Линкор «Дасоку»

Алексей Калугин, 2006

Нет, никогда не постичь японцу русского человека. То, что для наших мужиков – норма, самураев просто в ступор вгоняет. Ну, не улетела с «Дасоку» во время заварухи бригада техников-криогенщиков Коли Бутова, ну, придумали ребята как вытащить линкор из безнадежной ситуации да заодно и сайтенам, захватившим Империю Пяти Солнц, по титановым сусалам надавать, – что ж тут особенного? Не бросать же в космосе своих, даже если они рыбу сырой едят, а водку мало того, что неприличным словом саке обзывают, так еще и пьют теплой. А теперь уж и вовсе – куда японцам без русских? Им же и корабль надо ремонтировать, и Императора освобождать, и партизанское движение разворачивать. Да мало ли еще чего проявится… Это ж не дао с дзенами, тут понимать надо…

Глава 3

Прежде чем прыгнуть — смотри, но, прыгнув, — не оборачивайся

На нижней палубе, возле ангара, где капитан Сакамото предложил собраться добровольцам, выстроилась длинная шеренга, в которой, прижав руки к бедрам, выпятив грудь и гордо вскинув подбородок, стояли все свободные от вахты члены экипажа «Дасоку». Каждый на корабле считал своим долгом проявить верность Императору и общевойсковому уставу, первый параграф которого гласил: «Смерть во имя Императора — честь для каждого».

Облаченный в парадный мундир, перед строем стоял помощник левого края Иночи и весьма поэтично вещал что-то о «божественном ветре с гор Ямато».

— Хорошие ребята, — шепнул Бутов Ватагину, который вместе с ним наблюдал за построением. — Все на одно лицо. Подтянутые. Смелые. Только вот хлипкие малость. На вид.

— Это же линкор, а не десантный корабль. — Ватагин цокнул языком и покачал головой. — Проблема не в том.

— Есть проблема? — удивился Бутов.

— Ты посмотри на их лица. Они же все как один собрались умереть за Императора. Каждый готов подорвать себя при первой же возможности. С таким настроем нельзя идти на задание, где главное — точный расчет и согласованность действий.

— И что ты предлагаешь?

— Отправить с японцем одного из наших.

— Кого?

— Да хоть меня.

Бутов насмешливо посмотрел на коллегу.

— А что? — поднял брови Ватагин. — Чем я хуже этих японцев? Я тоже хочу почувствовать дуновение божественного ветра на своей щеке.

— Зачем тебе это?

— Так, — дернул плечом Ватагин. — Я, между прочим, в пятидневной войне участвовал.

— В пятидневной войне кто только не участвовал, — усмехнулся Бутов. — Если подсчитать, то окажется, что весь Русский сектор, включая женщин, стариков и детей, воевал с «османами».

— Участвовали, может быть, и все, но не каждый брал флагманский крейсер Османского картеля, на борту которого находился сам Амин-Паша.

Бутов улыбнулся и по-отечески похлопал Ватагина по плечу.

— Дима, я знаю около полусотни человек, каждый из которых утверждает, что участвовал в захвате «Камня Завета». Пятеро из них лично надевали наручники на Амин-Пашу. А на самом деле «Камень Завета» был атакован каботажной баркой «Лещ», на борту которой находилось тридцать пять вусмерть пьяных и злых старателей, возвращавшихся домой после неудачной попытки нарыть алмазов среди обломков планеты, разорванной гравитационными силами системы тройной звезды Розен. Подоспевшие к шапочному разбору десантники не сразу смогли объяснить мужикам, что они захватили самого Амин-Пашу.

Ватагин наклонил голову и почесал шею.

— А ты откуда знаешь?

— Я сам там был.

— Ты служил десантником? — удивился Ватагин.

— Я работал старателем, — усмехнулся Бутов и снова похлопал коллегу по плечу.

— Ну хорошо, — не стал настаивать на своей версии давних событий Ватагин. — Допустим, так оно и было. Но я все равно могу лететь с японцем на челноке.

— Дима, это их корабль, их война и их Император.

— Да, но раз уж мы в это ввязались…

— Это не значит, что мы должны жертвовать собой.

— О чем ты, Коля? — удивленно посмотрел на бригадира Ватагин. — Я что, похож на камикадзе? Я хочу лететь с японцем к сайтенам, потому что знаю, что смогу выбраться оттуда живым. Да и ему геройски погибнуть не дам. Я знаю этот флагман от носа до кормы.

