Спартанец. Племя равных

Алексей Живой, 2019

Царь Спарты Леонид хочет новой судьбы для своей страны и всего греческого мира. Но для этого нужно уничтожить армию эфоров и царя Леотихида – и стать единоличным правителем. Леонид готовит тайное вторжение на свою родину. На долгую войну времени нет, оно должно стать молниеносным, ведь персы лишь отброшены от центральной Греции, но не разбиты окончательно. Верный слуга Леонида Гисандр, дух которого несколько лет назад перенесся в это время из двадцатого века, вместе с царем отплывает в Спарту на кораблях первой армии вторжения. Это запрещенный эфорами и тайно построенный Леонидом флот, оснащенный баллистами – не менее тайным оружием, которого еще не знает остальной мир. Однако большая часть граждан Спарты все еще стоит за эфоров и старые порядки. В случае победы Леонида страна пойдет по новому пути, а результаты этих перемен потрясут весь греческий мир. Начинается гражданская война, в которой лучшие воины бьются друг с другом насмерть. Это Спарта, и это – битва героев. Здесь никогда не отступают. Здесь либо побеждают, либо – умирают.

Глава третья

Кифанта

Когда первый отряд личной армии Гисандра вступил на дорогу, что, петляя меж холмов, вела в близкую Кифанту, солнце уже показалось над морем. Предрассветные сумерки, до того еще как-то скрывавшие передвижения посланцев Леонида, закончились.

— Шевелитесь, лентяи! — подгонял своих солдат наварх, передвигавшийся во главе колонны со щитом и копьем в руках. — Мы должны взять этот город спящим.

«Если, конечно, успеем, — подумал он про себя, пристально всматриваясь в изгибы дороги, поросшие невысокими деревцами и кустарником, но вслух делиться с солдатами сомнениями не стал. — Мы довольно быстро управились на побережье, но сейчас не заметить наши корабли может только слепой. Наверняка уже кто-нибудь донес старейшинам. И, если они первыми не сбежали из Кифанты, получив такое известие, стоит ожидать сопротивления».

Гисандр поднял голову в надвинутом на лоб шлеме с красным гребнем и скользнул взглядом по окрестным холмам, казавшимся пустынными в этот рассветный час. Затем его взгляд поднялся на самую вершину холма, тонувшую в тени от кипарисов.

«Хотя это город периеков, — подумал наварх, переставляя ноги в кожаных сандалиях по каменистой дороге, — а они не так быстры. Так что шанс еще есть».

Свою армию Тарас разделил на три части. Почти половину, шесть сотен бойцов, взял с собой на штурм города. Благо расстояние от порта до центральных городских кварталов, где находились общественные здания и собирались старейшины, было невелико. Несколько домов с портиками и колоннами, в окружении кипарисов, были видны даже отсюда. Нападавшим нужно было лишь подняться на высокий холм, венчавший оконечность протяженного мыса. Дорога некоторое время петляла по равнине меж зарослей, а затем начинался короткий и резкий подъем. Кифанта занимала всю верхнюю часть холма, а кое-где дома горожан, облепившие склоны, даже спускались к самой воде. На окраинах по большей части теснились амбары и склады, вперемешку с лужайками, где сейчас мирно паслись козы. Потревоженные животные с испугом взирали на людей, проходивших мимо в такую рань.

Среди шести сотен солдат из атакующей фаланги было почти двести бойцов, еще недавно воевавших на стороне Афин. После захвата их города Леонидом и убийства Фемистокла, те, кто остался в живых, либо разбежались, либо присягнули спартанцам на верность. Выбор у них был небольшой. Разве что еще переметнуться к персам, но там их не ждало ничего хорошего. Ведь Ксеркс пришел мстить именно афинянам за поражение своего отца при Марафоне. Гисандр не очень доверял своим новым солдатам, а потому взял их с собой, чтобы проверить в деле, первыми отправив в бой. Однако перед самым началом атаки передумал и переместил их в конец своей колонны.

