Сеть

Алексей Клочковский

Роман Алексея Клочковского «Сеть» – это произведение достаточно снобское, чтобы стать мегапопулярным и культовым. Мистический реализм и социальная сатира. Кому-то этот роман напомнит «Нейроманта» Гибсона, иным – «Альтиста Данилова» Орлова. Высокотехнологическая «пелевенщина» о том, что реально грядёт и изменит самое сокровенное каждого человека – его душу.

САЙТ 3

Рудин в Институте единственный, кто не подшучивает над внешностью Стивы. Действительно, друг мой являет собой не самый характерный типаж сотрудника серьёзного НИИ: лимонно-жёлтая футболка, джинсовые бриджи, серьга в ухе, чёрная короткая бородка и длинные волосы, собранные на затылке в хвост. Наша гардеробщица, баба Женя, миниатюрная, но темпераментная бабулька, постоянно делала замечания Стиве по поводу его внешнего вида. «Оболтусу уж под тридцать, а он всё в шортиках бегат!» — ворчала баба Женя, яростно копаясь спицами в своём вечном вязанье. «Шортиками» она называла Стивины бриджи. В ответ мой друг нежно скалился, сгибался пополам и пытался обнять бабу Женю. Она отпихивалась, сердито и тоже нежно ворча: «Уди, грех волосатый! Когда бороду сбреешь? Пока не сбреешь — ни одна за тебя замуж не пойдёт!»

Когда Стива со своей раскованной походкой появлялся в коридорах, издали можно было принять его за тинэйджера-переростка, который, вихляясь под рэп в наушниках, невесть каким образом забрёл в наш Институт. Заставить его облачиться в пиджачную пару мог только симпозиум с присутствием иностранцев. Но надев костюм, Стива уже сам над собой подшучивал. Осматривая рукава, он говорил, что «теперь выглядит, как какой-нибудь «зализанный ботаник». Одновременно с этим он с усмешкой окидывал меня выразительным острым взглядом сквозь стёкла своих очков, — точно так же, как он делал это сейчас, потягивая пиво за столиком кафе.

— Мне казалось, я уже немного… как это вы говорите… немного «подкована» в теме. Однако на экстренном собрании мистер Рудин (Лиз произнесла фамилию нашего дорогого шефа с ударением на «и») говорил о вещах, которые мне непонятны… «Психонет», «психопрограммное обеспечение», «русская душа»…

— Ну, дорогуша, русская душа вообще мало кому понятна, такова уж её природа, — развязно проговорил Стива. Он сидел, вольготно развалившись на диванчике и вытянув ноги далеко под стол. На столе меж бокалов с пивом лежал диктофон, но Лиз ещё и блокнотик приготовила, и, едва Стива открыл рот, новострила ручку писать.

— А психопрограммное обеспечение… — Стива округлил губы трубочкой и смачно хлюпнул, втягивая пористую пивную пенку, — ну, это, упрощая и говоря коротко, продукт по типу макроса, который можно сваять в BCI2031, во второй версии, — нет! — лучше в третьей, обкатать на нейромодели и потом воткнуть его через наш лабораторный НКИ сначала в комп, а оттуда — в мозг. И всё — пси-софт готов, извольте юзать! — Стива вновь отхлебнул из бокала. — А я, например, иной раз даже дома на «Интендиксе» вкачку делаю… вон в его мозг — он не против побыть подопытной мышью! — кивнув на меня, хохотнул Стива.

Лиз переводила взгляд со Стивы на меня и обратно.

— Ин-тен-диск?… — по слогам выговорила девушка.

— «Дикс» на конце, не «диск», а «дикс»! — поправил Стива, и собрался продолжать, но я, до того момента досадливо молчавший, решил, наконец, вмешаться — ведь это всё-таки именно со мной Лиз договорилась о встрече.

— Я думаю, чтобы мисс Этеридж было понятнее, не с этого надо начинать. Позвольте мне… — я метнул на Стиву такой свирепый взгляд, что даже он понял, и углубился в дальнейшую дегустацию пенного напитка.

— Давайте так: для начала — немного истории. Ну, что такое НКИ, вам, должно быть, известно… — заговорил я.

— Эн-ка-и? На русском это, кажется, сокращение по первым буквам слов «нейро-компьютерный интерфейс»? Да, я готовилась перед поездкой…

— И что же это?

— Ну-у, это приспособление для передачи мыслей… в компьютер… то есть, через компьютер… или… — Лиз замялась, затрудняясь точнее сформулировать на русском и помогла себе руками — жестикулируя, докончила:

— Такая штучка, наподобие датчиков для снятия энцефалограмм. Её надо надевать на голову… я видела в одном медицинском центре, — трогательно заключила она.