— Не тренди, — поморщился Бутов.

— Точно! — Ватагин хлопнул себя ладонью по груди. — Я работал на стапелях Нового Вавилона, когда там только еще закладывали флагман «Туркменбаши». Так он тогда назывался. Потому что строили его по заказу Туркменского ханства, которое сайтены одним из первых под себя подмяли. Клянусь тебе, Коля! Я его по расположению орудийных башен узнал. Они, если сверху глянуть, сложатся в первую букву имени того самого туркменбаши, в честь которого корабль был назван.

— А как его звали?

Ватагин озадаченно почесал затылок.

— Не помню.

Бутов усмехнулся, покачал головой и направился к строю добровольцев, с упоением слушавших поэму в прозе, что вдохновенно читал им помощник левого края.

— Иночи-сан, у нас уже есть один доброволец, — Бутов указал на Ватагина.

Иночи непонимающе посмотрел на Ватагина.

Криогенщик сделал Иночи ручкой.

— В этом нет необходимости, Бутов-сан…

— Возражения не принимаются, — отрубил русский. — Нужен еще один человек.

— У нас две с половиной сотни добровольцев, желающих отдать жизнь за Императора.

— А вот этого нам не надо, — погрозил пальцем Бутов. — Нам нужен тот, кто хочет остаться в живых.

— Но, Бутов-сан…

— Кто все эти бравые ребята? — Русский медленно двинулся вдоль строя, каждому заглядывая в глаза.

Иночи растерянно посмотрел на своих подчиненных.

— Они члены экипажа «Дасоку».

— Это я понимаю, — кивнул Бутов. — По какому принципу вы их отбирали?

— Лететь к сайтенам готов был каждый. Мы отобрали самых достойных, имеющих заслуги перед империей.

— И каждому из них приходилось пользоваться десантным скафандром?

— Я не думаю, что это имеет большое значение.

— Это имеет огромное значение, Иночи-сан. Особенно для меня. Я посылаю на задание своего человека и хочу, чтобы он остался жив. — Бутов сделал короткий жест рукой в сторону добровольцев. — Вы позволите?

Иночи с безразличным видом сделал шаг назад. Отбор добровольцев для выполнения смертельно опасного задания — дело, очень непростое и весьма деликатное. Тут нужно взвесить все «за» и «против», оценить все «да» и «нет» и, самое главное, найти достойный повод отказать претендентам. В противном случае отказ может быть воспринят как личное оскорбление. А поскольку оскорбление было нанесено старшим по званию, у юнита со временем разовьется дикий комплекс неполноценности. Все это Иночи рассказывали, когда он учился на Высших офицерских курсах, почетным куратором которых являлся сам Император. Иночи понимал, что, выбрав двух добровольцев, он глубоко ранит самолюбие всех остальных. Именно поэтому он тянул время, рассказывая выстроившимся на нижней палубе юнитам историю Тё — сё Такидзиро Ониси, в ожидании знака, который должен был помочь ему сделать выбор. Иночи никак не ожидал, что Будда явит сей знак в лице русского криогенщика. Но так случилось. И не ему было оспаривать мудрость Великого Учителя Лао-Цзы, сказавшего некогда: «Военное искусство гласит: я не смею первым начинать, я должен ожидать».

— Кто умеет обращаться с десантным скафандром, шаг вперед! — громко произнес Бутов, обращаясь к добровольцам.

Вперед вышли около шестидесяти человек.

— Ну вот, — подмигнул криогенщик Иночи. — Уже проще. Кому доводилось пользоваться десантным скафандром в боевых условиях, шаг вперед!

Вперед вышли семеро.

— Остальных попрошу разойтись, — с улыбкой развел руками Бутов.

— Разойдись! — скомандовал помощник левого края Иночи.

И отвергнутые кандидаты в камикадзе медленно, то и дело оглядываясь, — а вдруг произошла ошибка и сейчас их позовут назад! — стали расходиться по своим постам.

— А среди вас, — обратился Бутов к оставшимся, — мы разыграем суперприз.

«Ну-ну, — подумал Иночи. — Интересно, что же теперь придумает русский?»

— Дима! — взмахом руки Бутов подозвал Ватагина. — Ну вот, братишка, перед тобой семеро кандидатов в смертники. Кого выбираешь?