Позади них, между портом и Кифантой, на всякий случай поставил заслон — еще триста человек. Но уже своих, проверенных бойцов, которые могли отразить внезапное нападение противника на корабли, если такое случится. Командовать заслоном и обороной порта он поручил Эгору, одному из своих верных боевых товарищей, с которым прошел уже много сражений, начиная еще с тех времен, когда сам был молодым спартанским волчонком.

В порту, присмотреть за триерами, наварх решил оставить полторы сотни морпехов из бывших пиратов с Итаки, под командой того же Эгора. Все-таки ровный строй на суше эти вояки держали с большим трудом, как и соблюдали спартанскую дисциплину. От них было гораздо больше толка на море, в родной стихии.

И, наконец, еще две сотни спартанцев из самых проворных командир армии вторжения направил вдоль берегов в обход Кифанты. С приказом обойти город с двух сторон, соединиться и отрезать дорогу, что вела из него в глубь материка. Чтобы никто не узнал о том, что здесь происходит, пока все не будет закончено. Мало ли что. Конечно, о нападении все равно узнают. Но царь Леонид приказал до последнего стараться держать все в тайне. Именно внезапность гарантировала успех в самом начале его вторжения в Лакедемон.

Командовал этим отрядом разведчиков другой старый друг Гисандра по имени Архелон. Едва узнав о предстоящем вторжении, наварх запросил у царя Леонида побольше толковых командиров, которым он лично мог бы доверять. В таком предприятии один надежный друг стоил сотни незнакомых бойцов. И царь разрешил Гисандру взять с собой двух своих товарищей, которые также разделяли его взгляды на будущее Спарты.

— Стой! — взмахнул рукой Гисандр, едва они беспрепятственно достигли последнего поворота перед подъемом дороги, вдоль которого тянулись хлипкие заборы предместий, и прислушался. В этот час уже вполне можно было встретить на дороге одинокую скрипучую повозку, спешившую с грузом спозаранку в порт, или илотов из числа тех, что трудились там на разгрузке. Не говоря уже о мастерах и подмастерьях из арсенала. Из-за жары жители по всей Греции вставали рано. Но сейчас вокруг было удивительно тихо. Никто не спешил в порт. Лишь острый слух Гисандра, несмотря на приглушенный шум от сотен обутых в кожаные сандалии ног спартанских гоплитов, уловил впереди какие-то звуки, насторожившие его.

Голова колонны спартанцев уже показалась из-за кустарника, внезапно замерев на открытом месте по приказу наварха. Тишина нависла над дорогой. Лишь поднятая сандалиями пыль клубилась сейчас вокруг, оседая на траву. Впереди дорога резко шла вверх на холм. Это был абсолютно прямой участок длиною примерно в две стадии. Слева вдоль нее тянулась изгородь, за которой можно было разглядеть несколько землянок бедноты, на крышах которых мирно пощипывали траву козы. Справа, в четверти стадии от дороги, склон порос высоким кустарником, почти полностью перекрывавшим видимость в этом направлении. Хотя если присмотреться, то сквозь редкие разрывы этой зеленой стены можно было разглядеть вдалеке дома зажиточных периеков. Где-то там, чуть повыше, и находился центр города.

В напряженной тишине Гисандр вдруг услышал стук падающего камешка, который скатился по склону из-под чьей-то подошвы.

— Засада, — крикнул Гисандр, — поднять щиты!

Едва он это сказал, как сразу несколько десятков копий взметнулось в небо из-за кустарника, росшего справа по ходу движения спартиатов. Пущены они были вполне профессионально и, долетев до шеренги остановившихся спартанцев, поразили многих. Несмотря на предупреждение, не все солдаты успели выполнить команду. За спиной наварха послышались стоны. А когда за первой волной копий прилетели вторая и третья, забарабанив по щитам и поразив-таки еще с десяток воинов, Гисандр не стал больше ждать. Стоять на месте означало верную смерть.