Стива снисходительно захмыкал, я взглянул на него и он понятливо погрузил свою ухмылку в пиво.

— Да, в общих чертах, — кивнул я, — только «для передачи мыслей» — это не очень удачное выражение… Точнее, это не настолько уж простой и прямой процесс, как вы описали. Дело в том, что, как вы помните из курса физики, мозг человека имеет электрический потенциал. Или, иначе говоря, в процессе мышления мозг человека вырабатывает слабые электрические импульсы. А электричество — …

–… электричество — это «язык», на котором «разговаривает» компьютер, — вмешался Стива, поменяв позу и опершись локтем о спинку диванчика.

— Да, но электричество человеческого мозга имеет свои особенности. А НКИ как бы «переводит» электрические импульсы мозга в систему сигналов, распознаваемых компьютером как конкретные команды, — дополнил я, и продолжал:

— Эту технологию начали разрабатывать ещё во второй половине двадцатого века. И, как вы заметили…

— Слушайте, а чё мы всё на «вы» да на «вы»? Давайте на «ты», к чему эти церемонии! — шумно предложил Стива.

Я вопросительно посмотрел на нашу интервьюершу. Она улыбнулась, и я воспринял это как знак согласия.

— Так вот, — ты упомянула про НКИ, который видела в медицинском центре, и действительно, первоначально НКИ задумывался как средство общения с больными, лишенными возможности передвигаться и говорить, а также для глухонемых. Но, развиваясь, НКИ открывал все новые свои грани…

— Ты смотри, блин, — чешет, как на лекции!.. — покачав головой, бормотнул Стива.

Я, честно говоря, в жизни-то выражаюсь попроще, но на столе лежал диктофон, а на меня смотрела самая очаровательная журналистка в мире, поэтому я старался.

— Короче, Склифосовский! — бросил мне Стива. — А то дама уснёт, или кафе закроют.

Мой друг повернул лицо к Лиз:

— Илюша слишком издалека начал. Я тоже, помню, когда студентом был, в научном музее видел допотопные устройства — надеваешь на башку, думаешь о тех действиях, которые хочешь выполнить на компе. К примеру, подвинуть курсор по экрану к картинке, щелкнуть кнопкой мыши, открывая какую-нибудь программу. Думаешь, НКИ переводит, и комп выполняет. Забавно, но это каменный век. Очень примитивно и медленно. Хотя в начале двадцать первого века, когда мы с Ильёй пешком под стол ходили, такая штука, наверное, чудом казалась.

— Сейчас, конечно, всё это выглядит и действует намного совершеннее, да и сама технология со временем перестала быть достоянием (Стива аж глаза закатил и языком прищёлкнул, услышав слово «достояние») узкого круга специалистов и стала (я с вызовом повторил слово) достоянием широкого круга потребителей… Вы… — я поправился, — ты сама знаешь… дороговато, конечно, но некоторые приобретают… естественно, для массового пользователя выпускают простенькие модификации.

— Да уж! — фыркнул Стива и, встрепенувшись, обратился к Лиз:

— А я покажу тебе, с чем мы работаем!

— Но ваш шеф, профессор Рудин, сразу дал понять, что возможность посещения лаборатории исключена, — заметила Лиз.

— Само собой, — секретка. Но нам туда и не надо! Приглашаю в гости — у меня дома покажу, как мы с Ильёй… «домашнее задание» готовим! — засмеялся Стива. — Новейший «Интендикс» покажу, покажу, как в Психонет выходить…

— Да, — Психонет! Вы ведь так и не сказали, что это такое! — встрепенулась Лиз.

— Это потому что он не дал мне сказать! Прерывает всё время… — сердито воскликнул я, взглянув на Стиву.

Повисла пауза, во время которой Стива с добородушно-виноватым видом смотрел в бокал, а Лиз, скосив глаза, с сочувственной улыбкой смотрела на Стиву.

— Так вот, — продолжил я, — когда стало возможно электроимпульсами мозга управлять выполнением действий на компьютере, некоторым инженерам пришла в голову такая мысль: а что, если объединить действия одновременно нескольких пользователей НКИ?

— То есть?

— То есть объединить в сеть несколько компьютеров, каждым из которых пользователи управляют только мыслью при помощи НКИ. И такая сеть была создана! Но она была локальной. А следующим шагом был выход уже в Сеть глобальную — в Интернет.

— Мысленно?!. — поражённо воскликнула Лиз. Я кивнул:

— Точно. Это произошло лет двадцать назад… где-то году в две тысячи десятом, примерно. Это был единичный, разовый и полузабывшийся эксперимент…

— Между прочим, твой земляк отличился, — вставил Стива. — Эдам Уилсон, из университета Висконсин.