Иночи едва рот не раскрыл от изумления. Русский легко и изящно использовал принцип небесного дао, которое, как известно, напоминает натягивание лука. Когда понижается его верхняя часть, поднимается нижняя. Оно отнимает лишнее и отдает отнятое тому, кто в нем нуждается. Воистину дао пусто, но в применении неисчерпаемо!

— Вот этого, — указал Ватагин, не задумываясь.

Чем снова озадачил Иночи. Почему русский выбрал техника нито рикусо Ясухиру? По мнению помощника левого края, нито рикусо ничем среди прочих не выделялся.

Бригадира криогенщиков, как ни странно, заинтересовал тот же вопрос.

— Чем же он тебе глянулся? — спросил он у Ватагина.

— А мы с ним в сугороку играли. Он меня три раза обыграл и при этом ни разу не сжульничал.

Все! Иночи понял, что никогда ему не понять логику русских, даже с помощью дао!

— Господа, — обратился он к криогенщикам. — Вам еще нужна моя помощь?

— Распорядитесь, чтобы нас пустили на оружейный склад, Иночи-сан, — сказал Бутов. — Нужно подобрать скафандры для камикадзе.

В то время как на нижней палубе шел отбор добровольцев в команду самоубийц, под началом первого мастера-оружейника Ёситики работали сразу две команды. Одна занималась подготовкой челнока, которому предстояло взорвать сайтенский флагман. Другая определяла места для закладки зарядов, которые должны были сымитировать тяжелые повреждения, полученные в результате торпедной атаки. И та, и другая работа была ответственной и требовала немалого мастерства, умения обращаться со взрывчатыми веществами и опыта, которым обладал только первый мастер-оружейник. Поэтому Ёситика почти не слезал с двухколесного мотокара, на котором перемещался с одного объекта на другой.

Обшивку «Дасоку» решено было взорвать в трех местах. Два взрыва в районе кормы должны были вызвать у противника иллюзию полного разрушения как основного, так и вспомогательных ХД-двигателей, а заодно уничтожить бортовые номера и надписи с названием линкора на внешней стороне обшивки. Место для третьего взрыва определили в центре корабля, по левому борту, в районе оружейных складов, что также должно было порадовать сайтенов.

Сейчас на всех трех объектах работали техники, к которым подключились двое русских криогенщиков, Васин и Горбатов. Им предстояло снять внутреннюю обшивку в местах взрывов, вывести из-под нее и пустить в обход все коммуникации. Поскольку «Дасоку» изначально строился как военный корабль, коммуникаций, проложенных между внешней и внутренней обшивками, было не так уж много, в основном дублирующие, вспомогательные и аварийные линии, причем некоторые из них можно было без особых затей временно обрубить. Подобная операция на гражданском корабле потребовала бы значительно больше времени и сил. Техникам также следовало проверить и, если потребуется, улучшить герметичность всех прилегающих к месту взрыва помещений. И наконец, отдельная команда занималась очисткой двенадцати секций оружейного склада, расположенных вблизи места предстоящего взрыва. Вопреки заверениям Ёситики, клявшегося, что подорвет обшивку корабля так аккуратно, что ни одна лишняя клепка не вылетит, на этой мере безопасности настоял капитан Сакамото.

К удивлению Ёситики, в вопросе об оружейном складе его поддержал один из русских, ставший случайным свидетелем разговора первого мастера-оружейника с капитаном.

— Начальство, — подмигнул ему Гарик Васин, — всегда уверено, что все знает лучше других. А не понимает того, что профессионалам нужно доверять.

Услышав такое, Ёситика был удивлен безмерно — слова, произнесенные криогенщиком, являлись, по сути своей, не чем иным, как несколько переиначенным высказыванием Лао-Цзы: «Лучший правитель тот, о котором народ знает только то, что он существует». Первый мастер-оружейник даже и не подозревал, что русский знаком с великой книгой «Дао дэ цзин».

Проследив, чтобы к местам взрывов были доставлены именно те заряды, которые ему требовались, Ёситика вскочил на мотокар и понесся в противоположный конец корабля, где производилась загрузка челнока.