Вскинув копье, он прокричал:

— Спартанцы, за мной! За царя Леонида! В атаку!

И первым начал карабкаться вверх по склону в направлении кустарников. Остальные воины устремились за ним, стараясь держать строй и прикрывать друг друга щитами с изображением огромной буквы «Л»^[17]. Когда третья волна дротиков забарабанила по щитам, Гисандр, отбивший один из них на лету, был уже почти у подножия зеленой линии кустов и невысоких деревьев. В этот момент обстрел прекратился и прямо на него из «зеленки» выскочило несколько гоплитов в полном боевом облачении, как две капли воды походивших на него самого. Вслед за ними навстречу атакующим посыпались еще десятки таких же солдат, с копьями и щитами, украшенными все той же буквой «Л». Две лавины в красных плащах должны были вот-вот схлестнуться.

«Спартанцы, — окинув взглядом несшихся прямо на него воинов, сразу понял Гисандр. — На этот раз бой будет трудным. Да еще все в одинаковых доспехах. Как бы своих не перебить».

Но рассуждать уже было поздно, и потому он вступил в бой, успев только крикнуть своим:

— Держать строй!

Шеренга за ним сомкнулась, ощетинившись копьями, и приняла на себя первый удар гоплитов Кифанты, насадив на свои острия не менее тридцати человек за один раз. С обеих сторон раздался треск ломаемых копий, и в ход пошли мечи. Но удар нападавших был настолько мощным, что развалил строй морпехов Гисандра сразу в нескольких местах. Бой на склоне, особенно в первых рядах, сразу же превратился из позиционного наступления в дикую мясорубку. Вокруг наварха начался дикий танец смерти, слетавший с клинков и копий сражавшихся друг с другом спартанцев. Сколько всего бойцов контратаковало их из укрытия, было не ясно, однако они продолжали прибывать. Здесь уже сражалось не меньше пары сотен воинов Кифанты, как показалось наварху, ожесточенно работавшему копьем.

— Ну, пошла свистопляска, — сплюнул Гисандр, когда рядом с ним упало замертво несколько бойцов царя Леонида, а сам он резким выпадом сломал свое копье о панцирь ринувшегося на него гоплита Кифанты. Копье Гисандра с треском пробило доспех, отправив защитника Кифанты на встречу с богами, но затем переломилось, и наконечник остался в теле убитого. Наварх хотел отбросить ненужное древко, мгновенно превратившееся в палку, и выхватить клинок, но не успел. Совсем рядом оказался другой воин, вознамерившийся убить его взмахом меча. Гисандр понял, что не успеет выхватить свой меч, и потому просто ткнул обрубком копья в лицо нападавшему. И его удар достиг цели — обломок палки вошел в рот гоплита и вышел из разорванной щеки вместе с фонтаном крови. С диким воплем тот выронил меч, отшатнувшись. Этого мгновения наварху хватило, чтобы выхватить свой меч и добить раненого бойца, избавив от мучений.

Отбивая следующий удар, Гисандр уже находился во всеоружии. На этот раз на него набросилось сразу два гоплита из Кифанты, хотя с виду их было никак не отличить от своих собственных воинов. Сейчас действовал один-единственный закон битвы — кто нападает, тот и враг. Но, бешено вращая клинком, Гисандр вновь подумал о том, что в этой гражданской войне по случайности может погибнуть масса сторонников царя Леонида, если не придумать для них какой-то отличительный знак, по которому можно будет различать в ближнем бою, «свой» это спартанец или «чужой». Впрочем, двое нападавших гоплитов «Кифанты» не давали ему спокойно додумать эту мысль до конца.

