замедлился и легким движением подхватил шлем с шприцем внутри, не останавливая скаута.

Шлем хрипел голосом оператора, и разведчик поспешил его надеть.

— Разведчик!

— Простите! Задремал! — дрожащим голосом ответил Эхо.

— Долбаный лентяй! Я уж думал, что подох ты там!

— Извините за беспокойство. Возвращаюсь.

Рация ничего не ответила, лишь щелкнула, дав понять, что на том конце линии уже не слушают. Ни оператор, ни другие гвардейцы, скорее всего, даже не догадывались о том, что происходит за границами их владений. Эхо становилось не по себе от того, как легко Император умудрился скрыть такое. Неужели стоило только пригрозить обывателям отлучением от кормушки, и все послушно подчинялись? В голове парня раздавалось эхо того странного голоса.

Скаут залетел в поселение перед замком, лавируя между домами. Эхо сбавил ход почти до нуля, что было странным для разведчика. Гвардейцы не церемонились с простыми людьми, и уж тем более не пропускали их на пути своего следования. Если плебей не увернулся, или зазевался, то это была его проблема. Но Эхо ехал медленно, пристально разглядывая испуганные лица людей. Местные не привыкли к вниманию разведчиков. Ведь если бы Эхо начал кого-то подозревать, то мог запросто лишить его жизни, или просто сдать его, без объяснения причин. У гвардии была абсолютная власть. Люди же славились абсолютным подчинением.

— Скот… — пробормотал в шлем Эхо.

Люди не видели его лицо. А если бы видели, то долго бы не могли прийти в себя. Под шлемом была самая настоящая гримаса ужаса. Эхо не знал, что теперь делать. Он оттягивал минуты, лишь бы не возвращаться, не заезжать в замок. Скаут замедлился еще сильнее, а потом остановился. Белый сапог с пластиковыми накладками брони коснулся грязи.

— Да блядь! — Эхо выругался так, что все тут же на него обернулись.

Скаут загудел и развернулся, вытолкнув магнитной волной грязь в разные стороны. Эхо прижался к своей технике и со всей силы рванул вперед. Чем сильнее тело отрывалось от скаута под действием ускорения и воздуха, тем сильнее страховочный пояс втягивался в корпус машины. Сейчас пояс был голов переломить юношу пополам. Ветер свистел, ударяясь в безликий шлем.

Дом Тавра приближался невероятно быстро и остановился в паре метров от Эхо.

— Тавр!

Опять тишина.

— Блядь, Тавр, это я, Эхо!

— Аааа! Эхо! — мужчина вышел из-за угла с довольной улыбкой.

— Тренироваться пришел?

— Нет! — юноша осекся. — Хотя, знаешь… Да.

Эхо снял шлем и бросил его на землю рядом с транспортом. Парень немного помялся, думая о том, как обсудить происходящее с старшим товарищем.

— Тавр, я сегодня был в зап…

Эхо не успел договорить. Отшельник одним шагом преодолел несколько метров и пнул шлем с такой силой, что он подскочил к небесам, а потом рухнул на траву, метрах в пятидесяти от юноши.

— Ты сдурел что ли? — заорал Тавр. — Головой то своей думаешь, что ты несешь? Ты ошибся! Ты не был в запретной зоне! Тебе! Это! Показалось!

— Ладно, ладно! Ты прав! — опешил мальчика, подыгрывая мужику. — Мне и вправду показалось!

— Они же все слышат, — полушепотом продолжил разговор Тавр. — Пойдем в дом.

Шлем остался лежать там же, где и упал. Эхо сидел за столом и уплетал хлеб. Булку за булкой он проглатывал их, продавливая черствый мякиш внутрь себя.

— Как твои тренировки, Эхо?

— Новмално, — дожевывал очередной кусок парень.

— Продвинулся?

Эхо кивнул и начал искать взглядом воду. Тавр понял его, и налил из увесистой фляги немного воды в стальную кружку. Эхо выпил все за один глоток и комок хлеба оказался внутри.

— Больше воды нет?

— Нет.

— Жаль…

— Так что ты там делал?

— Ничего.

— Хватит! — ударил мужчина по столу тяжелой рукой. — Ты завел такую тему и слился?

