Сеть

Алексей Клочковский

Роман Алексея Клочковского «Сеть» – это произведение достаточно снобское, чтобы стать мегапопулярным и культовым. Мистический реализм и социальная сатира. Кому-то этот роман напомнит «Нейроманта» Гибсона, иным – «Альтиста Данилова» Орлова. Высокотехнологическая «пелевенщина» о том, что реально грядёт и изменит самое сокровенное каждого человека – его душу.

САЙТ 2

Миновав небольшой дворик, я проник в помещение и зашагал по пустому и ярко освещённому коридору. Открыв дверь в конференц-зал, я, шёпотом извиняясь, сел на крайнее кресло в ряду. Впереди, на маленькой низкой сцене стоял наш шеф, профессор Рудин, и возбуждённо вещал:

— Мы считали, что созданная нами технология существует лишь в нашей стране. Увы, — мы ошиблись! Несколько часов назад произошло вторжение… взлом нашего сервера!

По залу разнёсся взволнованный ропот.

— Как это произошло, профессор?! — раздался голос.

— Наши сотрудники проводили запланированный сеанс, проверяя новую версию протокола передачи данных. В Сети находилось одновременно семь пользователей, которые общались в психочате. Всё шло нормально, но через некоторое время… в Сети был обнаружен восьмой пользователь!

— Но, может, это был кто-то из наших?

— Исключено! — поморщившись, отмахнулся профессор Рудин. — Вы и сами прекрасно знаете, что существует строгая регламентация проведения сеансов. И конечно, мы связались с коллегами и в Сколково, и в Новосибирске — никто не нарушал регламент. Нет, это было вторжение извне!..

— Но откуда именно? Восьмого как-то опознали?

— Мы работаем над этим. Он не вступил с нами в связь, лишь наблюдал. Это мог быть кто угодно — сотрудник из ЦЕРНа или из Силиконовой долины, или ещё кто. Но сейчас главная проблема не в этом.

Профессор сделал паузу, и произнёс:

— Стало ясно, что мы вступаем в эпоху Психонета. Теперь это уже необратимый процесс. Мы старались, насколько это было возможно, удерживать приоритет в психовиртуальных технологиях за нашим Институтом и в пределах ведомств, сотрудничающих с нами. Но мысль невозможно удержать… информация расползается, и на научное творчество учёных не накинешь покрывало. Не сомневаюсь — теперь то в одном, то в другом регионе России, как грибы после дождя, начнут возникать очаги психовиртуального пространства…

— Уже есть! Мы зарегистрировали два простеньких, но вполне сносно функционирующих психосайта, не имеющих никакого отношения к нам, — в Самаре и Калуге! — выкрикнул кто-то из зала. Профессор кивнул, и продолжил:

— Конечно, не сразу эти новички дорастут до нашего уровня, какое-то время мы сможем сохранять своё главенство в этой сфере. Тем не менее, на вас, — профессор обвёл рукой присутствующих, — на нас всех лежит ответственность за то, какой будет Русская Душа. Понимаете ли вы, какая бешеная конкуренция со всеми вытекающими последствиями начнётся со временем в области психопрограммного обеспечения? И возникает задача — обеспечить наше первенство в этой сфере, — пока ещё, я надеюсь, такая возможность имеется, — а также удвоить, — нет, утроить! — темпы и усилия по разработке безопасности Русской Души…

Рудин сделал паузу. Взяв стоявший на кафедре графин, он налил себе воды. В невыносимо напряжённой тишине мне даже показалось, что я услышал звук глотков, которыми Рудин опорожнил стаканчик.