— Я из Мэриленда, — сказала Лиз.

— Да какая разница, всё равно Штаты, — отмахнулся Стива.

–…Этот парень передал по Интернету первое текстовое сообщение, написанное с помощью электрической активности мозга.

— Фигня какая-то, коротенькая фраза, несколько слов всего, но сам факт — это было не-ечто! — с уважительной интонацией протянул Стива.

Лиз нахмурилась, словно пытаясь что-то вспомнить:

— Кажется, я что-то видела об этом… или слышала… да-да-да, точно! — Лиз хлопнула в ладоши. — Я тогда ходила в начальную школу. Одна знакомая моего отца рассказывала ему об этом случае. Она работала в «Санди таймс» и, вроде бы, там у них была статья про это!

— Ну вот, а потом уже возникла идея создания нейрокомпьютерной, или, по-другому, психовиртуальной, сети, не ограниченной рамками одного или нескольких учреждений. Собственно, мы и занимаемся подготовкой к этому — к созданию глобальной Сети, в которой будут выполняться различные операции через одновременные психические процессы множества разных людей, то есть соединение их индивидуальных сознаний…

— Соединение индивидуальных сознаний… — задумчиво протянула Лиз. — Но ведь это, в перспективе…

— Психический Интернет, — подытожил, как припечатал, Стива. — Об этом сейчас много говорят и пишут, и на Западе тоже. Но там это позиционируется пока просто как новое средство связи, — мы же в России считаем, что это полностью перевернёт ход цивилизации…

— А ведь действительно! — прошептала Лиз возбуждённо — видимо, связав всё услышанное в уме и начиная по-настоящему понимать грандиозность обсуждаемого. — Получается, Интернет — это как бы подготовительный этап для возникновения психовиртуальной среды? — спросила она. Мстислав кивнул:

— Да, пожалуй, можно и так сказать. Человек когда-то создал Интернет во многом по образу и подобию своего, человеческого мышления. Некоторые из существующих компьютерных сетей создавали, сознательно и целенаправленно копируя человеческую нервную систему — настолько ее посчитали совершенным образцом системы передачи информации!

— И даже сам способ функционирования человеческой психики во многом подобен Интернет-активности. Возникновение мысленных ассоциаций, методы вспоминания, ссылки — все это очень напоминает курсирование запросов и передачу информации в Интернете, — уточнил я замечание друга, и добавил: — Вот Мстислав сейчас сказал, что «человек когда-то создал Интернет по образу и подобию своего, человеческого, мышления». А теперь Интернет подсказывает нам, как должен выглядеть Психонет. Ты не представляешь, как много у них похожего! Психонет — это, во многом, словно привычная нам Сеть, но Сеть, перенесённая в наш, человеческий, внутренний мысленный мир, и это Сеть, для строительства и освоения которой главный инструмент — человеческий мозг и его процессы. А они пока ещё недостаточно организованы для этой цели, и здесь у нас много работы…

–… И в Сети, о которой вы говорите, компьютеры, подключенные через НКИ к Интернету — это как-будто бы нервные клетки — нейроны, а синапсы — это… пути выхода в Сеть! А определенные центры мозга — домены и серверы! — жестикулируя и блестя глазами, увлечённо выстраивала Лиз свои журналистские — а, впрочем, довольно удачные — сравнения и догадки, одновременно строча в блокнотике. Было видно, что она увлеклась не на шутку; при этом раскраснелась, похорошев ещё более.

— Аналогия напрашивается, — кивнул Мстислав.

— Да, в такой идейно-питательной атмосфере, конечно, создание некой электронно-психической Сети представляется естественным, и даже закономерным явлением… — Лиз нервно постучала авторучкой по своим прелестным губам, потом, что-то вспомнив, негромко засмеялась: — Ну конечно! Тейяр де Шарден, или ваш Вернадский… Ноосфера — «сфера разума»… Слияние индивидуальных сознаний в коллективное…

— Total ratio, — произнёс я определение, которым любил пользоваться наш дорогой шеф, профессор Рудин.

— Что? — спросила Лиз.

— Tota ratio — Всеобщий разум, — перевел Стива.

Мы замолчали. И словно вынырнули из нашей увлечённой беседы; и нас охватили окружающие звуки: доносящийся от барной стойки стук и звяканье пивных бокалов, говор посетителей и приглушённая музыка.

— Очень хочу попробовать! Выйти в Психонет… — возбуждённо и горячо прошептала Лиз.

— Попробуешь. Всё впереди, — мгновенно пообещал Стива — опять, скотина, перехватил инициативу в ухаживаньи.