Тени королевского замка

Алексей Горяйнов

Алексей Горяйнов – путешественник, писатель, журналист, инструктор цигун, пресс-секретарь Экспедиционного центра «Арктика». В книге собраны лучшие ранние произведения автора. Это короткие триллеры, публиковавшиеся в ведущих приключенческих журналах России: «Вокруг света», «Искатель», «Чудеса и приключения», продававшихся многотысячными тиражами.

СОДЕРЖАНИЕ

Тени королевского замка

Тайный остров мистера Юджина

Желания Ниагары

Поцелуй Маис

Страшные зубы «Большого рта»

Горбылевая бездна

ТЕНИ КОРОЛЕВСКОГО ЗАМКА

В этой подлинной инфернальной истории не обошлось без жутких коллизий, а ведь все начиналось так обычно…

Дело было в Шотландии, где нет ни суеты, ни изъянов в архитектуре, характерных для бедных стран, а природа здесь так гармонично сочетается с человеческими сооружениями, что все кажется одним целым. Красивая страна! Вспоминаю ее аскетический север, покрытые вереском бескрайние холмы, на юге — вековые хвойно-лиственные леса и затерянные среди них старинные замки. Как чудесна прозрачная стынь озер и веселый бег горных речушек! Какими милыми кажутся маленькие деревеньки с их посеревшими от времени храмами и отарами овец на зеленых пастбищах… Я влюбился в эту страну всего после двух недель тренировок и соревнований по ориентированию, в которых я тогда участвовал.

В нашей московской команде было много возрастных групп. Я бегал в группе 40—45 лет, а Рита и Света, с которыми я успел подружиться еще в дороге, были участниками группы 30—35 лет. Большинство людей считает, что женщина другом мужчины быть не может, что союз противоположных полов — это исключительно сексуальная или любовная связь. Но мне было достаточно душевного общения с этими милыми девушками, они вселяли в меня спокойную радость.

До Аахена мы ехали в одном купе поезда, и утром я уже имел перед собой вкусный завтрак, заботливо приготовленный руками красавиц; а потом, когда мы пересели в автобус команды, я был усердно оберегаем подругами от расположившейся в соседних креслах и злоупотребляющей алкоголем компании.

И вот, наконец, мы прибыли на международные соревнования в лесные владения какого-то шотландского графа. В центре владений — замок. Самый настоящий, каменный с серыми башнями и большим старинным садом. В 15 веке в нем располагалась летняя резиденция шотландского короля Эдвина де Бурга. В стороне на огромной поляне среди древней дубовой рощи разместилось множество пестрых палаток, трейлеров и автомобилей, прибывших из самых разных стран. Нам, россиянам, достался дальний закуток у края лесной чащи, где был старинный пруд, покрытый опавшей листвой и сучьями. Мертвой казалась эта сторона леса, и крайне редко раздавался над ней голос какой-либо птицы. Даже ни кваканья лягушек, ни комариного звона… Какое-то заколдованное мертвое царство… И здесь мы разбили наш палаточный городок.

Палатка Светы стояла неподалеку от моей, а вот Рита не стала жить в лагере. Директор нашей команды, Сергей Соломонович, предложил желающим комфортные номера в пансионате Ветеранов английских войн, который располагался километрах в трех от замка, и Рита оказалась там. В лесу королевского замка было несколько дорожек, вьющихся между толстенными лиственницами, одна из которых вела к пансионату. Мы собирались со Светой посетить Ритулю, но сначала нужно было получше ознакомиться с местностью. От наших палаток до замка можно было дойти по широкой липовой аллеи.

Когда на следующий после приезда день спортсмены, проживающие в пансионате, прибыли в расположение нашего лагеря, Рита пожаловалась нам, что ночью ее мучили кошмары, и что спать в пансионате Ветеранов английских войн невозможно из-за какого-то давящего гнета.

— Кто-то жил и умирал в комнате, в которой я поселилась, — говорила она, — возможно, колонизатор, эксплуататор рабов на плантациях или военный убийца, и его тяжелая аура чувствуется в номере. Она давит на меня.

— Если тебе там страшно, перебирайся ко мне в палатку, — предложила Света, — места хватит.

— Правда, перебирайся, — сказал я.

Рита не ответила, оставаясь задумчивой.

Прошёл еще день, и жалобы Риты повторились.

— Там точно неприкаянные души живут — сказала она.

— Да полно тебе, Ритуль, расслабься, — ответила на это Света. — Там после ветеранов уже столько человек жило! Это просто твоя мнительность…

— Нет, я их чувствую, — вздохнула грустно Рита.

— А нам ночью хорошо было, — сказала Света. — Звездное небо, гитара, ароматные колбаски на мангале, классное вино! Жаль тебя не было. Мы всей командой так веселились.

Рита улыбнулась, взглянув на нас с некоторым высокомерием.

— Еще одна такая ужасная ночь, и я действительно переберусь к тебе, Светик, хотя я так не люблю палаточный быт… Лучше уж без горячей ванны, шведского стола и учтивой горничной, чем со всем этим и с приведениями.

В числе проживающих в пансионате был Димон — коренастый, лысоватый бизнесмен из Коврова, лет тридцати пяти. Он приехал с нашей командой из Москвы в качестве болельщика, поэтому у него было много свободного времени. Димон или Димыч, как мы его чаще звали, был настойчиво неравнодушен к Свете и Рите, пытался флиртовать то с одной, то с другой, но получал всякий раз вежливый отворот-поворот. Я не препятствовал, держась обычно рядом с девушками, и Димон это оценил.

Однажды после очередного этапа соревнований автобус привез команду на экскурсию в портовый город Абердин. Мы с Димычем решили пройтись по шумным пивным пабам, потусоваться с моряками, и сказали Сергею Соломоновичу, что доберемся до места ночлега сами. Последний рейсовый автобус привез нас к пансиону ветеранов только к полуночи. Дальше до лагеря мне предстояло идти темной лесной дорогой, поэтому Димыч предложил заночевать у него в номере. Я с радостью согласился.