Челнок, скорее всего, взорвется в шлюзовом отсеке сайтенского флагмана еще до того, как будет завершена декомпрессия. Если взрыв выбьет ворота шлюза, все дальнейшее будет происходить в безвоздушном пространстве. Следовательно, нужно так расположить заряды, чтобы взрыв был направлен в глубь корабля, и использовать при этом не взрывную волну, а кумулятивный эффект.

Мастер-оружейник находился примерно на полпути к пятому ангару, в котором стоял обреченный челнок, когда личный коммуникатор сообщил, что его вызывает нито кайса Сакамото.

— Я только что разговаривал с генералом Контусом, — сообщил капитан. — Мы договорились о сдаче корабля. Идея русских сработала. Я сказал сайтену, что прибуду к нему на корабль, чтобы провести процедуру капитуляции по полной форме, предписанной уставом. Сославшись на необходимость подготовиться к процедуре, я выторговал у Контуса еще полчаса. Дольше водить сайтенов за нос нам не удастся. Успеете, Ёситика-сан?

— Челнок будет готов через двадцать минут, — ответил первый мастер-оружейник. — Прочие работы потребуют чуть больше времени. К нужному моменту все будет готово. За это я вам ручаюсь, господин капитан.

— Спасибо, Ёситика-сан, — поблагодарил оружейника нито кайса и отключил связь.

На душе у Сакамото было неспокойно, но никто, помимо него самого, об этом не знал. Офицеры и весь экипаж «Дасоку» должны быть уверены в том, что все идет по плану и капитан уверен в успехе. Иначе просто не могло быть. Иначе Сакамото не был бы капитаном. Умеющий управлять людьми не ставит себя в низкое положение.

Въехав в распахнутые ворота пятого ангара, мастер-оружейник остановил мотокар и поставил его у стены.

— Ну как у вас тут? — спросил Ёситика у нито рикуя, в его отсутствие руководившего загрузкой челнока.

— Почти закончили, — коротко поклонился первому мастеру-оружейнику нито рикуй Сирато. — Мы поместили в грузовой отсек челнока пять плазменных торпед. Их двигатели запустятся от часового механизма, который включат те, кто полетит на челноке. Первая торпеда взорвется ровно через три секунды после старта. За это время, как мы рассчитываем, она пробьет челнок насквозь и снесет внутреннюю стену шлюза. Оставшиеся торпеды будут взрываться одна за другой с интервалом в две секунды. Если все сложится удачно, каждая торпеда будет уходить все дальше в глубь корабля. Таким образом, мы добьемся максимальных разрушений. На случай, если торпеды не сработают так, как мы рассчитываем, в багажное отделение челнока загружено около ста брикетов взрывчатки СQ-12, сто пятьдесят брикетов молекулярного расширителя и сто кислородных баллонов для поддержания процесса горения на первоначальном этапе. Все имеющиеся на борту челнока взрывчатые вещества сработают от детонаторов, подключенных к тому же часовому механизму, что и торпеды.

— Что ж, — Ёситика провел ладонью по щеке. — Полностью уничтожить сайтенский флагман мы не сможем, даже если все сработает точно в соответствии с тем, как мы это запланировали. Но в любом случае флагман будет выведен из строя. — Мастер-оружейник посмотрел на четырехколесные грузовые кары, подкатившие к челноку с очередной партией смертоносного груза. — Как русские называют этот подготовленный к взрыву челнок?

— Брандер, — напомнил Сирато.

— Верно, брандер, — кивнул Ёситика. — Странное название. Вы не находите?

— Русские вообще очень странные люди, — заметил Сирато.

— Верно, — еще раз кивнул мастер-оружейник. — Я до сих пор не пойму, почему они остались на «Дасоку»?

Оружейники переглянулись. Лейтенант пожал плечами.

— Но ведь должна же быть какая-то причина! — едва ли не с отчаянием всплеснул руками мастер-оружейник Ёситика.

Ему не давала покоя мысль о том, что он не может понять мотивы тех или иных действий русских. А без такого понимания — Ёситика всецело отдавал себе в этом отчет — невозможно полноценное сотрудничество. Нет беды тяжелее, чем недооценить противника. Но отсутствие взаимопонимания с союзником может привести к не меньшей беде. Как в рухнувшем в одночасье союзническом договоре Империи Пяти Солнц и Восточного Альянса.

— Мне кажется, сами русские не задают себе таких вопросов, — произнес негромко нито рикуй Сирато.

