Повинуюсь и слушаю

Алексей Калинин, 2020

Однажды я миловалась со своим парнем на скамеечке в парке и даже не подозревала, что нас через пять минут отправят в волшебное путешествие по сказочным мирам. В каждом мире у нас есть всего двадцать пять дней на то, чтобы найти друг друга и заняться любовью. Если не успеем, то будем начинать в новом месте и в новых обличьях. Это обязательное условие для возвращения домой. И всё было бы гладко, и в конце концов мы бы вернулись, но возникли некоторые обстоятельства… Содержит нецензурную брань.

История пятая, в которой напарник может стать помехой

Чертов мегаполис словно был создан для продажных полицейских и беспринципных шлюх. Он кишел ворами и убийцами, как лежбище бездомного — клопами. Обычному человеку, который хочет прожить спокойную и тихую жизнь, нечего делать в этом издыхающем городе.

Коффин-сити огромным спрутом раскинул щупальца ужаса в разные стороны и проникал своей гнилью в отдаленные уголки сознания людей, заставляя каждый прожитый день принимать как подарок на Рождество. Сын боялся отца, отец опасался сына и при его появлении хватался за пистолет. Мать сменяла дочь на захламленной «панели», полной похоти и боли.

Детектив Джулиан Лав уже седьмой день подряд приезжала и занимала пост напротив старого особняка, где возле чугунной решетки недавно нашли рыжеволосую девушку без сознания. В больнице девушка что-то лепетала про страшного вампира, который трахает всех без разбора, да и на шее у неё краснели два отверстия. Правда, гораздо больше дырочек у неё было на локтевом сгибе, поэтому ей не очень-то и поверили.

Кто в наше время верит обдолбышам-наркоманам?

Старший инспектор Джувс четко сказал, что молодой наркоманке всё привиделось и не стоит отнимать время у полиции. Сказал, что у полиции и так много дел без поисков какого-то мифического вампира.

Много дел…

Пончики жрать у них время есть, обсуждать измены с молодыми любовницами, курить вонючие сигары до тех пор, пока дым из задниц не пойдет — время есть, а найти нападавшего — на это как раз времени не хватает.

Старый забор своими дырами напоминал платье бездомной бродяжки. Именно возле этих полуупавших ворот двадцать лет назад нашли девочку по имени Джулиан. Будущий детектив Лав пыталась разбудить пару, уснувшую вечным сном. У её отца и матери тоже нашли дырочки на шее. Кто-то выпил их, как пакетики с томатным соком, и выбросил оболочки на улицу. Тогда тоже у полицейских не нашлось времени…

Детектив Лав чуть опустила стекло и сплюнула горькую слюну. Следом полетел окурок, обгоревший почти до фильтра.

Сколько ей ещё придется морозить зад?

Как сейчас было бы хорошо очутиться в баре у старого Майкла, пропустить пару рюмок виски и кому-нибудь навешать от души добрых плюх.

Чем хорош тот бар — всегда найдутся громилы, которым захочется отыметь худенькую и беззащитную на вид блондинку. Вот только не всегда их успевают предупредить, что у девушки есть черные унты по борьбе нанайских мальчиков. Инспектор Джувс с укоризной посматривал на сотрудницу, когда в последствии читал доклады о разбитых мордах, сломанных руках и раздавленных яичках. Она же в такие моменты скользила взглядом по трещинам на потолке его кабинета.

— Детектив, я принес ваше эспрессо, — на соседнее сиденье плюхнулся Том Бэйб.

Джулиан Лав сначала отнекивалась, когда в напарники ей выделили этого жирного недотепу. Потом начала ругаться и уже в тот момент, когда она была готова перейти к рукопашной, инспектор стукнул ладонью по столу и сказал, что ему надоели женские прихоти. Или она кладет значок на стол, или обучает пухлого мерзавца. Отец этого жирного недоразумения был отличным полицейским, жаль, что не дожил всего пару дней до пенсии — подавился пончиком, когда соревновался в поедании на скорость со своим напарником. Из-за заслуг отца приняли на работу и сына…

— Скажи-ка, Том, тебе нравится работать в полиции? — спросила детектив, когда отхлебнула обжигающую приторно-горькую дрянь из стаканчика.

— Да, детектив. Я хочу быть таким же, как и мой отец, — ответил Том и развернул тройной гамбургер.

Он как можно шире открыл огромную пасть, похожую на Тугарский тоннель, и до половины запихал туда безобразно-калорийное сооружение.