Войдя в крошечный холл гостиницы, мы прошли мимо открытой двери бара, где за кружками с пивом сидело несколько одетых в костюмы пожилых мужчин. Вначале мы с Димычем хотели присоединиться к ним, и поговорить о войнах (наверняка это были остатки ветеранов) но, подумав, все же решили, что пьянства на сегодня хватит и поднялись на второй этаж в номер.

Димыч располагал просторным номером с телевизором, двумя широкими старинными кроватями, массивным шкафом, высоким окном и двумя тумбочками. Мой товарищ гостеприимно заварил в кружках чай. После переполненного впечатлениями дня мы улеглись спать в прекрасном расположении духа. Усталый, я отключился мгновенно.

Сколько прошло времени — не знаю, но вдруг я проснулся от какого-то неожиданно привидевшегося кошмара — и сна, как не бывало. В теле появилась ненужная бодрость. В окно заглядывала большая луна, верхушки деревьев на фоне черного неба раскачивались и шелестели листьями — должно быть ночью поднялся ветер. «Бессонница — это из-за перемены погоды, — думал я, — сейчас засну». И чтобы легче было разотождествиться с реальностью, уставился взглядом в белоснежный потолок, посредине которого висела маленькая люстра.

Долго я смотрел на нее… В тот момент, когда мои веки вновь стали сонно смыкаться, на потолке рядом с люстрой появился притененный овал, как будто какой-то барельеф. Помню, удивившись этому явлению и еще не осознавая, что это сон или явь, я стал его рассматривать. На овале, как на огромном медальоне, была изображена чья-то голова со строгим серо-зеленым лицом и завитыми, как на парике, волосами. Затем, приглядевшись, в этом лице я увидел множество лиц (знаете, как бывает наслоение кадров в фильме). Вдруг верхнее лицо стало приобретать большую выпуклость, скосило на меня подвижные живые глазки, повело покрасневшим мясистым носом, и неожиданно, о, ужас, волосы привидения стали расти! Они росли быстро, вытягиваясь в мою сторону, и вдруг превратились во множество мелких противных ручек, тянувшихся ко мне, словно шипящие змейки.

Я вскочил в холодном поту и, сев на кровати, ошеломленно оглядывал комнату и потолок. Приведения (или что там было?) ни где не обнаружил. На соседней кровати мирно похрапывал Димыч. Сглотнув сухую слюну и выпив из графина воды, я снова лег и постарался успокоить возбужденное воображение, представив образ одной юной спортсменки из нашего лагеря, у которой были очень красивые длинные ноги, и вообще она была красавицей. Усталость, накопленная за дни соревнований, все же сказывалась, и мягкий туман сна быстро обволакивал сознание. Вдруг на потолке опять появился оживающий овал. Но теперь я разглядел, что это не ручки, а крошечные головки на безобразно длинных тончайших шеях. Приблизившись ко мне, они рассматривали мое лицо своими любопытными глазками, сотнями глаз, и серо-седые длинные космы на этих головках шевелились. Я напряг все силы, чтобы сохранить признаки спящего человека, но при этом под одеялом ущипнул себя за руку, чтобы потом, когда буду вспоминать, у меня не было бы сомнения, что это не сон.

«Вот оно что, — дошло до меня, — вот почему Рите в этом пансионате не по себе… Значит здесь действительно по старости умирали ветераны, а, быть может, многие даже не своей смертью… и теперь их души материализуются таким образом». В ту же минуту, как только прозвучали мои мысли (а я понял, что они их именно услышали), головки закачались, взволнованно переглянулись и послушно, по велению большой головы в овале, стали втягиваться назад.

До утра я размышлял над этим инфернальным чудом и уже не мог уснуть.

Весь день я был сам не свой, выступил на этом этапе соревнований плохо, хотя маршрут ориентирования проходил по легкой пересеченной местности: голые холмы, овражки с ручейками, да перелески. На обратном пути в автобусе Рита сидела рядом со мной. Она сообщила, что сегодня ночует в Светиной палатке. Я взял ее ладонь в обе руки и спросил:

— Что именно тебя в пансионате беспокоит?

— Нет, нет, ничего, — склонила она голову.

— Правда ничего?

Она на миг подняла тревожные глаза и снова опустила их.

— Рая ворочается и кричит во сне. Поэтому я плохо высыпаюсь.

«Эге, они и на Раю воздействуют… — подумал я. — Одному только Димычу все индифферентно, потому что он бухает конкретно».

Рита вздохнула и положила на мое плечо свою светлую головку. А я подумал, что она перебирается к Светику еще и потому, что хочет пожить рядом со мной — чисто мужское эгоистическое рассуждение.

В лагере обе девушки проявляли себя безукоризненными хозяйками. Для меня, как любителя китайской философии, они были, как инь и ян — Рита светленькая, Света черненькая волосами. Они установили между моей и Светиной палаткой низенький походный столик, накрыли его нарядной скатертью и по-женски мило украсили продуктами, салфетками и стильной посудой. Я достал к ужину бутылку хорошего французского вина, купленного еще в Кале, когда мы ждали паром, чтобы переправиться через Ла-Манш. Кругом было тихо. Облака висели низко, но почти не двигались. Лес словно окаменел. Международный палаточный лагерь спал, лишь от мангала доносилась негромкая песня под гитару наших спортсменов. Обстановка была идиллическая. Но душа моя испытывала какое-то беспокойство, и Света, врач по профессии, почувствовав это, спросила, как я себя чувствую.

— Прекрасно, Светик, — ответил я, стараясь понять, что со мной происходит.

Через несколько минут Света еще раз удостоила меня молчаливым вопросительным взглядом. Иногда я испытывал тревогу, когда она вот так смотрела на меня пристально бездонной чернотой своих карих глаз. В этот момент, казалось, что она подключается ко мне через какой-то портал и начинает питаться моей энергией, поэтому мне уже не хотелось называть ее Светиком… Не важно, что между нами были идеальные отношения, какие только могут быть между женщиной и мужчиной, не связанных любовными узами. Энергетические вампиры сами могут не знать о том, что они вампиры. И вот сейчас глубина ее глаз поражала, затягивала, как в воронку, я видел в ней темную бездну. От этого холод пробегал по коже, а внутри становилось как-то пусто…

После ужина Света сказала, что она постелила для меня в своей палатке третье место, как будто это было давно решенным вопросом. А я, словно находился под гипнозом. Посмотрев на Ритулю, глаза, которой излучали умиротворение и любовь, подумал, что с ней мне не страшны даже вампиры и сразу согласился.