— Теперь — главное! — вновь заговорил наш шеф. — У всех у вас на слуху понятие «технологическая сингулярность», иначе говоря — резкое и чрезвычайное ускорение технического прогресса, когда технологии, раньше развивавшиеся за несколько десятилетий, давая возможность «привыкнуть» к себе, вдруг оформляются за несколько месяцев, и поражают воображение, словно волшебство… это как на конных скачках — с места в карьер, как на автогонках — разгон до двухсот километров за три секунды!.. Сингулярности предшествует долгая сложная работа, но когда её плоды достаточно накапливаются — пух!!! — Рудин резким жестом раскинул ладони, — …происходит взрыв… Коллеги! Я вас поздравляю — это свершилось. Здесь и сейчас мы находимся в эпицентре, в самой жаркой точке взрыва! Тому свидетельство — психовиртуальный контакт, осуществлённый, как я думаю, с другого континента, вторжение, из-за которого я вас собрал. Это стало возможным! Сегодня, тринадцатого апреля две тысячи тридцать первого года это стало возможным!

В зале зашумели, раздались хлопки и возбуждённые реплики, которые впрочем, моментально стихли, как только Рудин вновь заговорил:

— Произошедшее — это начало новой эпохи. И в связи с произошедшим, и с опасностями, могущими возникнуть вослед, — мы должны радикально перестроить нашу работу… И в скором времени мы начнём осуществлять масштабный план «Ч»…

Рудин замолчал, переводя дух. «Че, че… че… че…!..» — заметался по устам и разнёсся по залу тихий шелест — словно, вызванный упоминанием «революционности» и «волшебства», явил себя джинн-свободофил, берет сменивший на чалму.

— Что значит — «Ч»?? — негромко спросил кто-то из первого ряда.

— «Ч» — значит «Чрезвычайный». Этот план должен будет определить нашу деятельность в сложившихся чрезвычайных обстоятельствах. Друзья!.. Скоро мы увидим новый мир, совершенно новый!.. Вы, именно вы будете его создавать!

В зале раздались, но тут же и стихли редкие аплодисменты: у кого-то не выдержали нервы.

— Профессор! — подняла руку Лиз.

Мой взгляд немедленно примагнитило к её кисти; я сидел близко, я хорошо видел это тонкое бледное запястье в обрамлении синего рубчика рукава, холёные пальцы, к которым хотелось прижаться щекой…

–…Вы упомянули о «русской душе» — объясните, что это: какое-то кодовое название? — мне казалось, что все присутствующие с тем же вниманием, что и я, вслушиваются в голос Лиз — одновременно резковатый и мелодичный, почтительный и насмешливый.

— Ах, да! — воскликнул проф, — прошу прощения, в волнении я забыл, что не все присутствующие в курсе… «Русская Душа» — так среди наших сотрудников мы называем нашу внутреннюю, институтскую психовиртуальную сеть, — пояснил Рудин, глядя в сторону Лиз.

Несколько месяцев назад, когда Лиз только прибыла в Россию, мне казалось странным, что шеф не возражал против того, что иностранная журналистка будет посвящена в работу нашей лаборатории и собирается публиковать материал об этой работе. Хотя, с другой стороны, даже если бы Лиз имела соответствующую подготовку, вряд ли бы она смогла вникнуть в суть наших разработок, чтобы передать их на сторону: Рудин лично зорко следил за её экскурсиями в стенах лаборатории и объяснения ограничивал весьма поверхностными формулировками, от технической тематики уводя разговор к общим рассуждениям. Возможно, таков был его расчёт — напичкать журналистку-иностранку впечатлениями, дабы через неё подразнить зарубежных коллег: вот, мол, — взгляните, впечатлитесь, — вам не допрыгнуть!

Однако допрыгнуть кое-кому всё же удалось… интересно, сможет ли профессор и его команда, то есть — наша команда, обнаружить лазейку в Русскую Душу? Или же они так и будут думать, что «её будущее под угрозой»? В любом случае…

–…В любом случае, — будто подхватывая мои мысли, заявил профессор, — сейчас нам необходимо увеличить, так сказать, «армию» наших сотрудников. Имеющийся штат не справится с задачами, встающими перед нами. Поэтому я и вызвал вас. Поэтому те, кто прежде находился в состоянии лаборанта-соискателя, отныне становятся… полноправными сотрудниками!

«О-о!..» — раздалось в зале, кое-кто даже вновь не удержался от аплодисментов.