Девушка едва не захлебнулась кофе, когда увидела, как из гамбургера выполз соус, напоминающий по цвету «детскую неожиданность». Если раньше желудок просил чем-нибудь его наполнить, то сейчас он вдруг резко захотел выплеснуть кофейную бурду наружу. Детектив с трудом справилась с желудком и отвела взгляд обратно на особняк.

Если можно представить более мрачное здание, чем заброшенный склеп на проклятом кладбище, то это будет именно особняк Попеску. Фасад его настолько отчаянно требовал ремонта, что рассыпался и обнажал кладку, отплевываясь ошметками штукатурки. Словно дряхлый старик вытащил вставную челюсть, бросил её в стакан с отбеливателем и теперь подставлял свету луны беззубые десны. Хищные плети плюща карабкались вверх, стремились погрести под собой старинную громаду. В крыше виднелись огромные прорехи, будто над особняком прошел метеоритный дождь.

Полуразбитые витражи блестками отражали свет уличной рекламы, аркбутаны напоминали удивленно вскинутые брови. Декоративные башенки угрожали в любой момент накрениться и рухнуть на головы глупцов, которым придет в тупые головы намерение зайти в дом.

— А пошему мы ждешь шидим? — прошамкал Том, заплевывая крошками торпеду старого «Бьюика». — Пошему не идем в ошобняк?

Как объяснить в двух словах тупому куску сала, что они не могут пробраться туда без ордера?

Хоть особняк и выглядел заброшенным, но в нем иногда сверкали огоньки свеч и виднелись скользящие тени. Да и налоговые отчисления, которые регулярно поступали в казну, не давали детективам права влезть в дом без позволения хозяев. Должен быть веский аргумент и наличие преступления, чтобы развязать им руки и преступить закон о неприкосновенности частной жизни.

Детектив Джулиан вместила всё это в два слова:

— Том, отъебись!

Напарник пожал плечами и продолжил наполнять бездонный желудок жрачкой из дешевой забегаловки. Мрачное настроение Джулиан почернело ещё больше, когда начался дождь. Крупные капли дождя стучали по крыше «Бьюика», как по шкуре дохлого добермана.

Особняк размывался в потеках, но не становился красивее. Скорее наоборот, более чудовищное здание трудно себе было представить. Будто из земли вылез огромный черный опарыш и сейчас он дышал, растекаясь в каплях на лобовом стекле.

— Давай всё-таки зайдем? Скажем, что проезжали мимо и у нас сломалась машина, — проговорил толстяк, когда вытер жирные от соуса пальцы и выкинул остатки «легкого перекуса» на улицу. — Ты знаешь, что-то меня тянет в этот дом. Вот не знаю, как будто кто-то зовет туда.

— Заткнись. Смотри, кто-то идет!

По улице кралась фигура в серо-грязном плаще. Широкополая шляпа напоминала торшер для лампы и прекрасно скрывала лицо человека в тени. Он застыл на мгновение возле ворот, а потом…

— Черт бы меня побрал, Джули, ты это видела? — вырвалось у толстого Тома.

Видела ли она?

Конечно видела, как неизвестный оглянулся по сторонам, чуть присел и сиганул через забор, как долбанный кузнечик. Это явно было не просто так.

Детектив выхватила верную «Беретту» и выскочила на улицу. Кто же знал, что жирный Том тоже вытащит свое тельце наружу?

— Стоять! Полиция! — крикнула девушка, у неё не получалось поймать в прицел спокойно уходящую фигуру — мешал бритый затылок с тремя складками. — Том, чтобы тебя одним сельдереем кормили, а ну убери свою пустую тыкву, пока не нашпиговала её свинцом!

Толстяк тут же присел, словно тройной гамбургер резко начал выходить наружу. Фигура безмятежно удалялась, не обернулась даже на выстрел в воздух. Похоже, что она плыла по воздуху и почти не касалась луж.

— Твою же мать! — сорвалось с губ детектива. — А ну стой, ублюдок.

Фигура подняла вверх правую руку и показала всем известный жест. Блестящей плетью сверкнула молния и жест стал виден более отчетливо.

— Джули, похоже, что он откуда-то знает, что у тебя давно не было бойфренда, — хихикнул присевший Том.

Если бы недотепа знал, насколько он близок ко встрече со своим отцом, то заткнул бы жирную пасть. Подумаешь — давно не было секса. «Не в сексе счастье», как говорил инспектор Джувс, — «а в его качестве и количестве!»

Но сейчас нельзя отвлекаться!

Надо преследовать хама, который позволил себе оскорбить сотрудника полиции!