Девушки положили меня между собой. Лежа в своем спальнике, я размышлял: «Странно, как имена не соответствуют им: если бы их поменять местами, было бы в самый раз, ведь Света — это по сути означает светлая, свет. Однако, по жизни Света прекрасный человек, да и муж у нее продвинутый йог… Мнительный я просто очень…». Успокоив себя, я вскоре уснул.

Если женщина и мужчина друг к другу прекрасно относятся, то их энергии всегда найдут благотворное взаимодействие, особенно если они находятся в расслаблении или спят рядом — это я усвоил из жизненного опыта. Но вопрос как заснуть, если рядом с тобой лежит красавица? В дальнейшей жизни я посвятил много времени цигун-практикам, чтобы научиться расслабляться. Банальный секс, конечно, расслабляет, но при этом идет большая трата энергии. А попробуй расслабиться рядом с красоткой и заснуть без секса! Не у каждого выйдет! В те годы у меня уже был небольшой опыт йогических практик и медитаций, приходило понемногу понимание, что проявленный мир — это мир иллюзорный. Я работал с непривязанностью к чему-либо и сейчас мне достаточно было без всяких примитивных прикасаний лежать рядом с Ритулей, чувствовать, как в гармоничном сплетении работают женские и мужские энергии, как они расслабляют и вводят в легкий кайфовый транс.

Но вдруг я, как в тот раз в пансионе, проснулся, от внезапно охватившего меня страха и холода. Яркий свет луны просачивался через полотно палатки, высвечивая ее внутренний интерьер, а совсем рядом, не мигая, смотрели на меня, искрясь магической силой, два огромных зрачка, похожие на всепоглощающие космические дыры. Мне удалось сфокусировать взгляд и перевести его на кожу лица, чтобы уйти от гипноза; я увидел поры и большие зеленые тени под Светиными глазами, застывшие лицевые мускулы. «Да ты ведьма!» — промелькнула мысль. В углах ее губ дрогнула ухмылка, словно она читала мои мысли. Поток ее гипнотизирующего сознания с еще большей силой начал проникать в меня… Не имея возможности сопротивляться ему, я безвольно отдался его силе, а Света, окончательно застыв, уже, словно спала, немигающая, связав меня с другим измерением, и при этом, не переставая опустошать меня, насыщаясь моей энергией. Скованный оцепенением, я чувствовал себя полностью зависимым от нее, ни уйти было нельзя, ни пошевелиться. Я исчезал. Она меня выпивала глазами…

Меня заставил очнуться протяжный вздох Риты. Огромными усилиями воли удалось переключиться на нее. Исходящее от этой девушки тепло и совсем другие энергии стали возвращать меня к жизни. Я перевел глаза на ее лицо с нежными красивыми чертами и вздернутым курносым носиком. В расслаблении сна лицо ее было бесподобно! Ее спокойствие и совсем другая, положительная сила, ее особая мягкая аура чувствовались настолько реально, что я быстро согрелся и, окончательно успокоившись, снова заснул.

На следующий день Рита осталась в пансионе, но видно было, как ей тяжело переносить лишения палаточной жизни. Однако уже через день по дороге с соревнований в автобусе она заявила, что у пансиона выходить не будет, поедет ужинать к нам, а может и снова заночует у Светы. Видно, приведения в приюте ветеранов до сих пор не давали ей покоя… Правда, потом она заявила, что все же ей сегодня придется вернуться домой и мне предстоит проводить ее до поселка аллеей через ночной лес. Я был готов, а какой у меня был выбор?!

В этот вечер в огромном шатре на краю поляны проходил праздник шотландского танца. По графику завтра предстоял перерыв в соревнованиях, поэтому в шатре разместили целых три барных стойки с учтивыми барменами, и пиво лилось рекой. Три пары шотландцев в национальных костюмах — мужчины в клетчатых зеленых килтах, женщины в длинных суконных платьях — задорно, без устали отплясывали под переливы сельского ансамбля. Выступающие приглашали в круг теснившихся по краям шатра спортсменов. Поначалу зрители шли танцевать неохотно, но зато часам к десяти вечера, когда все уже изрядно «заложили за воротник», желающих потанцевать было, хоть отбавляй. Музыка взрывалась громче, во всю гремели бубен и барабан, и лихо выводила коленья волынка… Я и мои девушки, выпив по три кружки чудесного эля, весело носились по кругу, кривляясь под музыку и высоко на манер шотландского танца поднимая вместе со всеми ноги.

После закрытия шатра русские перешли в свою часть лагеря, и у нас гулянье продолжалось уже с цыганскими плясками под гитару нашего походного маэстро Игоря. Потом Игорь, зная, что в подпитии я не откажу, попросил меня станцевать фламенко. Я вывел на центр поляны Ритулю, и мы с ней зажгли по-взрослому! Она умела веселиться, когда у нее было настроение. В конце танца, счастливая, возбужденная, с трудом переводящая дыхание, она так эротично-пристально посмотрела на меня, что все мое наработанное спокойствие во взаимоотношениях с ней мигом превратилось в желание ее. Мне жутко захотелось овладеть ею сразу здесь, отойдя в тень деревьев, ведь я видел, что и она хочет меня… Но мне удалось справиться с собой, и все стало на свои места. Наши продолжали петь, но уже тише, и бутылку с виски стали пускать по кругу реже.

Часов в двенадцать ночи Рита напомнила мне о том, что я обещал проводить ее до пансиона.

— Надеялся, что ты останешься у меня… или у Светика…, — робко сказал я.

— Нет, еще одной ночи в сырой палатке я не вынесу. Не могу спать без гостиничного комфорта.