Первый из нападавших еще был вооружен копьем и находился на несколько шагов выше по склону, пытаясь поразить очередным метким выпадом своего противника в шею, грудь или голову. Но Гисандр до сих пор ловко отбивал его копье, сначала щитом, а затем и клинком, уводя острие в сторону от своей головы. Лишь единожды копье гоплита все же смогло задеть край его шлема и даже срезать часть плюмажа, когда Гисандр отвлекся на выпады второго нападавшего.

Тот стоял ближе и орудовал мечом, в свою очередь стараясь умертвить наварха метким ударом в грудь или живот. Оба нападавших гоплита были со щитами. И оба, это было видно сразу, свое дело знали хорошо. Не чета периекам. За спиной наварха шла жаркая драка, отступать было некуда. Любой другой спартанец на месте Гисандра был бы обречен. Но наварх, кроме спартанских приемов боя, был обучен и другим, которым в Спарте не учили.

— Пора с вами кончать, — пробормотал себе под нос Гисандр, начиная уставать от бесконечных ударов, — что-то задержался я тут.

Сначала требовалось достать того, что был ближе, так как его выпады все же были опаснее. Противник как раз решил перейти к активным действиям, что совпало с планами Гисандра. Гоплит из Кифанты шагнул вперед, выставив колено, и нанес мощный удар в грудь наварха. Отведя этот удар меча в сторону своим клинком, Гисандр в ответ не стал рубить его, а ударил противника подошвой сандалии сверху по коленке, в которой что-то громко хрустнуло. Гоплит застонал от боли, покачнувшись, однако пока стоял на ногах, лишь отвел чуть в сторону руку со щитом, прикрывавшим тело. Этого хватило, чтобы Гисандр нанес другой ногой с размаха удар в пах, надолго выключивший этого воина из боя. Гоплит выронил щит и рухнул под ноги Гисандру. Он все еще сжимал в руке меч, но задыхался от боли, уже не обращая внимания на противника. Гисандру оставалось только добить распластавшегося перед ним врага, но сделать это сразу наварху не удалось.

Удар копья едва не лишил его жизни. К счастью, Гисандр ждал его каждое мгновение и потому был готов. Он присел, пропуская копье над собой. Острие второй раз царапнуло по шлему, вновь вырывая клок из плюмажа.

— Ах ты, сволочь, — не выдержал Гисандр, резко распрямляясь, — как же ты мне надоел. Опять шлем подпортил.

Как ни быстро его противник орудовал копьем, а в этот раз он не успел его убрать назад. Разъяренный спартанский наварх рубанул мечом и отсек острие от древка, превратив его в обычную палку.

Затем, пока обезоруженный гоплит отбрасывал ненужное теперь древко и вытаскивал меч, сам бросился в атаку. Не теряя ни мгновения, он рубанул стоявшего выше на склоне противника по ногам, и его удар достиг цели. Несмотря на поножи, Гисандру удалось поранить ему правую ногу, едва не разрубив пополам. Кровь заструилась по лодыжке и рассеченным завязкам кожаных сандалий защитника Кифанты на траву. А раненый гоплит, вложив всю силу в удар сверху вниз, попытался отомстить своему обидчику, отрубив ему левую руку или хотя бы разворотив доспех на плече. Но Гисандр был готов. Он прыгнул вперед, приняв удар на щит, а сам молниеносно вонзил клинок в грудь гоплита, раскрывшегося во время мощного, но не достигшего цели удара. Острие с треском вспороло кожаный доспех, а Гисандр, оказавшись лицом к лицу со своим врагом, успел заметить, как потух последний огонек жизни в его глазах.

— Отправляйся в царство Аида, — напутствовал его наварх, выдергивая меч из груди.

Мертвый гоплит Кифанты рухнул на траву, оказавшись рядом с первым противником наварха. Тот уже немного пришел в себя и даже пытался встать, опираясь на колено здоровой ноги. Но не успел.

— А ты куда собрался? — издевательски поинтересовался наварх, делая шаг вниз по склону и мгновенно отводя руку назад для нового удара. — Тебе тоже пора вслед за своим товарищем. В царство Аида.