Капли дождя намочили челку и теперь волосы полезли в глаза. Джулиан откинула непослушную прядь назад и бросилась к дому. Высокие военные ботинки разбили рябь лужи, и целая волна грязной воды окатила сидящего Тома. На его несчастье он повернул лицо. Грязь из лужи легла на его лицо раскраской дикого папуаса.

— За мной! — крикнула детектив Лав.

Раздалось грузное топанье за спиной.

Старые ворота впереди чуть скрипнули.

Рыжая от ржавчины цепь на створках покачнулась.

Джулиан ударила в правый створ и цепь порвалась, как колготки на заскорузлых коленях проститутки. Фигура не повернулась. Она была уже у двери. С пронзительным скрипом деревянная плоскость отошла в сторону, и неизвестный скрылся в темноте.

— Джулиан, дай передохнуть. Я никогда столько не бегал, — послышался свистящий голос Тома Бэйба.

— Мы пробежали всего двадцать ярдов. Как тебя вообще взяли в полицию? — прошипела детектив, когда увидела красную рожу напарника.

— Папа протащил, сказал, что бегать не придется. Только деньги снимать с проституток и брать свою долю с воров. Говорил, что так поступают настоящие хорошие полицейские.

— Заткнись, Том. Доставай свое оружие, мы сейчас пойдем внутрь.

— А как же ордер?

— Никак! Но выставленные средние пальцы в свою сторону я терпеть не намерена! Это оскорбление полицейского значка!

Дождь низвергался на полицейских с такой мощью, словно ангелы на небесах решили одновременно отлить и теперь старались попасть на двоих букашек внизу. Пальцы Джулиан крепче сжали рукоять «Беретты».

Очередная вспышка молнии осветила худенькое лицо детектива. Следом спешила круглая тарелка Тома. Лицо мужчины мокрое и не понять — от пота или от дождя.

Вблизи особняк выглядел ещё отвратительнее. Хмурые стены сверлили парочку мрачными провалами окон. В темноте проемов виднелись красные точки — словно лазерные указки… или глаза демонов из преисподней. Деревья оголились и красовались тощими проститутками из борделя, когда перед ними вышагивал разборчивый клиент. Зеленые кляксы слизи поблескивали на ступенях, словно тут прошла рота больных насморком солдат.

— Я… сейчас сдохну, — выдавил Том, когда пара застыла у двери. — Похорони меня… возле булочной на Бигили-стрит. Там самые лучшие пончики…

— Соберись, толстяк! Мы возьмем этого ублюдка, и тогда ты затмишь даже своего прославленного папашу.

— Захожу, милая, — неожиданно выпрямился Том.

Струи чертового дождя хлестали по его лицу, но он словно их не замечал. Мужчина, который только что подыхал от нехватки воздуха, теперь улыбался и даже пытался втянуть толстое брюхо.

— Ты чего делаешь? — прошипела Джулиан, когда Том бесстрашно схватился за ручку старой двери. — А ну отпусти сейчас же! Я войду первая!

— Ты не слышишь, Джули? Этот голос, похожий на райскую музыку, зовет меня. Она зовет меня…

На лице мужчины появилась улыбка блаженства, словно семь тайских массажисток одновременно делали ему минет. Детектив еле сдержала руку, чтобы не залепить напарнику хорошую оплеуху.

— Возьми себя в руки, Том! Нет никакого голоса.

— Есть, ты просто не слышишь. Ты слишком напряжена, Джули. Голос говорит, что я создан для любви и… она зовет меня. Я иду… пока, Джули.

Увы, как не пыталась худенькая девушка отцепить руки своего непутевого напарника, этот мешок сала оказался сильнее. Он с неожиданным проворством проскользнул внутрь дома, при этом оттолкнул Джулиан так, что та перелетела через ступени и шлепнулась в лужу и без того промокшей задницей.

Дверь с грохотом захлопнулась и изнутри послышался зловещий смех.

Этот смех преследовал Джулиан на протяжении последних двадцати лет. Он ей снился в кошмарных снах, когда она просыпалась от собственного крика, или оттого, что постель была мокрой. Это был смех гиены, которой наступили на яйца. Это был скрип ножа по стеклу, когда маньяк подходил к своей жертве.

Это был смех убийцы её родителей…

Забыта боль в пятой точке — её вытеснила ярость. Траурной вуалью злость закрыла глаза.

Убийца там!

И Том там. А она снаружи.

— Держись, жирдяй! — крикнула детектив Джулиан.

Поскользнулась на слизи и разбила нос о ступеньку. Яркая вспышка перед глазами.

Боль?

Молния?

К черту всё. Сейчас нужно попасть внутрь и настигнуть хохотунчика. Арестовать этого смешливого мерзавца!