— Ладно, сейчас пойдем.

Для храбрости (а идти предстояло, как уже говорилось, три километра через ночной лес) я прихватил начатую бутылку «Джека Дениелса», легкой закуски и пластиковые стаканчики. Все это уложилось в пакет, и мы, нежно взявшись за руки, молча, пошли по аллее.

Светила полная луна. Притихший лес с его огромными деревьями пугал причудливыми тенями. Я старался больше говорить, отгоняя мрачные мысли об одиночном возвращении в лагерь. Говорил о том, о сем и, наконец, почему-то стал философствовать о быстро проходящем веселье, о мимолетности встреч и вообще о быстроходности бытия. Рита вдруг стала какая-то скучно-печальная, очевидно, мои грустные размышления передались и ей… Но вдруг во мне заговорил внутренний голос: «Навряд ли она думает также, как я, женщины вообще приземленные существа, не склонные к философии. Просто я ей безразличен».

— А тебе не страшно будет за меня, когда пойду назад один? — неожиданно для себя спросил я.

— Ну, ты же мужчина… Если хочешь, я пойду дальше одна… Можешь меня не провожать.

В это время мы подходили к развилке аллей; деревья расступились, открылась еще одна большая поляна, окруженная черным полукругом леса, и в дальнем ее конце мы увидели возвышающийся силуэт королевского замка. Его массивные башни с флажками и пирамиды крыш угрюмо чернели на фоне свинцового неба.

— Если ты такая смелая, может, подойдем к замку? Прикинь, мы одни и это королевское гнездо… Говорят, в нем водятся привидения…

Ритуля взглянула на меня слегка оценивающим взглядом, немного поколебалась и решительно сказала:

— Пойдем!

Брусчатая дорожка змеей обогнула высокий металлический забор возникшего на нашем пути обширного сада и вскоре привела нас к замку, небольшому по площади, но довольно высокому. Перед ним на освещенной подстриженной поляне застыли причудливыми силуэтами два одиноких могучих вяза. При нашем приближении от их толстых изогнутых стволов вдруг начали отделятся какие-то маленькие тени, засуетились, заметались и юркнули в черную стену стоящего справа леса.

— Смотри, кролики! — шепнула с восторгом Рита. — Как их много!

И лес, словно услышав ее, ожил: в ветвях вязов неожиданно зашевелилась какая-то большая птица, и где-то отдаленно ухнул филин.

— Хорошо бы оказаться внутри замка, — снова шепнула Рита, подойдя вплотную к зарешеченным окнам первого этажа. Она гладила старые камни и железо ладошкой.

Мы оглядели окна и двери — все было на сигнализации, кроме одной двери, возле которой в окошке горел тусклый ночной светильник.

— Похоже, это комната сторожа, — шепнул я, подойдя ближе и наклонясь к самому ее уху; хмельной запах ее волос пьянил.

— А может здесь сейчас вовсе и не сторож, — Ритуля вдруг вжалась в меня, словно маленький ребенок, и я почувствовал, как бьется ее сердце.

— А кто же?

— Может быть…, — она замолчала.

— Ну кто еще может быть здесь, ночью?

— Здесь сам король де Бург….

— Шутишь? — я с улыбкой посмотрел на нее и погладил по шелковистым волосам. — Фантазерка…

— Ну а как же замок, да без привидений… Сюда ночью может приходить сам хозяин!

— Ты серьезно веришь в приведения?

— Не только верю, но и видела их…

В этот момент я хотел спросить, не имела ли она в виду приведения на потолке, появляющиеся в пансионате ветеранов, где она поселилась, но почему-то не спросил. И так она, казалось испуганной…

— Прикольно так думать! — согласился я и потянул Риту за собой. — Пойдем к входу в сад, посмотрим, что там…

Она нехотя пошла.

Королевский сад только одним углом примыкал к замку и от поляны был отделен старой массивной стеной, сложенной из глыб. Возле каменной арки с железными воротами и калиткой находилась билетная будка. Табличка, прикрепленная рядом с закрытым окошком, гласила:

— Вход для взрослых 7 фунтов, для студентов — 1,5 фунта, пенсионерам и школьникам вход бесплатный.

Рита в раздумье подошла вплотную к калитке, обхватила тонкими пальчиками кованые прутья, заглянула внутрь сада, неожиданно оглянулась:

— Смотри, а здесь замка нет, калитка открыта.

— Давай, погуляем по саду, — предложил я.

— Ага, а если кто увидит?

— Не увидит, мы туда подальше пройдем, смотри какие там красивые кустарниковые лабиринты!

— А если сторож?

— Мы ему скажем, что заблудились, а сад на ночь закрывать надо.

— Ну хорошо, только не далеко и не на долго…

Калитка слегка скрипнула, мы вошли. Аллея, по обе стороны которой тянулись ровно подстриженные высокие стены зелени, причудливо петляла; она то и дело открывала нам площадки с роскошными кустами и деревьями, пышно цветущими и благоухающими нежнейшими ароматами. Иногда внезапно простирающиеся к нам ветви тянули, как на ладонях, цветы. Они были большие и маленькие, в виде трубочек, чашечек, волшебных фонарей, а также в виде гроздей, напоминающих драгоценные подвески. В ночи все цвело и благоухало лучше, чем днем. Сад жил какой-то своей таинственной жизнью…

— Дальше не пойдем, — твердо сказала Рита.

— Почему? Смотри, какая красота, соединенная с тайной… Прямо райский сад… Когда еще представится такая возможность…

— Хорошо, только, смотри, ненадолго…

Крепко сжав мою руку, Рита покорно нырнула вслед за мной под шатер густого вьюна, и мы сразу оказались на прямой аллее, уходящей влево к замку, а вправо к темной лесной стене. Я повел ее в более темную, противоположную от замка сторону вдоль каких-то экзотических высоких деревьев.

Внезапно заблистала под луной гладь овального прудика с лилиями, и мы увидели стоящего в нем на постаменте мраморного амура. Мальчик держал над головой кувшин, из которого в мертвой тишине очень пронзительно лилась совсем тонкая струйка микро-водопада.