— В чем же тогда заключено их дэ?

— А оно у них есть?

Мастер-оружейник проводил взглядом последний кар, отъехавший от челнока.

— Я сам подключу детонаторы, — сказал он нито рикую. — И проинструктирую тех, кто полетит на этом… брандере.

Думал Ёситика при этом о глубочайшем дэ, суть которого заключается в том, чтобы создавать, не обладая, приводить в движение, не прилагая к тому усилий, и руководить, не считая себя властелином.

В это же самое время Юрик Брик думал о том, как с наименьшими затратами времени и сил снять с его законного места один из ХД-двигателей, а потом установить его на модуль прикрытия, которому предстояло изображать линкор. Рядом с ним находилась бригада техников в количестве двадцати пяти человек, до зубов вооруженных наилучшими из всех возможных инструментов, готовых по первому приказу броситься отвинчивать, отсоединять, перекусывать и резать, а также бортинженер правого края Окато Нори с двумя помощниками.

О ХД-двигателях Брик знал только то, что с их помощью космический корабль может переходить в так называемый гиперспейс, являющийся, по сути, параллельным измерением, в котором ряд физических констант имеет иное значение, нежели в обычном пространстве. В частности, скорость света в гиперспейсе примерно в 25 раз превышает норму, что позволяет космическим кораблям также развивать скорости, в обычном пространстве невозможные. В обычном же пространстве ХД-двигатель позволяет кораблю перемещаться, используя антигравитационный эффект. Ничего не понимая в физике ХД-двигателя, Брик тем не менее был уверен, что лучше и, самое главное, быстрее японских специалистов сумеет справиться с поставленной задачей.

Машинное отделение «Дасоку» представляло собой огромный, многосекционный ангар, в центре которого, накрытый армированным металлокерамическим кожухом, с виду похожим на мавзолей древнего властителя, располагался главный ХД-двигатель. По соседству находились шесть вспомогательных ХД-двигателей, которые использовались для разгона корабля и в случае выхода из строя главного ХД-двигателя на какое-то время могли взять на себя часть его нагрузки.

С первого взгляда Брик понял, что не может быть и речи о том, чтобы установить на модуль главный ХД-двигатель — «мавзолей» был в несколько раз больше и массивнее хлипкого модуля прикрытия. Поэтому Юрик сразу обратил свой взор на один из вспомогательных ХД-двигателей.

— Берем его, — указал он на тот, что находился в самом дальнем конце машинного отделения.

— Мне кажется, Брик-сан, удобнее будет воспользоваться тем, что ближе к выходу, — осторожно заметил Нори. — Для того чтобы транспортировать выбранный вами двигатель, придется расчистить проход через весь машинный зал, — бортинженер правого края едва заметно улыбнулся. — Что вовсе не так просто, как может показаться.

— Попытайтесь мыслить нетрадиционно, Нори-сан, — осклабился в ответ Юрик. — Вы всерьез полагаете, что при строительстве «Дасоку» двигатели заносили в машинное отделение через ворота?

— Когда двигатели устанавливали на месте будущего машинного отделения, здесь не было ни крыши, ни стен, — усмехнулся в ответ Нори.

— Вот именно! — направил на него палец Брик. — Потолок мы сносить не станем, а вот дальнюю переборку уберем. Не всю, конечно. Чтобы вырезать в ней дыру, через которую можно протащить вспомогательный ХД-двигатель, — взмахом руки, как художник кистью, Юрик наметил размеры запланированного проема, — уйдет не более двадцати минут. Верно, мужики? — глянул он на молча ожидавших команды техников.

Мужики дружно закивали.

Кто-то даже подал голос:

— Да что там двадцать! За пятнадцать управимся!

— Во! — Брик показал бортинженерам указательный палец. — Слыхали, что мужики говорят? Прорежем эту переборку и ту, что за ней, и сразу попадем на третью палубу. А модуль-то перегнать туда — это вам не полуторатонный движок по коридорам таскать.

Бортинженеры озадаченно молчали. В том, что предлагал русский, крылась истина, которую почему-то не хотелось принимать. На уровне подсознания, где затаилась генетическая память предков. С одной стороны, слишком уж просто у него все получалось. С другой — никому из японцев и в голову бы не пришло приказать резать собственный корабль, потому что каждый из них знал, что бережливость является вторым после человеколюбия сокровищем, которым должен дорожить каждый.