Гоплит успел все же поднять голову и посмотреть в лицо Гисандру. На мгновение, пока летел клинок, их взгляды встретились. Это был довольно молодой бородатый спартанец, смело смотревший в лицо своей смерти. Он даже успел усмехнуться, когда Гисандр хлестким движением с разворота вспорол ему горло. Но в этот момент он уже не улыбался. Он харкнул кровью, которая со свистящим звуком брызнула сквозь отверстие в шее, и рухнул под ноги наварху. Мойры^[18] оборвали нить его жизни.

Расправившись, наконец, с двумя гоплитами Кифанты, Гисандр едва успел перевести дух в самой гуще сражения, бушевавшего по всему склону. Но не успел еще толком осмотреться, как перед ним вырос следующий противник. Это был рослый гоплит с копьем руке, но уже без щита. Видно, потерял его в предыдущей схватке. Он сделал резкий выпад и с первого раза смог задеть доспех на плече наварха, вспоров его. К счастью, этот удар копья лишь оцарапал кожу Гисандра. Но этого оказалось достаточно, чтобы новая вспышка ярости охватила командира спартанцев.

Гисандр отбросил свой щит и железными пальцами схватился за древко копья, не давая тому вернуться на исходную позицию. Резким ударом клинка он повторил свой прием, обрубив древко посередине. А затем вновь схватил обрубок, чуть подтащил к себе противника и новым ударом отсек пальцы, сжимавшие это древко на другом конце. Обломок копья и несколько отрубленных пальцев под сдавленные стоны — Гисандр должен был признать, что этот спартанец оказался терпимее к боли, чем предыдущие, — упали на траву. Но Гисандр еще не утолил свою ярость. Он наступил на отрубленные пальцы и ударом сверху вниз рассек безоружному спартанцу бедро и промежность, а затем уже коротким прямым ударом в незащищенное горло отправил на встречу с богами.

Мертвый копейщик еще не успел упасть, как перед Гисандром слева вырос еще один воин с мечом. Наварх едва увернулся от разящего удара, который окончательно сорвал его наплечник, и, не затягивая схватку, вонзил клинок ответным ударом в пах гоплиту Кифанты. Сила удара была столь велика, что клинок пробил прикрывавший живот доспех и проник в тело, рассекая кишки. Гримаса мучительной боли исказила его лицо. Гоплит согнулся и рухнул под ноги наварху, который уже не обращал на него внимания, поскольку ему в лицо летел новый удар. Гисандр едва отбил его, увернулся от другого и нанес свой, прыгнув вверх по склону. Вокруг шла настоящая свистопляска, бой был таким жарким, что Гисандр порой не успевал следить, со сколькими противниками он бьется одновременно, отбивая и возвращая удары без счета.

Наконец, перескочив через груду мертвых тел, он увидел впереди просвет. Закричав: «За мной, спартанцы!», наварх первым бросился туда, увлекая бойцов, что были рядом. Пробежав несколько шагов, Гисандр вновь оказался в самой гуще сражения. Он бился отчаянно, заметив, что уже почти достиг вершины холма, поросшей кустами, на котором воины Кифанты устроили засаду. По пути он успел сразиться еще с пятерыми, щедро награждая их хлесткими ударами. Наварх без устали, почти непрерывно, размахивал мечом и убивал всех, кто только пытался приблизиться к нему. И откуда только силы взялись. Наконец, вокруг него на мгновение образовалось пустое пространство, обрамленное мертвецами, которых он только что отправил в царство Аида. Гисандр даже позволил себе опустить меч, чтобы передохнуть. Но почти сразу вслед за этим из-за куста выскочил воин с мечом в руке и шагнул к наварху.