— Красиво и как-то очень жутко, жутко и красиво, — прошептала Рита, осторожно присаживаясь на мраморный бортик пруда.

Вдруг со стороны замка что-то глухо с небольшим железным гулом стукнуло по земле: раз, другой, третий, потом еще и еще. Рита схватила меня за руку.

— Шаги!

Гремело так, словно рыцарь-великан направлялся в нашу сторону по брусчатке. Гулкий стук или топот также внезапно прекратился, и снова повисла звенящая тишина.

Притихшая Рита скосила на меня глаза, затем поднялась, подошла к аллее и, осторожно выглянув из-за дерева, стала всматриваться в направлении замка.

Я подошел к ней.

— Ты слышал? Это король де Бург в доспехах шел к нам, но почему-то остановился. Я думала, что в трусы написаю…

— Не выдумывай. Откуда здесь король?

— Мы попали в другое измерение. В нем прошлое не исчезло, оно живет своей жизнью.

Снова где-то загремело и тут же стихло.

— Ц-с-с! Тише! — я закрыл ее рот поцелуем.

Она не сопротивлялась, но была холодна, ее взгляд был прикован к концу аллеи.

— Видишь, там силуэт человека? Он гигантский, — шепнула Рита, все больше и больше прижимаясь ко мне.

— Никого не вижу, — отвечал я. — Ты имеешь ввиду ту большую тень? Это, наверное, дерево…

— Какое дерево. Эта тень двигается. Она крадется к нам…

— Трудно что-либо хорошо разглядеть. Я не вижу, чтобы эта тень двигалась… Нет, она кажется покачивается…

— Но ветра-то нет…

— Да ты не бойся, Ритуль, привидений бояться нечего, они не опасны, а обычный человек так не ходит. Пойдем, на всякий случай спрячемся там, в конце аллеи. Вон какое-то строение, похожее на маленький замок.

Внимательно вглядываясь в окружающие силуэты растительности, мы медленно пошли дальше. Действительно в конце аллеи, в самом углу сада стояла каменная сторожевая будка, крышей и башней напоминавшая замок в миниатюре. В этом месте к высокому забору с острыми пиками вплотную подходил древний лес. Отсюда в подлунном свете большая часть аллеи хорошо просматривалась, но черные лесные тени полностью скрывали нас.

Аллея уперлась в кованную с деревянной отделкой скамейку. Мы робко присели на нее, оказавшись спиной к лесу. Справа чернело зарешеченное окно мини-замка. Человеческая незащищенность и душевное одиночество в экстремальной ситуации иногда заставляют нас совершать такие поступки, к которым в обычной жизни мы бы подошли обдуманно. Вероятно, та же причина толкнула нас в объятия друг друга, как только мы с Ритой оказались загнанными в этот таинственный угол. Страсть наша могла показаться со стороны неистовой. Мы целовались так, словно это могло нас спасти. И действительно, на какое-то время мы забыли про все: о том, что хотя и ночью, но находимся в общественном месте без билетов, и о подозрительных шагах, и о короле с его замком. Рита вся трепетала, а я шептал ей самые нежные слова, одновременно расстегивая ее джинсовую куртку. Неожиданно она решительно убрала мою руку:

— Нет, нас могут увидеть.

— Кто? — удивился я.

— Сторож или еще кто-нибудь.

— Милая, здесь никого нет, а привидениям неважно как ты выглядишь…

Рита подумала и снова доверчиво прижалась ко мне. Но внезапно опять отстранилась.

— Нет. Давай лучше покурим, а с этим… повременим. Так хочется курить…

Я достал из пакета пачку «Мальборо» и вспомнил, что у нас еще есть выпивка.

— Послушай, Марго, — я запнулся. — Можно я буду называть тебя так моя королева?

Она с удивлением посмотрела на меня и пожав плечами, кивнула.

— Марго, это потому, что мы в саду королевского замка?

— Да, ты королева Марго, а я король де Бург. Давай поиграем в исторические времена…

Она снова робко пожала плечами, качнув светлым каре волос.

— Посмотри, что у нас есть! — я достал из пакета бутылку шотландского виски, чипсы и шоколад. — Давай отметим перенесение в другие времена!

— Можно. Для храбрости… — она как-то печально улыбнулась и поправила челку.

В пластиковых стаканчиках заиграла бликами янтарная жидкость.

— За тебя, королева! — мы мягко чокнулись стаканчиками.

— И за тебя, король… — она нервно хихикнула.

Зашелестела фольга разломанной шоколадки. Ей отозвался другой шорох — он донесся откуда-то из-за подстриженных кустов.

— Там кто-то есть! — Рита со страхом резко обняла меня.

Я прислушался. Стояла полнейшая тишина.

— Тебе показалось.

— Нет, я слышала!

— Хорошо, я посмотрю.

Перешагнув через кустарник, я обнаружил на лужайке ежика. Взяв его, вернулся к Рите.

— Ой, какой маленький! — воскликнула она.

— Осторожно, он колючий!

— Втроем будет веселее.

Рита осторожно трогала ощетинившуюся холку колючего комочка.

— Хорошо, посиди с ним здесь, а я пойду, посмотрю, что там в беседке, может, в ней можно комфортно разместиться…

С тыльной стороны сторожки-замка была массивная металлическая дверь, в замочных петлях которой торчала ветка. Вынув ветку, и потянул дверь на себя, я со скрежетом ее открыл. Пахнуло затхлостью старины. Помещение было небольшое, но вполне уютное. Слева от входа стоял короткий деревянный диванчик. Два маленьких квадратных окна, убранных кованной решёткой, и круглый дубовый стол в углу между ними создавали защищенный уют. Под ногами тускло поблескивал мрамор.

— Марго, иди сюда, — шепнул я в окно, — здесь так здорово!

Она вошла.

— А где ежик?

— Я его отпустила…

Я снял с себя тонкий свитер, и, постелив его на диванчике, сделал реверанс.

— Присаживайся, моя королева.

Рита стала озабоченно оглядываться.