Дверь оказалась закрыта. Ручка настолько склизкая, словно её только что вытащили из болотного ила. Кулаки ударили в дверь. Капли дождя ударили по макушке. Сердце ударило в грудную клетку.

Дорога каждая секунда!

Неужели она потеряет и этого неуклюжего недотепу? Хоть он и толстый и крови в нем много, но долго он не продержится.

Раздался пронзительный крик! Такой можно услышать, когда кастрируют кота без наркоза. Неужели Тома тоже лишали мужской гордости?

Детектив Джулиан Лав недаром имела черные унты по борьбе нанайских мальчиков: бедра напружинились, икры превратились в камень. Толчок носками, и она взмыла свечкой над ненавистной дверью. Череда быстрых ударов сделала бы честь безумному барабанщику, а ведь она ударила ногами.

«По перрону рассыпали горох» — так она называла свой коронный удар. Ни один мясной шкаф, полный дерьма и перегара, не мог устоять перед бешеным вихрем. Не смогла этого сделать и дверь. Дверь взорвалась, как от динамитной шашки. Щепки разлетелись в стороны, а черный проем двери посмотрел на детектива беспросветной темнотой.

Верный фонарик на мобильном телефоне чуть отодвинул непроглядный мрак. Детектив Джулиан набрала в грудь воздуха и шагнула навстречу неизвестности.

Неизвестность пахнула сырым деревом и ладаном. Темнота старалась окутать шелковым покрывалом, увлечь, усыпить и успокоить навеки…

Снова раздался зловещий смех, а следом послышалось женское пение:

— Милый малыш, глазки закрой. Ну что ж ты не спишь, ведь я рядом с тобой. Вытяни шейку, открой кадык. Гроб нам с тобою будет впритык. Сделаем в нем мы тык-тык…

Звуки раздавались откуда-то сверху. Глаза детектива начали привыкать к темноте, и она рассмотрела старинную лестницу с широкими ступенями. На ступенях темнел старинный ковер. Он стал ещё темнее, когда на него наступил военный ботинок Джулиан.

Яркая вспышка сначала ослепила, и под сомкнутыми веками вспыхнули обжигающие круги. Как от световой гранаты. Девушка отпрыгнула назад и выставила перед собой пистолет. Если вам приходилось выходить из темного подвала на яркое солнышко, то вы поймете состояние детектива в этот момент.

Ничего не происходило. Девушка часто-часто моргала, чтобы глаза привыкли к яркому свету. Сверху слышался веселый женский смех. С таким звоном хрустальные бусы могут рассыпаться по мрачному надгробию.

Глаза привыкли к яркому свету, и проклятье срывалось с губ детектива. Насколько отвратен и кошмарен дом показался снаружи, настолько же прекрасен он был изнутри. Джулиан словно попала в гребаную сказку про Золушку.

Огромная люстра под расписным потолком светила ярче тысяч солнц. Лучи плескались в декоративном фонтане слева от величественной лестницы с рельефными перилами. Красная ковровая дорожка скользила по мраморным ступеням, золоченые статуи ангелочков по бокам заставляли забыть о непогоде за спиной.

На полу раскинулась причудливая мозаика, изображающая огромную розу, стебель которой начинается в фонтане, а сам бутон раскинулся в центре. По задрапированным алой тканью стенами расположились картины незнакомых красивых женщин и смазливых мужчин.

— Я ждал тебя, дитя мое, — раздался сверху голос и детектив инстинктивно выставила «Беретту» по направлению голоса.

— Не двигаться, еб твою мать! Иначе мозги вышибу! — рявкнула она и замерла.

Такого красивого мужчину она не видела даже по зомбоящику, а там каких только мучачо не показывали. Высокий, худощавый, кожа слегка отдавала болезненной белизной, словно он только что вылез из мешка с мукой. Черные волосы зачесаны назад, и спускались толстой косой на белоснежную рубашку с оборками. О высокие скулы можно порезаться, кроваво-красные губы изогнуты в снисходительной улыбке.

Но самым поразительным на его лице были глаза — черные как первородный грех и завлекающие, как мираж оазиса в жаркой пустыне.

Тонкие пальцы легли на перила, и он начал спускаться.

Где же он делает маникюр?

Ногти длинные, словно только что сделал «френч». От него прямо-таки веяло аристократизмом и властностью. Словно этот мужчина был рожден для того, чтобы повелевать армиями и разбивать женские сердца.

— Я знал, что ты придешь. Ты не можешь удержаться от моего зова, малышка, — довольно улыбнулся мужчина и девушка увидела, что два верхних клыка стали гораздо длиннее остальных зубов.