Поэтому командовать пришлось Брику.

— Задача понятна? — обратился он к техникам. — Сами разберитесь, кто за какую переборку возьмется, но чтобы через пятнадцать минут проход на третью палубу был готов. Четырнадцать человек — в бой! Остальные — при мне! — и тут же, обращаясь к бортинженеру правого края: — Сколько нужно человек, чтобы демонтировать двигатель?

Нори от удивления едва руками не развел — русский командовал так, будто родился и всю свою жизнь провел в машинном отделении, а оказывается, он даже не знал схему демонтажа вспомогательного ХД-двигателя!

— В принципе для этого достаточно трех человек Но схема поэтапного демонтажа подразумевает использование двух малых кранов и в соответствии с регламентом занимает примерно полтора часа.

— Нам это не подходит, — Юрик озадаченно наморщил лоб и лысину. — Есть другие предложения?

— Собственно, мы рассчитывали использовать всех техников, что имелись в нашем распоряжении, — словно ища поддержки, Нори посмотрел на помощников. — Мы просчитали схему распределения труда между двадцатью пятью техниками, при которой, быть может, нам удастся демонтировать двигатель за сорок — сорок пять минут. При условии, что сбоев не будет.

— Сорок пять минут! — ужасно вытаращил глаза Брик. — Вы что, с ума сошли? Сорок — сорок пять минут — демонтаж, пятнадцать-двадцать минут — транспортировка! Это же час с лишним! А сколько времени займет установка двигателя на модуль?.. А! — махнул рукой Юрик. — Это вы просчитать не могли, потому что никто еще не делал ничего подобного.

— У вас есть другое предложение, Брик-сан?

— Конечно, есть! Нужно свернуть этот хренов двигатель за пятнадцать, максимум — двадцать минут!

Бортинженер правого края Нори прикрыл глаза и сделал глубокий вдох.

— Это решительно невозможно, Брик-сан.

— Да? — Юрик с вызовом вскинул небритый подбородок. — А я уверен в обратном.

— Вам уже приходилось демонтировать вспомогательные ХД-двитатели? — не без сарказма поинтересовался Нори.

— Двигатели — нет, — честно признался Юрик. — Но в демонтаже я кое-что понимаю, — не дожидаясь дальнейших расспросов, Брик махнул рукой техникам. — За мной, мужики! — и потопал в дальний конец машинного зала, к намеченному в жертву двигателю.

Троица бортинженеров поспешила следом за ними.

Решительный настрой русского вовсе не внушал оптимизма бортинженеру правого края. Скорее, наоборот, у Нори вызывало опасение то, с каким энтузиазмом Брик принялся за дело. Любое техническое устройство вызывало у Нори уважение. И чем сложнее было устройство, тем больший трепет испытывал перед ним бортинженер правого края. ХД-двигатели были, пожалуй, самым сложным устройством на корабле. Поэтому порой, когда Нори один заходил в машинный зал, в полутьме двигатели казались ему священными изваяниями Будды. Одно — большое и шесть — поменьше. И хотя вслух Нори никогда бы в этом не признался, в душе он считал машинный зал храмом. И вот в этот храм ворвался русский вандал! И он уже начал командовать!

— Так! Резать начнем здесь и здесь! После этого снимем кожух — так проще будет ворочать, — и выдерем из пола вместе со станиной. Станина, пожалуй что, тяжелей самого движка будет. — Брик озабоченно цокнул языком. — Но тут уж выбирать не приходится, — ежели срубить не сможем, так придется вместе со станиной тащить. Все ясно, мужики? — хлопок в ладоши. — Погнали!

— Остановитесь, Брик-сан! — грудью вперед, как на пулемет, кинулся к русскому Нори. — Вы хотя бы понимаете, что делаете?

— Понимаю. — Невозмутимое спокойствие русского остановило японца, как бетонная стена. — Если мы не сумеем демонтировать двигатель за двадцать минут, можете отдать меня сайтенам.

«А неплохая мысль? — подумал бортинженер правого края. — Если позволить русскому развить такую же бурную деятельность на одном из сайтенских кораблей, он разнесет его за пару часов».

— Брик-сан, — стараясь сохранять спокойствие, начал Нори. — У меня имеется целый ряд возражений против предложенной вами схемы. Первое…

— Одну секунду, — прервал Нори Брик. После чего скомандовал техникам: — За дело, ребята, — и снова обратился к бортинженеру: — Пусть работают, пока мы болтаем.