— Теперь мы уж точно на том самом месте, где некогда любил отдыхать в уединении король…

— Ты так думаешь?

— Конечно, смотри какая здесь старинная мебель! Должно быть это пятнадцатый век… — Она подумала немного и продолжила. — А возможно эта заимка служила королю для тайных встреч с любовницами…

— Ты думаешь?

— А что тут думать…

Я поставил на стол бутылку и все, что у нас было. Снова плеснул в стаканы. Выпили, теперь уже молча, опустив глаза вниз и без тостов, сосредоточенно думая каждый о своем. Она вдруг подняла глаза к моим и приблизила пышущие жаром мокрые от вина губы. От нее тонко пахло виски, арахисом и французскими духами…

— Я тебя хочу, — внезапно сказала она. — Я сама не знаю, что я делаю… Я вся горю, — и ее скользкий горячий язык проник в мой рот.

Я сам весь дрожал от страсти, нащупывая ее маленькую твердую грудь, под которой испуганным птенчиком колотилось ее сердце, и только твердил:

— Ничего не бойся. Ничего не бойся.

Вдруг она отстранилась, выскользнула из-под меня, взяла со стола сигарету, закурила.

— Плесни немного, — она протянула стакан. — Как-то тревожно…

Я молча выполнил ее просьбу. Она о чем-то опять думала, потом улыбнулась.

— Ты такой хороший, что тебе не жалко отдаться…

После этого все произошло очень быстро… Придя в себя, она прошептала:

— Очень неудобно заниматься любовью на этом твердом маленьком диване… Как считаешь, король со своими любовницами мог делать это также по-быстрому?

— С любовницами мог, но с королевой навряд ли. Этикет не позволил бы…

— Ты думаешь, и в постели у них этикет?

— А ты считаешь, он королеву просто нагибал и все?

— Нет, конечно. Думаю, у них все было красиво…

Я не знал, как ее понимать, но очевидно она пребывала в дворцовых фантазиях… «Может быть ей не хватило ласк?» — подумал я и хотел снова преступить к делу, но она немного даже грубовато отвела мою руку.

— Достаточно. Все было хорошо.

Она поднялась и, совершенно обнаженная пошла к прудику с амуром, положив одежду на скамейку у забора, где мы сидели ранее.

Я поспешил прибраться в беседке, оделся и вышел на воздух. Чтобы не маячить на аллее и не смущать обнаженную Риту, которая вот-вот должна была вернуться за одеждой, я сел на другую скамейку — она скрывалась под сенью кустов напротив двери.

Риты долго не было. Я думал о ней, о том, что она вот так запросто, без всего, ходит по ночному королевскому парку. Это же прикольно! Вспомнился ее рассказ о том, что она любит загорать голышом на крыше своей двеннадцатиэтажки в Королеве. «В ней скрыта тяга к необычному поведению, — размышлял я, — вероятно, она сторонница квазиэстетики и воображает из себя обнаженную королеву…» Я налил себе еще виски, выпил, покурил и, замечтавшись, не заметил, как уснул — недаром было сказано, что хороший секс способствует быстрому отключению.

Внезапно волна прохлады обдала меня. Ощутив, что некто находится рядом, я приоткрыл глаза, и сквозь дремоту посмотрел на аллею. Она была по-прежнему пустынна. Вдруг почувствовал, что в беседке кто-то есть. Лунный свет, проникающий через окно, высвечивал в глубине белое расплывчатое пятно. «Ритуля вернулась, — подумал я. — Сейчас она оденется, и выйдет». И стал ждать. Однако белое пятно не шевелилось. Я привстал, чтобы получше разглядеть его. Мои глаза адаптировались в темноте и рассмотрели сначала женщину в красивом дворцовом наряде, сидящую на диване, а затем рядом с ней в темной одежде такого же старинного покроя мужчину. В необычных моментах разум человека сразу начинает искать причины и следствия, поэтому я подумал, что, вероятно, кто-то из спортсменов-иностранцев вырядился в короля и королеву, чтобы максимально впечатлиться прогулкой по ночному королевскому саду. Парочка, очевидно, готовилась заняться сексом, лаская друг друга, и не замечая меня. Король страстно нашептывал что-то своей подруге. Язык любовников был мне не понятен.

«Да, но где же Рита? — заволновался я. — Она не могла голая бродить по саду так долго… Что-то с ней случилось? Или она затаилась, увидев приближение пары? А может быть я просто-напросто ее проспал, сидя здесь в тени кустов, и она ушла, не обнаружив меня… А эта пара сейчас увидит на столе наши вещи и выйдет. Что делать? Уйти? Нет, ну что они мне сделают…»

Вскоре женщина поменялась местом с мужчиной, и ее контуры стали лучше заметны. Запомнилась ее тонкая талия при пышности нижней части платья. Луна ярче засветила на небе, и в этот момент озарилось ее лицо. Мне показалось, что в беседке сидит Света. Я презрительно ухмыльнулся: «Значит, и она здесь… Ее привел потрахаться тот бородатый шотландец в килте…, с которым она танцевала в пивном шатре…» Легко же наши женщины изменяют мужьям… Света, в отличие от Риты была замужем.

Бородатый, не сняв причудливой шляпы, стал раздевать свою спутницу. Она была податлива и быстро обнажилась. Партнер же не торопился оголяться, он вожделенно рассматривал ее нагое тело. «Давай быстрее, — помнится, я даже поторопил его мысленно, — девушка замерзнет».

Вдруг послышались легкие шаги. Ритуля, какая-то вся опустошенная, с неестественно бледным лицом и синюшным телом приближалась к беседке. Я схватил ее одежду и выскочив на аллею, приложил палец к губам, указал на сторожку:

— Тихо, здесь люди!

Я протянул ей куртку и джинсы. Но она была, как зомби. Ничего не сказав, Рита, отвела мою руку с одеждой, потом схватила мою другую руку и стала тянуть в проход между подстриженным кустарником, в котором виднелся идеально ровный газон и цветочные клумбы.

«Ого, — осенила меня догадка, — она договорилась со Светой, и, наверное, все идет к групповщине!»