— Более того, — продолжил профессор, — полномочия и технические возможности, предоставляемые сотрудникам, теперь существенно расширятся…

Йес!!. Кто-кто, а я-то знал, что стоит за словами «технические возможности расширятся»…

Каштановые пряди небрежно качнулись, я еле успел отвести взгляд. Она всё-таки повернулась и посмотрела на меня! Ещё бы — теперь на меня стоит смотреть… с кем бы заключить пари, что теперь-то у неё найдётся время пообедать со мной? Никто не замечал моей к ней симпатии, придётся держать пари со своим вторым «я». Жаль, второе «я» не заплатит мне в случае проигрыша.

— Дальнейшие инструкции вы получите в течение ближайших суток. Спасибо за внимание! — профессор шагнул со сцены и двинулся в сторону выхода. Народ, возбуждённый новостями, не спешил покидать зал. Кто-то горячо обсуждал услышанное, кто-то, наоборот, сидел в прострации, положив руки на спинку переднего кресла.

— Извините!.. — я протиснулся между спинкой кресла и одной из сотрудниц, приблизился к мисс Этеридж и сел рядом с ней. Она не повернула головы; наклонившись вперёд, разглядывала что-то в блокнотике, постукивая авторучкой по своим губам.

— Какого вы мнения о том, что услышали? — спросил я.

Лиз медленно и расчётливо выпрямилась, и я, как идиот, не смог не уставиться на плавные линии, обрисовывающие её грудь под свитером.

— А вы? — произнесла она. — Думаю, вам, как перспективному специалисту, более понятно то, что произошло…

Ух ты! Льстит, — это раз, и, возможно, завуалированно напрашивается на обстоятельный разговор, — это два…

— Я не всё успела записать… может, вы проведёте со мной небольшой техминимум?

Так и есть! Милая, — да с тобой-то я даже техмаксимум не против провести…

Вслух же я произнёс:

— Если вы не против, здесь рядышком симпатичное кафе, — можем посидеть…

Лиз взглянула на меня коротко, но цепко:

— Я не против. Прямо сейчас?

— Почему нет? — ответствовал я, и уже оторвал зад от кресла, но тут…

–… Эй!.. — раздался до боли знакомый голос.

Я повернул голову: возле одной из дверей, ведущих в зал, толпилась группка наших сотрудников, окруживших Рудина с расспросами. Из группки, глядя на нас с Лиз, помахивал нам рукой Стива. Я помахал ему в ответ.

— Я сейчас! Подождите меня! — широко улыбаясь, крикнул Стива и отвернулся от нас к Рудину. Мой добрый друг наивно полагал, что именно сейчас мы чрезвычайно нуждаемся в нём. Мысленно чертыхаясь, я растянул губы в улыбку и, кивнув Стиве в ответ, вернул зад в кресло.

— Ваш друг что-то хочет вам сказать, — произнесла Лиз. Я в досаде лишь промычал. Вот же некстати, а?!. Теперь он не отвяжется… А выдавать моё желание побеседовать с Лиз наедине мне не хотелось. Через полминуты, кособоко шагая между рядами, к нам приблизился Мстислав.

— Ну, что?! — всё так же широко улыбаясь, спросил он и плюхнулся в кресло рядом. — Что скажете о докладе шефа?

— Мы как раз собирались побеседовать с Уиллом на эту тему… и не только, — сказала Лиз.

— С Ильёй? — переспросил мой друг — он никак не мог привыкнуть, что англоязычная журналистка, оттолкнувшись от созвучия, кличет меня по-своему, — «Уилл», а его самого — «Стив».

— А! Очередное интервью? Давайте приступим! — приосанился Стива.

Я кашлянул, и произнёс, выразительно глядя в добрые глаза друга:

— Мы тут в кафе собрались…

— Ну так я готов! — бодро ответил Стива, хлопнув себя по коленям. — Идёмте!

Как ни старался, я не смог удержать тяжкий, почти горестный вздох разочарования. И мы втроём отправились в кафе.