Гисандр отреагировал мгновенно, вскинув руку, и поразил того одним смертельным ударом в лицо. Пока его меч летел, выброшенный рукой, словно пружиной, Гисандра на мгновение охватило странное чувство, похожее на сожаление, которое он не мог себе объяснить. Раньше с ним такого не бывало. Ему показалось странным, что гоплит не защищался от его удара. Даже наоборот, шагнул навстречу, словно хотел не убить, а что-то сказать. И когда тот рухнул замертво, с изуродованным лицом, прямо под ноги наварху, позади него раздался голос.

— Гисандр, — крикнул ему кто-то из пентекостеров, оказавшихся рядом, — это был гоплит из моего отряда.

— О боги! — понял свою ошибку наварх.

Он испытал горькое сожаление, но быстро пришел в себя. Расслабляться было еще рано, а впадать в истерику от вида смерти, пусть и случайной, спартанцы не привыкли.

— Что встали? — приказал он оказавшимся рядом бойцам, которые с удивлением взирали на мертвого товарища. — Очистить холм от неприятеля!

Пропустив на этот раз вперед человек тридцать бойцов, устремившихся сквозь проходы в кустах на вершину холма, Гисандр остался на месте. Покончив со своими противниками, наварх, наконец, осмотрелся и перевел дух. Отсюда было видно почти все: и вершина холма, на которой он стоял, и склон, и дорога, что вела наверх в Кифанту.

Жаркий бой на склоне холма стихал. Почти все нападавшие были уничтожены, а новых подкреплений из Кифанты не подходило. «Линия фронта» спрямилась. Основной удар неприятеля, заставивший еще недавно прогнуться внутрь строй бойцов Гисандра, был отбит. И гоплиты царя Леонида перешли в наступление.

Очень скоро вся вершина холма была зачищена, и к наварху вернулся с докладом командир пентекостерии. Оказалось, что никаких войск здесь больше нет. Десятку бойцов противника удалось избежать неминуемой смерти, разбежавшись по заросшему кустарником склону. Сейчас они карабкались по нему вверх, более не помышляя о нападении. Никто уже не атаковал отряды спартанского наварха.

— Мы победили, — закончил доклад довольный собой пентекостер, решив, что принес наварху счастливую весть.

Но задумчивый и невеселый вид Гисандра заставил его замолчать.

— Никого больше? — переспросил тот, едва услышав доклад. А затем умолк, размышляя о чем-то.

«Похоже, это был удар отчаяния, — решил Гисандр, осматривая поле боя, оставшееся за ним, — или отвлекающий маневр, заранее обрекавший малочисленный отряд солдат Кифанты на смерть. Их здесь было человек двести, не более. Возможно, остальные войска, если в этом городке вообще еще кто-то остался, сейчас пытаются пробить себе выход на дорогу, чтобы покинуть город вместе с мудрыми старейшинами. Они-то сразу поняли, рассмотрев на рассвете наш флот, что иметь дело с такими силами, не важно кто они и откуда, будет себе дороже. И решили сбежать, пока есть возможность — это же периеки».

Наварх еще раз попытался осмотреть склоны большого холма, чтобы увидеть, что происходит на его вершине, но растительность вокруг не давала это сделать в полной мере.

Тогда он приказал своим гоплитам:

— Беглецов не преследовать. Пусть несут весь о своем поражении и сеют панику. Возвращаемся на дорогу и продолжаем путь наверх. Город почти наш.

А про себя подумал: «Если мои предположения верны, надеюсь, Архелону хватит сил, чтобы закупорить это бутылочное горло и продержаться до моего подхода».

Примечания

17

Символом Спарты, изображаемым на щитах ее воинов, была греческая буква — «Л» (Лямбда), — которая означала первую букву исконного названия страны Лакодемон (Лаконика).

18

Мойры — богини человеческой судьбы. Слово «мойра» по-гречески обозначает «доля», «часть», что символизирует участь, которую при рождении получает человек. Греки изображали их в виде трех старух — Клото, Лахесис, Атропос, — прядущих нити судьбы.