Техники, как хищные муравьи-пустынники с девятой планеты Но, — именно такое сравнение пришло в голову Окато Нори! — набросились на беззащитный ХД-двигатель. Раздался треск, лязг, скрежет, шипение плавящегося металла…

— Прекратить! — не выдержав, крикнул инженер правого края.

Тишина.

Только негромко жужжат плазеры в руках растерянных техников.

— Хорошо, — с демонстративным безразличием Брик засунул руки в карманы комбинезона. Едва ли не по локоть. — В конце концов, это ваш корабль.

И отошел на шаг в сторону, уступая Нори оперативный простор.

— Русский прав, господин бортинженер правого края, — сказал один из техников. — Только так, ломая, а не разбирая, мы сможем управиться в срок.

— Верно, — кивнул другой техник.

— Точно, — повторил за ним третий.

— Господин бортинженер правого края, — негромко произнес стоявший справа от Нори нито рикуй.

Нори поднял руку с открытой ладонью — он никого не хотел слушать. Принимая самостоятельное решение, он полностью брал на себя всю ответственность.

— Продолжайте, — кивнул он техникам и взглядом попросил Брика отойти с ним в сторону.

— Не расстраивайтесь, господин бортинженер правого края, — произнес негромко Юрик, когда они остались наедине. — В том, что вы не можете видеть ситуацию так, как вижу ее я, нет вашей вины. После того, как мы пару месяцев поработаем рука об руку…

— Пару месяцев? — удивленно, а может быть и испуганно, воскликнул Нори.

— Ну а как вы думали? — непонимающе развел руками Брик. — Мы находимся на территории, контролируемой сайтенами. И если только попытаемся запустить ХД-двигатель, они тут же нас накроют. Придется очень тихо, осторожно уходить в нейтральную зону на маневровых твердотопливных двигателях. А это чистых два месяца. А то и больше.

Бортинженер правого края почувствовал, что от перспективы, открытой Бриком, голова у него пошла кругом. Самую малость, но все же симптом нехороший.

— Вы хотели что-то сказать, Нори-сан, — деликатно напомнил Брик.

— Да. — Бортинженер правого края снял полевую фуражку с мягким козырьком и провел ладонью по лбу. — Во-первых, если мы разломаем станину, на которой укреплен двигатель, то для того, чтобы заменить его новым, придется проводить серьезный ремонт.

— Да бросьте вы, Нори-сан, — пренебрежительно скривился Юрик. — Нам бы сначала живыми отсюда выбраться. К тому же, — он посмотрел в сторону, где вовсю орудовали плазерами техники, — обсуждать эту тему бессмысленно, поскольку станина все равно уже раскурочена.

— При демонтаже, проводимом без соблюдения установленных правил, можно серьезно повредить сам двигатель, что приведет к его отказу или преждевременному выходу из строя.

— Нори-сан, нам нужно, чтобы этот двигатель проработал всего десять секунд. Десять! — Брик показал японцу две растопыренные пятерни. — После того как модуль уйдет в гиперспейс, пусть себе взрывается на здоровье! Надеюсь, вы не собирались отправиться на его поиски?

Бортинженер правого края сосредоточенно сдвинул брови к переносице, пытаясь понять, задан ли последний вопрос серьезно или с определенной долей сарказма? Юрик смотрел на него голубыми, невинными, как у младенца, глазами, но почему-то японцу казалось, что доверять криогенщику нельзя. Во всяком случае, не во всем. Дабы разрядить обстановку, Нори наклонил голову и кашлянул в кулак.

— Не захворали, часом, Нори-сан? — тут же поинтересовался Брик.

— Нет, — качнул головой Нори.

Со страшным скрежетом из стены выломался полутораметровый лист переборки и повис, слегка покачиваясь, на тросе.

— Глядите-ка! — радостно улыбнулся Брик. — Бригада ломающих стены работает с опережением графика! Замечательные у вас люди в команде, господин бортинженер правого края!

— Да, — немного растерянно кивнул Нори и натянул на голову фуражку, — замечательные.

Он заложил руки за спину и посмотрел по сторонам.

Определенно бортинженер правого края Окато Нори не понимал, что он тут делает.