— Да не ори ты! Я, реально, там ничего не делал! — Там, блядь, стена!

— Ты ее трогал?

— Да!

— И? — подался вперед отшельник.

— Что «и»? Я чуть не сдох!

— А сейчас? Нормально себя чувствуешь?

— Не считая того, что мы находимся взаперти — да. Я в порядке. Физически…

— Эхо. Думаю, тебе пора закончить побыстрее свое обучение. И больше никогда тут не появляться.

— Почему?

— Потому, что мы не виделись двадцать лет. А теперь ты начал пользоваться кровью, кататься в запретные зоны… Если Восход узнает про это — угадай, кого он убьет первым?

— Кстати об этом… Тогда, с ЭМИ. Это мог быть он? — юноша сделал и без того тихий голос еще тише.

— Почему ты так решил? — с подозрением отнесся к вопросу Тавр.

— Только он может управлять сетью. Тогда ее не было. Как и не было предупреждения, о том, что захожу в зону без связи. Я только сейчас начал это понимать. Обычно оператор свяжется со мной. Но там и такого не было.

— Что-то в твоих словах есть. Но зачем ему это?

— Иногда мне кажется, что ему больно смотреть на меня. Он каждый раз просит у меня прощения, приглашая к себе, будто исповедаться хочет. В тот раз он был еще более печальным. Будто уже похоронил меня.

— С тех пор как он стал императором, он сильно изменился. Он всегда был спокойным и сдержанным. Так… Ладно. Покажи мне что ты научился делать с кровью. От этого зависит то, что я тебе расскажу сейчас. Пойдем!

— Нет нужды, — Эхо достал нож и разрезал большой палец правой руки. Кровь стекла с него по ножу и удлинила лезвие, став невероятно тонкой. Парень посмотрел в глаза бывшему гвардейцу и скользнул лезвием по уголку стола. Дерево бесшумно сползло со своего обычного места и упало на пол. Идеально ровный срез.

— Вот как… — почесал щетину Тавр. — Что ж. Не то, чтобы я скрывал это от тебя. Просто не хотел лезть в семейные дела.

— Это про родителей?

— Ага. Много болтовни… Пни меня, если утомишься.

Эхо кивнул и принялся слушать.

— Мы всегда были рядом. Как я уже и говорил: твой отец и я были друзьями детства. Вместе с нами и Лаз, твоя мать. Восход, ее младший братец, то и дело ошивался с нами. Предыдущий император снисходительно относился к тому, что его дети проводят время с нами, самыми простыми гвардейцами. Я был разведчиком, твой отец — зачисткой.

— Я не знал…

— Конечно не знал. Нам тогда было по восемнадцать. Совсем еще дети. Лаз было шестнадцать, а брату ее и того меньше. Мы катались на наших скаутах, рассекая по этим бескрайним просторам. Вечерами — шумели в забегаловках и спать ложились только под утро. Тогда-то я и оставил свой шлем. Все так хотели узнать, что же там, за краем зоны. Все ждали другой мир, бескрайний, новый…

— А наткнулись на стену. Я понимаю…

— Быть может… Морок ударился об нее вскользь и слетел со своего скаута, переломав себе обе руки. Мы долго ждали, когда восстановится его тело. И боялись, что ЭМИ придет неожиданно. Даже детей императора пугали такими вещами. Но Лаз с братом были на удивление спокойными. Хоть они и были младше, но это спокойствие было заразительным. Осознание того, что мы заперты невидимой стеной тоже было заразительным.

— Вы задели стену? Почувствовали?

— Да, и еще как. Словно забор под высоким напряжением. Кажется, что все поменялось в момент прикосновения. Вся жизнь развернулась на пол оборота. Лаз тогда… Она стояла, прикоснувшись к стене. Может быть, с минуту, может и того больше. Я тогда испугался за нее. Морок тоже, он отодрал ее своими сломанными руками, а попутно прикоснулся и сам.

— Они тогда начали встречаться?

— Что ты! Нет! На тот момент она уже была беременна тобой. Она сказала это после того, как прикоснулась к стене. Убрала руку и тут же призналась. Видел бы ты лицо своего отца. Испуг вперемешку с радостью! — Тавр начал хохотать как не в себя. — Прекрасное было время!