— Погоди, — прошептал я и потянул ее к сторожке, — ты в курсе, что там Света с иностранцем?

Рита ослабила напор, как-то странно улыбнулась (меня тревожил ее остекленевший взор), дала подвести себя к окну, но внутри домика уже никого не было.

— Опаньки! Куда они делись? — удивился я.

Ритуля загадочно улыбнулась, наведя меня на мысль, что разворачивается какая-то странная игра, и снова потянула меня холодной рукой к цветочным клумбам.

— Марго, милая, какая ты оказывается ненасытная! Ты хочешь прямо на газоне? А претворялась трусихой…, — я не понимал, что происходит. — Но ты вся такая… (я хотел сказать синяя, но воздержался) холодная, смотри, как бы не заболеть! Разве можно столько ходить раздетой?

Впившаяся в меня стеклянным взглядом, с какой-то потусторонне-загадочной улыбкой, Рита, казалось, не слышала меня. Внезапно она с неженской силой повалила меня на траву, стала неистово целовать или, лучше сказать, кусать мои губы.

— Ого, Ритуля, ты, кажется, уже перебираешь…

Я скользнул рукой по своему подбородку, смазывая струйку потекшей крови. Она отвела мою ладонь и стала жадно слизывать кровь… А потом снова впилась в губы.

— Ты что, мне больно! — вскрикнул я, оглядываясь и желая встать.

Но Ритуля очень крепко переплела мои ноги своими, надавила локтем на грудь, прижимая к земле. В ее глазах появился звериный блеск. Никаких сил сопротивляться не было.

Утолив кровожадный прилив, и держа мои плечи руками, Ритуля, как волчица, безумно захохотала, устремив глаза на яркую луну. От нее невыносимо пахло какой-то плесенью или прудовой тиной; из-под ее растрепанных волос выбивалось что-то белесое. Я вгляделся — это была мерзкая паутина — по ней бежали на землю полчища безобразных насекомых; они сыпались вокруг десятками.

— Не-е-е-е-т! — закричал я, пытаясь вскочить, но девушка тут же закрыла мой рот рукой, на которой вместо ногтей с маникюром я увидел волчьи когти. — Ведьма, где Марго!? — зарычал я. — Что ты с ней сделала?

Я чувствовал, что псевдо-Марго сумела как-то уменьшить мою энергию, но преодолев себя, я резким движением повалил ее на землю. Это было сделать невероятно трудно. Ведьма была цепка. Мы покатились с ней по поляне — то она верхом на мне, то я на ней. В тот момент, когда мне почти удалось одолеть ее, я подумал, чем бы связать ей руки, и, бросив взгляд в сторону, увидел Свету. Она лежала на газоне возле клумбы огненно-красных цветков. Меня удивила ее спокойная поза: на боку, ноги поджаты, голову подпирает рука; но главное, она смотрела на меня тем же немигающе-пристальным взглядом, как в ту ночь, когда я ночевал с ними обеими в палатке.

— Света, ты откуда здесь? — спросил я, ошарашено.

Она улыбнулась, не ответив, и стала ползти ко мне, быстро меняясь в лице, и превращаясь из красавицы в старуху.

— Ах, вы обе ведьмы!

Меня охватила жуть…

Ползущая улыбалась, но лицо ее казалось мертвым. Она двигалась уверенно, как ящер, лениво переставляя согнутые в локтях руки и ноги. Этот ее гипнотический взгляд сделал меня слабым, и Рита, извернувшись, взгромоздилась на меня.

Вдруг в деревьях над нами захохотала сова, она резко сорвалась и полетела, не переставая отрывисто хохотать. Обе женщины на мгновение оцепенели, повели головой в след за улетающим жутким звуком.

Пользуясь передышкой, я укусил себя за запястья, чтобы быть уверенным, что не сплю. Нет. Какой сон — чуть не взвыл от причиненной себе боли! К своему удивлению, после этого я почувствовал прилив сил и, пользуясь ослабленным вниманием оборотней-подруг, одним рывком отбросил сидящую на мне Риту; вскочил, побежал по лабиринтам сада, не имея времени оглядываться, но слыша за собой звучные шлепки четырех босых ног. Между тем в голове мелькали тревожные мысли: «Что это такое! Куда я попал? Неужели я каким-то образом действительно перенесся в другое измерение, ведь другие измерения реально существуют, просто они имеют другую частотность, не соответствующую сознанию обычного человека. Но в экстремальных ситуациях всякое бывает, особенно с теми, кто практикует астральные путешествия…»

Петляя, как заяц, по саду, я неожиданно выскочил на аллею, пробежал по ней и увидел пруд с амуром. А в пруду, обливаясь водой, стояла Рита… Всем телом и особенно маленькими литыми грудями она была похожа на Венеру Милосскую, только с руками. Я настороженно остановился, оглянулся назад. Кругом больше никого не было. Я застыл, как вкопанный, размышляя, как она сюда телепортировалась, и где ведьма-Света? И вдруг услышал: «Милый, что с тобой!?» Я пригляделся: Ритино обнаженное тело, вначале показавшееся мне мраморным, было явно наполнено жизненной силой. Во всяком случае, оно не было синюшное, как у тех двоих… Рита перешагнула через мраморный бортик фонтана, подошла ко мне бодрой поступью, передавшейся в подрагивание маленьких подвижных грудей, и, вся мокрая, обняла меня.

— Рита это ты!? — все еще боясь новой подставы, произнес я.

— А кто же еще?! — она улыбнулась, но в голосе чувствовалась раздражительность. Ищу тебя, ищу по всему саду, а ты куда-то исчез с моей одеждой. Думала, когда наступит утро и придут туристы, придется изображать голую нимфу в фонтане. Палаточный лагерь, а тем более свой пансионат я бы одна найти не смогла…

— Марго, Ритуля, дорогая моя, прости меня, — я мигом снял с себя свитер и натянул его на девушку.