— Хах. Они были младше меня, когда у них родился ребенок. Странно это слышать, хоть и не в первый раз.

— В этом нет ничего такого. Пока ты пытаешься убежать от жизни, она проходит мимо. Оглянись вокруг! Столько красивых девчонок в замке! Мне б твой возраст!

— Ты отвлекся.

— Верно… Эта жуткая тайна нас всех сплотила. Мы были не разлей вода, скрывая ото всех такую жуткую правду, но каждый из нас не оставлял надежды хоть что-то выяснить. Мы с Мороком часто летали вдоль границы. Прощупывали. Время шло, ты уже должен был появиться на свет. Морок ждал с нетерпением. Ждал и искал выход. Не хотел, чтобы его ребенок рос взаперти. Мы только потом узнали, что Лаз тоже тайком ездила к стене. Тоже, небось, искала выход. — Тавр откинулся на стуле, запрокинув голову. — Ты видел глаза Востока?

— Да. Жуть. Словно светятся.

— Вот самого главного я и не мог тогда понять. Что Лазурь, что Восток. Они были не такими как мы. Трудными для понимания. Иногда казалось, что их дела и слова принадлежат совсем не им самим. Порой веселые дети превращались в рассудительных, холодных людей. Восход после встречи со стеной совсем начал замыкаться в себе. Он становился все серьезнее и грубее. Странно для мальчишки четырнадцати лет?

— Спешил быть взрослым?

— Нет. Он словно отказывался от своего тела, отдавая его кому то другому. Тот жизнерадостный мальчик появлялся теперь лишь изредка. Он стал проводить больше времени с отцом, и уже после твоего рождения окончательно от нас отдалился.

— Как ты резко скакнул во времени.

— Я особо ничего и не пропустил.

— Ну да.

Рассказ шел медленно. Голос тавра иногда разбавлялся скрипом ставен и гулом ветра. Небо начало темнеть, и мужчина зажег в доме лампы. Мерцание тусклых диодов в колбах наводило тоску. Эхо поедал остатки хлеба. Порой, чтобы занять тело, пальцем собирал крошки со стола, и по одной тянул их в рот, искоса поглядывая на шлем, что валялся в траве.

— Эхо, твое рождение прошло хорошо. Там не было ничего такого, о чем стоило бы упоминать. Твоя мать дружила со своей кровью, а ты был частью ее самой. Ты получил от нее и свои машины в крови, и силу управлять ими. Только я не понимаю, как так получилось, что второй способностью ты не обладаешь. Да и не подчиняешься чужой тоже.

— Ты же сам бормотал про автономность!

— Так ты слышал? Не отвертеться от тебя… Да. Лаз говорила, что хочет свободы для тебя. Она грезила какой-то недостижимой автономностью.

— Что такое автономность?

— Независимость. Самостоятельность. Ты не зависишь от силы Императора. Значит — ты автономен.

— Как она смогла?

— Я не знаю. Но после твоего рождения, она тоже начала уходить в себя, пусть и не так часто, как брат, но временами ее глаза не отражали ничего. Лишь поблескивали жутким светом, — отшельник тяжело вздохнул. — Идиллия закончилась, когда тебе было четыре… нет, пять лет. Восход рассказал отцу о том, что мы были у стены. И о том, что мы ее трогали. Столько лет хранить тайну, и в итоге ее выдать. Твой отец тогда уже не был гвардейцем. Он пытался пропихнуть идею о том, что нужно учесть всех. Он хотел объединить людей.

— Для окружающих — из гуманных соображений. По факту — хотел сплотить силы для преодоления преграды.

— Да. Он всегда думал о светлом будущем для тебя. Хоть он и был молод, но многие вещи отчетливо понимал. Например, то, что много людей ему понадобиться для преодоления стены. И что не все они выживут, — мужчина потряс флягу над ртом, в надежде выдавить хоть одну каплю в пересохшее от длинной истории горло. — Эту ночь я запомнил навсегда.

— Ночь их смерти?

— Да. Меня выволокли из казармы и подняли на лифте. Тогда все были в сборе, включая тебя. Император сверкал глазами, сидя на своем троне, среди погасших мониторов. А рядом стоял Восход. Его светлое имя полностью отличалось от того, на что он был похож. Вся императорская семья в сборе. Глаза у всех горели ярким светом, словно показывали им другие картинки. Будто страшная сущность проникала внутрь хозяев этих глаз и подчиняла их своей воле. Вот, вроде, смотришь — глаза как глаза. А жути нагоняли…

— Опять отвлекся!

— Прости. Это важно для тебя. Лаз тогда не смогла соврать. Или просто не захотела. Она сказала, что контактировала со стеной. Про всех сказала. И про меня. И, почему то, про тебя. Огромная рука императора потянулась к тебе.

— Да, я помню. Никогда не забуду то давящее чувство. Вот только…

— Дальше все как в тумане? У меня тоже. Я до сих пор пытаюсь восстановить события той ночи. И знаешь, что? Я почти все помню. Морок, будто понял, что Император хочет сделать. Он выхватил нож из ботинка и встал между тобой и своим Господином. Я и пошевелиться не мог, а он вот так просто закрыл собой тебя.

— Точно…

— Император прижал Морока к земле своей силой. Твоя мать стояла как вкопанная, словно не видит этого, полностью игнорируя ситуацию. Морок же не сдавался. Он попытался подняться, но Восход воткнул в его шею нож, и тот упал на землю без собственных сил. А император все продолжал давить на еще живого Морока.

— Я не хочу это знать.

— Хочешь! — Тавр пристально посмотрел Эхо в глаза. — Ты тут именно ради этого. Вот он, момент истины. Как только сломалась последняя кость в теле твоего отца, Лаз очнулась от летаргии. Она отбросила тебя в сторону, да еще и так далеко, что ты при всем желании не должен был остаться цел. А дальше начался ужас. Ее кровавый танец вращающейся сетью окутал тронный зал. А ты должен помнить, какой он большой. Она кружилась в кровавом танце, выплескивая свою кровь, подхватывая кровь Морока. Кровь перемешивалась, ее становилось больше. Словно раскаленные искры, капли летали вокруг. В этот момент я уже лежал на земле, пытаясь собрать свои ноги воедино. Кровавая нить лишь скользнула рядом, а мне срезало обе голени. Благо они потом хорошо приросли.

— Я видел шрамы, когда ты заправлял ботинки.

— Да. В считанные минуты вся ярость Лаз обрушались на собственного отца. Она не смогла защитить Морока, но она хотела защитить тебя. И когда Император был нашинкован в кроваво-костную массу, Лаз остановилась. Она не смогла убить своего брата. А по его блестящим глазам было понятно, что его то, как раз, ничего не держит. Он прижал ее к земле. Всю кровь, что висела в воздухе. И убил.

— Раздавил?

— Нет. Я не хотел это описывать. Он вытащил всю ее кровь. Все машины из тела. До капли. Она словно вскипела, лежа на полу. Машины вырвались из кожи, покрывая тело микроскопическими ранами. Она взорвалась, при том оставаясь целой.

— А потом?

— А потом Восход пришел в себя.

— И все?

— Эхо! В его теле существует еще что-то, что способно мыслить! Мне страшно за тебя, но еще страшнее за себя самого. Я не представляю интереса для нынешнего Императора. Это тебя он держал под крылом двадцать лет.

— Так значит он мог убить меня. Хотеть убить меня. Он всегда приглядывал за мной, это правда. А значит я был для него либо важен, либо…

— Опасен, — Тавр встал и открыл дверь. — Я больше не хочу это обсуждать. Иди отоспись. Поразмысли. Завтра в полдень приезжай. Я хочу побыстрее с тобой закончить. Это дань уважения твоей семье. Даже Восходу, каким бы чудовищем он по итогу не оказался.

— Поразмыслить… — Эхо вышел, освещаемый звездным небом. Трава замерла, оставленная в покое ночными ветрами. Шлем вновь загорелся визором и немного притушил яркость, чтобы не раздражать глаза. — Спасибо за еду, отшельник. Рад, что случайно не тебя наткнулся!

— Не переигрывай. Оператор уже спит, небось! — Тавр махал рукой вслед отдаляющемуся скауту.