Ритину одежду мы так и не нашли, сколько не искали в саду. И никого из людей не обнаружили. Исчезновение одежды было каким-то чудом. Это быть еще одним доказательством того, что параллельный мир существует…

Под утро, как это нередко бывает в северной Шотландии, погода резко испортилась, подул холодный ветер и заморосил дождь. Дрожащие от холода, обессиленные, мы с трудом добрались до лагеря и в моей палатке вдвоем залезли в один спальник. В нем было тесновато, зато мы быстро согрелись…

В оставшееся до тренировки время сон был крепкий. Однако проснулся я почему-то один. Некоторое время лежал, не желая до конца открывать глаза, припоминая, действительно ли мы с Ритой были в саду королевского замка или все жуткие инфернальные события мне приснились…

Вдруг через окошко палатки проник веселый солнечных луч, и в складках спальника рядом со мной что-то блеснуло. Я нащупал маленький предмет. В руках оказалась золотая заколка, украшенная красивой малахитовой змейкой. Сразу все ночные события быстро чередой пробежали перед глазами. Именно эта заколка, а также дорогие антикварные цепочка и кольцо были на Рите в саду королевского замка. И больше ничего.

Лазаревское — Терскол

2007—2008 года

Роза

ТАЙНЫЙ ОСТРОВ МИСТЕРА ЮДЖИНА

Ревя мощью моторов, катер скользил по зеркальной глади океана. Я хорошо заплатил капитану, рослому добродушному негру, за то, чтобы Лиза вытворяла с его детищем все что угодно. Она вся сияла, потому что очень любила быструю езду и умела управлять катером. Потом мы плыли на малом ходу, чтобы паренек мулат, помощник капитана, смог приготовить наживку, закрепить в бортах удилища и закинуть оснастки. Рыбы нигде не было видно. Мы бесшумно сменяли районы ловли один за другим и в полдень уже собирались повернуть назад к острову, как неожиданно прямо по курсу, примерно в четверти мили от нас, увидели вздыбленный на поверхности воды плавник меч-рыбы. Описывая гигантские круги, мы постепенно приближались к рыбе. Капитан сам встал за штурвал. Он несколько раз прикладывал к глазам бинокль и вдруг сбросил обороты двигателя.

— Нет, мистер Алекс, мы эту рыбу ловить не будем, — сказал он, протягивая мне бинокль. — Внимательно посмотрите на ее меч — он обрублен, вы видите?

Марлин, треугольный плавник которого время от времени появлялся на поверхности, сделав неожиданное ускорение, выбросился из воды, и я увидел, что вместо длинного носового выроста у него лишь обрубок. Судя по шуму и размерам всплеска, рыба была очень большая.

— Почему вы ее боитесь? — спросил я капитана.

— А-а, вы не знаете, что здесь недавно произошло?!

— Нет.

— Это же Бешенный Джон!

— Что за Джон? — мы с Лизой переглянулись и непонимающе заулыбались.

Тогда негр с испугом в глазах рассказал историю о том, как недавно гигантских размеров марлин, к которому сразу приклеилось прозвище Бешенный Джон, отправил на дно два рыболовных катера. Команды этих посудин имели несчастье поймать его на крючок. Экипажам чудом удалось спастись, но катера навечно поглотила морская бездна.

— А куда же делись снасти? Посмотрите, как свободно он резвится! Насколько мне известно, прочные современные лески не так-то просто порвать.

— Говорят, в первый раз крючок зацепился ему за край рта; и когда он сломал свой меч, пропоров пластиковую корму «Фернандеса», то от боли так рванул, что порвал себе губу. А второй раз, вместо того чтобы уйти от баркаса, он, напротив, быстро устремился к нему и на полном ходу продырявил своим обломком деревянную корму. Сущий дьявол! Леска лопнула, попав на железную окантовочную ленту. Старые рыбаки говорят, этот марлин хитер и напорист, как некий пират Джон, который со своей командой высаживался на этих островах в начале века.

Поняв английскую речь, Лиза презрительно посмотрела на струсившего капитана и на меня, потому что я внимательно его слушал.

— Капитан, — сказал я, устыдившись ее взгляда, — мы платим вам деньги не за то, чтобы вы нам показывали только местные достопримечательности и рассказывали сказки, а за то, чтобы ловить рыбу, заметьте, хорошую рыбу за хорошие деньги. Мы хотим ловить этого марлина.

— Нет, нет, нет, — возмущенно замахал руками капитан, — если так, мне не нужны ваши деньги. — И, прибавив двигателю оборотов, быстро направился в сторону острова. Однако на берегу об уплаченных вперед деньгах он даже не вспомнил.

Вечером я описал в дневнике случившееся.

На другой день в полдень я сидел в приятной прохладе за письменным столом, стоящим у большого окна, устремив взгляд в бесконечную даль океана. Долетающие снаружи обрывки фраз раздражали и разрушали строй мыслей, направленных на развитие сюжета. Рассказ не клеился. Я отложил в сторону почти чистый лист, открыл дневник и записал следующее:

«27.10.1998. Ай-яй-яй. Я-я-яй. Убили негра, убили негра, убили негра. Замочили гады». Эта дурацкая музыка уже второй день раздается над тихой лагуной, напрочь перекрывая нежные голоса райских птиц и возмущенные крики попугаев, порхающих в пальмовой роще. Вчера вечером приехали двое новых русских. Они поселились по соседству, в таком же, как наш, стоящем на сваях в море бунгало и уже второй день празднуют свой приезд на этот остров, затерянный в бесконечности Индийского океана.

Соседи оказались назойливыми. Я устал отвечать на их гостеприимные приглашения к столу, уставленному всякой всячиной. Не для того мы забрались сюда, за пятнадцать тысяч километров, чтобы провести отпуск в компании этих жирных хряков. Грубить им не хотелось, но они явно не понимали, что у меня одно желание — быть с Лизой наедине. Сейчас она, точно русалка, вынырнула возле моего раскрытого окна и, поднявшись по лестнице на площадку перед домиком, растянулась в шезлонге, подставив жарким лучам солнца все прелести своего великолепного тела. Видя, что я долго не появляюсь из бунгало, соседи начали приставать с приглашениями к Лизе».

Конец ознакомительного фрагмента.